Мотив дороги в творчестве русских писателей XIX века
Лариса ТОРОПЧИНА
Лариса Васильевна ТОРОПЧИНА — учитель московской гимназии №1549, заслуженный учитель России.
Готовимся к экзамену
Мотив дороги в творчестве русских писателей XIX века
В качестве тем экзаменационного сочинения по литературе в одиннадцатом классе могут быть предложены так называемые сквозные темы, обозначившиеся в ряде художественных произведений того или иного временного периода. Так, одной из них является тема дороги в русской литературе. Мотив дороги отчётливо виден ещё в ряде произведений древнерусской литературы: в поход “на землю половецкую”, желая отомстить кочевникам за обиды, нанесённые русскому народу, и “зачерпнуть шеломом Дону”, отправляется князь новгород-северский Игорь Святославович со своей дружиной, воины которой “родились под трубами, росли под шеломами, выросли как воины”, то есть привыкли к битвам и кочевой жизни; в путь на битву с ханом Мамаем ведёт войско князь Московский Дмитрий Иванович («Задонщина»); далёкому, полному трудностей путешествию в чужие края тверского купца Афанасия Никитина посвящена автобиографическая рукопись, которая так и называется — «Хождение ( или — по-русски — хожение) за три моря»; полон лишений и страданий тяжкий путь из Москвы в Сибирь мученика за старую веру, неистового протопопа Аввакума и его семьи («Житие протопопа Аввакума, им самим написанное»).
В русской литературе конца XVIII века тема дороги прослеживается даже в названиях некоторых произведений. Отметим, что писатели-сентименталисты (сентиментализм получил развитие в России именно в это время) нередко использовали такой жанр художественных произведений, как путешествие: впечатления о посещении Германии, Швейцарии, Франции и Англии легли в основу книги Н.М. Карамзина «Письма русского путешественника», а дорога из Петербурга в Москву потрясла увиденным А.Н. Радищева, что в итоге привело к созданию его самой известной книги — «Путешествия из Петербурга в Москву».
Мотив путешествия характерен и для произведений XIX века. Вспомним, как возмутил спокойствие фамусовской Москвы приезд из-за границы Чацкого, который “три года не писал двух слов и грянул вдруг, как с облаков” (А.С. Грибоедов. «Горе от ума»). Не пробыв и суток в Москве, герой вынужден вновь уехать из старой столицы со словами: “бегу, не оглянусь, пойду искать по свету, где оскорблённому есть чувству уголок…”
Знакомство читателя с главным героем пушкинского романа «Евгений Онегин» происходит именно тогда, когда “молодой повеса” летит “в пыли на почтовых” в деревню к умирающему дяде. “Забав и роскоши дитя” бежит от высшего света в деревню, а через некоторое время, пресытившись помещичьей жизнью и испытывая угрызения совести от печального финала дуэли с Ленским, Онегин вновь отправляется в дорогу…
Лермонтовский герой Григорий Александрович Печорин (роман «Герой нашего времени»), метко названный В.Г. Белинским “младшим братом Онегина”, не только путешествует (судьба заносит этого столичного аристократа то в Пятигорск, то в Кисловодск, то в казачью станицу, то “в скверный городишко” Тамань, то даже в Персию), но и умирает в дороге, “возвращаясь из Персии”.
“Гений копейки” Павел Иванович Чичиков (Н.В. Гоголь. «Мёртвые души») в первом томе поэмы, дошедшем до читателя, собственно, и представлен как энергичный путешественник, совершающий сугубо меркантильную поездку по одной из российских губерний. В разрешённом цензурой издании даже название изменено “в дорожную сторону” — «Похождения Чичикова, или Мёртвые души».
Можно вспомнить, что с путешествия Аркадия Кирсанова из Петербурга в родовое имение Марьино и с его поездки по родным местам (вместе с ним приезжает университетский товарищ Евгений Базаров) начинается роман И.С. Тургенева «Отцы и дети». Да и в течение всего действия произведения друзья недолго остаются на одном месте: едут то в губернский город, то в имение Анны Сергеевны Одинцовой, то в гости к старикам Базаровым, а затем вновь возвращаются в поместье Николая Петровича Кирсанова. Этим писатель словно подчёркивает их неуёмную молодую энергию, жажду узнавания нового, в отличие от поколения “отцов”, которые, в силу возраста и привычки к размеренному укладу жизни, по меткому выражению Арины Власьевны Базаровой, “как опёнки на дупле, сидят рядком и ни с места”.
С выхода из тесной каморки и бесцельного блуждания по “серединным” петербургским улицам, на которых сосредоточены доходные дома и грязные распивочные, героя Достоевского Родиона Раскольникова берёт начало роман «Преступление и наказание». И вообще писатель, болеющий душой за “униженных и оскорблённых”, нередко разворачивает действие на фоне городского пейзажа летнего Петербурга, где “жара стоит невыносимая… пыль, кирпич, известняк… вонь из лавочек и распивочных” и где “люди так и кишат”, словно “чувство глубочайшего омерзения” толкает их покинуть свои убогие, нищие “углы” и, выйдя в город, слиться с толпой “всякого сорта промышленников и лохмотников”.
А знаменитые некрасовские “странники”! Именно так называет поэт семерых крестьян, отправившихся в дорогу с целью найти того, “кому живётся весело, вольготно на Руси”. Перехожим торговцам-офеням, путешествующим со своим товаром (“полна, полна коробушка, есть и ситцы, и парча”) по деревням, посвящена и лирическая поэма Некрасова «Коробейники».
Для многих героев русской литературы XIX века дорога, путешествия являются неотъемлемой частью жизни, и, может быть, именно поэтому умный, добрый, но вялый и бездеятельный Илья Ильич Обломов в одноимённом романе И.А. Гончарова выглядит атипично (не случайно в произведении показан его антипод — энергичный, постоянно находящийся в движении Андрей Штольц), а критики называют Обломова “лишним человеком среди лишних людей”.
Но ведь слова дорога, путь многозначны: они могут обозначать не только отрезок пространства между какими-либо пунктами, но и этапы жизни как отдельного человека, так и целой нации. И в этом смысле мы можем говорить о коротком пути героини пьесы А.Н. Островского «Гроза»: от счастливого детства (“я жила — ни об чём не тужила, точно птичка на воле”) до преждевременной смерти, которую вольнолюбивая Катерина предпочитает жизни в доме деспотичной свекрови и безвольного мужа; о жизненных исканиях любимых героев Л.Н. Толстого Андрея Болконского и Пьера Безухова (роман-эпопея «Война и мир»), живущих активно и “беспокойно”, потому что, по мнению автора произведения, “спокойствие — это душевная подлость”. Наконец, здесь же можно рассматривать и путь русского народа в Отечественной войне 1812 года (роман-эпопея «Война и мир»), когда разные слои населения — от главнокомандующего Кутузова до “самого нужного человека” в партизанском отряде — Тихона Щербатого и “старостихи Василисы, побившей сотню французов”, — сплотились в едином патриотическом порыве освобождения России от иноземных захватчиков.
А каким величественным представляется читателям поэмы «Мёртвые души» образ дороги, по которой, “что бойкая, необгонимая тройка”, несётся Русь! “…Грозно объемлет меня могучее пространство, — восклицает писатель. — … Русь! Русь! Вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далёка тебя вижу…”
Таким образом, тема дороги в русской литературе обширна, многогранна и глубока. Однако именно эти факторы могут охладить желание учащихся с ней работать: ведь вспомнить все эпизоды, связанные с бесконечными разъездами Онегина, Печорина и Чичикова, равно как и проанализировать подробно этапы жизненного пути Андрея Болконского, Пьера Безухова или Наташи Ростовой будет достаточно сложно. Поэтому, думается, эту тему некоторым одиннадцатиклассникам удобнее будет раскрывать на произведениях малых, лирических, жанров. Среди них стихотворения А.С. Пушкина «Дорожные жалобы», «Зимняя дорога», «Бесы», «Для берегов отчизны дальной...», «В поле чистом серебрится...»; М.Ю. Лермонтова «Тучи», «Выхожу один я на дорогу...», «Прощай, немытая Россия...»; Н.А. Некрасова «В дороге», «Школьник», «Размышления у парадного подъезда», «Железная дорога» и другие. Эпиграфом к такому сочинению можно было бы взять строки из стихотворения А.С. Пушкина «Дорожные жалобы».
Долго ль мне гулять на свете
То в коляске, то верхом,
То в кибитке, то в карете,
То в телеге, то пешком?
Для анализа надо отобрать два-три текста, например, сравнить стихотворения Пушкина «Бесы» и Лермонтова «Тучи». Во вступлении можно отметить, что обоим поэтам, в силу жизненных обстоятельств, приходилось много времени проводить в разъездах как по средней России, так и по Кавказу в разное время года. Впечатления от этих поездок легли в основу многих произведений, в том числе и названных.
Так, стихотворение «Бесы» А.С. Пушкин создаёт в 1830 году, в один из самых плодотворных периодов своего творчества, названный впоследствии литературоведами Болдинской осенью. В это время дела вынудили поэта уехать из столицы и расстаться на время с юной, горячо любимой красавицей-невестой. Что ждёт его на пороге нового этапа жизни? После домашней неустроенности, скитаний, одиночества поэт ищет душевного покоя и семейного счастья, но в то же время мрачные предчувствия не оставляют его. Возможно, во время таких мучительных раздумий и было создано стихотворение «Бесы», в котором переданы душевное томление, переживания, испуг едущих “в чистом поле” и заблудившихся в снежной вьюге двух путешественников — лирического героя и ямщика. Перед читателем вначале предстаёт страшная, но вполне реальная картина.
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Но постепенно седоков охватывает тревога (“сбились мы… Что делать нам!”), даже отчаяние, переданное автором с помощью монотонного повторения слов (“мчатся тучи, вьются тучи”, “мутно небо, ночь мутна”, “еду, еду”, “страшно, страшно”, “вьюга злится, вьюга плачет”) и целых четверостиший, и реальная зимняя ночь наполняется фантастическими образами из народной мифологии, которую А.С. Пушкин, воспитанный няней-сказительницей, конечно же, хорошо знал. Здесь и одинокий бес, который “дует, плюет… в овраг толкает одичалого коня”, и множество бесов, которые мчатся “рой за роем в беспредельной вышине, визгом жалобным и воем надрывая сердце” лирического героя, и ведьма, и домовой. Остановились измученные лошади, отчаялся найти дорогу ямщик. Чем закончится метельная зимняя ночь? Неизвестно. Пока же хаос вьюги, снежная буря, жалобное завывание ветра, превратившиеся в сознании лирического героя в фантасмагорическую картину торжества нечистой силы, кажутся бесконечными…
Стихотворение «Тучи» М.Ю. Лермонтова, в отличие от пушкинских «Бесов», не проникнуто настроением отчаяния и страха: в нём как ведущий звучит мотив элегической грусти. Но ощущение одиночества, скитальческой тоски так же переполняет душу лирического героя. Поэт создал это произведение в апреле 1840 года, незадолго до отправки во вторую кавказскую ссылку. По воспоминаниям одного из друзей, на вечере в доме Карамзиных Лермонтов, стоя у окна и смотря на тучи, которые, закрыв небо, медленно проплывали над Летним садом и Невой, написал экспромтом замечательное стихотворение, чья первая строка звучала так: “Тучки небесные, вечные странники!” Уже в этих словах ощутим мотив странничества, мотив бесконечной дороги. Перед читателем возникает метафорический образ небесных “вечных странников”, “изгнанников”, мчащихся “с милого севера в сторону южную”. Счастье этих “вечно холодных, вечно свободных” обитателей небесной сферы в том, что над ними не властны ни зависть, ни злоба, ни клевета. Им неведомы муки изгнания. Тучам просто “наскучили нивы бесплодные”, поэтому они отправляются в путь. Судьба лирического героя иная: он изгнанник поневоле, это его “гонит” с родной стороны “судьбы… решение”, “зависть… тайная”, “злоба… открытая”, “друзей клевета ядовитая”. Однако в главном он счастливее гордых и независимых туч: у него есть родина, а вечная свобода небожителей холодна и сиротлива именно потому, что они изначально лишены отечества.
Как произведение, в котором звучит мотив дороги, можно рассматривать и полное философских раздумий о тайнах мироздания, о смысле жизни стихотворение М.Ю. Лермонтова «Выхожу один я на дорогу...». Написанное весной 1841 года, оно словно подводит итог короткой, но яркой, как вспышка метеорита, жизни поэта. Здесь лирический герой находится один на один с бесконечной дорогой и распахнутым над головой небом. Он ощущает себя частью мироздания, человеком, погружённым в открытую и свободную стихию природы. “Кремнистый путь”, характерный для гор Кавказа, в стихотворении воспринимается в двух ипостасях: и как конкретная дорога, по которой шагает одинокий путник, и как символ жизненного пути. Мир вокруг лирического героя спокоен, величественен и прекрасен, повсюду разлито “сиянье голубое”. Но “сиянье” — это не только лунный свет, в лучах которого блестит дорога. Оно воспринимается как фон, отчётливо выявляющий мрачное состояние души путника, который “не ждёт от жизни ничего” и которому “не жаль… прошлого ничуть”. Лирический герой одинок, он ищет теперь только “свободы и покоя”, такого покоя, который существует в окружающем его в эти мгновения мире. Поэт показывает, что в величественном мироздании всё живое: здесь “пустыня внемлет Богу”, “звезда с звездою говорит”, здесь нет одиночества, от которого страдает путник. Умиротворение сходит в душу героя, и он жаждет одного — “забыться и заснуть” навечно. Но не “холодным сном могилы”, а так, чтобы “в груди дремали жизни силы”, чтобы и днём и ночью, лелея слух, ему “про любовь… сладкий голос пел”, чтобы над ним, спокойно спящим, “вечно зеленея, тёмный дуб склонялся и шумел”. Вечный покой обретает смысл вечной жизни, а “кремнистый путь” приобретает черты пути бесконечного во времени и пространстве. Мечта лирического героя фантастична по своей сути, но ведь фантастические, волшебные черты приобретает и природа вокруг него! Мотив одинокого странничества уступает место мотиву торжества жизни и полного слияния с Божественным миром.
Проходят годы, многое меняется в жизни, во взглядах людей на природу и общество, однако существуют вечные ценности. Так, в стихотворении «Железная дорога», созданном уже во второй половине XIX века, в 1864 году, и посвящённом конкретному событию — открытию первой российской железной дороги между Санкт-Петербургом и Москвой, Н.А. Некрасов противопоставляет гармонию и умиротворение, царящие в природе (“нет безобразья в природе! И кочи, и моховые болота, и пни — всё хорошо под сиянием лунным”), социальной несправедливости в обществе. На размышления о противопоставлении доброй природы и жестокого мира людей лирического героя стихотворения наталкивает именно путешествие “по рельсам чугунным”. Есть время подумать “думу свою” и увидеть не только картину “славной осени” за окном, но и представить по сторонам железнодорожного полотна “толпу мертвецов”, “нашей дороги строителей”, которые “в страшной борьбе, к жизни воззвав эти дебри бесплодные, гроб обрели здесь себе”. Само слово дорога, наряду с конкретным значением “путь из одного пункта в другой”, приобретает здесь другой, метафорический смысл. Это и тяжкий отрезок жизненного пути, который прошли “массы народные”, согнанные на строительство голодом и перенёсшие множество трудностей (“мы надрывались под зноем, под холодом, с вечно согнутой спиной, жили в землянках, боролися с голодом, мёрзли и мокли, болели цингой”), и символ народных страданий в настоящем, и светлая мечта о счастливом будущем (“русский народ… вынесет всё — и широкую, ясную грудью дорогу проложит себе”). Некрасов верит, что в далёком будущем (“Жаль только — жить в эту пору прекрасную уж не придётся — ни мне, ни тебе”, — с сожалением говорит лирический герой маленькому Ване — попутчику, которому рассказывает о строительстве железной дороги) путь народа русского и всей России будет светлым, просторным и радостным.
О пути России и русского народа размышляет в ряде своих стихотворений и Александр Блок, образно говоря — принимающий эстафету от своих предшественников и стоящий на пороге ХХ века. Кратким анализом его произведений «Русь», «Россия» и цикла «На поле Куликовом» можно завершить сочинение по обозначенной в заглавии статьи теме. В стихотворении «Русь» (1906) перед читателем возникает образ загадочной, колдовской страны “с болотами и журавлями, и с мутным взором колдуна”, страны, “где все пути и перепутья живой клюкой измождены”. Здесь, на блоковской Руси, всё в вихре, в движении: “ буйно заметает вьюга… утлое жильё”, вихрь свистит “в голых прутьях”, “разноликие народы из края в край, из дола в дол ведут ночные хороводы”, “ведьмы тешатся с чертями в дорожных снеговых столбах”. Сама страна взвихрена, обращена в сгусток энергии, она словно готова к полёту, суть которого невозможно разгадать непосвящённому, как невозможно прикоснуться к таинственному покрову “необычайной” Руси. Отечество в дороге, в вечном движении предстаёт и в стихотворении «Россия» (1908), начинающемся со слов:
Опять, как в годы золотые,
Три стёртых треплются шлеи,
И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи…
Поэт со счастливой гордостью признаётся в любви к “нищей” родине. Он ощущает своё слияние с ней и рад тому, что “невозможное возможно, дорога долгая легка”, когда Россия, с лесом и полем, в “плате узорном до бровей”, подарит уставшему путнику “мгновенный взор из-под платка”. И, наконец, как олицетворение вершины неистового движения блоковской России представляется метафорический образ “степной кобылицы”, летящей “сквозь кровь и пыль” вперёд, в непокой, потому что “покой нам только снится”, а ждёт отечество “вечный бой”.
Дорога без конца… Дорога без начала и конца… Дорога — движение — жизнь!