Так же, как Лютер, Кальвин отвергает участие человека в деле своего спасения (синергизм). Так же, как Лютер, он учит, что человек оправдывается верой в свое спасение

О добрых делах в "Наставлении" говорится следующее: "Хотя Бог, совершая наше спасение, возрождает нас для благо­творения, мы исповедуем, что добрые дела, которые мы совершаем под водительством Св. Духа, не играют роли в нашем оправ­дании".

Верующий, по учению Кальвина, должен быть безусловно уверен в своем спасении, ибо спасение совершается Богом неза­висимо от дел человеческих.

Кальвин возражает святым отцам, которые "держали людей в страхе и неуверенности", так как ставили спасение в зависимость от дел.

"Бог однажды в Своем вечном и неизменном совете решил, кого Он желает привести к спасению, а кого желает предать по­гибели". "Когда спрашивают, почему Бог так делает, надо отве­чать: потому, что Ему так угодно".

Вот как далеко заходит Кальвин в развитии мысли Лютера о том, что человек - это соляной столб. Кальвин как бы совсем забывает, что, по словам Священного Писания, Бог всем челове­ком хощет спастися (I Тим. 2, 4), и как бы не замечает того, в каком резком противоречии находится все его учение с духом Евангелия.

Подводя краткий итог православной оценке кальвинистской доктрины о безусловном предопределении, можно сказать следу­ющее: Священное Писание ясно свидетельствует об условности предопределения Божия. Об этом говорят, например, представления будущего Страшного Суда в Евангелии (Мф. 25, 34-36, 41-43). О благодати как силе Божией, спасительной для всех людей, а не для некоторых только, читаем у того же апостола Павла, на ко­торого ссылался Кальвин: Явилась благодать Божия, спаситель­ная для всех человеков... (Тим. 2, 11-12).

Обойти текст Священного Писания, сохранив при этом убедительность суждения, нельзя, поэтому кальвинисты и толкуют те и иные места Священного Писания аллегорически: что момент благодатного попечения рассматривается как попечение о мире в целом, которое Спаситель дал для всех человеков в том плане, спасительно для человечества. А для рода человеческого спасительно и полезно, чтобы одни погибли, а другие спаслись. Поэтому путем такого рода истолковательной экзегезы можно принять и такое место.

Еще одно известное место из Первого Послания к Тимофею (2, 4): Бог хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания тины. Таким образом, предопределение Божие имеет в виду лишь спасаемых. Нигде в Священном Писании не говорится о предопределении к погибели. Предопределение к спасению следует понимать как выражение непреклонной воли Божией „, сделать все необходимое для спасения тех, кто хорошо пользуется своей свободной волей: "...Со страхом и трепетом совершайте свое спа­сение" (Фил. 2, 12); "Кто ищет благодати и свободно покоряется ей" (Окружное послание восточных патриархов, 1848 г.). Еще одна цитата из "Точного изложения православной веры" препо­добного Иоанна Дамаскина: "Предопределение Божие есть пред­видящее, но не принудительное". И в завершение этого раздела - цитата богослова XX в. Николая Никаноровича Глубоковского. В своем известном труде о Посланиях апостола Павла он писал:

"Предопределение говорит единственно то, что есть в мире гре­ховное человечество, не окончательно погибшее и поэтому удоста­иваемое Божеского милосердия".

Что же касается учения Кальвина о безусловном предопреде­лении, то оно было осуждено Иерусалимским Собором восточных патриархов (1672) и его проповедники преданы анафеме. И ник­то ее пока не отменял. Однако нельзя не учесть то, что нынеш­ние кальвинисты и реформаты не делают особого акцента на уче­нии о предопределении, то есть оно не выдвигается ныне как ос­новной момент доктрины. Но и никакого тайного или авторитет­ного отказа от него ни одной из ветвей нынешнего кальвинизма декларировано не было. Поэтому, хотя на практике того акценти­рования (прямо-таки упивания у Кальвина этой жестокостью Божией) на делении на спасаемых и погубляемых ныне, конечно, в реформатстве нет, однако и осуждения или отказа от этой докт­рины также не было.

Билет 5.

Вопрос 1. Римо-католическое учение о спасении. Чистилище. Сокровищница сверхдолжных заслуг. Индульгенции.

ПРАВОСЛАВИЕ и ЗАПАДНОЕ ХРИСТИАНСТВО

Д. П. Огицкий, священник Максим Козлов, 1995

Римско-католическое учение о чистилище

Наряду с существованием рая и ада Римско-католическая Церковь признает еще чистилище - место временных загробных мучений, где люди приносят удовлетворение Богу за совершенные в земной жизни грехи. То, что происходит в чистилище, является не столько очищением от грехов, сколько уплатой Богу долгов за грехи.

Точка зрения римско-католических богословов на сущность временных наказаний, принимаемых человеком в чистилище, была изложена при рассмотрении учения об удовлетворении Богу за грехи.

В подтверждение своего учения о "чистилище" римо-котолики ссылаются на то, что Иуда Маккавей и его соратники, молились за павших в сражении воинов и приносили умилостивительную жертву за их грех (2 Мак. 12, 39-45). Но в повествовании об этом событии нет никаких указаний на чистилище. Равным обра­зом не чистилище имеет в виду и апостол Павел, когда говорит об огненной проверке, которой в один день подвергнутся все дела человеческие, и добрые, и злые (ср. Кор. 3, 12-15).

В православном церковном учении понятия чистилища нет, оно признает лишь рай и ад. Исходя из учения о Церкви как едином Богочеловеческом организме, живущем по закону любви, а не внешней справедливости, Православная Церковь находит возможным возносить молитвы и приносить умилостивительные жертвы "о иже во аде держимых" с надеждой, что содержимые там смогут получить "ослабление от содержащих скверн" (молит­ва на вечерне Пятидесятницы).

Однако в Православии, помимо рая и ада, существует поня­тие о мытарствах. Естественно, возникает вопрос, чем мытарства отличаются от пребывания в чистилище. Прежде всего, следует отметить разную степень авторитетности этих воззрений. Если Учение о чистилище является догматом Римско-католической Церкви, то учение о мытарствах, при всей его общей распростра­ненности, догматического значения не имеет. Из этого не следует, что его каким-то образом следует подвергать сомнению. Это значит лишь то, что образы, в которых Священное Предание и, в более широком смысле, церковное предание доносят до нас учение о мытарствах, не заключены в определенные, раз и на­всегда принятые Церковью, догматические, то есть несомненные в своей истинности, формулировки. Эти образы в разные века могут подвергаться различному осмыслению и толкованию.

Проходя мытарства, душа христианина не приносит какого-то удовлетворения Богу, но лишь обретает итог своего внутреннего самоопределения, итог своей земной жизни. По сути дела, если отвлечься от тех образов и символов, которые дошли в повество­ваниях о мытарствах, отчетливо проясняется, было ли для про­жившего свою земную жизнь христианина определяющим его уст­ремление к Богу, желание жить по правде Божией и законам церковным или в его душе и жизни возобладали грех и похоть. Это существенное внутреннее самоопределение, границу которого невозможно определять юридически, выявляется и обретает свой частный суд во время прохождения душой мытарств. Это не зна­чит, что душа не может потом снова добиться участи лучшей, даже если она некоторые мытарства не прошла, ибо по молитвам Церкви такая душа, по предстательству живущих, и прежде всего по поминовению на литургии, соучастию в бескровной жертве, может быть сподоблена лучшей участи. Опять же, это изменение ее состояния находится вне всякого юридического осмысления, ибо невозможно любовь Божию и праведность, справедливость Божию вложить в рамки меры. Поэтому, когда в России было распространено мнение, что сорок заупокойных литургий полнос­тью выводят душу и помогают сподобиться десной, лучшей учас­ти, то это был рефлекс юридического западного католического осмысления спасения, основа которого заключается в учении об удовлетворении Богу, об отношениях справедливости и некоей меры между Богом и человеком.

Римско-католическое учение о сокровищнице заслуг и индульгенциях

…Само слово "индульгенция" означает послабление, милость, снисходительность. Согласно современному католическому праву римской церкви, индульгенцией называется отпущение перед ли­цом Божиим временной кары за грехи, уже отпущенные на испо­веди. Выражение "перед лицом Божиим" значит, что индульген­ция освобождает от кар, уготованных Богом, то есть от мук в чистилище. При этом, как учит Римско-католическая Церковь, засчитывается в качестве удовлетворения необходимое количество добрых дел из сокровищницы заслуг. Согласно римско-католи­ческому учению, ключами к сокровищнице заслуг владеет высшая церковная власть, прежде всего папа.

С юридической точки зрения это вполне естественное поня­тие. Один человек потрудился лишь в меру собственного спасе­ния, то есть он принес адекватное удовлетворение справедливости Божией: у него и покаяние и сатисфакция были вполне достодол­жные. Другой потрудился недостаточно, принес недостаточное удовлетворение, и потому будет пребывать в чистилище. Третий же потрудился сверх меры, нужной для его спасения, то есть со­вершил больше добрых дел и имеет больше заслуг перед Богом, чем это требуется для собственного спасения. По католическому воззрению, это и есть сверхдолжные заслуги, или сверхдолжные добрые дела, которые вместе с сверхдолжными заслугами святых составляют сокровищницу заслуг. Их высшая церковная власть может перераспределять и вменять эти заслуги тому, кто на са­мом деле ее не имеет.

Такая индульгенция для того, кто ее принимает, связана с обязательным исполнением определенных, заранее оговоренных благочестивых поступков. Первоначально условием получения ин­дульгенции было участие в крестовом походе. Позднее и до на­стоящего времени индульгенции стали давать, например, за про­изнесение определенной молитвы заданное число раз, посещение указанной святыни с соблюдением определенных правил, прохож­дению крестным путем, - тарифицированное пожертвование, упот­ребление освященного особым образом предмета (креста, четок, медальона) в соответствии с определенными предписаниями и т.п.

Условия получения индульгенций и их эффективность устанав­ливаются папой или уполномоченными им на то епископами. В индульгенции точно указывался срок, на какой она сокращает чистилищные муки: 40 дней, год, 100 лет и т. п. Максимальный срок, на какой когда-либо до сих пор давалась частичная индуль­генция, - 154 000 лет. До последнего времени римско-католи­ческие богословы учили, что сроки эти зависят не от внутреннего расположения человека, получившего индульгенцию, а единствен­но от воли того, кто ее устанавливает.

Совершенно очевидно, насколько индульгенция искажает ду­ховную жизнь католиков, внося в отношения между человеком и Богом такую меру, счет, когда человек держит в подсознании факт, на сколько дней, месяцев, лет сокращается ему пребывание в чистилище за каждую такую молитву, дело благочестия и т.п. Это мера не духовного возрастания и приближения к Богу, а мера зачета, снижения наказания.

Появление индульгенций было подготовлено учением Запад­ной церкви раннего средневековья о покаянии. Уже до XI в. по­являются индульгенции как (первоначально частичные) сокраще­ния наложенных епитимий, даруемые в индивидуальных случаях епископами по их усмотрению и в зависимости от усердия каю­щегося и внешних обстоятельств. Сопровождающие дарование таких «сокращений покаяния» милостыни или паломничества яв­лялись не заменой или выкупом части покаяний, а внешним пока­зателем раскаяния и религиозности грешника, позволяющим ему получить льготу.

Собственно индульгенции появились лишь в XI в. и касались не индивидуальной, а общей, распространяющейся на всех, удов­летворивших требуемым условиям, меры, исходящей от верховной церковной инстанции (епископа, папы) и принципиально осво­бождающей от дел покаяния (частично или вполне). Церковь, наложившая епитимью во имя Бога, считает себя вправе и осво­бодить от нее.

Развитие учения о покаянии, признанном в XII—XIII вв. та­инством, существо которого стали видеть в самом акте раскаяния и исповеди (contritio-confessio) и отпущении грехов священником, выделило идею удовлетворения и заставило иначе ее обосновать. По мнению схоластиков, начиная с Абеляра (1079-1143), грех-вина (culpa) отпускается священником в силу раскаяния грешни­ка, но это раскаяние лишь в исключительном случае достаточно для удовлетворения Божественной справедливости. Поэтому не­обходимо выкупить у Бога наказание (poena) за грех делами по­каяния на земле или муками в чистилище. Таким образом, индульгенция становится не только освобождением от наложенной Церковью епитимьи, но главным образом отпущением земных и загробных наказаний за грех. Но ввиду того, что при таком по­нимании удовлетворения (satisfactio) человек рассматривается как должник не Церкви, а Бога, Церковь же расширяет свою власть на трансцендентную загробную сферу, нужно было найти основа­ние отпущения Церковью дел покаяния без соответствующего ви­димого эквивалента, требуемого идеей справедливости Божией, иначе говоря - понять индульгенцию как выкуп, в чем не было необходимости, пока отпускалась наложенная Церковью епити­мья. Это основание было найдено в учении о сокровищнице зас­луг, находящейся в распоряжении Церкви (епископов и, главным образом, папы).

Дальнейшим шагом в развитии теории индульгенций оказыва­ется сочетание ее с отпущением самого греха. С XIV в. высшим видом индульгенции (plenissimma remissio) является так называе­мая полная индульгенция, освобождающая и от вины, и от нака­зания (indulgentia a poena et a culpa), причем, конечно, предпола­гается исповедь этих грехов до или после получения индульген­ции, так что под отпущением греха (culpa) следует разуметь от­пущение его в случаях, резервированных епископу или папе, пу­тем или, назначения особых пенитенциариев, или путем передачи особому священнику права отпускать такие грехи лицам, получив­шим индульгенции.

С другой стороны, предполагаемое индульгенцией расширение прав Церкви и папы на чистилище повело к тому, что сначала епис­копы, а с XV в. и папы стали даровать индульгенции душам умер­ших, находящимся в чистилище, так как и на них распространялась дарованная Церкви власть вязать и разрешать, и молитвы и мессы за них давно признавались действенными. Такие индульгенции про­давались родственникам и друзьям умершего; в них пропадал момент предполагаемых раскаяния и исповеди грешника, но зато и отпуска­лись только несовершенные дела покаяния, так как вина находящим­ся в чистилище была отпущена уже на земле.

Доходность индульгенций приводила все к большему их раз­витию и к изысканию новых поводов их дарования. Не без влия­ния финансового мотива разрабатывалась и сама теория индуль­генций, откровенно денежными интересами руководствовались проповедники и продавцы их.

Это вызывало протест и против самих индульгенций, и против торговавшей ими Церкви, главным образом папства. На индуль­генции нападали и противники католичества, как еретики XII-XIII и следующих веков, так и богословы, и Соборы, тем более что в массах терялось понимание самой природы индульгенций и забывалось о ее необходимой связи с искренним раскаянием ц исповедью. Некоторые отрицали возможность и даже существо­вание полных индульгенций, другие нападали на индульгенции для умерших, третьи возвышались до принципиального их отрицания. Нападки на индульгенции были одним из первых моментов реформационного движения в XVI столетии.

Акцентируя самые слабые, с догматической точки зрения, стороны учения об индульгенциях следует, однако, избегать ши­роко распространенного, но неверного полемического взгляда, что индульгенция - это отпущение грехов, которое получается за деньги. Индульгенция в любом случае связана с таинством Пока­яния, то есть если человек не получил прощения за вину греха, то никакая индульгенция действенной не будет (речь идет о живущих).

Практика выдачи индульгенций существует в Римско-католи­ческой Церкви и в настоящее время. Она была предметом об­суждения на II Ватиканском Соборе (1962-1965). Некоторые участники его говорили о необходимости сделать практику выдачи индульгенций более приемлемой для религиозного сознания хрис­тиан, если уж ее никак нельзя отменить вообще раз и навсегда.

В 1967 г. папа Павел VI издал новую "Доктрину об индуль­генциях" (Indulgentiorum doctrina), согласно которой прямая зави­симость между индульгенцией и сроком пребывания в чистилище больше не фиксируется, но сама практика индульгенций сохраня­ется. Новые правила несколько ограничивают возможности полу­чения полной индульгенции, ибо то, "что даруется обильно, це­нится мало". Согласно новым правилам, католик может получить только одну полную индульгенцию в день (для себя лично или для кого-нибудь из умерших). Кроме того, отныне для получения полной индульгенции обязательно соответствующее внутреннее настроение, без которого может быть выдана лишь частичная ин­дульгенция. Согласно новому указанию, частичные индульгенции будут даваться без уточнения срока. Через предметы, освящен­ные простым священником, теперь могут даваться только частичные индульгенции. Несколько сокращена категория священных предметов, имевших до сих пор индульгенцирующую силу, исключенные из этой категории священные предметы потеряли эту силу 1 апреля 1967 г. В дополнительном разъяснении папы пре­дусмотрена возможность, в некоторых исключительных случаях, индульгенции, даже полной, без предварительной исповеди.

Едва ли нужно доказывать несоответствие всей этой практики практике Древней Церкви и ее несогласие с духом Евангелия. Даже некоторые римо-католики признают сейчас, что от форма­лизма, которым проникнута практика индульгенций, недалеко до фетишизма.

Вопрос о спасении человека - важнейшая часть христиан­ского вероучения, и именно в понимании спасения лежит одно из самых существенных вероисповедных расхождений Православия и Католичества. Как указывает патр. Сергий (Страгородский) - «Православие и инославие противоположны между собой... как два совершенно отличных, не сводимых одно на другое, мировоз­зрения: правовое и нравственное".

Сущность спасения, по православному учению, состоит в том, что Господь Иисус Христос даровал нам силу, которой мы по­беждаем нападения диавола и делаемся свободными от страстей. Способ совершения нашего спасения - не внешнесудебный, не магический, а подразумевающий внутреннее развитие, постепенно совершающееся в человеке действием благодати Божией.

В католической же сотериологии получил преобладание раци­оналистический юридизм: в учении об искуплении, последствиях первородного греха, в теории сатисфакции. И здесь юридическое, внешнее, идея заслуги, удовлетворения, зачета получает преобла­дание над нравственным и органическо-мистическим учением о нашем спасении через воплощение, страдание и воскресение Сына Божия и через наше внутреннее органическое участие в его искупительной жертве и Его просветленной жизни. Главная опас­ность юридического учения для духовной жизни католика именно в том, что при желании человек может ограничиться только вне­шним деланием. Так что здесь имеют место великий соблазн и, в некотором смысле, победа врага рода человеческого, которые для многих и многих католиков исказили подлинный путь ко спасению.

Вопрос 2. Кальвинизм. Англиканство – исторический очерк возникновения.

ПРАВОСЛАВИЕ и ЗАПАДНОЕ ХРИСТИАНСТВО

Д. П. Огицкий, священник Максим Козлов, 1995

РАСПРОСТРАНЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИДЕЙ ЛЮТЕРА. АНАБАПТИЗМ. УЧЕНИЕ УЛЬРИХА ЦВИНГЛИ

Реформаторское учение Лютера, положившее начало расколу внутри католицизма, получило широкое распространение не толь­ко среди разных слоев населения Германии, но и во многих госу­дарствах Европы: в Швейцарии, Франции, Англии, а также Дании, Норвегии, Швеции, Финляндии и Эстонии. Лютеранство дало толчок к появлению новых религиозных учений и вызвало к жизни новые религиозно-политические движения, отражавшие разные социальные и национальные интересы их сторонников.

Представителями одного из таких радикальных реформационных течений, отражавшего интересы низших слоев немецкого общества, были анабаптисты, или перекрещенцы. Как и последователи Лютера, они протестовали против церковного авторитета, воплощенного в католицизме, но протест свой довели до крайних пределов. Для движения анабаптистов характерны социальный и нравственно-религиозный радикализм и анархия.

Наши рекомендации