Три желания или возвращение блудного эльфа.

Сегодня у Егора выдался неважный день. Все шло не так. Хоть реви! Утром хозяин таверны, в которой он проработал поваренком без малого неделю, вышвырнул его за ворота, не уплатив ни копейки. И ведь не просто выгнал. Еще и обругал, почем зря, увальнем и еще медведем неуклюжим. А и было бы за что! Ну, разбил он этот злосчастный кувшин с маслом. Ну! Так чего он, собственно, стоял у него на пути? Совсем не там, где порядочному кувшину следовало бы стоять. Да и масло было, коли на то пошло, самое никудышное. Уж это Егор знал совершенно точно. Мошенник он, хозяин Егоркин. Как есть, мошенник. Ведь на рынке он закупал, обыкновенно, самые гнилые да лежалые продукты. Лишь бы дешево. А ту бурду, что готовил из них, выдавал потом за самые дорогие и изысканные яства. Заплесневеет, бывало, в кладовке сыр. И на тебе – сыр «Дор блю», с благородной, видите ли, голубой плесенью. Приходи, кума, любоваться! Так там же пол-кладовки у него так. Сосиски «Дор блю», баранки «Дор блю», даже варенье в банках, по большей части, тоже «Дор блю». Жлоб, жмот и жуткая злыдня! Вот что! Такие невеселые мысли одолевали маленького грустного эльфа, одиноко бредущего по замызганным улочкам Эльбурга, мощеным булыжником, серым и унылым, как и все в этом портовом эльфийском городе – дома, набережные, баржи у замусоренных причалов, чумазые лица множества бродяг, бесцельно слоняющихся тут и там в поисках всего, что плохо лежит. Вот и он теперь – один из них. Так хмуро размышлял Егор. И нет у него ни угла, ни крова, ни похлебки, ни хлебной корушки. Друзьями он так и не обзавелся. Родственников здесь и не было никогда. Самая настоящая сирота он. Вот кто… Впрочем, нет. Есть же на свете дядя Миша. Смутно, но помнит Егор своего дядьку. Да где же живет он? Точно, не в Эльбурге, нет… Где-то в деревне, на краю леса, помнится. Но что за деревня, где этот лес, одному лешему ведомо. Так брел куда глаза глядят и жалел себя Егорка. И слезы одна за другой катились из глаз, оставляя на неумытых нынче щеках две белые дорожки.

-Гав! – Звонко тявкнув, белая лохматая собака кинулась к Егору, то припадая перед ним на передние лапы, то бросаясь к мальчику на грудь и стараясь лизнуть его в зареванное лицо.

-Отлезь, Арто, - проворчал эльфенок. – Нечем мне тебя сегодня угостить. Совсем нечем, брат. Самого нынче выгнали, как собаку. А есть-то как сильно хочется!

-У-у-у! – Словно бы все поняв, подвыл пес.

-Сегодня я тебе скверный товарищ. Беги себе, Арто. Ну, беги уже.

Но собака, как видно, не собиралась оставлять Егора одного. Забегая слегка вперед, пес отрывисто лаял, искоса поглядывая на эльфа, словно бы призывая того следовать за ним.

-Ну, куда ты меня зовешь, Арто? Чего тебе надобно? Не до игры мне.

Но лохматый пес уже скрылся за висящей на одной петле дверью заброшенного дощатого сарая, кособоко стоящего на самом песчаном берегу Великого моря.

Солнце уже налилось багрянцем и наполовину закатилось за горизонт, отбрасывая на темную поверхность соленых морских вод яркую искрящуюся дорожку, когда Егор, следуя за лохматой собакой, переступил порог старого полуразвалившегося от времени и ветра сарая.

–Ну? И чего ты меня сюда затащил?

-В-в-ва! – отозвался Арто, лапой подкатывая к ногам мальчика аллюминиевую банку.

-Пепси!? – Удивился Егор. – Ну, спасибо. Очень кстати.

Эльфенок потянул за кольцо, но не услышал характерного шипения пузырящегося напитка. Черный густой дым повалил из-под крышки. Испугавшись, Егор с силой отбросил банку от себя.

-Мамма миа! Нон чизано скритто кретино… Чего кидаешься? Больно же! – Дым начал принимать очертания упитанного господина южных кровей, увенчанного багряной феской с кисточкой.

-Ой!

-Я не Ой! Я джинн.

-Джинн?

-Да.

-А как… Как тебя зовут?

-Все одно, не запомнишь. Да и… Труднопроизносимое имя для человеческого языка.

-Я – эльф!

-Один шут… Там девяноста шесть букв, из них девяноста три – согласные. Зови меня Джанни. Так проще.

-А я – Егор.

-Ну и чудно. Приятно познакомиться!

-А правда, что джинны умеют любые желания исполнять?

-В общем, да. Только ты, я сморю по глазам, разлакомился крепко. Не больше трех для одного.

-Трех? – расстроился Егор.

-Да. А ты чего надулся? Ну, прямо как как енот-полоскун на грязную речку в половодье? Три – это тоже не мало, ежели с умом желать.

-А можешь ты сделать так, чтобы всем стало хорошо? Вот, всем-всем! Чтобы у всех все было – еда, дом, удовольствия, а?

-Славный ты, Егор… Глупый только. Бестолко-о-овый… Всего на всех не хватит. Ты для себя желай. А всеобщее благо – это дело божественное, не в моей компетенции. Я же не ангел, все таки. Я – джинн, темный дух, между прочим.

-Есть хочу…

-Слушаю и повинуюсь.

-Стой, стой! Это не желание…

-Поздно, парень. Исполнено.

У ног эльфа ниоткуда, прямо из воздуха, соткалась белоснежная скатерть и сама по себе заставилась всевозможными серебрянными мисками, пиалами и подносами. Горячий, только из печи, душистый пшеничный хлеб, дымящийся, с пылу-с жару, кусок запеченного с ароматическими травами мяса, восхитительный бараний плов, жареный цыпленок, вазы, наполненные свежайшими ароматными фруктами, озера щербета, горы рахат-лукума… Егорка просто онемел от восхищения.

-Уа-а-ау-у-у! То есть… Вав! – поправился Арто и, закрыв глаза, шумно потянул носом.

-В другой раз сначала крепко подумай, прежде чем вслух чего-нибудь пожелать. Ну, что ты на меня уставился, как толстолобик, круглыми глазами? Ты ведь есть хотел. Командуй тут.

-Спасибо, - тихо ответил Егор. И ты со мной присаживайся, пожалуйста, Джанни.

-Присяду. Что ж не присесть? Только есть, уволь, не стану. Джинны обычную пищу не едят.

-А эльфы (м-м-м!) очень даже едят. И собаки (мням-м-м! Арто, держи курицу) не отказываются.

-Ну, и на здоровьице… - Джанни благодушно улыбнулся, растянувшись возле «стола». – Бон аппети!

-Чего?

-Приятного, говорю, аппетита.

-Это по-каковски?

-По-французски это.

-А Джанни – тоже французское имя?

-Нет. Итальянское. Так меня один мой прежний хозяин называл. Казанова – его фамилия... Как весело мы с ним проводили время! Ах только! Каналы Венеции, вино, женщины, песни гондольеров! – смеясь, джинн шутливо закатывал глаза. – А вообще, мы, джинны арабского роду-племени. Ты «Тысячу и одну ночь» читал?

-А что это?

-Темнота! Ну ладно, я тебе потом подарю такую книжку. Так, в качестве бонуса.

-Спасибо, конечно…

-Ну как, вкусно?

-М-м-м! Превосходно покушал. Объелся даже, пошевелиться трудно. Странное ощущение. Никогда так плотно не ужинал.

-Вот, и ладненько… Покушал, и на покой, – джинн одним мановением руки сотворил мягкую перину. – А на утро со свежей головой и над вторым желанием поразмыслишь. Только снова не ляпни чего-нибудь сгоряча.

-Спасибо, Джанни. Ты очень добр, - глаза Егора стали слипаться, и маленький эльф, удобно свернувшись на перине, умиротворенно заснул.

Арто, глухо тявкнув, устроился у него в ногах. А Джанни тихонько присел в углу – во сне джинны тоже, как видно, не нуждаются. Что же, оставим Егорку до утра. Спокойной ему ночи!

-И как же тебя угораздило!? – Настя укоризненно посмотрела на Михаила. – Как дите малое, честное слово… Ты ведь не играл никогда.

-И сам не ведаю, как все могло случиться. – Михаил вздохнул так, словно в этот вздох он вкладывал всю боль и всю печаль эльфийского народа со дня сотворения мироздания. – Так день прекрасно начинался! Так славно я на ярмарке расторговался. К полудню, веришь, уже весь свой урожай распродал. Все закупил. Собственно, собирался уже навострить лыжи домой. И какого только беса меня в эту харчевню понесло!? Езды ведь – всего ничего, и дома бы славно пообедал. А там, в харчевне… Колыван… С наперстками…

-Да где твоя голова была!? С Колываном дело иметь – самого себя обокрасть. Так в народе бают-то! Ох, лишенько, лишенько!

-То-то и оно… Ставки-то поначалу копеечные были. А после и не заметил, как проиграл и деньги, и товар, и дом…

-Свят, свят! Никак и дом продул!?

- И дом… Завтра срок уплаты. Последний день хозяйствую.

-Ой, лишенько! Да как же ты теперь?

-А что я? Подамся в Эльбург. В порту руки завсегда нужны. Проживу как-нибудь… Вот, Шалого только куда девать? Не присмотришь, Настюшка? А что? Хороший сторож тебе будет. Правда…

-Да что ж… Возьму. Антон Шалого любит…

-Да ты не плачь, соседушка, не реви... Не пропаду я. Пойду уж.

-Один ты нам хороший друг, и то, вот - уходишь. Есть ли справедливость-то на свете!?

-Р-р-р… Гав!

-Встаю, встаю-у-у-у… - потянулся спросони Егор. Да что это, никак штормит сегодня. Ветер не на шутку разыгрался.

И в самом деле, ветер, порывами сотрясающий шаткие стены сарая, завывал, словно стая голодных портовых собак. А дождь, ледяным водопадом с силой швыряющий потоки воды на пляжный песок снаружи, в сарай проникал лишь парой-тройкой ручейков через прорехи в кровле. Худо-бедно, но каким-никаким убежищем для эльфа и его собаки от непогоды сарай все же исправно служил. Как ни холдно внутри, снаружи холоднее. По-любому.

-Иди ко мне, Арто, - позвал собаку Егор. – Вдвоем теплее сидеть. А ты знаешь, что мне снилось сегодня? Солнышко жаркое, сад… Дивный сад! А в том саду дядя Миша. Как бы хорошо сейчас к нему… Жив ли он? У меня ведь, кроме него и родни-то не осталось.

Арто тихо заворчал, положив голову на колени эльфа.

-А что это я, - сам себе удивился Егорка. – У меня же джинн есть и целых два желания еще! Где же он? Где баночка? Ах, вот она… И гляди, снова целая! Ну-ка! – Егор подянул за кольцо открывашки…

-Бон джорно, хозяин! – дым, загустевая, принял знакомый уже Егору облик Джанни.

-И тебе здравствуй, если хочешь, - ответствовал эльф. И кстати, спасибо тебе большое за ужин, за заботу… Я так славно выспался.

-Не стоит благодарности.

-А знаешь, я, кажется, знаю, чего мне хочется.

-Клад найти? – улыбнулся джинн.

-Не-е-ет. А ты не знаешь ли, жив сейчас мой дядя?

-Дядя Миша?

-Да-а-а… А ты откуда знаешь, как его зовут?

-Чего ж мудреного? Уж больно яркие сны ты смотришь…

-А ты подсматриваешь!? Нехорошо… Ну так как?

-Да жив, жив… Так, я ж и не подсматривал, была охота! Ты сам собаке рассказывал. Я слышал.

-Прости. Я не хотел обидеть.

-Да ладно. Проехали. Итак?

-К дяде Мише хочу!

-Слушаю и повинуюсь.

Мир вокруг Егора вдруг съежился до размеров радужной искрящейся сферы, внутри которой сам Егорка завертелся волчком, отчаянно кувыркаясь вверх тормашками, он и его собака. А затем шар, ярко вспыхнув, провалился куда-то в тартарары…

Сильный запах свежескошенной травы… Немного клевера, немного горькой плыни… Эльф открыл глаза. Прямо на него испуганно глядели черные глаза-бусинки. Егорка приземлился на корточки прямо у входа в мышиную норку, изрядно перепугав серую полевую мышь, собравшуюся было выйти на моцион – подышать свежим утренним воздухом. Мышь возмущенно пискнула и юркнула обратно в нору. А рядом кверху лапами барахтался, выбираясь из такой же норы, Арто.

-Как ты, Арто? – спросил Егор. – Не зашибся?

-Р-р-р… - отозвался пес, свирепо отряхиваясь от чернозема.

-Это мы что сейчас? Это мы у дяди Миши, что ли? Похоже, что так.

Дверь избушки почти без скрипа отворилась и на порог выскочил здоровый косматый пес, не злой, впрочем… Спокойно уселся на крылечке, заинтересованно наблюдая за пришельцами. Дверь негромко скрипнула опять – и на крыльце показался пожилой эльф.

-Дядя Миша?

Старик внимательно оглядел паренька…

-Да ведь это я! Егор! Племянник Ваш!

-Егорушка… Вот уж не ждал, не гадал…

Арто волчком завертелся подле Михаила и угрюмого старого пса, незлобно потявкивая и заискивающе глядя на них.

-Р-р-р… В-в-вав! – строго окоротил молодого пса Шалый.

-Да проходи же в избу, Егор… Проходи. Рассказывай, давай, каким ветром тебя, столичного жителя, к нам занесло.

Егор нагнулся, подобрав с земли аллюминиевую банку и, положив ее в карман зеленой, домашней выделки, кожаной куртки, шагнул на порог.

-Так, стало быть, уходишь…

-Куда ж деваться-то, Егорушка?

-А если я тебе помогу, дядя Миша?

-Да как же? Шутишь, племяш? Что мы можем с тобой? Есть расписка…

Достав из куртки банку «Пепси», маленький эльф хитро прищурился на дядю и с улыбкой потянул за кольцо…

-Японский городовой! – сев на задницу, вытаращив глаза, старый эльф.

-В твоем распоряжении… Приказывай, мой Господин…

-Джанни! А доставь-ка ты мне, пожалуйста, расписку от Колывана.

-И всего делов!? – испарился джинн.

Мгновение, и джинн уже снова стоял посреди горницы, крепко держа за шиворот, как шкодливого котенка, визжащего благим матом Колывана.

-Отпустите душу на покаяние-е-е! Отдам! Все отдам… Верьте – все! – причитал белый от ужаса наперсточник. – И вот она, расписка… Клянусь, ничего не хочу!

Арто, подпрыгнув, выхватил из рук Колывана исписанную карандашом бумагу и, с рыком изорвав ее, проглотил.

-Нет расписки – нет и долга, - спокойно констатировал Егор.

-Вот именно, - подтвердил Джанни. – А теперь брысь, зараза! – он поставил наперсточника на пол и отвесил ему душевного подзатыльника.

-У-у-уй! – взвыл Колыван и, бепорядочно, словно ветряная мельница, замахав руками, «брызнул» в дверь…

-Счастливой дорожки! – помахал ему вслед ехидный Егор.

-Значит… Мы теперь , вроде как, не бездомные с тобой… - сумел едва выговорить Михаил.

-Нет.

-Так чего же мы стоим-то с тобой? Давай созывать гостей. В нашей семье нынче праздник!

Глава 3.

Эльфы и аэроплан времени.

-И нет! И нет! И нет! – твердил Егор, склонившись со своим сводным братом Антоном над чертежом, почти целиком устилавшим большой, с тяжелыми дубовыми тумбами, стол в Егоркиной комнате. – Ну и что с того, что мы сами умеем летать? Ведь точно так же мы и пешком неплохо ходим. Однако ж, с удовольствием пользуемся телегой там, где это только возможно. Мы еще, допустим, и плаваем недурно, но корабли и лодки, однако ж, строим! Так ведь?

-Да где ты такое, вообще, видел!? Слыхали вы что подобное – воздушный корабль!? Ироплан… Ха

!-Аэроплан, поправил друга Егор. – И это вовсе не моя выдумка. У людей такие давно есть. Ты пойми, садовая ты голова, жизнь надо стремиться делать лучше и удобней. Вот на тебе сейчас, например, куртка. Легкая и притом теплая, на одуванчиковом пуху, китайском, между прочим, а вовсе не какая-нибудь там тяжелая и вонючая шкура. Волчья, скажем. Или медвежья, словно бы ты – троглодит какой с каменным топором... Удобно тебе? Да. Или вот… Спать ты сегодня пойдешь в теплую постель в крепком, надежном каменном доме, камин березовыми дровами топлен… тепло и уютно, а не на охапку листьев в тесной лисьей норе завалишься. Ведь мы же, пойми, и отличаемся от лесных зверей или от леших, например, они – дремучие, тем, что пользуемся удобствами, которые сами же и создаем для себя. Техника! Вот что эльфа отличает от белки, например, от лешака или от кикиморы. Прогресс… Он не стоит на месте!

-Как хорошо ты это сказал! Красиво…

-Но самое главное, - Егор опасливо оглянулся на полузашторенное вечереющее оконце и чуть слышно продолжил, - мой аэроплан способен пронзать с небывалой скоростью не только пространство. За аэродинамику машины я спокоен. Самолет взлетит, по-любому. Время! Вот, что не дает мне покою! Тут даже люди только-только подошли к самой границе великого открытия. А мы, если только я не ошибаюсь, раньше людей сможем побывать и в прошлом, когда нас с тобой и в помине еще не было, и в будущем, когда наши внуки уже станут глубокими стариками. Представляешь, Антон!? Я ведь очень серьезно изучал труды по квантовой механике. Расчеты, а я пересчитывал сотни раз, искал в них хотя бы самую малую ошибку, показывают, что все возможно, если не испугаться лететь во время сильной грозы. Для того, чтобы путешествовать во времени, Тоша, надобна энергия в миллионы электроно-вольт. Где ж ее взять? Только молния! До нас молнию запрячь в узду толком еще никому не удавалось. Но зато, если нам удастся…

-Какой ты смелый, братишка!

-А знаешь, в чем парадокс, Антон? Чтобы вернуться назад, в свое собственное время, достаточно энергии самой маленькой батарейки, ну как этой, с зайчиком из рекламы… «Энерджайзер», да…

-Почему?

-Это… Представь… Как-будто мы к своему времени привязаны пружиной. Понимаешь? Прыгнул в чужое время, пружина натянулась. Только ослабил хватку, перестал крепко держаться зубами и когтями, пружина тебя за задницу моментально выбросит домой, в тот временной поток, в котором именно ты родился, с точностью до наносекунды. Ты, вроде как, к нему этой пружиной и привязан. Крепко! Только это не канат, а именно, пружина – прыгнуть во времени она все же позволит. Эластична!

-Кла-а-асс!

Помимо чертежей, этого - на столе, и многих других, свернутых в рулоны в углу, старая, немного коптящая керосиновая лампа над столом роняла тусклый, немного трепещущий свет и на другие, не вполне характерные для эльфийского дома предметы. На полках, шкафах и этажерке стояли модели парусных кораблей, чертежные и измерительные предметы, самым выдающимся из которых являлась астролябия старинной работы. Эскизы, наброски и рисунки, выполненные рукой Егора, украшали бревенчатые стены каморки. Всевозможные склянки, флаконы и банки с различными химическими реактивами рядами занимали полки в шкафу. Дополнял всю картину лохматый пес Арто, мирно дремлющий в углу. В те часы, когда Михаил со своим неизменным товарищем, Шалым, бродили ночами по деревенским улочкам, сторожа мирный сон селян, Егор в этой комнате мечтал и творил. Он изобретал…

-Антон… На тебя можно положиться?

-Ну…

-Никому не проболтаешься о том, что увидишь?

-Святой истинный крест!

-Тогда пошли.

Егор притушил наполовину свет керосиновой лампы и открыл дверь.

-Ну, пойдем, пойдем…

Входная дверь негромко скрипнула за мальчиками, Арто глухо проворчал во сне, а свет старенькой керосинки, несомой Егором, неспешно выхватывал из темноты метр за метром тропинки, ведущей от дома к Михайлову сараю.

-Ну-ка, пособи, Тоша… - мальчики дружно налегли на створы сарая.

-Ва-а-ау!

-Вот тебе и «вау»…

Посреди сарая стояла деревянная летучая мышь… Нет, не мышь, скелет один. Кое-где, правда, вместо кожи натянуто на кости полотно. А самое любопытное, это то, что в теле мыша имелось маленькое помещение с двумя стульями в ряд. А за спинками стульев, немного по бокам, поместились два больших железных мотора с деревянными загогулинами, которые Егор назвал пропеллерами.

-Теперь понимаешь, Антон? Осталось только выкрасить машину в традиционные эльфийские государственные цвета, отладить и испытать аэроплан в действии. Но, до дня испытания никто ни о чем не должен даже подозревать.

-Ох-х-х! Егор, а можно, я буду помогать тебе красить?

-Да.

-Я никому-никому не скажу! Клянусь! Могила!

Двое дюжих эльфов-близнецов из числа ратной сотни деревни, Кондрат и Ерема, дружно, сильными богатырскими руками растащили дубовые створы сарая, освещенного изнутри неясным мерцающим светом выдержанных подвальных гнилушек. А когда еще двое ратников, Олег и Ануфрий, медленно выкатили на свет божий невиданное доселе чудище, глухо гудящее серебрянными призрачными дисками, сход деревенских жителей, с рассвета еще ожидавший вокруг Михайлова сарая какого-либо действа, буквально взорвался таким шумным рукоплесканием, что в ответ на такое возмутительное нарушение мирного уклада жизни деревни, все воронье испуганно поднялось в воздух с окрестных крыш и деревьев. Пропеллеры гудели густо и томно, словно шмели, возвращающиеся домой после трудного рабочего дня. А там, где полагалось бы находиться глазам чудовища, в деревянных креслах гордо восседали не кто-нибудь, а их Егор и Тошенька, в развевающихся от сильного ветра зеленых шелковых шарфах и кожаных шлемах с очками-консервами. Руки Егора в кожаных же крагах сжимали рога штурвала. А в глазах юных пилотов сверкала невиданная доселе гордость пополам со страхом. Даже дождь прогрессирующий, из едва моросящего еще час назад, до ливня – сейчас, не смог разогнать толпу, ожидающую давно слухами обещанное чудо.

-Братцы! – Егор привстал со своего кресла. – Сегодня, если только у нас с Антоном все получится, мой аэроплан совершит лишь маленький полет над благословенной страной эльфов, но эльфы, честью своей поручусь, совершат гигантский прыжок в истории. Да поможет нам Великий Боже! Аминь!

С этими словами Егор, усевшись поудобнее в свое кресло, пристегнулся крест-накрест брезентовыми ремнями безопасности и отвел от себя небольшой рычажок. Серебрянные диски пропеллеров стали и вовсе зеркальными, а деловой их шмелиный гул сменился на пронзительный вой встревоженных людьми ос. Деревянная летучая мышь, вздрогнув и подпрыгивая на кочках, стала медленно, но верно, набирать скорость. Все быстрее, быстрее… Последний прыжок на кочке…

-Тоша! Тошенька!!! Вот, только попробуй мне разбиться на смерть! Убью! Как есть, убью, паразит!!! – женщина, в голос крича и падая, спотыкаясь на каждой колдобине, пыталась догнать взлетающий аэроплан. Туфелька, завязнувшая в раскисшей от дождя глине, решила исход погони. Настя, растянувшись в грязи, и от, стеной уже обрушившегося на эльфийскую землю, ливня не замечавшая потоков слез, омывающих ее хорошенькое, не по-возрасту, лицо, уже и не пыталась подняться. Самолет уже в воздухе, а она… Она тихо, горько и беззвучно плакала.

А действительно, место летучей мыши не в сарае - в воздухе. Деревянная «мышь» неспешно и величественно описывала круг за кругом в тяжелых струях дождя над головами селян, когда, глуша и слепя всех, в нее ударил невыносимо яркий столб адского пламени, сотрясая все вокруг…

Мир качался вокруг Антона, как на качелях в «Луна-парке». Кувыркнулся, встав с ног на голову и обратно… А перед ним ходил из стороны в сторону, как пьяный матрос (про них Егор не раз рассказывал вечерами), штурвал. Рядом, склонив на плечо голову сидел, привязанный в кресле, мертвый (мертвый!!!?) Егор. Страх! И тошнит… Как невыносимо тошнит!!! Антон никогда и не слышал о принципе управления воздушным судном… Просто, его мотало и тошнило созвучно и сообразно с движением штурвала перед ним… Еще штурвал мотало в абсолютной тишине. Раскат грома почти убил нежные ушки юного эльфа… Лишь небо, находящееся не ясно где, вода, стоящая всюду и потоком омывающая лицо эльфа и его извечное, как сама природа, желание жить. Больше Антон не чувствовал ничего. Впрочем, еще одно чувство, скорее – желание, было сильно – чтобы братишка его названный, Егор, был рядом всегда и был бы жив! Что еще!? Антон вцепился коготками в штурвал. Эльфа затрясло, но… Самолет перестал дрожжать. Потом эльфенок инстинктивно ослабил хватку, и пальчики его постепенно начали чувствовать жизнь штурвала, каждое пожелание деревянного мыша повернуть свое тело туда или сюда, стали подспудно ему ясны. Каждый порыв аэроплана, задолго до того, как вырваться наружу, отдавался штурвалом в чувствительные когтистые пальчики эльфа. И эльф отдавал команды деревянному зверю так же естественно, как если бы это был его любимый домашний дракон, о котором он всегда мечтал в самом юном детстве. Укрощенный сосновый зверь стал медленно принимать самое естественное для его полотняного крыла устойчивое положение – ровный и плавный полет. Только уже не горизонтальный. Тяжелые моторы заглохли. Винты тихо вращаются лишь под напором набегающего ветра. Самолет круто скользит вниз.

Когда тучи рассеялись, Антон различил под собой барханы белого раскаленного песка… Не будь он эльфом, если бы не смог вместе с собой и братишкой мягко опуститься на песок… Но, вот машина… Она, говоря попросту, очень мешала – ей нужен разбег при взлете и пробег при посадке. Неповоротлива, как сундук. А тут еще и тупо падает, моторы которой от удара молнии заглохли. А он, Антоша, он же не знает, как их запустить! Отстегнуть Егора и лететь с ним… Домой… Не знаю, куда угодно, к земле! Но… Егор так этой «мышью» дорожил. Нет… Антон постарается посадить ее нежно, чтобы установить неповрежденной, как памятник, на могилу сводного брата. «Господи! Бархан все ближе, а скорость все еще высока! Ну пожалуйста, Боженька, еще… еще мне помоги… Пожалуйста-а-а!!!» Удар!!! Во всем организме… Больно как! Везде болит… Мамочка! Больно… а в особенности, в позвоничнике… Волны песка через нос аэроплана, как медленно он оседает, этот песок… И… тишина. Все замедленно. Замедленно оседают струи песка вокруг… Замедленно я кричу, вот, только звука нет… Почему? Я, Антон, себя не слышу. Как болят ушки!!! Как болят!

Уже давно замерли недвижно винты, а Тоша все сидел в своем кресле, пристегнутый ремнями, и горько рыдал, оплакивая брата, громко стеная среди сияющей ослепительным светом пустыни. У самого Антона боль уже поуспокоилась, и плакал он только о погибшем братишке. Так… Ушибы только болели, стоило ли на них обращать внимание, когда… Косточки целы… Антон поднимется и сможет всё! Он доведет их общее дело до самого конца. Эх-х-х!!! Вот, только разобраться бы во всем. Где мы!? Что мы!? Как мы!?

-Ну, ты сейчас всех тушканчиков тут распугаешь… - негромко подал признаки жизни Егор.

-Ха-а-а!!! А-а-а… - обмяк, повиснув на брезентовых ремнях, Антон.

-Да живой я, живо-о-ой… Тошка, что ты!? Что ты, маленький!? Не привидение я. Правда! Только, братец, не шевели меня, я себе, кажется, руку сломал левую… Больно очень, Антош.

Тихо-тихо Антон высвободился из пеленающих его ремней и еще медленнее отстегнул Егора. Выбираться было не сложно, но чертовски неудобно. Планер зарылся носом в песчаный холм под весьма неудобным для спуска с него углом, градусов в шестьдесят к горизонту. А из прохудившегося бака тоненькой струйкой на раскаленный до бела песок лился бензин. Антон заметил это и, ничего не объясняя брату, потянул его бегом за бархан. Слава Богу, Единому и Вездесущему, Иисусу или Аллаху, Будде или Яхве!!! Детали – позже. Слава Богу! Братья едва успели скрыться за гребень холма, когда прогремел взрыв. Стальные и деревянные части аэроплана огненными вращающимися мечами, срезав по пути невинно пролетающего мимо, тяжелого в своем полете, майского жука, пронеслись над головами мальчишек.

-Ты цел?

-Цел… Рука только… От боли плакать хочется. Но мы… плакать не будем. Правда, Тоша?

-Чего ты со мной, как с маленьким!!!? Тоша, Тоша… Антон я!

-Извини… Ты ведь мой братишка. Единственный, между тем.

-Егор?

-Что?

-Осмотрись...

-И…

-Тебе тут ничего не странно? Не черно-бело?

-Ёкараный бабай!!!

-Ну…

-Дай осмотреться… Это чё!? ПАЛ/СЕКАМ сломался, что ли? Почему все черно-белое!? Мамма миа!

-Егорка, хорош психовать!

-Вот же… Мне это не кажется? Мир вокруг нас – черно-белый? Да? Да.

-Да. А куда ты нас заслал, Егор? Я не заметил, куда ты ручку таймера поставил перед взлетом.

-В недалекое прошлое… В двадцатый век.

-Как кино начала этого самого двадцатого века. Ты уверен, что не в фильм нас отправил?

-Ну… Конечно, нет. Аэроплан мог путешествовать только по реальной линии времени. Не по выдуманной.

-Почему нас обратно не выкидывает, Егор, а? Ты же обещал моментальное возвращение, случись что…

-Почему!!!? Тоша, потому, что я – осел… - громким шепотом, задыхаясь, почти кричал, охватив голову руками, Егор.

-Что случилось?

-Я идиот… Я привязал заклинания возвращения к аэроплану, а не к нам… - Егор заплакал.

-Егор… Егор, дорогой… А мне не страшно.

-Не страшно???

-Нет. Давай успокоимся и решим, как нам быть.

-Правда!???

-А то!!!

-Силы небесные! Это такой ты мужественный, братишка! А что же я так раскис?! Стыд и срам! Стыд и срам…

Воды в аэроплане не было, как-то не подумали подготовиться к длительному путешествию… Да если б и запасли ее, взрыв развеял бы все ее запасы по ветру, вместе с самолетом. Спастись от зноя в тени какой-нибудь скалы? Скал в округе не было. Ни одной. Барханы, барханы… Ждать? Чего? У моря погоды? А пить… Пить!!! Пить хотелось так, что в мыслях эльфов перемежались только картины струящегося родника возле дома дяди Миши, водопад «Виктория», на худой конец, огромные волны реки Волга, дядя Миша много рассказывал о рыбалках у друга Игоря, простого человека из Казани, невероятно красивого города. Егор и Тоша буквально сразу начали сильно страдать от жажды – недостатка в воде они не знали никогда в жизни. Подобрав два кусочка дерева от взрыва аэроплана и, разодрав курточку на бинты, Антон, как умел, перевязал лубком сломанную руку Егора. Наконец, с перевязкой покончено. Дети медленно пошли. Куда? Неизвестно… Зачем? Чтобы жить. Пусть – недолго… Движение – жизнь. Две маленькие железные гаечки, найденные на месте взрыва, дети держали во рту, чтобы обмануть злую жажду. Тоша и Егор уже так медленно переставляли ноги в совершенно белом, как снег, и горячем, как сковорода песке, что вот-вот, и они просто упадут на растерзание черным, словно уголь варанам. Ящеры давно параллельно следуют за мальчиками. Вороны и сарычи… Они тоже уже тут как тут, низко кружат. Умр-р-рут мальчики! Непременно умр-р-рут. Пи-и-ир!!! Пи-и-ир-р-р жителям пустыни!!!

-Егорушка! Тошенька! Где вы, мои милые!?

-А!???

-Здесь, вы, роди-и-имые… Настя, я их нашел!

-Господи! Господи! Господи! Господи!!! А-а-а!!! Дети вы мои любимые-е-е!!! Только бы приехать домой… Своими руками убью!!! Зараз убью… Обоих!!! - Настя, смеясь и плача, все пыталась одновременно обнять Антона и Егора.

-Дядя Миша, миленький, а как ты нас нашел?

-Антош… Да коли б не твоя мама, я бы… Она ведь потомственная ведунья. Ей не полько во времени босиком ходить… Ей, как матери, многое другое по силам. А я… Я что?

-Дядя Миша, а мы, оказывается, и во времени можем сами путешествовать? – Егор в бинтах и гипсе повернул голову.

- Ну… Собственно, да. Даже я. Иногда, на сильном душевном подъеме. Только мы, Егорушка, живем на свете по тысяче лет, и в итоге жизни можем очень многое. А ты с малолетства ищешь решения извечной проблемы счастья, Егор, как люди – раскрытия тайны прошлого и будущего, – тихо говорил Михаил племяннику, сидя с трубкой возле уютно горящего в горнице камина, подле которого расположилась вся молодая семья – Михаил, Настя и Егор с Антоном. – Ты в городе долго жил с людьми. Нахватался многого от них. Только, Егорушка, мы древнее людей на миллионолетия, и мы мудрее их. Ты ставишь вопросы, а ищешь ответы на них совсем по-человечески. Но ты молодец, Егор. Ты ищешь! Ты беспокоен! А ответ на твой вопрос, между тем, давно готов. Его не надо открывать наново. Не все же эльфы живут одним лишь хозяйством, Егор, и заняты только тем, что возделывают свои сады и огороды, ухаживают, как я, за капустой, и вообще... Эльфы издавна заняты твоей проблемой – проблемой времени. Хочешь, расскажу? Прошлое… Да оно существует. Но оно, как… красивый цветок, недолговечно. Сначала теряет цвет, спустя столетия – форму… Больше и больше. Потом люди восторженно находят в земле только какую-то, едва сохранившуюся, косточку… И это уже история! Ты сам видел, история, – она со временем блекнет. Почти сразу теряет цвет. Ну и что!? Зачем она нужна, история? Какая польза, ты скажешь, от нее? Я скажу. Горе тому, кто не помнит уроков прошлого. Какое у такого эльфа будущее? Что, очень много, по-твоему, счастливых вероятностей, которые всегда и во всем «вывезут»? Нет… Не совсем – так. Одни эльфы историю творят, следуя велению сердца, а не слепой удачи, другие ею гордятся. Эльфы делают свою историю, былинную уже для своих детей и внуков. Чти, Егор, предков своих и историю, если считаешь себя культурным эльфом. А при твоем стремлении улучшить жизнь наших деревенских, и вообще, всего эльфийского мира… возможно, когда-нибудь ты станешь великим… Может, даже, нашим президентом.

-Да, бросьте Вы, дядя Миша… Вы меня с Антошкой спасли. Ну… Я признаю - волшебно. Но я и сам – эльф! Немного и сам умею. И…

- А ты, все же, не выпендривайся, племяш! Вот, смотри. Рассмотрим простые вероятности, - старый эльф выпустил долгую струю табачного дыма в потолок. Твой братишка спас тебя – вот тебе первый ответ на задачу. В результате - вы оба живы. Варан, этот крокодил пустыни, вас собирался скушать. Допустим – скушал бы – вот вам вероятность другая… Ведь мог бы! Не скушал. А самое страшное - при попытке уйти вперед во времени вас могло бы разделить на миллионы, миллиарды Егоров и Антонов для каждой из миллионов и миллиардов возможных вероятностей. Я даже не знаю – на миллиарды клонов или просто расщепить на молеклы и атомы, понемногу для каждого варианта будущего. Страшно подумать! Нет уж… Егор… Живи, племяш, в настоящем и твори дело эльфа, добро, здесь и сейчас. Вчера, видишь ли, уже ушло, его нет. Оно только памятью о себе помогает нам сохранить правильные ориентиры в жизни. Именно так! Нами, эльфами, управляет понятие чести, и только... Чести! А не времени или сиюминутной целесообразности, с человеческой точки зрения. А мы, в свою очередь, управляемся, между тем, настоящим. Понимаешь, Егор? Ну, зачем нам, скажи, машина времени? Мы сами себе – настоящая «машина времени».
«Завтра» - всего лишь размытое понятие для тех, кто ничего путного не хочет делать сегодня. Мы-то - трудовые эльфы. Правда?

-Правильно ли я понимаю, дядя Миша, что существует только настоящее?

-Нет. Но… Какое бы оно ни было, это настоящее ничего не стоит, если нет искренней веры в светлое будущее.

- Хорошо, но… Тогда – весь наш мир – просто парадокс, союз противоположностей! Смесь Добра и Зла…

-Да. Так оно и есть. А в чем проблема? Ты реши, чего просит твоя душа, твое сердце. Чего требует твоя эльфийская честь?

-Она требует справедливости… Для всех.

-Это сильно, Егор… Задача для Бога. И почти, непосильная Егорушка, миленький, даже для Него… Но мне очень нравятся твои желания. Пожалуй, если мы с Настенькой вырастим таких славных эльфов, как вы с Антоном, я смогу умереть спокойно, не особенно стараясь дожить и до тысячи… Я горжусь такими сыновьями! А теперь – марш спать! Волшебных вам снов, дети. Мы с мамой подумаем о братике для вас. Бог троицу любит…

Глава 4.

Эльфы и кошка Марфа.

Так ли ты силен, дорогой читатель, в зоологии? Что ты слышал о котах, о кошках от учителей, друзей и своих собственных родителей? Верно, ты сам видал в зоологическом саду большие клетки с африканскими львами, бенгальскими и уссурийскими тиграми и яванскими пантерами. Какие это большие, величественные и грациозные животные! Может быть, у тебя дома живет сиамский или персидский кот? Тогда ты знаешь, какие они, эти коты, неженки и исключительные лакомки. Вернее, неженками они способны лишь притворяться. Но вот только в уголке тихонько пискнет мышь, истома и вековая, на первый взгляд, лень моментально куда-то испаряется, сменяясь острым охотничьим прицелом суженных зрачков кошачьих глаз и напряженно повернутыми к мыши ушками. Дичь! Тело зверя замирает в осторожном, выверенном движении, словно бы это античная статуя, а не живая домашняя кошка перед броском. Тогда совсем становится понятным, почему льва, тигра и пантеру причисляют к семейству кошачьих. Ты видел, дорогой читатель и множество брошенных котов и несчастных кошек, ни разу не ведавших тепла человеческих рук или блаженства от миски теплого парного молока или тарелочки с ароматной говяжьей печенкой. О свежем минтае, жалеючи чувства голодных дворовых кошек, мы скромно умолчим. А известно ли тебе, о, читатель, что у крошечных народов, вроде гномов и эльфов тоже есть свои, самые настоящие кошки? Смело могу это утверждать, ибо звери эти, все-таки, более похожи на кошек, чем, скажем, на устриц или на кузнечиков. А гномы и эльфы испытывают к ним нежность не меньшую, чем, например, Ваша добрая соседка, читатель, к своему рыжему коту по имени Васька.

-Мя-я-яу! Мя-я-яу-у!

-Ав! Ав-ав!!!

-Тихо, Арто! Тихо! Фу!

-Мя-я-яу!!!

-Это что еще за чудо такое в кустах!? - Антон остановился и стал осматриваться, силясь понять, откуда шел звук.

Мальчик шел домой с корзинкой, полной великолепнейших грибов, шел с горки широким, размашистым шагом и тихонько напевал себе под нос бравурный победный марш эльфов – победителей драконов. Антон так спешил порадовать маму на редкость удачным сбор<