Развитие исторического краеведения во второй половине XIX - начале XX вв

Провинциальная интеллигенция как социальная ос­нова краеведческого движения. * Концепция «областной» истории А.П. Щапова. * Сибирское «областничество». * Государственная статистика. * Губернские статисти­ческие комитеты. * Секретари ГСК. * Издательская деятельность ГСК. * ГСК и «Губернские ведомости». * «Памятные книжки» ГСК. * Научные периодические из­дания ГСК. * Состав ГСК. * Научные общества. * Рус­ское географическое общество. * Московское археологиче­ское общество. * Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии. * Археологическая комис­сия. * Общество защиты и сохранения в России памят­ников искусства и старины. * Научные общества по изучению местного края. * Церковно-археолошческие и исторические общества. * Губернские ученые архивные комиссии. * Состав ГУАК. * Архивная деятельность ГУАК. * Издательская деятельность ГУАК. * Археологи­ческая деятельность ГУАК. * Ярославская ГуАК. * И.А. Тихомиров. * Провинциальные музеи. *

Р

азвитие и накопление историко-краеведческих знаний со второй половины XIX в. в значи­тельной мере было связано с многоплановыми изменениями в жизни России на рубеже 1850 - 1860 гг., и особенно отчетливо проявившимся в ходе осуществления т.н. «великих реформ» - своего рода пе­рестройки всех сфер жизни общества. Отмена крепост­ного права, создание органов местного самоуправления, изменение юридическо-правовой системы государства и т.д. реально способствовали и развитию общественного движения в стране.

Провинциальная интеллигенция как соци­альная основа краеведческого движения. Сущест­венные изменения оказались связаны с положением и деятельностью той части общества, которая именовалась интеллигенцией. «В России 1860-х гг., - отмечает куль­туролог Ю.С. Степанов, - слово и понятие «интелли­генция» приобрело социологический смысл, стало обо­значать социально оформленную часть общества, взявшую на себя «миссию» (можно было бы сказать «функцию») выразителя и «формирователя» самосоз­нания нации». В социальном плане понятие интеллиген­ция оказалось наиболее устойчиво связано с разночин­цами, точнее сказать, с их наиболее образованной и чув­ствующей нравственную ответственность за судьбы общества частью. «Интеллигенция, - по словам Б.А. Успенского, - которая может рассматриваться как своего рода культурная элита, по существу своему не может принадлежать к социальной элите».

Активизация интеллигенции во второй половине XIX в. во многом была связана с ее первоначальными надеждами на коренные преобразования в жизни рус­ского общества в результате проведенных реформ и по­следующим разочарованием и неудовлетворенностью этими результатами. И это, в свою очередь, вызвало усиление ее активности, прежде всего общественно- политической, в плане оппозиционирования к власти и политическому режиму. И вот здесь, видимо, следует оговорить принципиальную разницу, отчетливо возни­кавшую между столичной и провинциальной интелли­генцией, с которой была связана основная деятельность по накоплению и обобщению краеведческих знаний.

Процесс активного формирования провинциальной интеллигенции, разночинной по своему происхождению, приходится на пореформенный период. В губернских и уездных городах стимуляторами этого процесса явились разного рода общественные объединения (особо стоит отметить роль земских органов), научные общества, ор­ганы городского самоуправления. Провинциальная ин­теллигенция формировалась в определенную социальную группу, объединенную общими мировоззренческими ус­тановками и интересами. Именно в ее составе появились в широких масштабах по всей России исследователи своего края, историки-любители, объединяющиеся в это время вокруг губернских статистических комитетов.

Именно в это время провинциальная интеллигенция стала остро ощущать отличие своих собственных целей и интересов от интересов столичной интеллигенции. Эко­номические, политические, общественные и научные интересы русской провинции стали осознаваться как идущие вразрез с интересами столичных центров стра­ны. Однако оппозиционирование провинциальной ин­теллигенции, как правило, не приобретало характера политического противостояния, выражавшегося в ак­тивном общественно-политическом противодействии су­ществующему политическому режиму и власти, как это имело место в столицах. Провинциальная интеллиген­ция искала выражение своей активности и проявляла ее в формах деятельности, вполне лояльных к власти. Так, идейное воздействие народничества на значительную часть представителей провинциальной интеллигенции выразилось прежде всего в обращении их к народной истории и этнографии своего края, в участии в деятель­ности земских органов, статистических комитетов и других государственных органов и общественных объе­динений, мало или совсем не связанных с общественно- политической деятельностью. И это вполне можно ска­зать о том осознаваемом «конфликте» интересов центра и провинции, разрешение которого даже не мыслилось политическим путем (за исключением разве что сибир­ского «областничества», о котором позже скажем особо).

В этом отношении весьма показательна полемика из­вестного провинциального деятеля, секретаря Нижего­родского ГСК А.С. Гациского с петербургским писателем Д.Л. Мордовцевым. Д.Л. Мордовцев считал, что соглас­но закону централизации все наиболее значительное в духовной жизни страны стягивается в Москву и Петер­бург. Критикуя это мнение, а по существу опровергая его, А.С. Гациский в своем открытом письме Д.Л. Мордовцеву от 14 октября 1875 г. утверждал, что кроме закона централизации существует и закон децен­трализации. «Мы находим, что рядом со значением столицы начинают иметь, а следовательно, и будут иметь и должны иметь значение и другие так назы­ваемые провинциальные центры. < ... > Как в науке, так и в других проявлениях человеческой жизни недав­но преобладала централизация почти всецело, но начи­нает кончаться ее исключительное преобладание и за­являет свое право на существование самостоятельная жизнь и вне центра». Максимум реализации своего пра­ва на самостоятельное существование для «провинци­альных центров» А.С. Гациский видел в своего рода «автономии», но автономии особого свойства. Он предла­гал создать «крупные земские статистические центры с районом деятельности в нескольких соседних губерни­ях, экономические и земские интересы которых наи- теснейше взаимно связаны».

Надо сказать, что такого рода идеи вызревали еще в 1840 - 1850-е гг., но только в 1860-е гг., по мнению нижегородского историка и краеведа С.И. Архангель­ского, на смену идее народности пришла идея областни­чества, идея региональных изысканий.

Чтобы понять, как формировалась идея областниче­ства, следует представить, насколько велики были рас­хождения между европейским уровнем развития науки в университетских центрах (а таких в центральных облас­тях Европейской России в 1860 - 1870-е гг. было только три - Москва, Петербург и Казань) и весьма и весьма низким состоянием общественно-исторической мысли в российской провинции. Вполне правомерен в этом отно­шении вывод историка В.П. Макарихина: «Во второй половине XIX в. обнаружилось резкое расхождение меж­ду уровнем развития науки в университетских цен­трах и состоянием общественно-исторической мысли российских провинций. Наука все более работала сама на себя, а провинциальная мысль обречена была сама решать проблемы местной и общероссийской истории. Расхождение уровней и интересов увеличивалось стре мительно, и это порождало сильное недовольство про­винциальных мыслителей, медленно, но неуклонно из­бавлявшихся от уз духовного крепостничества».

Концепция «областной» истории А.П. Щапо­ва. Именно в это время возникает теория «областниче­ства», или концепция «областной» (или местной) исто­рии А.П. Щапова, стержнем которой явилась идея де­централизации исторической науки, стремление строить русскую историю не из Москвы и Петербурга, а снизу, начиная с русской общины. Став профессором Казанско­го университета, он первую же вступительную речь, с которой обратился к студентам, начал словами: «Скажу наперед, не с мыслию о государственности, не с идеей централизации, а с идеей народности и областности я вступаю на университетскую кафедру русской исто­рии». Основным содержанием русской истории Щапов считал «саморазвитие» областей, их самообразование путем колонизации. Отсюда необходимость изучать са­модеятельность народа в русской истории, внутреннюю организацию этой самодеятельности. Местная история (например, рязанская, казанская, вологодская) провоз­глашалась не только предметом, достойным изучения, а предметом - важнейшим в русской истории.

«Русская история, - писал А.П. Щапов, - есть по преимуществу история областей, разнообразных ассо­циаций провинциальных масс народа - до централиза­ции и после централизации».

Земско-областная форма общественной жизни (ран­него периода государственности) противопоставлялась Щаповым государственно-союзной форме. По мысли

ю 109 оз

Щапова, общество начинается с малых кругов, внутрен­не самобытных и в себе законченных миров сельских. Оно связывает общиной, естественно-бытовой связью миры сельские и городские (тоже внутренне самобытные и в себе законченные) в единый областной земский мир. Этот земский мир в свою очередь посредством федера­тивной связи распространяется во всенародный русский земский мир. Принципы мирского экономического и юридического самоустройства, принципы мирской сове­щательное™ и мирского выборного начала составляют естественную жизнь и историческую природную потреб­ность русского народа. России нужен освежительный, оживляющий, примиряющий дух мира, мирской соци­альной жизни, мирского социализма. Идеалом Щапова являлся строй областных самоуправляющихся миров- земств, объединенных в демократическое государство с представительными органами и выборностью всех обще­ственных должностных лиц. Такой взгляд на политиче­ское устройство России вряд ли мог привлечь внимание и симпатии провинциальной интеллигенции, в большин­стве своем законопослушной и лояльной к существую­щей государственной власти. Ее могли привлечь в пер­вую очередь научно-практические рекомендации, следо­вавшие из этой теории, где Щапов указывал на возможность и важность изучения «областной» жизни народа. Он писал: «В высшей степени желательно, чтобы у нас ... в каждой провинции возникла своя исто­рическая, самопознавателъная литература и обогаща­лась областными сборниками..., историко-статисти- ческими описаниями губерний и провинций..., изданиями областных памятников и актов».

Установка Щапова на конкретно-историческое и эт­нографическое изучение прошлого и настоящего отдель­ного села, волости, уезда и в конце концов всей области была воспринята на местах как призыв к практическому действию в этом направлении. А его концепция «обла­стничества» послужила теоретическим обоснованием для занятий местной историей множества исследователей своего края, для попыток создать областную историю России.

Старый дом.

Рис. В.В. Суслова

■

so 111 оа

Сибирское «областничество». Несколько по иному выглядела идея «областности», развивавшаяся сибирскими учеными и общественными деятелями. Она во многом вышла за рамки чисто научной концепции и приобрела общественно-политическое звучание, с чем была связана и соответствующая реакция власти. Воз­никла она в пореформенные годы среди членов сибир­ского землячества, созданного из студентов-сибиряков, обучающихся в Петербурге: Г.Н. Потанина, Н.М. Ядрин- цева, Н.И. Наумова и др. Именно в это время они нача­ли осознавать характер политики российского прави­тельства в отношении Сибири. «Мы сознавали, - писал позже Г.Н. Потанин, - что над Сибирью тяготеет три зла: деморализация ее населения как в верхних, так и в нижних слоях, вносимая в край ссылаемыми социаль­ными отбросами Европейской России; подчиненность сибирских экономических интересов интересам москов­ского мануфактурного района и отсутствие местной интеллигенции, могущей встать на защиту интересов обездоленной родины». Собственно, уже в Петербурге, в осознании особых, отличных от центральных и в опре­деленной мере им противопоставляемых, областных ин­тересов и зародилась идея сибирского областничества, которая впоследствии приобрела характер общественно- политического движения.

Зимой 1865 г. Г.Н. Потанин и Н.М. Ядринцев вер­нулись из Петербурга в Томск. Г.Н. Потанин занял ме­сто секретаря Томского ГСК. Вместе с Н.М. Ядринцевым они стали активно сотрудничать в «Томских губернских ведомостях», и это сразу сказалось на содержании газе­ты, особенно ее неофициальной части, которая приобре­ла явно областнический характер. Их активные усилия были поддержаны томской интеллигенцией. По сущест­ву кружок, объединяющий сторонников областничества, стал Обществом независимости Сибири. Важное место в практической деятельности областников занимала куль­турно-просветительная работа, в частности организация публичных лекций. Политическая программа областни­ков содержала требования уравнять Сибирь с центром страны в правовом, экономическом и культурном отно­шении. Эти требования были выражением явного проти­водействия официальной правительственной политике и последствия не заставили себя долго ждать.

В мае 1865 г. участники Общества независимости Сибири были арестованы по делу о «сибирском сепара­тизме». Сибирская администрация назвала его «делом об отделении Сибири от России и образования республи­ки, подобно Соединенным Штатам». Суд, состоявшийся только через три года, признал областников виновными в намерении отделить Сибирь от России и вынес суровые приговоры. Г.Н. Потанин, взявший на себя основную вину, был подвергнут гражданской казни и приговорен к 15 годам каторги, сокращенной затем до 5 лет. Другие осужденные также были высланы на длительные сроки в северные местности Европейской России. Однако все это не привело к затуханию идей сибирского областни­чества, они приобретали все большее число сторонников среди интеллигенции региона.

В соответствии с концепцией областников Сибирь рассматривалась как целостная областная единица с присущими ей особенностями, находившаяся в колони­альной зависимости от метрополии. При этом областни­ки стремились, противопоставляя интересы Сибири и Европейской России, обосновать право сибиряков на са­мостоятельное развитие. Правда, в начале XX в. они от­казались от программного требования выделения Сибири и ее независимого развития, но идея ее особности по- прежнему сохранялась. Важно отметить, что исходным моментом в сибирской областнической концепции была трактовка роли самобытных областей в русском истори­ческом процессе, и это сближало ее с другими проявле­ниями теории «областности», которые, однако, не пред­полагали быть практически осуществленными в таком аспекте, как у сибирских «областников».

Организационными центрами, объединяющими ис­следователей своего края, в том числе и историков- любителей, стали реформированные в 1860 г. губернские статистические комитеты. Без их деятельности вряд ли можно представить картину развития исторического краеведения как достаточно широкомасштабного про­цесса. Но прежде чем переходить к характеристике их работы, следует в общих чертах осветить развитие госу­дарственной статистики в пореформенный период и вы­делить роль и значение той информации, которая кон­центрировалась в этой области, для изучения отдельных регионов и частей страны.

Государственная статистика. Ранее уже шла речь о том, что в XVIII - начале XIX вв. статистика рас­сматривалась как наука, изучающая очень широкий спектр общественных проблем. Такой подход сохранял­ся, по существу, и в течение всего XIX века. Крупней­ший специалист по статистике в России XIX в. профес­сор Ю.Э. Янсон в своей работе «Теория статистики» от­мечал, что «предмет, подлежащий исследованию статистики, есть общество, его строение, уклад и все жизненные отправления, словом - все то, что соверша­ется в обществе, во всей его совокупности, может слу­жить предметом статистики».

Такое расширительное толкование позволяло отно­сить к разряду статистических работ в той или иной ме­ре исследования по географии, истории, археологии, эт­нографии России и ее отдельных регионов. Поэтому многие работы такого рода, выходящие и в пореформен­ный период, носили название «статистическое описа­ние», «историко-статистический очерк» и т.п. Это было связано и с тем, что именно статистика по-прежнему в первую очередь обеспечивала возможность создания раз­личных описаний страны и ее регионов.

Очень широко в пореформенный период развивалась правительственная статистика, во главе которой в тече­ние более чем тридцати лет стоял П.П. Семенов-Тян- Шанский. В 1864 г. он возглавил вновь созданный Цен­тральный статистический комитет (и на протяжении 17 лет являлся его руководителем), а в 1874 г. - Стати­стический совет. За этот период под руководством П.П. Семенова было проведено несколько крупных ста­тистических обследований страны: поземельной собст­венности, посевных площадей, урожаев, конского пого­ловья и, наконец, в 1897 г. - единственная до 1917 г. всеобщая перепись населения России.

В это время различные звенья административно- хозяйственного аппарата: министерства, департаменты и управления (земледелия, торговли и промышленности, лесное, внутренних водных путей и шоссейных дорог, железных дорог и другие) - публиковали свои офици­альные статистические издания. Эти издания обеспечи­вали не только анализ состояния на данный период, но и динамику за ряд лет. Они не содержали, как правило, глубоких научных обобщений, но давали обширный и систематизированный фактический материал по опреде­ленным вопросам.

Надо сказать еще, что к концу XIX в. правительст­венная статистика отошла от задачи создания обобщен­ного описания страны и в основном развивалась в сторо­ну специализации.

В пореформенный период и в местной статистиче­ской литературе преобладала описательная статистика. Выпускались несколько типов изданий такой литерату­ры. Так, губернские статистические комитеты, как уже отмечалось, с конца 1850-х гг. начали публиковать спра- вочно-статистические «памятные книжки» губерний или областей. Обычно эти книжки имели три раздела: первый давал краткую справку об учреждениях и орга­низациях губернии, второй был посвящен сведенным в таблицы статистическим данным о населении и хозяйст­ве губернии; иногда таблицы дополнял текстовой обзор. В третьем разделе публиковались отдельные статьи по истории губернии, ее городов и примечательных мест, по вопросам экономики и этнографии, библиографиче­ские указатели. В качестве авторов наряду с сотрудни­ками губернских комитетов выступали деятели земской статистики и местные знатоки края.

Другую форму официальной статистики, носящую так же, как и предыдущая, отчетливый краеведческий характер, представляли опубликованные материалы в «Губернских ведомостях»: статьи по истории, геогра­фии, экономике, этнографии, отдельные описания час­тей губернии и ее населенных пунктов.

С 1870-х гг. начали публиковаться материалы зем­ской статистики. Постепенно сложился единообразный тип текстового описания земской статистики губернии или уезда. В нем рассматривались природные условия, население и его быт, землевладение и землепользование, средства производства, организация хозяйства и бюд­жет, растениеводство и животноводство и их отрасли, товарное хозяйство и рынок. Обычно после небольшого вводного текста, содержащего сопоставления или исто­рические данные, шли таблицы и цифровой справочный материал. Всего по 34 губерниям, имевшим земские уч­реждения, было выпущено более трех с половиной ты­сяч томов земских исследований.

После реформы изменилась направленность стати­стических работ и в Русском географическом обществе - также в сторону специализации. На смену планам соз­дания единых обзорных работ, соответствующих развер­нутым программам Арсеньева и Надеждина, пришли целенаправленные исследования сельского хозяйства, торговли (особенно хлебной), населения. Отделение ста­тистики РГО организовало ряд широких специализиро­ванных экспедиций. Стоит отметить организованную со­вместно с Вольным Экономическим обществом много­летнюю экспедицию для исследования хлебной торговли.

Сказанное, однако, не означает, что работа по подго­товке обобщающих описаний России во второй половине XIX - начале XX вв. не проводилась совсем. Как раз в Русском географическом обществе были подготовлены при активном участии П.П. Семенова (с 1873 г. являв­шегося вице-президентом РГО) три взаимно дополняю­щих, крупных обобщающих труда по географии России, далеко выходящие за рамки чисто географических работ и систематизировавшие обширные материалы по от­дельным регионам страны. В создании их, помимо гео­графов принимали участие специалисты самых разных отраслей знания - историки, экономисты, статистики, этнографы, геологи, биологи и т.д.

Первой из этих работ был пятитомный «Географиче- ско-статистический словарь Российской империи». Рабо­ту над ним начал еще в 1856 г. библиограф, этнограф и археолог П.И. Кеппен, а с 1860 г. работы по подготовке словаря возглавил П.П. Семенов. Первый том был опуб­ликован в 1863 г., а последний - в 1885 г., т.е. издание растянулось на 22 года. Общий объем издания - более 3700 страниц печатного текста. В словаре был собран огромный материал о природе, населении, населенных пунктах и хозяйстве страны. По богатству и тщательно­сти подачи материала он заметно выделялся среди ана­логичных изданий, причем не только российских. Стоит подчеркнуть, что подготовка словаря предполагала по­ступление с мест конкретных и реальных сведений, со­бираемых губернскими статистическими комитетами. В свою очередь, словарь этот становился по выходу в свет настольным руководством в работе для многих, далеко не всегда широко образованных сотрудников таких ко­митетов. Отметим еще, что под влиянием словаря П.П. Семенова-Тян-Шанского в провинции было создано несколько местных словарей.

Оригинальным произведением была «Живописная Россия. Отечество наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом отношении». Это двенадцатитомное популярное, богато иллюстрированное описание страны, рассчитанное на широкие круги чита­телей. Составлено оно было в форме хрестоматий из очерков, сгруппированных по географическим принци­пам. Самая высокая группировка - тома, посвященные крупным районам страны. Некоторые тома делились на части - по подрайонам. Каждая книга состояла из от­дельных взаимно дополняющих очерков, посвященных описанию различных географических объектов или от­раслевой характеристике района - «племенной», «исто­рической», «бытовой» и т.д. Оригинальные очерки для «Живописной России» писались специально видными писателями или учеными-географами, статистиками, ис­ториками, биологами, этнографами. Среди них можно упомянуть С.В. Максимова, В.И. Немировича-Данченко, JI.H. Майкова, И.С. Полякова, Д.И. Иловайского и др. В свет «Живописная Россия» вышла под общей редакцией П.П. Семенова.

Среди всех дореволюционных описаний страны со­вершенно особое место занимает многотомная серия «Россия. Полное географическое описание нашего отече­ства», первый том которой появился в 1899 году. По первоначальному замыслу редактора, которым стал сын

П.П. Семенова В.П. Семенов (П.П. Семенов был науч­ным руководителем издания и автором целого ряда его разделов) издание должно было состоять из 22 томов, каждый из которых посвящался одной из естественных и культурных областей России, т.е. группе губерний и областей. Тома «России» выходили не в последователь­ном порядке. Объясняя это, редакция указывала на трудности создания подобного многотомного издания, к подготовке которого привлекались авторы, жившие в разных районах страны.

Работа по составлению «России. Полного описания нашего отечества» так и не была завершена. За период с 1899 по 1914 гг. из печати вышло 11 региональных то­мов: Т. 1 - Московская промышленная область и Верх­нее Поволжье, 1899; Т. 2 - Среднерусская черноземная область, 1902; Т. 3 - Озерная область; Т. 5 - Урал и Приуралье, 1914; Т. 6 - Среднее и Нижнее Поволжье и Заволжье, 1901; Т. 7 - Малороссия, 1903; Т. 9 - Верх­нее Приднепровье и Белоруссия, 1905; Т. 14 - Новорос- сия и Крым, 1910; Т. 16 - Западная Сибирь, 1907; Т. 18 - Киргизский край, 1903; Т. 19 - Туркестанский край, 1913. Начавшаяся первая мировая война прервала работу по подготовке издания, и оно так и осталось реа­лизованным только наполовину.

«Россия. Полное географическое описание нашего отечества» была задумана как серия с жесткой програм­мой. Во всех ее региональных томах четко соблюдалось деление на три отдела: «Природа», «Население» и «За­мечательные населенные места и местности», которые делились на одни и те же главы с добавлением в каждом случае региональных уточнений.

Больше всего места в «России» было отведено описа­нию «замечательных населенных мест и местностей» (от 20 до 50% объема основного текста), т.е. региональ­ному обзору. Описание в этом разделе строилось не по районно-территориальному признаку, а помаршрутно: описывались пункты, расположенные вдоль железных дорог и вблизи от них, расположенные близ судоходных рек, озер и морей и, наконец, расположенные в стороне от главных путей сообщения. Второе место занимало описание населения, причем этот отдел включал в себя и экономико-географические главы («Промыслы и занятия населения», где рассматривались землевладение, сель­ское хозяйство, промыслы, фабричная промышленность и торговля, и «Пути сообщения»).

Главное достоинство «России» - обилие хорошо сис­тематизированного и умело поданного фактического ма­териала. Это была по существу первая в России обзорная многотомная научная работа по географии нашей стра­ны. Она была создана многими специалистами и по ха­рактеру информации, своему содержанию далеко выхо­дила за рамки чисто географической работы.

Губернские статистические комитеты. 26 де­кабря 1860 г. Александр II утвердил новое «Положение о губернских и областных статистических комитетах», принятие которого положило начало второму этапу в деятельности губстаткомитетов. Что же представляли из себя ГСК в новых условиях? В состав губстаткомитета, работающего под председательством губернатора, входи­ли члены комитета: непременные, действительные, по­четные и секретарь. Непременными членами по- прежнему являлись представители всех губернских ад­министративных учреждений (по должности), профессор статистики (если таковой имелся в городе), городской голова, уездные полицейские исправники и т.д. Непре­менные члены были ответственны за поступление из их ведомств необходимых статистических данных. Дейст­вительные члены избирались комитетом из местных обывателей губернии, которые могли своими познания­ми принести пользу комитету. На них лежали все не­обязательные труды комитета. От их способностей и же­лания зависел успех или неуспех в общественной дея­тельности комитета. Действительные члены утвержда­лись министром внутренних дел и получали на это звание диплом. Почетными членами избирались извест­ные ученые или лица, сделавшие значительные матери­альные пожертвования для статистического комитета.

Все занятия комитета были разделены на «обяза­тельные» и «необязательные». К «обязательным» отно­сились сбор статистических сведений для ежегодного от­чета губернатора, направляемого императору и в МВД, и составление «Обзора» губернии, прилагаемого к отчету.

so 119 оа

Под «необязательными» работами, которые с этого времени также становились обязанностью комитетов, имелось в виду «заботиться о составлении ... подроб­ных описаний губерний и областей, равно как и частей оных, также городов и особенно почему-либо замеча­тельных в губернии или области местностей в отно­шении топографическом, историческом, промышленном, торговом сельскохозяйственном и прочем и об издании своих трудов в свет. Издание этих трудов может быть производимо: печатанием соответствующих статей и описаний в губернских ведомостях, составле­нием и печатанием «Памятных книжек» о губерниях и областях и об отдельных городах и, наконец, печатани­ем отдельных монографий или описаний губерний и об ластей или частей оных». Таким образом, ГСК наделя­лись правами ведения исследовательской работы в гу­бернии по самой разнообразной тематике. Помимо того, они становились значительными издательскими центра­ми, публиковавшими преимущественно работы своих членов. По существу, новое «Положение» обеспечивало возможность превращения ГСК в местные ученые обще­ства, обладающие административными правами и обя­занностями. Они могли стать своего рода центрами объ­единения местной интеллигенции, заинтересованной в изучении своего края, потому что давали широкие права личной исследовательской инициативе.

Секретари ГСК. Главной организующей силой и единственной штатной единицей комитетов был их сек­ретарь, на которого прежде всего ложилась задача про­ведения обязательных работ. Кроме того, на них возла­галась обязанность производить все ученые работы по комитету и наблюдать за исполнением и изданием вооб­ще ученых работ комитета, за ходом местных исследо­ваний. Секретарь назначался губернатором из лиц, имеющих ученые степени или, по крайней мере, окон­чивших курс наук в высших учебных заведениях.

Именно от секретарей ГСК во многом зависели объ­ем, масштабы и эффективность деятельности комитетов. В худшем случае секретарь комитета был простым чи­новником, который не делал практически ничего, кроме подготовки ежегодной статистической информации по губернии. В лучшем же случае он становился организа­тором широких научных исследований губернии, созда­вал прочную источниковую базу регионального краеве­дения. Имена многих секретарей губстаткомитетов были известны в научном мире далеко за пределами своих гу­берний. Это - П.С. Ефименко и П.П. Чубинский (Архан­гельск), А.С. Гациский (Нижний Новгород), Д.Д. Смыш­ляев (Пермь), Н.А. Спасский (Вятка), А.П. Сапунов (Ви­тебск), А.С. Тарачков (Орел), К.Н. Тихонравов (Вла­димир), Н.Г. Богословский (Новгород), И.Д. Троицкий и В.й. Лествицын (Ярославль) и др.

Приведем только один пример, взяв из обозначенно­го выше ряда секретарей ГСК Константина Никитича Тихонравова, который длительное время являлся секре­тарем Владимирского ГСК, а фактически руководил им. Одновременно он активно сотрудничал и во «Владимир­ских губернских ведомостях», редактором неофициаль­ной части которых был более 25 лет, а со времени появ­ления «Владимирских епархиальных ведомостей» рас­пространил свое сотрудничество и на них. Печатался и в центральных изданиях и за все время своей творческой деятельности опубликовал более 700 статей и книг. В 1862 г. под его редакцией вышла первая «Памятная книжка Владимирской губернии». Именно К.Н. Тихо­нравов обеспечил подготовку и выпуск «Трудов Влади­мирского статистического комитета», а затем и его «Ежегодника». Под редакцией Тихонравова вышли два тома «Ежегодника», а третий том, им же частично отре­дактированный, вышел уже после его смерти. Работу над ним закончил известный архитектор и краевед Н.А. Артлебен.

Другой стороной деятельности К.Н. Тихонравова бы­ли археологические изыскания. Он принимал участие в археологических экспедициях графа А.С. Уварова и ар­хеолога-нумизмата П.С. Савельева, а в начале 1860-х гг. сам занимался раскопками в Шуйском уезде.

Научная деятельность К.Н. Тихонравова получала заслуженное признание. В 1849 г. его избрали членом- сотрудником РГО, в 1850 г. - членом-сотрудником Санкт-Петербургского археологического общества, а в 1861 г. его действительным членом. С 1853 г. он являл­ся членом-соревнователем Московского общества исто­рии и древностей российских. Сказанное о К.Н. Тихо- нравове можно вполне распространить на многих секре­тарей ГСК. Именно они внесли очень заметный вклад в развитие провинциальной историографии и краеведения.

Финансирование комитетов было достаточно скром­ным, особенно если учитывать круг вопросов, которые им приходилось решать. Ежегодно комитету выделялось от 1000 до 2000 рублей из губернских земских сборов. В ряде случаев сюда добавлялась определенная (но, как правило, очень небольшая) часть доходов от деятельно­сти губернской типографии. До половины этой суммы (750 руб.) шло в виде жалованья секретарю, значитель­ная часть оставшихся средств расходовалась на издание «Памятных книжек» и «Трудов» статистического коми­тета. Действительные члены трудились практически бесплатно. В этом отношении и структура комитета, и характер работы его членов (на общественных началах) во многом напоминали тип научных обществ того вре­мени.

Одной из важнейших проблем, по-прежнему стояв­ших перед ГСК, перестроившимися по новому «Положе­нию», по-прежнему оставалось формирование своего ак­тива и круга «поставщиков информации». Для решения этой проблемы ГСК активно использовали и официаль­ные каналы. Для сбора статистических данных из уездов комитеты привлекали приходских священников, достав­лявших сведения о населении, а также аппарат уездных полицейских исправников для получения остальной ин­формации. Некоторые, пусть даже очень немногие, из приходских священников и волостных писарей сначала вовлекались в деятельность статистического комитета по части обязательной, административной статистики, а за­тем переходили к работам необязательным и составляли описания своих сел, городов и волостей, направляемые в губстаткомитет. Полицейские чиновники такой «необя­зательной» работой занимались крайне редко.

Издательская деятельность ГСК. Одним из главных показателей эффективности научно-исследовательской деятельности губстаткомитетов являлась их издатель- екая активность. По своему характеру и направленности подавляющее большинство изданий ГСК были историко- краеведческими широкого профиля. Почти все исследо­вания комитетов, а также работы провинциальных ис­ториков, археологов, этнографов-любителей печатались в периодических изданиях губернских статкомитетов. В.А. Берлинских делит все указанные издания на шесть групп.

Первая группа - это публикации, освещавшие теку­щую деятельность комитетов: «Отчеты», «Протоколы», «Журналы» заседаний, юбилейные издания к датам. Они выходили небольшим тиражом (50-100 экз.) и рас­пространялись только между членами комитета.

Вторая группа - «Обзоры» губерний, прилагавшиеся ежегодно к всеподданнейшему отчету губернатора, и статистические материалы (таблицы) для ЦСК и МВД - бывшие обязательными работами ГСК. Они издавались тиражом 100 - 200 экз. сугубо для служебного пользо­вания и находились в основном в государственных уч­реждениях.

ГСК и Губернские ведомости. Третья группа из­даний - публикации «Губернских ведомостей». Неофи­циальная часть «Губернских ведомостей» в течение не­скольких десятилетий являлась своеобразным периоди­ческим органом ГСК. Там широко печатались материалы, освещавшие текущую жизнь статкомитетов, а также исторические работы членов местного статкоми- тета и более широкого круга любителей истории и крае­ведов губернии.

Надо сказать, что в отличие от «Памятных книжек», куда отбирались краеведческие работы, значительные по объему, уровню анализа фактического материала, науч­ному уровню автора, в неофициальном отделе «Губерн­ских ведомостей» статкомитетом помещались практиче­ски любые работы краеведческой направленности.