Уникальность проблемы угроз существованию

Риски этой шестой категории появились недавно. Это одна из причин, по которой полезно выделить их в отдельную категорию. Мы не развили механизмов, ни природных, ни культурных, чтобы справляться с такими рисками. Наши учреждения и защитные стратегии сформировались под влиянием столкновения с такими рисками как опасные животные, враждебные люди или племена, отравленная еда, автомобильные аварии, Чернобыль, Бхопал, извержения вулканов, землетрясения, засухи, Первая мировая война, Вторая мировая война, эпидемии гриппа, оспы, черной чумы и СПИДа. Катастрофы этого типа случались многократно, и наше культурное отношение к риску сформировалось посредством метода проб и ошибок в управлении такими угрозами. Но будучи трагедией непосредственно для участников этих событий, с широкой точки зрения — с точки зрения всего человечества — даже самые страшные из этих катастроф были только рябью на поверхности великого моря жизни. Они не повлияли значительно на полное число счастливых и страдающих людей и не определили долгосрочную судьбу нашего вида.

За исключением истребляющих целые виды комет и столкновений с астероидами (случающихся исключительно редко), вероятно, не было значительных угроз существованию до середины 20 века, и определенно ни с одним из них мы не могли ничего сделать.

Первой созданной человеком угрозой существованию была первая атомная бомба. В то время было некоторое беспокойство по поводу того, что взрыв запустит цепную реакцию посредством «поджигания» атмосферы. Хотя теперь мы знаем, что такой итог был физически невозможен, в то время это предположение соответствовало определению угрозы существованию. Чтобы нечто было риском, исходя из доступных знания и понимания, достаточно, чтобы была субъективная вероятность неблагоприятного исхода, даже если потом выясняется, что объективно не было ни одного шанса на то, чтобы случилось нечто плохое. Если мы не знаем, является ли что-то объективно рискованным, это является риском в субъективном смысле. Этот субъективный смысл является, конечно, тем, на чем мы должны основывать наши решения[65]. В любой момент мы должны использовать нашу наилучшую субъективную оценку того, каковы объективные факторы риска[66].

Гораздо большая угроза существованию возникла одновременно с появлением арсеналов ядерного оружия в СССР и США. Полноценная ядерная война была возможна со значительной степенью вероятности и с последствиями, которые могли быть настолько устойчивыми, чтобы характеризоваться как глобальные и окончательные. Среди людей, лучше всего знакомых с информацией, доступной в то время, было распространено реальное беспокойство, что ядерный Армагеддон может случиться и что он может истребить наш вид или навсегда разрушить человеческую цивилизацию[67]. Россия и США продолжают обладать огромными ядерными арсеналами, которые могут быть использованы в будущей конфронтации, случайно или нарочно. Есть также риск, что другие страны могут однажды создать большие арсеналы. Отметим, однако, что небольшой обмен ядерными ударами, например, между Индией и Пакистаном, не является угрозой существованию, так как он не уничтожит человечество и не повредит необратимо человеческий потенциал. Такая война, однако, будет местным смертельным риском для тех городов, на которые будут нацелены удары... К сожалению, мы увидим, что ядерный Армагеддон и кометный или астероидный удар — это только прелюдия к угрозам существованию в XXI веке.

Особая природа задач, возникающих благодаря угрозам существованию, может быть проиллюстрирована следующими замечаниями.

Наш подход к угрозам существованию не может быть основан на методе проб и ошибок. Здесь нет возможности учиться на ошибках. Реактивный подход — смотреть, что случилось, ограничить ущерб и учиться на этом опыте — не работает. Скорее, мы должны использовать предупреждающий подход. Это требует предвидения для обнаружения новых типов рисков и готовности принимать решительные превентивные меры и оплачивать их моральную и экономическую цену.

Мы не можем с уверенностью полагаться на наши учреждения, моральные нормы, социальные позиции или политику в области национальной безопасности, которые развились на основе нашего опыта управления другими типами рисков. Угрозы существованию — это другой зверь. Нам может быть трудно принимать их настолько серьезно, насколько они того заслуживают, поскольку мы никогда не сталкивались с такими катастрофами[68]. Наша коллективная реакция страха, скорее всего, плохо откалибрована на масштаб угроз.

Уменьшение угроз существованию является всеобщим общественным благом (Kaul, 1999) и по этой причине может быть недостаточно поставляемо рынком (Feldman, 1980). Угрозы существованию являются угрозой для каждого и могут требовать реакции на международном уровне. Уважение к национальному суверенитету не является законным извинением для провала в принятии контрмер против важнейших угроз существованию.

Если мы принимаем во внимание благополучие будущих поколений, то ущерб от угроз существованию умножается на еще один фактор, который зависит от того, учитываем ли мы и насколько будущую пользу (Caplin, Leahy 2000; Schelling 2000: 833—837).

Удивительно, в виду неоспоримой важности темы, как мало систематической работы сделано в это области. Частично это объясняется тем, что наиболее серьезные риски происходят (как мы покажем в дальнейшем) от ожидаемых будущих технологий, которые мы только недавно начали понимать. Другой частью объяснения может быть неизбежно междисциплинарная и умозрительная природа предмета исследований. И отчасти, пренебрежение может быть объяснено нежеланием думать всерьез на депрессивные темы. Из этого не следует, что мы должны впасть в уныние, но нужно бросить трезвый взгляд на то, что может пойти неправильно, чтобы мы смогли создавать надежные стратегии для улучшения наших шансов на выживание. Чтобы сделать это, мы должны знать, на чем фокусировать наши усилия.