Глава 20. кризис на катализаторной фабрики

- О!.. Здорово Сасин, и ты здесь? А еще кто из наших работает? – Пронька едва только вошел в широкие ворота установки и сразу наткнулся взглядом на знакомого по стажировке в Грозном парня. Тот с деревянных лесов размашисто красил мочальной кистью уходящий за перекрытие шершавый бок печи. На металлическом ограждении приямка лежал свернутый пополам пиджак с двумя отливающими золотом медалями.

- Привет Пронька! – Михаил бодро спрыгнул, отер о брюки и протянул в приветствии руку. - Ты где пропадаешь? Тут работы непочатый край. Полно наших, почитай весь курс. Только на днях по сменам распределили. Меня старшим оператором назначили, Лешка Манетов в четвертой бригаде старшим оператором, сегодня выходной. – Михаил тараторил как из пулемета, пытаясь быстрее выложить все новости. - Тут опаздывать нельзя.

- Я не опаздываю. Мы с Валей к теще заезжали, в Сызрань. Там погостили пару недель, потому припозднились. А Сашка Седаев где?

- Седаева на нефтянку направили, там новые установки строят и некоторых парней туда перехватили. Да здесь полно наших - Манетов, Кашкин, Лебедев, Патрикеев, Болелый… А директор у нас знаешь кто? Не поверишь, сам Василий Лаврентьевич!

- Да, ну!? Неужели Радзиковский?

- Он самый, собственной персоной! Он не зря сюда каждые полгода мотался, понравились темпы стройки. «Поселок уютный, - говорит». Знаешь что, мы потом еще поговорим. Ты иди вдоль этой шахты в самый конец, там у нас начальник отделения - вот такая женщина, - он обвел руками воздух, показав какая. – Ты ей покажись, она определит, куда пристроить. Найдешь?

- Уж чего тут не найти. Тут, я смотрю все в точности как в Грозном, только стоит не на том месте. На мокрых операциях такое же расположение?

- И там, и на приготовлении растворов. Все похоже, точь-в-точь как фотография. Ну ладно, потом поговорим. Мне же задание выполнять надо.

Бураев направился вдоль сушилки к начальнику отделения, Сасин полез на леса красить. Обаятельная тридцатилетняя начальница определила его оператором сушки в смену Михаила Сасина.

- Будешь выходить, скажи Сасину, что после вахты собрание. Пусть в красный уголок всей бригадой идут.

Чтобы не мотаться туда-сюда на попутках, Пронька нашел Сасина и взялся ему помогать. Тот принес вторую мочальную кисть, и они встали рядом.

- Значит наших здесь много. …А в Грозном уже лето, - без перехода напомнил он Михаилу.

- Когда мы уезжали, там вовсю жара стояла. Кстати, помнишь у Лебедева ботинки коричневые отняли? Хорошо резвый мужик оказался, убежал. И побить ведь могли. – Воспоминания по стажировке были еще свежи, и друзья отдались им с удовольствием.

- В Грозном мы с Седаевым всегда на пару ходили, - пояснил Бураев. - Мы же в одной бригаде трудились, и жили вместе, и в институт вместе.

- Кстати, да. А с институтом у тебя как? Переводиться думаешь?

- Пока еще не решил. Я же курс не закончил, тут женитьба завязалась. Просто не знаю как быть.

За разговорами работа двигалась незаметно, друзья покрасили одну прокалочную печь и принялись за вторую.

После обеда подошла начальник отделения. Она полюбовалась на слаженную работу молодых работников. И вдруг всплеснула руками:

- Бураев, а ты что здесь делаешь? Тебе же только завтра на работу выходить!?

- Помогаю товарищу… Чего мотаться зря.

- Ладно, помогай. Сасин, бросайте работу и в красный уголок! Ты же знаешь, профсоюзное собрание сегодня, - распорядилась начальница и ушла.

- Тут забудешь! Уж четвертый человек напоминает, - проворчал Сасин. Он спрыгнул с лесов и снял с ограждения и встряхнул пиджак. Медали мелодично звякнули. - Пойдем Пронька.

Здание управление фабрикой, хотя полностью не достроено, в красном уголке уже наставили рядами десятка четыре стульев. Передний угол украшал покрашенный под бронзу бюст Сталина, рядом громоздилась сколоченная из фанеры трибуна. Стол для президиума принесли из кабинета начальника отделения и накрыли красным сатинетом.

Когда Бураев с Сасиным вошли в зал, он кипел как пчелиный улей. Отовсюду тянулся табачный дымок, у стола президиума высокий лысоватый мужчина беседовал с дородной женщиной волевого склада характера. Василий Лаврентьевич завидев Прокофия, приветливо улыбнулся, и кивнул в знак знакомства, но его о чем-то спросил Анатолий Кашкин. Его Бураев сразу узнал, но тот в зал не проходил, а опустился на стул рядом с руководством в президиуме. Про его судьбу разговор не заходил, ввиду того, что он уехал с практики раньше. А тут, оказывается, уже избран редактором стенгазеты, фотографом и председателем цехового комитета.

- Тихо, товарищи, тихо! – застучал он по графину карандашом. - Начинаем. Нам нужно секретаря избрать. Есть предложение Лиду Одикову, кто за? Вот и хорошо.

- Смотри, где это он председательствовать наловчился? – удивился Пронька. Кашкин вел собрание, будто всю жизнь только этим и занимался. – А это кто высокий с Радзиковским сидит?

- Это наш новый начальник комбината. Очень толковый мужик. А женщина рядом - главный инженер Брянцева, огонь баба! Да сам услышишь, - чему-то своему улыбнулся Сасин.

- Товарищи! Сейчас перед вами выступит новый начальник комбината Кленовский, - как раз объявлял ведущий собрание Кашкин. – Он объяснит текущий момент и задачи на будущее.

- Стой!.. А куда Фиолетова дели? Хороший мужик был, красавец и душевный такой! – наклонившись к уху товарища, шепотом спросил Пронька.

- Ой! Тут не поймешь! Его вроде газовый завод подтягивать бросили, - отмахнулся Сасин.

Вышедший к трибуне мужчина выглядел весьма импозантно – независимый поворот головы, гордая осанка и твердый взгляд из-под светлых бровей выдавали волевого и много повидавшего человека. Он внимательно всмотрелся в зал, казалось, знакомясь взглядом с каждым присутствующим. Люди притихли, ожидая чего-то особенно важного. Но речь пошла об заурядных решениях партии, восхвалении Сталина и агрессивности мирового капитализма. Затронул вскользь необеспеченность жильем, разруху. Хотя говорил он явно прописные истины, чувствовалось величайшая осведомленность и скрытая недоговоренность. Наконец оратор приблизился к делам комбината.

-… Сегодня обстановка такова: на одной установке крекинга монтаж сдерживается из-за отсутствия теплообменного оборудования и механизмов транспортировки катализатора. Строительство другой установки совсем заморожено. Нет двух циклонов, исполнители не изготовили емкостей. Пуск отложен до лета будущего года. У вас мы держим коллектив без малого 400 человек, тратим средства на зарплату. После известных событий, количество рабочих, особенно заключенных, резко снизилось. Чтобы направить средства на ускорение сдачи газового завода и крекингов, предлагаю рабочих фабрики временно распустить, оборудование законсервировать…

В зале повисла мрачная тишина. Кленовский снял пиджак, повесил его на спинку стула и прошел по рядам, внимательно всматриваясь в лица.

- Ну что же товарищи, я все сказал. Возможно, какие другие суждения будут?

И здесь мертвая тишина как будто лопнула. Зал загудел как кипящий самовар:

- Как так заморозить, а нас, а людей?..

- У нас семьи, дети…

- У нас не капитализм, чтоб людей на улицу…

- Нет, мы не согласны…

- Делайте что хотите, а нас не увольняйте.

Бураев слушал выкрики и растерянно озирался по сторонам. «Вот те раз! – подумал он. – Еще не устроился, а тебя уже сократили». Ему казалось, что он нечаянно угодил в стан разъяренных и непримиримых врагов. Он просто боялся пропустить хоть слово – ведь тут решалась и его судьба.

- Хорошо, хорошо, – раздумчиво произнес Кленовский. – Все это хорошо. А может дельные предложения будут?

И тут встала Брянцева и произнесла памятную всем речь:

- Товарищи! Мы с вами вовсе не виноваты, что другие заводы спят и не выполняют заданий. Их надо разогнать, а не нас… И гнать их в три шеи! – женщина прямая и бескомпромиссная, Брянцева распалилась не на шутку. – Но я хочу сказать вот что. Не нужен пока катализатор, не готов завод крекингов его получать. Что же – не беда. Есть иной выход. Мы можем наладить производство силикагеля. Здесь многие знают, что это такое. Это гораздо проще, чуть сменим технологию, пока не будем задействовать прокалку. А сбыт найдется. Сегодня силикагели и военная промышленность ищет и холодильная.

- Вот это я и хотел от вас услышать. От вас, от рабочих и инженеров, - спокойно сказал Кленовский. – Василий Лаврентьевич, а вы что предложите?

Радовался не только Кленовский. «Какая молодец! – восхищенно смотрел на Брянцеву Бураев. – Вот ведь, баба, а как ловко расставила все по местам». Он сразу успокоился и слушал прения сторон уже без душевного содрогания.

Радзиковский степенно вышел за трибуну. Поправил круглые очки и начал негромким фальцетом. Видимо он знал, о чем пойдет речь и оказался заранее подготовленным.

- Предложение Брянцевой разумное и взвешенное. Она человек в алюмосиликатах опытный. Я предлагаю строителей с фабрики полностью вывести, оставшиеся отделочные работы выполним своими силами. И даю слово коммуниста, летом будущего года запустим фабрику.

В зале гул постепенно стихал. Кленовский накинул пиджак, что было проявлением полного спокойствия, и завершил дискуссию словами:

- Это здорово, что коллектив понимает серьезность задачи. Кроме высказанных предложений, я прошу создать «мозговой трест». То есть создать штаб, для научного подтверждения высказанных идей. Подтвердить их расчетами и доказать обоснованно. Есть у вас такие люди?

- Есть, есть! – донеслось из зала. – Мишку Сасина в комиссию включить, он дюже грамотный. Лешку Манетова тоже…

- Смотри, тебя предлагают, - Бураев с удивлением слышал, как уважительно произносились фамилии его соратников по Грозному.

- Это уже конкретно. Спасибо товарищи, - Кленовский сел на место и что-то вписал в блокнот. - Руководителями назначаю Радзиковского и Брянцеву. Желаю вам успеха.

Согласно разработанной мозговым центром стратегии, Бураев попал в бригаду начальника смены бывшего фронтовика Сасина. Этого старшего товарища Пронька уважал еще по совместной командировке и был рад работать с ним аппаратчиком сушки.