Теперь попытайтесь проникнуть в сутры Патанджали.

В состоянии нирвичара самадхи, объект ис­пытывает свою полную перспективу, потому что в этом состоянии, знания достигнуты прямо, без использования чувств.

Когда чувства не используются, когда замочная сква­жина не используется для того, чтобы смотреть на небо — потому что замочная скважина предаст свою собственную рамку небу и разрушит все, небо будет не больше, чем за­мочная скважина, не сможет быть. Как ваша перспектива может быть больше ваших глаз? Как может прикосновение быть больше ваших рук, и как звук может быть глубже ваших ушей? — невозможно! Глаза, уши, нос это замоч­ные скважины: через них вы смотрите на реальность. И, внезапно, вы выпрыгиваете из себя, в нирвичару, впервые огромность, безграничность познана. Теперь достигнута полная перспектива. Нет начала, нет конца. В существова­нии не существует границ. Оно безгранично; здесь нет ог­раничений. Все ограничения принадлежат вашим чувствам; они были даны для чувств. Существование само по себе безгранично; во всех направлениях вы продолжаетесь и продолжаетесь, и продолжаетесь. Этому нет конца.

Когда полная перспектива достигнута, тогда впервые самое тонкое эго, которое все еще цеплялось к вам, исчеза­ет. Потому что существование настолько огромно — как вы можете цепляться за меленькое слабое эго?

Произошло следующее: очень большой эгоист, очень богатый человек, политик, пришел к Сократу. У него был самый большой, самый прекрасный дворец в Афинах, на самом деле, во всей Греции. И вы можете видеть, когда ходит эгоист, вы можете видеть, когда эгоист говорит что-то, эго всегда здесь, подмешано во все. Он ходит высоко­мерно. Он пришел к Сократу, разговаривая с ним высоко­мерно. Сократ поговорил с ним несколько минут и сказал:

—Подожди. Сначала нужно решить одну проблему, затем мы поговорим" — и он попросил ученика принести карту мира. Богатый человек, политик, эгоист не мог по­нять, почему вдруг в этом возникла необходимость, он не мог понять, какой смысл в том, чтобы приносить карту ми­ра. Но вскоре, он понял, в чем смысл. Сократ спросил:

— Где Греция на этой карте мира? — маленькое ме­сто. Где Афины? — просто точка. Где твой дворец и где ты? И это только карта земли, а земля это ничто. Солнце в шестьдесят тысяч раз больше, а наше солнце это солнце средних размеров. Во вселенной есть солнца, которые в миллионы раз больше. Где будет наша земля, если мы соз­дадим карту солнечной системы? — и наша солнечная сис­тема — самая средняя солнечная система. Здесь миллионы солнечных систем. Где будет наша земля, если мы создадим карту галактики, к которой мы принадлежим? Существуют многие миллионы галактик. Где будет наша солнечная сис­тема? Где будет наше солнце?

А сейчас ученые говорят, что это бесконечно — га­лактики и галактики постоянно. Куда бы мы не отправи­лись, этому, кажется, не будет конца. Когда существует такая огромность, как ты можешь цепляться за эго? Оно просто исчезает как капля росы утром, когда восходит солнце. Когда огромность возникает, и перспектива то­тальна, ваше эго просто исчезает как капля росы. Оно да­же не такое большое. Это микро концепция, данная идиот­скими посланниками. Из-за тонкой дырочки ощущений, вам кажется, что вы так велики, в сравнении. Когда вы взлетаете в небо, внезапно, эго исчезает. Это был критерий замочной скважины, потому что замочная скважина была так мала, и через замочную скважину мир казался таким маленьким, вы так велики по сравнению с ним. В небе это просто исчезает.

Сократ сказал:

— Где твой дворец на этой карте? Где ты?

Человек смог понять смысл, но он спросил:

— Какая в этом необходимость?

— Необходимость была, потому что, если ты не пой­мешь это, не будет возможности ни для какого диалога; ты зря потратишь мое время и свое время. Теперь, если ты понял, в чем смысл, тогда есть возможность диалога. Ты можешь отложить свое эго в сторону; оно не играет особой роли.

В огромном небе ваше эго становится просто неваж­ным. Оно отбрасывает само собой. Даже, когда вы отбрасываете его, это выглядит глупо; оно даже не стоит этого. Когда перспектива полная, вы исчезаете: вот, что нужно понять. Вы есть, потому что перспектива узка. Чем уже перспектива, тем больше эго; чем более слеп человек, тем больше эго... Нет перспективы, существует совершенное эго. Когда перспектива растет, эго становится все меньше и меньше. Когда перспектива полная, эго просто не обнару­живается. В этом заключается все мое усилие — сделать перспективу настолько полной, что эго исчезнет. Вот поче­му под разными углами я постоянно ударяю в стену ваше­го ума, чтобы, по крайней мере, для начала можно было бы сделать еще несколько замочных скважин. Благодаря Будде открываются новые замочные скважины, благодаря Патанджали — другие, благодаря Тилопе — еще другие. Именно это я и делаю. Я не хочу, чтобы вы становились последователями Будды, Тилопы или Патанджали, нет, потому что последователь никогда не станет обладать большей перспективой — его доктрина это его замочная скважина.

Говоря о стольких точках зрения, что я пытаюсь сделать? — я пытаюсь сделать только одно: дать вам большую перспективу. Если в стене будет много замочных скважин, вы сможете смотреть на восток, вы сможете смот­реть на запад, на юг, на север; и глядя на восток, вы не скажете: "Это — единственное направление", вы знаете о существовании других направлений. Глядя на восток, вы не скажете: "Это единственная доктрина", потому что тогда перспектива становится узкой. Я говорю о многих доктри­нах, чтобы вы были насыщены во всех направлениях и док­тринах.

Свобода приходит благодаря пониманию. Чем боль­ше вы понимаете, тем более вы становитесь свободными. И постепенно, когда вы приходите к пониманию, что благо­даря большому количеству дырочек, ваша старая замочная скважина просто устарела, не имеет такого большого зна­чения, тогда в вас возникает потребность: что произойдет, если вы сломаете все эти стены, и просто выбежите нару­жу? Даже одна-единственная новая дырочка — и вся пер­спектива меняется, и вы приходите к знанию того, о чем никогда не знали, не воображали, даже не мечтали. Что произойдет, когда все стены исчезнут, и вы прямо лицом к лицу встретитесь с реальностью под открытым небом?

И когда я говорю, под открытым небом, помните, что небо это не вещь, это пустота. Оно везде, но вы не мо­жете нигде найти его; это нетность. Это просто огромность. Поэтому я никогда не говорю, что Бог огромен — Бог это огромность. Существование не огромно, потому что даже огромное существование будет иметь пределы. Каким бы огромным оно не было, где-то должна быть граница. Су­ществование это огромность.

Такова индуистская концепция брахмы. Брахма зна­чит: то, что постоянно расширяется. Само слово брахма означает то, что постоянно расширяется. Расширение есть брахма. В английском языке нет такого слова; вы не може­те назвать брахму Богом, потому что Бог очень ограничен, понятен. Брахма это не Бог. Вот почему в Индии у нас существует концепция не одного Бога, но многих богов. Богов много; брахма едина. И под брахмой... само слово означает просто огромность, расширение; вы не можете ис­черпать ее.

В этом значение того, когда я говорю, под небом, под открытым небом: вокруг него нет стен, нет доктрин, нет ощущений, нет мыслей, нет ума; вы просто находитесь вне механизма, впервые обнаженные лицом к лицу с реальностью. Тогда это полная перспектива... объект ощуща­ется в его полной перспективе, а ощутить объект в его пол­ной перспективе значит, что объект просто исчезает и становится огромностью. Он может быть концентрацией энергии.

Это точно так же, как пойти и посмотреть в колодец. В нем есть определенное количество воды; если вы вычерп­нете воду из него, она пополнится из скрытых источников. Вы не видите источников. Вы продолжаете вычерпывать воду, и новая вода постоянно течет. Колодец это просто дыра, открывающаяся в океан. Много скрытых источников приносят воду отовсюду. Если вы войдете в колодец, в нем ничтожная глубина; в действительности, эти источники, это вещи, реальные вещи. Колодец не хранилище, потому что в хранилище нет источников. Хранилище мертво; колодец жив. Хранилище это вещь; колодец это личность. Теперь двигайтесь вместе с источниками, проникните глубже в источники, и, в конце концов, вы достигнете океана. И ес­ли вы движетесь через все эти источники, тогда отовсюду океан течет в колодец; все является одним.

Если вы посмотрите на объект с полной перспекти­вой, объект будет соединен всеми своими частями с беско­нечным; он не может существовать без этого. Никакой объект не может существовать независимо. Здесь не суще­ствует индивидуальности. Индивидуальность это только интерпретация. Везде существует целое. Если вы берете часть целого, вы заблуждаетесь. Это невежественная точка зрения — и вы принимаете часть за целое. Когда вы смот­рите на часть, и в ней отражается целое, это точка зрения просветленного сознания.

В состоянии нирвичара самадхи, объект ис­пытывает свою полную перспективу, потому что в этом состоянии, знания достигнуты прямо, без использования чувств.

Не используется никаких посредников; тогда многое из того, что ново, внезапно становится возможным. Это новое есть сиддхи, силы. Когда вы не зависите от ощуще­ний, телепатия становится легко осуществимой. Из-за ощущений телепатия невозможна. Ясновидение становится легко осуществимым. Из-за ощущений ясновидение неосу­ществимо. Чудеса становятся обычными вещами. Вы може­те читать чьи-то мысли; не нужно говорить, не нужно передавать их. Вместе с появлением полной перспективы все становится открытым, все завесы сняты. Теперь больше нет завес; вся реальность перед вами. Материализация ста­новится возможной. Просто все, что вы хотите сделать, немедленно происходит; нет необходимости в действии. Действие было нужно из-за тела.

Это то, что Лао-Цзы имеет в виду, когда говорит: "Мудрец живет в пассивности, и все происходит". Мил­лионы вещей случаются вокруг мудреца, хотя он ничего не делает. Он смотрит на вас, и, внезапно, возникает транс­формация — внезапно, вы больше не тело; когда он смот­рит, вы становитесь сознанием.

Конечно, это не может быть с вами постоянно, пото­му что, когда его взгляд ушел, вы снова тело. Просто, бу­дучи рядом с ним, вы становитесь гражданами некоторого неизвестного мира. Вы вкусили неизвестное через него, по­тому что теперь он сам стал огромным небом. Вы ничего не делаете, но многое случается. Но когда это становится возможным... желания мудреца исчезают до того, как это становится возможным, поэтому мудрец никогда не совер­шает никаких чудес. И те, кто творят чудеса, не мудрецы, потому что делателя нет, и их чудеса не могут быть чуде­сами; это обычные магические трюки. Они дурачат и обма­нывают людей.

Чудеса случаются — вы не можете их сделать. Они происходят рядом с мудрецом. Не то, что он производит швейцарские часы... мудрец, производящий швейцарские часы — глупец. Что вы делаете — и, на самом деле, нет никакого чуда, потому что никакой Сатья Саи Баба не со­гласится делать свои чудеса под наблюдением ученых. Он не может этого, потому что швейцарские часы должны быть приобретены в магазине, быть спрятаны в длинной робе или в негритянской шевелюре! Под наблюдением ученых никакой Сатья Саи Баба не сможет ничего сделать, и если эти люди действительно правдивы, они должны сначала сделать это под наблюдением ученых. Это просто обычные фокусы. Когда это делает фокусник, вы думаете: "Это просто фокусы", а когда это делает Баба, внезапно, это становится чудом. Фокусы остались прежними.

Чудо случается только тогда, когда нирвичара са­мадхи достигнуто, и вы вышли из своего тела, но они ни­когда не делаются. Это основное качество чуда — оно никогда не делается, оно случается, и когда оно случается, оно никогда не производит швейцарских часов. Достичь нирвичара самадхи и затем производить швейцарские ча­сы, не имеет смысла! Это трансформирует существа; это помогает другим достичь высшего.

Благодаря мудрецу вы можете стать более наблюда­тельными, но вы не получите швейцарских часов! Наблю­дательность случается; он делает вас более осознанными, бдительными. Он не дает вам времени, он дает вам безвременность. Но эти вещи случаются, никто не делает их, по­тому что дверь закрылась. Только тогда нирвичара самадхи возможна. Вместе с делателем, как вы можете прекратить мышление? — делатель это мыслитель. На са­мом деле, прежде чем вы сделаете что-либо, вам нужно подумать; мыслитель появляется первым, делатель следует за ним. Когда мыслитель и делатель оба ушли, и только свидетельствование, только сознание остались, тогда мно­гое становится возможным, это происходит.

Когда Будда движется, многое случается, но это не слишком заметно. Только немногие люди смогут понять, что происходит, потому что они принадлежат к очень не­известному миру. У вас нет для этого никакого языка, нет концепций, и вы не можете увидеть это, до тех пор, пока это не случится с вами.

...в этом состоянии знания достигнуты пря­мо, без использования чувств.

Ум ушел, и вместе с умом все помощники, все идио­ты. Они не функционируют, они не чинят вам препятст­вий, они не мешают вашему восприятию, они не создают никаких помех, не проецируют, не интерпретируют. Всего этого больше нет. Есть просто сознание перед реально­стью. И когда это случается, сознание встречается с созна­нием, потому что здесь нет материи.

Самая лучшая метафора, которую я когда-либо встречал, это зеркало, глядящее в другое зеркало. Что произойдет, если зеркало будет смотреться в другое зерка­ло? Одно зеркало отражает другое зеркало; другое зеркало отражает это зеркало, и в зеркале ничего нет, только от­ражения, миллионы раз отраженные друг в друге. Весь мир становится миллионами зеркал — и вы тоже зеркало — и все зеркала пусты, потому что здесь нет ничего друго­го, что бы можно было отразить, нет даже рамки зеркала. Есть только зеркало — два зеркала, глядящие друг в дру­га. Это самый грациозный момент, самый блаженный; гра­ция опускается, изливается поток цветов, все празднует, потому что еще один достиг, еще один путешественник достиг дома.