Русская крестьянская изба
Русская крестьянская изба как элемент культуры русского народа
Введение
Зачем человеку дом? Зачем он тратит столько сил, чтобы его построить? Самый простой ответ: чтобы защитить себя от внешних воздействий природы: дождя, холода, жары, солнца, а также диких зверей и лихих людей. Однако это ответ неполный. Человеку надо было отделить себя от природы, от злых стихий, создать свой защитный мир. Но ведь человек никогда не мыслил себя вне природы, поэтому все свои знания об окружающем мире он перенес на жилище, сконцентрировал в понятие дом. Русские дома назывались избами.
Цель данного реферата является: исследовать значение русской крестьянской избы в жизни крестьянина.
Объект исследования: книга Лаврентьева Л.С., Смирнов Ю.И. «Культура русского народа. Обычаи, обряды, занятия, фольклор». - СПб.: Паритет, 2004. В своей книге они подробно и доступным языком рассказывают о русской крестьянской избе, которая являлась для русского народа родиной, семьей, об обычаях русского народа.
В соответствии с этим в реферате поставлены следующие задачи:
1 рассмотреть понятие изба и значение избы в жизни крестьянина;
2 рассмотреть историю строительства избы.
Русская крестьянская изба
Хозяин, задумавший построить дом, включал его в окружающий мир, выстраивал свою Вселенную. Дом делил пространство на домашнее и не домашнее. И здесь уже существовала веками отработанная система правил, предписаний и запретов.
Чтобы выбрать площадку для постройки, прибегали к гаданиям. Например, в намеченном месте оставляли на всю ночью зерно или куски хлеба. Если к утру еда исчезала или её становилось меньше, это означало, что место «нечистое», строить здесь нельзя.
Для определения границы между будущим домом и остальным пространством (дом - не дом) существовали многочисленные приметы и обряды, связанные со стенами, порогами, дверьми, запорами (то есть границами между внутренним, домашним, и внешним пространством). В Вологодской губернии читался заговор: «Наша изба о четыре угла, во всяком углу по ангелу стоит. Сам Христос среди полу стоит, со крестом стоит, крестом градит хлеб да соль, скот и живот и всю нашу семью». Этот заговор еще раз подтверждает, что слово «дом» первоначально означало не жилое строение, а общественную организацию-семью.
После того как намечались границы дома, происходило дальнейшее упорядочение пространства. И опять прибегали к гаданиям. Сперва насыпали кучку жита там, где будет святой угол, потом там, где встанет печь, где будут сходиться причелковая и глухая стены в дверном углу. Таким образом, отмечалась «ценностная иерархия» углов: святой-печной-глухой-дверной. Каждая деталь дома имела свой скрытый, потаенный смысл, все вместе они должны были защищать семью от несчастий.
В прошлые века люди предпочитали жить в деревянных домах, считая, что жить в них здоровее. Русские дома назывались избами. Слово "изба" происходит от древнеславянского "истьба, истопка, грыдня". «Истьбой" или "истопкой" в летописях назвали отапливаемый жилой сруб в отличие от клети. Клеть – четырёхугольное строение из дерева или камня. Использовалась для проживания летом. Отапливаемая клеть называлась изба.
Изба - это русское срубное жилище, преимущественно сельское, а до XV II - XVIII веков оно было и городским. Сруб (иструб) - деревянное сооружение без пола, перекрытий, лестниц, дверей и оконных рам, возведенное из горизонтально уложенных бревен или брусьев.
Первоначально (до XIII века) изба представляла собой бревенчатое строение, частично (до трети) уходящее в землю, т.е. выкапывалось углубление, и над ним достраивалась в 3-4 ряда толстых бревен сама изба, которая таким образом представляла собой полуземлянку. Двери изначально не было, его заменяло небольшое входное отверстие, примерно 0,9 метра на 1 метр, прикрываемое парой бревенчатых половинок, связанных вместе и пологом. В глубине избы располагался сложенный из камней очаг. Отверстия для выхода дыма не было, в целях экономии тепла дым сохранялся в помещении, а излишек выходил через входное отверстие. Полов как таковых не было, земляной пол просто поливался водой и подметался, становясь гладким и твердым. Глава семьи спал на почетном месте у очага, женщина и дети - справа от входа. Непосредственно при входе размещалась домашняя скотина, например опоросившаяся свинья с маленькими поросятами.
Начиная с XIII века, получают распространение «курные» избы. Отапливалась такая изба печью без трубы. Печь не имела выходного отверстия для дыма и дым выходил из передней её части, заполнял избу и выходил ("курился") через дверь. Отсюда и название - курная. Таким образом, частично помещение обогревалось дымом, вследствие чего вся изба зарастала копотью, которую надо было периодически смахивать метлой. В период с XIII века по XV века стали появляться отверстия в стене, так называемые волоковые окна, представляющие собой вырубленные щели под потолком размером примерно 30 на 40 см. Часть дыма выходила через такие отверстия. Через такие окна проникало очень мало света, и в помещении почти все время было темно. Первое время после появления такие отверстия прикрывались при необходимости поленцами, особенно в зимние морозы. В помещении, при входе также содержался домашний скот, нуждающийся в тепле.
С XV века получают распространение печи с трубами. Но, в основном, у князей, бояр, купцов и т. д. и только в городах. Что касается деревень, то курные избы, отапливаемые по-черному, стояли и в XIX веке. Некоторые такие избы сохранились и по сию пору. Лишь в XVIII веке и только в Санкт-Петербурге царь Пётр I запретил строить дома с отоплением по-черному. В других же населенных пунктах они продолжали строиться до XIX века.
Особенность русской крестьянской избы состояла в том, что дом был разборный. Вся постройка собиралась без единого гвоздя, железные изделия крестьянину не по карману, да и не нужны они были для строительства: деревянная конструкция продумана так, что бревна, уложенные одно к одному, с места не сдвинешь. Четыре бревна, связанные по углам, называются венцом. Один венец укладывался на другой до нужной высоты, когда оставалось подвести дом под крышу. На верхний венец укладывалось поперечное бревно-матица, которое служило опорой для потолочных плах.
Матица, или матка - важная часть постройки. В матице крепилось железное кольцо, к которому подвешивалась детская колыбелька - вот еще один символ надежности этой детали дома, ведь ей доверяли самое драгоценное -жизнь ребенка.
Особое значение матица приобретала в обрядах. Во время сватовства сваха садилась под матицу, здесь же причесывали невесту перед тем, как она навсегда покидала свой родной дом. Отправляясь в дальнюю дорогу, прикасались рукой к матице, чтобы путь был счастливым. Под матицей вешали зуб от старой бороны для предохранения дома от клопов, блох, тараканов, пучки коровьей и лошадиной шерсти при покупке домашней живности, лекарственные травы и т.п.
Матица являлась условной границей, которая делила дом на две части: переднюю и заднюю. Гость или чужой человек никогда не заходил без приглашения за эту невидимую черту. Но дом только тогда дом, когда в нем есть окна и дверь. Жилище без окон и дверей – это уже не жилище человека, а дом «иного мира», потустороннего. Вспомните избушку Бабы-Яги: «стоит избушка без окон и дверей...».
Особое значение придавалось запорам, поэтому так много сложено загадок, пословиц, примет о замках, засовах, ключах: «Маленький, пузатенький, весь дом бережет», «Черненька собачка свернувшись лежит, не лает, не кусает, а в дом не пускает». Помимо замка для защиты дома прибегали к символическому очищению: рисовали кресты, прибивали к порогу найденную конскую подкову, нож, обломок косы.
Чтобы сберечь тепло, двери делались низкими, с высоким порогом, который не пускал холодный воздух в избу. Входили в дом, низко нагнув голову, непривычный гость и шишку мог на лбу набить. Так что, входя в дом, человек невольно кланялся порогу.
Двери и окна связывают жилое пространство с внешним миром, миром космических явлений: солнцем, светом, тьмой, зимой, летом. Через окно проникает свет, через окно можно увидеть, что происходит на улице, оставаясь внутри. Окно (око) –это глаза дома. В фольклорных текстах часто встречается волоковое оконце, красное, косящатое, дымное. Волоковые окошка прорубались в двух соседних бревнах в половину толщины каждого бревна и изнутри задвигались (заволакивались) деревянным щитком-волоком, ходящим по горизонтальным прибойкам.
Уже в глубокую старину для пропускания света в оконце вставлялась рамка, затянутая бычьим мочевым пузырем или брюховицей, пленкой, снятой с брюшины животного. Встречались также окна, затянутые рыбьим пузырем, куском промасленного холста. Зимой даже использовались пластины речного льда, которые в большом количестве заготавливали для хранения и охлаждения пищевых продуктов, для получения пресной воды. Уже давно люди обратили внимания на удивительные свойства льда –способность, пропуская свет, преломлять его. Для такого стекла и рама не нужна. Вырубил кусок льда по размеру оконного проема и вставил, и никакой мороз не страшен. А подтаяла льдина, ее можно и новой заменить. Придет весна, лето, можно уже и раму с пузырем вставить. Как не вспомнить здесь сказку про ледяную избушку..
Использовать окна для входа считалось крайне опасным, на этот случай существовали разные приметы. А дело все в том, что окно символизировало связь с миром мертвых. Если в окно случайно влетит птичка – быть беде (чаще всего предвещало пожар). Ласточка в окно влетит- к покойнику. Через окно выносили первого покойника, умерших некрещеных детей. Существовала и такая традиция: в день поминовения родителей хозяин открывает окно, спускает с него на улицу холст, чтобы проводить невидимых гостей.
Оконное стекло вошло в обиход прежде всего в Новгороде. С конца XVI века стекло стало поступать от английских купцов через Архангельск в Москву.
Наиболее типичным русским жилищем принято считать трехкамерный дом, когда к обеим сторонам средней части постройки –сеней- примыкали два жилых помещения или одно жилое и одно хозяйственное. Каждое помещение имело своё название: изба, сени и клеть. Если оба помещения жилые, то на Севере такое строение иногда называли домом на две избы. Такой большой дом был необходим для многозначительной неразделенной семьи, доходивший до двадцати человек. Сени обычно не имели потолка, а накрывались с избой общей крышей. Из сеней по лестнице или по бревну с зарубками поднимались сразу на чердак. Тип трёхкамерного жилища сложился достаточно давно, уже в X-XI веках, но такие дома, как деревянные, так и каменные, продолжали строиться в деревнях и в городах ещё в 18 столетии.
Два деревянных бруса под потолком, сходившиеся перпендикулярно к печному столбу, назывались воронцами или грядками. Именно эти брусья и делили пространство избы на три части: красный (передний) угол под образами, подпорожье, или задний угол, и печной, или подовый угол (середа, кут)- перед печью. Воронец, тянувшийся к передней стене (пирожный брус), отделял женскую часть избы около печи от остального пространства. Часто его использовали для хранения выпеченного хлеба. Второй брус (полатный), между передней и задней стенами, поддерживал край полатей и служил границей между подпорожьем и внутренней частью дома.
Наличие печи в избе было обязательным, а её отсутствие делало дом нежилым. Отсюда и поговорка: «Догадлив крестьянин, на печи избу поставил». Известна и загадка: «Чего из избы не вытащишь?». Сколько добрых слов о ней произнесено! В сказках она путника и накормит, и от злой погони укроет, а ленивый Емеля на печи, словно на телеге разъезжает. Печь в избе занимает особое место, с ней связан целый мир представлений, обрядов и верований. Желая передать свое душевное состояние, человек говорил: «Словно у печи погрелся». Где самое уютное место в доме? На печи: «Хлебом не корми, только с печи не гони». Печью клялись в правдивости своих слов: «Коли вру, так дай Бог хоть печкой подавиться». О человеке ничего не понимающем в происходящих событиях, говорят: «Словно с печи свалился».
Печь являлась одним из наиболее значимых элементом жилища. От её положения в доме зависело расположение и других частей крестьянской избы. Не отсюда ли пошло выражение «плясать о печки»? Обычно печь ставили справа от входа, в одном из задних углов избы, или, наоборот, у входа, причем устье печи было повернуто к боковой стенке или к входной двери.
Место у печи предназначалось для стряпни, у входной двери располагались мужчины со своей работой, у окон, близ стола, ставили ткацкий станок, здесь же на лавке, расположенной вдоль стены, пряли.
Если печь располагалась при входе слева от двери, и ее устье было обращено к окнам, к свету, к передней стенке дома, то такая изба называлась избой-пряхой. Обычно женщины пряли и шили на долгой лавке, идущей по боковой стене от печи. При такой планировке избы свет падал на пряху.
В некоторых районах печь нередко ставили справа от входа, что создавало неудобства при прядении, так как правая рука пряхи была обращена к стене, да и освещения не хватало. В таких случаях избу называли избой-непряхой.
По диагонали от печи всегда был красный угол (передний, верхний, святой, божий, почетный, старший, первый). Здесь висели иконы (образа), поэтому, входя в избу, человек сразу смотрел в красный угол, кланялся и крестился на изображения святых угодников.
К иконам относились бережно, их хранили в семье, передавали по наследству, ими благословляли на брак, на дальнюю дорогу, на всякое большое и трудное дело. У икон горели лампады - небольшие светильники, подвешенные на цепочках и заправленные лампадным маслом.
В красном углу молились, собирались за столом на семейную трапезу, на почетном месте сажали уважаемого гостя, к святому углу были обращены изголовья постелей, головой к иконам клали покойника. С красным углом связывалась вся жизнь крестьянина: рождение, свадьба, похороны.
В красный почетный угол ставили первый и последний сноп как залог будущего урожая. Во время гаданий все желания исполняются только тогда, когда магические действия направлены в сторону красного угла. Например, девушка метет пол веником от порога к красному углу и приговаривает: « Гоню в избу свою молодев, не воров, наезжайте ко мне женихи с чужих дворов».
В крестьянской русской избе были четко определены мужские и женские места. Мужчины сидели на долгой, «мужской» лавке, женщины и дети - на лицевой, «женской» лавке, располагавшейся под окном на улицу.
Спали на полатях, дощатом настиле под потолком между печью и противоположной стеной, на полу (для этого устраивали более низкий настил за печью), на лавках, на голбце или каржине - дощатом настиле у печи.
В сенях выделяли перегородками кладовку для различных вещей и провизии. Это помещение во многих местах называлось чуланом.
Если площадь дома увеличивали за счет добавочных помещений, то вдоль всей связи пристраивали длинный коридор шириной метра три. Тогда прежние сени превращались в кладовую или холодную светелку, а пристроенный коридор- в сени. Концы пристроенных сеней отгораживали стеной или занавеской, и получались дополнительные комнатки для отдыха и всяких работ по хозяйству летом, тут же стояли сундуки с добром.
Постепенно крестьянское жилище усложнялось. Внутреннее пространство избы разделялось или разгораживалось, кроме того, дом расширялся за счет пристройки снаружи дополнительных срубов.
В конце XIX века в деревнях средней полосы стали строить пятистенок, когда изба почти посредине разделялась капитальной стеной, рубленной одновременно с возведением всего сруба.
Дальнейшим усложнением пятистенка явилась шестистенная изба - крестовик, то есть дом, разделенный на четыре комнаты двумя пересекающимися крест-накрест стенами. Крестовые, то есть квадратные, дома с четырехскатной крышей строили богатые, зажиточные семьи. Вот как описывал сложный по планировке дом, принадлежавший богатому старообрядцу из крестьян, П.И. Мельников (А. Печерский): «Дом в два жилья, с летней светлицей на вышке, с четырьмя боковушками, двумя светлицами по сторонам, с моленной в особой горнице. Ставлен на каменном фундаменте, окна створчатые, стекла чистые, белые…. На улицу шесть окон выходило. Бревна лицевой стороной охрой на олифе крашены, крыша красным червляком. На свесях ее и над окнами узорчатая прорезь выделена, на воротах две маленькие расшивы и один пароход ради красы поставлены…. Внизу стряпущая, подклет да покои работников да работниц…».
Такой своеобразный способ постройки как будто выражал сочетание родового единства с личною и семейною отдельностью, и двор русского зажиточного человека напоминал собою древнюю удельную Русь, где каждая земля стремилась к самобытности и все вместе не теряли между собою связи.
Заключение
Дом – это жилая постройка, но дом – это и родина, семья, родня. В жизни человека дом имеет большое значение, потому что с домом связаны все основные семейные обряды: родины, свадьба, похороны. С дома начиналась жизнь человека, он приобщался к дому, домом жизнь и заканчивалась, когда он навсегда прощался с родным жилищем.
Изучая издательство Лаврентьева Л.С., Смирнова Ю.И. «Культура русского народа. Обычаи, обряды, занятия, фольклор», понимаешь, что прелесть русской крестьянской избы состоит в ощущении теплоты рук человеческих, любви человека к своему дому.
Соблюдение обычаев, обрядов, примет при строительстве дома, во внутреннем убранстве дома – это внутренний мир человека, его мировоззрение на жизнь, которое передается нам из поколения в поколение.
В настоящее время все вытесняется прагматическим, утилитарным подходом, но мы все равно стараемся соблюдать обряды русского народа, которым насчитывается уже много веков.
Русское жилище
Русское жилище как и жилище любого народа имеет много разных типов. Но есть общие черты, который характерны для жилья разных слоев общества и разных времен. Прежде всего русское жилище - это не отдельный дом, а огражденный двор, в котором сооружалось несколько строений, как жилых, так и хозяйственных. Жилые носили наименования: избы, горницы, повалуши, сенники. Изба было общее название жилого строения. Горница, как показывает само слово, было строение горнее, или верхнее, надстроенное над нижним, и обыкновенно чистое и светлое, служившее для приема гостей. Название повалуши характерно для восточных губерний, и значило кладовую, обыкновенно холодную. В старину, хотя повалуши и служили для хранения вещей, но были также и жилыми покоями. Сенником называлась комната холодная, часто надстроенная над конюшней или амбаром, служившая летним жилым помещением.
Еще в 17 веке в Москве двор даже знатного человека представлял собой территорию, обнесенную каменным забором, застроенную несколькими каменными зданиями, между которыми торчали деревянные здания, избы, горницы, светлицы и множество изб людских и служебных, многие из которых были соединены крытыми переходами.
У простолюдинов избы были черные, т.е. курные, без труб; дым выходил в маленькое волоковое окно; при собственно так называемых избах были пристройки, называемые комнатами. “В этом пространстве жил бедный русский мужик ... часто вместе со своими курами, свиньями, гусями и телками, посреди невыносимой вони. Печь служила логовищем целому семейству, а от печи поверху под потолок приделывались полати. К избам приделывались разные пристенки и прирубки. У зажиточных крестьян, кроме изб, были горницы на подклети с комнатами, т.е. двухэтажные домики. Курные избы были не только в городах, но и в посадах и в 16 веке и в самой Москве. Случалось, что в одном и том же дворе находились и курные избы, называемые черными, или поземными, и белые с трубами, и горницы на нижних этажах”.
Крестьянское жилище обычно представляло собой комплекс построек, обслуживавший различные нужды крестьянской семьи, причем на первый план чаще выступают не бытовые, а хозяйственные ее потребности, хотя в реальной жизни отделить одни от других весьма затруднительно. Следовательно, историческое развитие крестьянских построек тесно переплетено с историей развития крестьянского хозяйства, с технологией процессов, развитием орудий труда.
Как правило, жилища богатых и бедных крестьян в деревнях практически отличались добротностью и количеством построек, качеством отделки, но состояли из одних и тех же элементов. Все постройки в буквальном смысле слова рубились топором от начала до конца строительства, хотя в уездных городах, с которыми крестьянские хозяйства поддерживали рыночные связи, были известны и применялись и продольные и поперечные пилы. Эта приверженность традициям видна и в том, что еще в 18 веке большая часть населения предпочитала отапливать жилища “по-черному”, т.е. печи в избах ставились без печных труб. Этот консерватизм прослеживается и в организации самого комплекса крестьянских жилых и хозяйственных построек.
Основными компонентами крестьянского двора были “избы да клеть”, “изба да сенник”, т.е. основная жилая постройка и основная хозяйственная постройка для хранения зерна и другого ценного имущества. Наличие таких хозяйственных построек, как амбар, житница, сарай, баня, погреб, хлев, мшанник и др. зависело от уровня развития хозяйства. В понятие “крестьянский двор” включались не только строения, но и участок земли, на котором они располагались, включая огород, гуменник и т.п.
Основным строительным материалом было дерево. Количество лесов с прекрасным “деловым” лесом намного превосходило то, что сохранилось сейчас в Среднерусском регионе. Лучшими породами дерева для построек считались сосна и ель, но сосне всегда отдавалось предпочтение. Лиственница и дуб ценились за прочность древесины, но они были тяжелы и трудны в обработке. Их применяли только в нижних венцах срубов, для устройства погребов или в сооружениях, где нужна была особая прочность (мельницы, соляные амбары). Другие породы деревьев, особенно лиственные (береза, ольха, осина) применялись в строительстве, как правило, хозяйственных зданий. В лесу получали необходимый материал и для кровли. Чаще всего береста, реже кора ели или других деревьев служили необходимой гидрозащитной прокладкой в кровлях. Для каждой надобности деревья выбирались по особым признакам. Так, для стен сруба стремились подобрать особые “теплые” деревья, поросшие мхом, прямые, но не обязательно прямослойные. В то же время для теса на кровлю обязательно выбирались не просто прямые, но именно прямослойные деревья. Соответственно назначению деревья метились еще в лесу и вывозились к месту строительства. Если пригодный для построек лес был далеко от поселения, то сруб могли срубить и прямо в лесу, дать ему выстояться, высохнуть, а потом перевезти к месту строительства. Но чаще срубы собирали уже на дворе или поблизости от двора.
Тщательно выбирали и место для будущего дома.
Для возведения даже самых крупных построек срубного типа обычно не сооружали специального фундамента по периметру стен, но по углам зданий (изб, клетей) закладывались опоры - крупные валуны, большие пни. В редких случаях, если протяженность стен была много больше обычной, опоры ставили и в середине таких стен. Сам характер срубной конструкции зданий позволял ограничиться опорой на четыре основные точки, т.к. сруб - цельносвязанная конструкция
В основе подавляющего большинства построек лежала “клетка”, “венец”, - связка из четырех бревен, концы которых были рублены в связь. Способы такой рубки могли быть различными по технике исполнения, но назначение связи было всегда одним - скрепить бревна межу собой в квадрат прочным узлами без каких-либо дополнительных элементов соединения (скоб, гвоздей, деревянных штырей или спиц и т.п.). Бревна метились, каждое из них имело строго определенное место в конструкции. Срубив первый венец, на нем рубили второй, на втором третий и т.д., пока сруб не достигал заранее определенной высоты. Конструктивно такой сруб без специальных связующих элементов мог подняться на высоту нескольких этажей, так как вес бревен плотно вгонял их в гнезда крепления, обеспечивая необходимую вертикальную связь, наиболее прочную в углах сруба.Основные конструктивные типы рубленых крестьянских жилых строений - “крестовик”, “пятистенок”, дом с прирубом.
Крыша у русских домов была деревянная, тесовая, гонтовая или из драни, иногда, в безлесных местах, - соломенная. Стропильная техника сооружения кровли, как и другие виды конструкции крыш, хотя и были известны русским мастерам, но в крестьянских избах не употреблялись. Срубы просто “сводились” как основания для кровли. Для этого после определенной высоты бревна стен начинали постепенно и пропорционально укорачивать. Сводя их под вершину кровли. Если укорачивали бревна всех четырех стен, получалась кровля “костром”, т.е. четырехскатная, если с двух сторон - двухскатная, с одной стороны - односкатная.
Одним из важнейших элементов жилища крестьян всегда была печь. И не только потому, что в суровом климате Восточной Европы без печного отопления в течение семи- восьми месяцев не обойтись. Нужно отметить, что так называемая “русская”, а правильнее всего духовая печь - изобретение сугубо местное и достаточно древнее. Она ведет свою историю еще из трипольских жилищ. Но в конструкции самой духовой печи в течение второго тысячелетия нашей эры произошли весьма значительные изменения, позволившие гораздо полнее использовать топливо. К концу 18 века уже выработался тип печи, который позволял использовать ее не только для обогрева и приготовления пищи, но и как лежанку. В ней же пекли хлебы, сушили на зиму грабы, ягоды, подсушивали зерно, солод - во всех случаях жизни печь приходила крестьянину на помощь. И топить печь приходилось не только зимой, но в течение всего года. Даже летом нужно было хотя бы раз в неделю хорошо вытопить печь, чтобы испечь достаточный запас хлеба. Используя свойство духовой печи накапливать, аккумулировать тепло, крестьяне готовили пищу раз в день, утром, оставляли приготовленное внутри печей до обеда - и пища оставалась горячей. Лишь в летний поздний ужин приходилось пищу подогревать. Эта особенность духовой печи оказала решающее влияние на русскую кулинарию, в которой преобладают процессы томления, варения, тушения, причем не только крестьянскую, т.к. образ жизни многих мелкопоместных дворян не сильно отличался от крестьянской жизни.
Внутренняя планировка крестьянских жилищ была подчинена достаточно строгим, хотя и неписаным законам. Большая часть “мебели” составляла часть конструкции избы и была неподвижной. Вдоль всех стен, не занятых печью, тянулись широкие лавки, тесаные из самых крупных деревьев. Такие лавки можно было видеть в старинных избах еще не так давно, и предназначены они были не столько для сиденья, сколько для сна. Около печи была судная, или посудная лавка, где полновластной хозяйкой была старшая женщина в доме. По диагонали, в противоположном от печи углу помещали иконы, и сам угол звался святым, красным, кутным.
Одним из обязательных элементов интерьера были полати, специальный помост, на котором спали. Зимой под полатями часто держали телят, ягнят. В северных губерниях, по-видимому, уже в 18 веке полати делали высокие, на уровне высоты печи. В центральных и южных губерниях полати приподнимались над уровнем пола невысоко. Место для сна старшей супружеской пары в избе (но не стариков, место которых было на печке) специально отводилось в одном из углов дома. Это место считалось почетным.
Над лавками, вдоль всех стен устраивали полки-“полавочники”, на которых хранили предметы домашнего обихода, мелкие инструменты и т.п. В стене вбивались и специальные деревянные колышки для одежды.
Хотя большинство крестьянских изб состояло всего из одной комнаты, не деленной перегородками, негласная традиция предписывала соблюдение определенных правил размещения для членов крестьянской избы. Та часть избы, где находилась судная лавка, всегда считалась женской половиной, и заходить туда мужчинам без особой надобности считалось неприличным, а посторонним - тем более.
Крестьянский этикет предписывал гостью, вошедшему в избу, оставаться в половине избы у дверей. Самовольное, без приглашения вторжение в “красную половину”, где ставился стол, считалось крайне неприличным и могло быть воспринято как оскорбление.
К жилой избе в 18 веке обязательно пристраивались сени, хотя в крестьянском обиходе они были более известны под именем “мост”. По-видимому, первоначально это было действительно небольшое пространство перед входом, вымощенное деревянными лагами и прикрытое небольшим навесом (“сенью”). Роль сеней был разнообразной. Это и защитный тамбур перед входом, и дополнительное жилое помещение летом, и хозяйственное помещение, где держали часть запасов продовольствия.
В украшении избы сказывались художественный вкус и мастерство русского крестьянина. Силуэт избы венчали резной конек (охлупень) и кровля крыльца; фронтон украшали резные причелины и полотенца, плоскости стен - наличники окон, зачастую отражавшие влияние архитектуры города (барокко, классицизм и т.д.). Потолок, дверь, стены, печь, реже наружный фронтон расписывали.
Строительство дома
Облюбовав место для строительства, хозяева раскладывали на земле дубовую кору. Дня через три переворачивали её и смотрели: если под корой были одни пауки и муравьи – место плохое, если дождевые черви – хорошее, можно строить.
Доставали из-за пазухи три круглых каравая и катали по земле. Если все хлебы ложились, как полагается, верхней коркой вверх, - место считалось хорошим, безопасным. А если каравай переворачивался и ложился верхней коркой вниз, то строительство откладывали.
Если же всё указывало на удачу, тогда с Божьей помощью брались за работу, не забыв положить под правый дальний угол серебряную монету.
В глубокой древности существовало поверье, что новое жильё только тогда будет прочно, когда умрёт глава поселившейся в ней семьи и в душе усопшего дом получит своего домового. С этим связана примета, что постройка нового дома обязательно влечёт за собой смерть хозяина. И тот из родичей умрёт раньше, кто прежде всех войдёт в новый дом. Не случайно по требованию старинного обряда первым в дом входил всегда старший в семье.
Желая отвести смерть от людей, наши древние предки приносили в жертву какое-нибудь домашнее животное, чаще всего петуха. Хозяева приходили на место закладки, отрубали у петуха голову и зарывали её там, где предполагался передний угол дома. Обряд этот совершался тайно.
Иногда крестьяне закапывали в землю на месте переднего угла несколько мелких монет и ячменных зёрен, чтобы в новом доме не переводились ни хлеб, ни деньги. Порой добавляли шерсть – на счастье и ладан – для святости.
Строили в деревнях дружно. Собирали помочь – деревенские мужики все вместе разом, в один день, подводили сруб под крышу.
Влазины
Переход в новую избу почти повсеместно в России совершался ночью, как только пропоют первые петухи. Ночью же перегоняли и скотину. Счастливыми днями для новоселья считались двунадесятые христианские празднества (Пасха, Вознесение, Троица, Вербное воскресение, Крещение, Сретенье, Благовещение, Преображение, Рождество Богородицы, Введение во храм Богородицы, Воздвижение креста и Рождество Христово). Особенно удачным считалось Введение во храм Богородицы.
Обычай входа, вселения в новый дом известен с древнейших времён. Вперёд себя впускали в дом петуха и кошку или малознакомого человека, а то и вовсе неправославного. За ними входил хозяин с хлебом-солью, а следом всё семейство.
В старом доме старуха-хозяйка накрывала стол скатертью и ставила на него хлеб-соль. Хозяин зажигал свечу перед образами и после общей молитвы клал икону себе за пазуху. А затем подходил к голубцу и говорил, отворив дверь в подполье: «Суседушко, братанушко, пойдём в новый дом! Как жили в старом доме хорошо и благо, так будем жить и в новом. Ты люби мой скот и моё семейство!»
После этого отправлялись в новый дом. Хозяин нёс петуха и курицу, хозяйка хлеб-соль и квашню, остальные пожитки распределялись между членами семьи. Открыв дом, хозяин прежде всего впускал в избу петуха и курицу и ждал, чтобы петух пропел на новоселье. Затем входил в дом, ставил икону, открывал голбец и приглашал: «Проходи-ко, суседушко, братанушко!»
Считалось, что домовой в новой избе сам выберет себе место. Он мог поселиться и за печкой, и под шестком, и под порогом. Но голбец и чулан были его излюбленными обиталищами.
Новоселье заканчивалось семейной молитвой. Затем хозяйка накрывала стол, затапливала печь и принималась за стряпню.
Существовал в старину и такой обычай, как перенос в новый дом из старого священного огня. Старшая женщина-хозяйка в последний раз топила в старом доме печь, выгребала горячие угли в чистый горшок и накрывала белой скатертью. В новом доме с поклонами и хлебом-солью её встречали молодые хозяева. Принесённые угли высыпали в печурку, снятой с горшка скатертью символически трясли по всем углам, как бы выпуская домового. Затем горшок разбивали и зарывали под передний угол. Если до новой избы было далеко и не удавалось перенести туда священный огонь, переносили вместо него атрибуты очага: ухват, кочергу.
Освящение жилища
Прежде чем семья начнёт жить в новом доме, он должен быть освящён. Хозяин дома приглашал священника с просьбой о благословении своего дома.
Не удивительно, что все страшные истории с привидениями случались исключительно в неосвящённых домах. Таинственные стуки, двигающаяся сама собой мебель и прочие сверхъестественные явления известны были давно. Эти страсти прекращались, когда новые хозяева дома звали батюшку освятить «нехороший дом».
На Руси некоторые предпочитали не селиться в новых домах, а старались купить тот, в котором уже жили люди. («Покупай шубу шитую, а избу житую»)
Задаривание домового
Переход на новое место, или влазины, - ответственное и опасное дело. Новая изба пока пуста – в ней нет ещё самого главного хозяина, без которого дом не дом, - домового.
Искушённые житейским опытом хозяйки-бабы, поставив икону в красный угол, отрезали ломоть от каравая хлеба и клали его под печку – домовому.
Кое-где хозяйка дома до рассвета (чтобы никто не видел) старалась три раза обежать новую избу нагишом с приговором: «Поставлю я около двора железный тын, чтобы через этот тын ни лютый зверь не проскочил, ни гад не переполз, ни лихой человек ногой не переступил, и дедушка лесной через него не заглядывал». А чтобы этот замок был крепок, баба в воротах перекидывалась кубарем также до трёх раз и тоже с заученным приговорным желанием, чтобы «род и плод в новом доме увеличивались».
Домовой-доможил
В старину люди не решались произносить это имя вслух – из уважения к нему и суеверного страха перед ним. Называли его хозяином, дедушкой, братанушкой, доброжилом, суседком, а иногда просто – он или сам.
О происхождении домовых существует такая легенда. Когда Господь при сотворении мира сбросил на землю всю непокорную и злую небесную силу, она возгордилась и подняла мятеж против своего Создателя. На людские жилища тоже попадали нечистые духи. Поселившись ближе к людям, они обжились и смягчили свой нрав. Не стали они злыми врагами, как водяные, лешие и прочие черти, а как бы переродились: превратились в доброхотов и при этом даже оказались с привычками людей весёлого и шутливого нрава.
Никто не позволял себе выругаться их именем. Всегда и все отзываются о них с добродушием и нескрываемой нежностью.
Каждая жилая деревенская изба имеет одного такого жильца, который и становится сторожем не только самого строения, но, главным образом всех живущих: и людей, и скотины, и птицы.