Проповедь в день святого Роха

Рассказывают, будто некогда один священник, родом из Кордовы, отправился в день святого Роха в селенье произнести проповедь. Ехал он туда с неохотой: ходили слухи, что в тех краях на проповедях не больно-то разживешься.

Прибыл он на место и первым делом направился в церковь исповедовать окрестный люд. А во время исповеди взял да и спросил у одной прихожанки:

— Не скажете ли, сеньора, отчего в ваших краях проповедь так скудно оплачивается?

Та отвечает:

— Видите ли, сеньор священник, не хотелось бы мне про то говорить, но так уж и быть, скажу, коли угодно вашему преподобию.

А священник и говорит:

— Не беспокойтесь, почтеннейшая! Никто об этом не узнает. Мне просто интересно, отчего у вас проповедь так низко ценится.

И вот что она ему поведала:

— Дело вот в чем, святой отец. Мы тут святого Роха чтим, а проповедники обычно мало о нем говорят! А у нас как заведено? Проповедь начинается, а наш альгвасил уже сидит поближе к амвону, серп и палочку в руках держит. Всякий раз, как проповедник помянет имя святого Роха, альгвасил зарубку на палочке делает. А после окончания службы священнику платят — по реалу за каждую зарубку.

Обрадовался священник. И начал проповедь такими словами:

— Братья и сестры! Вы все знаете, что сегодня день святого Роха.

Альгвасил — чирк! — зарубку на палочке.

Священник продолжает:

— И вот в день святого Роха мы возносим хвалу святому Роху.

Альгвасил — чирк, чирк! — еще две зарубки. Так и пошло:

— О, блаженный, святой Рох! Мудрый святой Рох! Святой Рох на небеси и на земли! Все поклоняются святому Роху! Все взывают к святому Роху! Все славят святого Роха! Сегодня даже лягушки в пруду вместо «кваква» выкликают: «Рох, Рох, Рох!»

Альгвасил без роздыха — чирк, чирк, чирк по палочке.

А проповедник не унимается:

— Вознесем же всем миром хвалу святому Роху! Раз случилось святому Роху посетить одну селению. Все женщины целовали руку святому Роху. Все мужчины целовали руку святому Роху, и все девушки тоже целовали руку святому Роху!

Альгвасил — чирк, чирк, чирк серпом.

А священник удержу не знает:

— Возвращается святой Рох в свою обитель. Земляки валом валят навстречу святому Роху, женщины целуют руки святому Роху. Дети целуют руки святому Роху. Даже мужчины целуют руки святому Роху. А уж девушки! Девушки наперебой целуют руки святому Роху. Словом, все-все-все целуют руки святому Роху.

Альгвасил — чирк, чирк, чирк — прямо со счета сбился…

А проповедник знай разливается:

— Святой-то Рох в отчем краю давненько не бывал. Вернулся — тут его, святого Роха то есть, просьбами одолели. Один зовет святого Роха к своему захворавшему ребенку, другой просит святого Роха исцелить слепого. Одна женщина хочет, чтобы святой Рох исцелил ее мать, а муж той женщины не хочет, чтобы святой Рох тещу на ноги поставил. А их сосед просит святого Роха исцелить его мать, а жена его просит святого Роха не вмешиваться. Какая-то женщина просит святого Роха вылечить ее дочь от проказы и найти ей жениха, а другая — чтоб святой Рох помог отбить жениха у соперницы. Словом, все какой-нибудь милости ждут от святого Роха, потому что чудотворец он великий, святой-то Рох, да еще потому…

Тут альгвасил вскакивает и перебивает священника:

— Погодите, — кричит, — ваше преподобие! Дайте мне за новой палочкой сбегать, — на этой уж и места не осталось!

Тогда и алькальд вскочил:

— Тащи, да побольше! — говорит. — Хоть двадцать палок, все мало будет: он нам про святого-то Роха еще долго рассказывать будет!

Волк и три козочки

Жили на свете три козочки. Всякий день поутру паслись они на лугу, а вблизи волк рыскал и все раздумывал, как бы ему козочек сожрать.

И вот однажды повстречался он со старшей козочкой — одна она погулять вышла. Увидал ее волк и думает: «Надо всех троих заманить!» И говорит:

— Послушай, козочка! Приходи ко мне в гости и сестренок с собой бери! Завтра в полдень. Я вас обедом вкусным угощу, конфет накуплю, сладостей!

Вернулась козочка домой и рассказала сестренкам про приглашение. Они было обрадовались, но мать, как узнала, велела никуда не ходить: «Ох, глупые! Сожрет вас волк!»

Козочки испугались, дома сидят, а мать по делам пошла и строго-настрого наказала дочерям:

— Смотрите, никому, кроме меня, дверь не отворяйте!

Ждал, ждал волк козочек, а их нет как нет. «Дай, — думает, — сам к ним пойду». И пошел, отыскал их дом, постучался. А козочки спрашивают:

— Кто там?

Волк и отвечает:

— Откройте, доченьки! Матушка ваша пришла!

Все бы хорошо, да голос на матушкин не похож — грубый, хриплый. Не поверили козочки:

— Неправда, не матушка это! У нашей матушки голос нежный!

Ушел волк ни с чем, а после вернулся. Но на этот раз уж постарался, голос изменил. И говорит так певуче, так ласково:

— Откройте, доченьки! Матушка ваша пришла!

Старшая козочка хотела было дверь отворить, но младшенькая не дала.

— Погоди! — говорит. — Пускай тот, кто пришел, лапу свою под дверь просунет, а мы посмотрим: матушка это или кто другой.

Так волку и сказали. Он просунул лапу, а шерсть на ней черная-пречерная. Испугались козочки.

— Нет, — говорят, — не пустим мы тебя! У нашей матушки ножки беленькие!

И снова ушел волк ни с чем. Посидел дома, подумал и решил: «Суну-ка я лапу в муку!» Сказано — сделано.

Увидали на этот раз козочки белую лапу под дверью — и поверили, отворили злодею. Волк прямо с порога на них кинулся и тут же двух старших сожрал.

А младшенькая вырвалась, в окошко выскочила и к матушке побежала. Рассказала ей, что с сестренками приключилось, и пошли они домой, слезы утирая. Вдруг видят волка — спит себе под деревом на речном берегу.

Коза подкралась к нему и рогами брюхо вспорола — тут-то две козочки живехонькие и выскочили. А коза набрала камней, в брюхо волку насовала и зашила покрепче.

Проснулся волк и думает: «Да что такое со мной? Можно подумать, что не козлятиной полакомился, а камней наглотался! Дай-ка водички попью!» Наклонился к реке, а камни его вниз и потянули. Свалился волк в реку и утонул.

Горошинка

Жили на свете муж и жена, и не было у них детей. Просили они Бога, чтоб сына им послал, хоть самого маленького. Просили-просили — и родился у них сын, маленький, как зернышко гороха. Так и назвали его Горошинкой.

Только он на свет появился, как говорит матери:

— Матушка, я хлеба хочу.

Дала ему мать каравай. А он съел и еще просит. Мать еще дала, потом еще и еще. Съел Горошинка один за другим девяносто караваев и говорит матери:

— Приведи ты мне, матушка, нашу ослицу да собери отцу поесть, я ему в поле свезу.

— Куда тебе ехать, мал ты еще!

— А ты приведи, увидишь.

Что делать — привела мать ослицу, лукошко с едой к седлу приторочила. Подпрыгнул Горошинка, уцепился за лукошко, перебрался по холке и влез ослице в ухо. Кричит оттуда:

— Эй, пошла! Эй, пошла!

Так и погоняет ослицу, а та слушается. Посреди дороги встретились им цыгане. Видят цыгане, что ослица одна идет, и говорят:

— Вон ослица без хозяина, возьмем-ка ее себе.

А Горошинка кричит:

— Не троньте ее, есть у нее хозяин! Не троньте ее, есть у нее хозяин!

Услыхали это цыгане, решили, что ослица заколдованная, и разбежались от страха, кто куда.

А Горошинка приехал к отцу и кричит ослице:

— Тпру-у!

Встала ослица, а отец не знает, что и сказать от удивления. Слышит:

— Помоги мне, батюшка, из уха выбраться, я тебе поесть привез.

Удивился отец, помог. А Горошинка очутился на земле и говорит:

— Ты, батюшка, поешь, а я поле вспашу.

— Мал ты еще работать!

— А вот и не мал! Ты погляди, как я управлюсь.

Вспрыгнул волам на ярмо и кричит:

— Эй, пошел, Пегий! Эй, пошел, Пестрый!

Тронулись волы. Не успел отец поесть, а уж поле вспахано. Отвел Горошинка волов под навес, а сам прилег отдохнуть к Пестрому в кормушку. Вол и не заметил, как проглотил Горошинку. Смотрит отец, а сына нет. Стал он звать:

— Горошинка, ты где?

А Горошинка в ответ:

— Я у Пестрого в брюхе, батюшка! Убей его, а я тебе двадцать таких верну!

Что тут поделать! Убил отец Пестрого, вспорол ему брюхо — но сколько ни искал Горошинку в воловьих потрохах, не нашел. А ночью подкрался волк, съел потроха, а с ними и Горошинку.

Стал волк в гору подниматься, а Горошинка кричит:

— Пастухи, пастухи, держите волка! Пастухи, пастухи, держите волка!

Выбежали из шалашей пастухи, бросились на волка и убили его. Вспарывают ему брюхо, а Горошинка оттуда:

— Осторожней, меня не заденьте! Осторожней, меня не заденьте!

Обыскали пастухи волчье брюхо, а Горошинку так и не нашли.

Тогда сделали они из волчьей шкуры барабан, и оказался Горошинка в барабане.

А на пастухов разбойники напали. Разбежались пастухи, барабан бросили.

Разбойники уселись под деревом, стали добычу делить — много они всего награбили. Главарь их говорит:

— Этот кувшин тебе, этот ему, а этот мне.

Горошинка как закричит из барабана:

— А мне?

— Что такое? Кто это голос подает? Кто тут не согласен?

Переглянулись разбойники. Главарь снова за свое:

— Эта чаша тебе, эта ему, а эта мне.

А Горошинка снова:

— А мне ничего?

— Что такое?! — разозлился главарь. — Кто это голос подает?

Молчат разбойники. Тут Горошинка как ударит в барабан. Видят разбойники — барабан сам играет, кинулись врассыпную, все награбленное побросали.

А Горошинка продырявил барабан ноготком и вылез наружу. Собрал разбойничью добычу и домой отправился. Обрадовались отец и мать: сын живой да еще столько добра принес! Говорит Горошинка отцу:

— Обещал же я тебе, батюшка, что за одного Пестрого двадцать верну.

Так и жили они в радости и довольстве, пока не пришли в селенье разбойники. Захотел один разбойник пить и постучался в дом Горошинки, попросил, чтобы ему воды вынесли. Мать подала разбойнику воды в том, что под руку подвернулось. А подвернулась ей чаша из тех, награбленных. Разбойник хвать ее за руку и спрашивает:

— Откуда у тебя эта чаша? Ведь она моя!

Мать испугалась, вырвалась и поскорей в доме заперлась. А разбойник говорит своим товарищам:

— Узнал я, где наши сокровища. Этой ночью мы их добудем.

Но Горошинка, когда мать ему все рассказала, тоже времени даром не терял:

— Не гаси огонь, матушка, мало ли что понадобится!

А сам устроился возле очага, приготовил охапку хвороста, да котел со смолой на огонь поставил. В полночь слышит — забрались разбойники на крышу, перешептываются. А главарь сунул голову в дымоход и говорит:

— Вот здесь и заберемся. Обвяжите меня веревкой, я спущусь.

Горошинка мигом раздул огонь, хвороста подбросил, разжег как следует, — закипела смола. Главарь как закричит:

— Поднимайте, горю! Поднимайте, горю!

Не успели разбойники его подхватить — плюхнулся он прямо в котел и сварился заживо. А остальные разбежались и уж никогда больше в тех местах не показывались.

Птенец-бубенец, тут и сказке конец; щегол-щеголек, малым детям — урок.

Поющая сума

Жила-была девочка, и до того славненькая, что подарила ей мать в день именин золотое колечко. Колечко великовато было, но девочка так ему обрадовалась, что всюду с собой носила. Как-то раз послала ее мать к роднику кувшинчик воды принести. Пошла девочка, а у родника сняла колечко, чтобы не уронить в воду, и на камень положила. Помыла кувшинчик, зачерпнула воды и назад отправилась, а про забытое колечко только и вспомнила, как домой пришла.

Бросилась обратно, а колечка на камне нет. И там, и сям искала — нет колечка! Видит — у родника старик сидит, нищий. Спрашивает у нее:

— Что, красавица, ищешь?

Заплакала девочка и отвечает:

— Оставила я здесь на камне золотое колечко, а найти не могу. Если не отыщу, попадет мне от матери!

— Не беспокойся, дочка, — отвечает старик. — Поди сюда, сунь руку в суму и бери свое колечко, я его туда положил.

Только девочка к суме прикоснулась, как старик затолкал ее туда, затянул суму тесемочкой и на плечо вскинул.

И плакала девочка, и просила, а старик в ответ:

— Выпущу тебя, если будешь петь, когда скажу: «Пой, сума, как я хочу, а не то поколочу».

И стал он ходить по селеньям, пропитанья себе искать. Куда ни придет, положит суму посреди улицы и говорит: «Пой, сума, как я хочу, а не то поколочу». И девочка запевает:

Сума мне могилой стала,

и сушит меня тоска:

зачем я свое колечко

забыла у родника?

Люди думали, что сума заколдованная, и бросали старику деньги. А тот соберет их, вскинет суму на плечо и в другое селенье отправляется. Так все и шло — много он денег скопил. «Теперь, — думает, — заживу на славу».

Как-то старик завернул на постоялый двор, спросил ужин. Наелся-напился, надо платить. Положил котомку на пол и говорит: «Пой, сума, как я хочу, а не то поколочу».

Девочка запела:

Сума мне могилой стала,

и сушит меня тоска:

зачем я свое колечко

забыла у родника?

Пела она и плакала, и хозяйка заподозрила неладное. Тут старик пошел прогуляться немного, а суму решил в харчевне оставить. Вышел он — хозяйка сразу за суму, и видит: сидит в ней девочка, да такая славненькая, только от голода и холода чуть живая. Накормили ее, обогрели и спрятали. А в суму напустили всякой нечисти: жаб, крыс, змей да ящериц.

Поутру надо было старику за ночлег расплатиться, а денег жалко, и надумал он новых подсобрать. Положил суму на пол, но, сколько ни повторял: «Пой, сума, как захочу, а не то поколочу», — оттуда ни звука.

Расплатился старик, чем было, а сам от злобы чуть не лопается. Поднялся он в горы, чтобы суму на людях не развязывать, — и ну ее палкой колотить! Ругался, колотил, да так ничего и не добился, только нечисть в суме разозлил. Развязал тесемку, а твари все как бросятся на него, и давай кусать и жалить, пока до смерти не закусали. А девочка вернулась к отцу-матери и жила себе, поживала.

Хлеб, соль, огурец — тут и сказке конец.

ЯНВАРЯ

Вечер одиннадцатый

Околдованный принц

Жил на свете бедный метельщик, и было у него три дочери. Всякий день, как рассветало, шел он к реке за ивовыми прутьями и целый день метлы мастерил. И вот однажды только взялся он за ветку, хотел сорвать, как услыхал голос:

— Да не тяни ты меня за волосы!

— А ты кто? — спросил метельщик.

И в тот же миг откуда ни возьмись появился дракон и говорит ему:

— Если завтра того мне пришлешь, кто первый тебя дома встретит, богачом станешь!

Метельщик согласился — что тут раздумывать, ведь всякий раз навстречу ему собачонка бежала! Но в этот раз вышла встретить отца младшая дочь.

Сильно опечалился метельщик. А на другой день велел старшей дочери пойти к той иве и дернуть за ветку. Так она и сделала, но голос сказал:

— Домой иди! Младшая пусть придет!

На другой день отправил метельщик к иве среднюю дочь, но и ей голос велел идти домой — пусть, мол, придет младшая!

Что делать? Послал метельщик на третий день к дракону младшенькую дочь. Потянула она за ветку, и в тот же миг очутилась во дворце, окруженном прекрасным садом.

Пошла она по комнатам и увидела в одном из залов стол, уставленный яствами, а в опочивальне — богато убранную постель. Весь дворец обошла девушка, ни единой живой души не встретила. Так и провела целый день в одиночестве — одна гуляла по саду, одна ела. А когда стемнело, отправилась в опочивальню.

Легла девушка в постель и совсем было уже заснула, как вдруг чувствует — кто-то есть рядом. И тут же услышала:

— Не бойся! Днем, когда я дракон, к тебе не подойду, ты не увидишь меня. Только ночью я буду приходить, потому что по ночам — таково заклятье! — я могу скинуть драконью шкуру и стать человеком. Я — околдованный принц. Только никому о том не говори и шкуру мою драконью береги, как зеницу ока.

Так и повелось: целые дни девушка проводила в одиночестве, а по ночам к ней приходил, скинув драконью шкуру, прекрасный принц.

Но вот однажды захотелось ей повидать родных.

— Отпустишь меня домой? — спросила она принца-дракона.

И он отпустил ее на три дня и три ночи.

А дома стали сестры ее попрекать:

— Вот дурочка — за дракона замуж вышла!

Она от обиды и проговорилась:

— А вот и не за дракона, а за принца!

И рассказала им все. Но сестры не поверили и захотели вместе с ней пойти во дворец и там все своими глазами увидать. Пусть она свечку ночью зажжет и мужа им покажет!

Ночью, во дворце, сестры первым делом сожгли драконью шкуру. А после младшая подняла свечу, чтобы сестры как следует разглядели ее мужа, да рука ее дрогнула, и капелька горячего воска обожгла ему щеку. Принц проснулся и воскликнул:

— Что ты наделала! Не дождалась, когда снимется заклятье! Нельзя мне теперь здесь оставаться! А тебе, чтоб меня в Золоченом замке отыскать, придется семь пар железных башмаков износить. Вот тебе три уголька, возьми! Надо будет — зажжешь уголек, и желанье твое исполнится.

Сказал — и в тот же миг исчез. А с ним исчез и сад, и дворец, и все, что во дворце было.

Прошло несколько месяцев, и родила младшая сестра мальчика. Когда сын подрос, купила по семь пар железных башмаков себе и ему — и отправились они искать Золоченый замок. Износили по одной паре железных башмаков, потом износилась и другая, и третья, — и остались, в конце концов, последние железные башмаки у матери и у сына.

А тем временем подошли они к хижине, где жила Луна. Постучали. Открыла им старуха-прислужница. Они стали ее о Золоченом замке спрашивать, а старуха и говорит:

— Не знаю я, где тот замок. Надо вам Луну подождать — может, она вам путь укажет. А пока полезайте в кувшин — спрячьтесь, а не то Луна вас съест, когда вернется!

Так и сделали — спрятала их старуха в кувшине. Вернулась Луна — влетела в хижину орлицей — и закричала:

— Дух человечий чую! Тащи, старая, сюда человечишек, а не то жизни лишу!

А старуха ей:

— Пожалей их, — говорит, — это мать с сыном Золоченый замок ищут.

Луна и скажи, не знаю, мол, где тот замок, пусть, мол, у брата моего, Солнца, спросят.

Надели мать и сын последние свои башмаки и пошли к Солнцу. Нашли его дом, постучали. И здесь дверь отворила старуха и спросила, что им надобно. Они ей рассказали, и ответила старуха точно так же, как первая:

— Полезайте пока в кувшин, а не то Солнце, как увидит вас, схватит и съест!

Ждали они, ждали и дождались. Влетело Солнце в хижину — крыльями орлиными машет да как закричит:

— Дух человечий чую! Давай, старая, тащи сюда человечишек, а не то жизни лишу!

Но и этой старухе удалось утихомирить своего хозяина. Рассказала она Солнцу, кто такие путники и что ищут. Солнце и говорит:

— Не знаю я, где тот замок. У брата моего, Ветра, надо спросить — он наверняка знает.

И отправились они к Ветру. Нашли его дом, постучали. И здесь вышла к ним старуха, обо всем расспросила и тоже спрятала их в кувшине.

Вернулся Ветер и закричал:

— Дух человечий чую! Тащи сюда, старая, человечишек, а не то жизни лишу!

Но старуха утихомирила своего хозяина.

— Этой бедной женщине с сыном, — говорит, — брат твой, Солнце, сюда пойти наказал. Никто ведь, кроме тебя, не знает, как Золоченый замок отыскать!

— Верно, — отвечает Ветер, — никто. Что ж, пожалуй, отнесу их туда!

Мать с сыном и оглянуться не успели, как очутились у замка. Смотрят — а там пир горой. Спросила девушка, что за праздник во дворце, и ей отвечают:

— Принц женится!

Тогда вынула она один уголек, разожгла его и сказала: хочу, мол, прялку редкостной красоты. В тот же миг исполнилось ее желание. Взяла девушка прялку и села прясть у замковых ворот. Одна из служанок увидала ее и говорит жене принца:

— У странницы, что у замковых ворот прядет, такая прялка красивая, что и сказать нельзя!

— А ты пойди узнай, сколько она за нее просит, — велела принцесса.

Спросила служанка, а девушка ей и говорит:

— Скажи принцессе, что прялку я ей даром отдам, если позволит она мне у принца в опочивальне эту ночь провести.

— Ну, вот еще! — разгневалась принцесса. — И как ей такое в голову взбрело?!

— А вы не гневайтесь! — говорит служанка. — Одну-то ночь! Мы принца сонным зельем опоим, он и знать ничего не будет.

Так и сделали. Вошла девушка к принцу в опочивальню и говорит:

— Смотри, жена к тебе пришла и сына привела!

А принц спит — ничего не слышит.

На другой день вынула девушка второй уголек, разожгла его и молвит: хочу серебряную прялку. В тот же миг исполнилось ее желанье. И опять увидала прялку служанка и рассказала принцессе, а та велела узнать цену.

— И эту прялку я тебе даром отдам за одну только ночь у принца в опочивальне! — ответила девушка.

Снова разгневалась принцесса, но и на этот раз служанка уговорила ее согласиться, и снова опоили они принца сонным зельем.

Вошла девушка к принцу в опочивальню и говорит:

— Смотри, жена к тебе пришла и сына привела.

А принц спит — не слышит.

На другой день вынула девушка последний свой уголек, разожгла его и просит: подари мне, уголек, золотую прялку. И все повторилось снова. Только на этот раз принц заподозрил неладное и лишь притворился, что пьет сонное зелье, а сам выплеснул его потихоньку в огонь.

Вошла девушка к нему в опочивальню и говорит:

— Смотри, жена к тебе пришла и сына привела!

Не спал принц в эту ночь — взглянул на нее и тотчас узнал. Обнял он жену с сыном и говорит:

— Нет больше на мне заклятья!

А когда рассвело, вышли они втроем из королевской опочивальни, и повелел принц всем придворным собраться в тронном зале, и сказал:

— Была у меня когда-то чудесная шкатулочка с золотым ключиком — и потерялась. И так она запала мне в душу, что наказал я мастеру сделать такую же. Он сделал, но тут-то и нашлась моя первая шкатулочка. Как, по-вашему, мне быть? Какую шкатулочку у себя оставить?

— Первую! — ответили все в один голос.

— Вот и я думаю, что первую. А потому объявляю вам: та девушка, которую вы принимаете за странницу, на самом деле жена моя. Долго мы были в разлуке, долго они с сыном меня искали! Но теперь уж никому нас не разлучить!

На том и сказке конец.

Три наряда

Жили на свете муж с женой, и долго не было у них детей, но родилась наконец девочка, а мать умерла в родах. И сказала она мужу перед смертью:

— Женись! Только такую жену себе возьми, чтоб на меня была похожа!

Прошло время. Выросла девочка и стала красавицей — точь-в-точь покойная мать. А отец взял да и влюбился в собственную дочь и, раз жена ему, умирая, велела на той жениться, что похожа на нее будет, решил взять в жены дочку и объявил ей о том.

Рассказала опечаленная девушка обо всем соседке, а та и говорит:

— Скажи, что согласна. А сама подарки попроси: пусть добудет тебе три платья — солнечное, лунное и звездное.

Так девушка и сделала. Отец согласился и отправился за платьями. Где только ни побывал, а нигде не нашел! Совсем было отчаялся, но тут повстречался ему дьявол. Рассказал он, что ищет, а дьявол и говорит:

— Дам я тебе эти платья, но с условием: умрешь — душа твоя мне достанется!

Согласился отец. Взял у дьявола платья, вернулся домой, и — раз выполнил он дочкино условие — стали готовиться к свадьбе. Но девушка снова попросила у соседки совета, а та ей и говорит:

— Беги-ка ты в лес, а я тебя провожу!

И проводила, а после домой вернулась.

Пошла девушка куда глаза глядят и набрела на пастушью хижину. Попросила она у пастухов платье, дали они ей какое-то старье, — а ей того и надо. Пошла девушка дальше. Вдруг видит город, а на площади королевский дворец стоит. Она и спрашивает:

— Не нужна ли во дворце служанка?

Взяли ее — пожалели оборванку.

Так и стала она прислуживать во дворце и назвалась Хуаной.

Вскоре король с королевой задумали устроить пир на весь мир — захотелось им, чтоб принц невесту себе выбрал. Три дня пировать собирались, три ночи танцевать. А Хуана, как о том прослышала, попросила позволения и ей на пиру быть. И в первую ночь затворилась у себя в каморке, скинула свою рванину и надела солнечное платье.

Только бал начался, увидал ее принц, пригласил на танец и уже не отпускал от себя, а все прочие девушки исходили завистью. Влюбился принц в Хуану. Усадил ее за стол рядом с собой и золотое колечко подарил. Но едва пробило три, Хуана сказала, что ей уходить пора. И не успел принц оглянуться, исчезла — в каморке у себя скрылась и в лохмотья быстренько переоделась.

Пришла на другой день королева на кухню, а Хуана и говорит:

— Знаете, Ваше Величество, что вчера на балу было?

— А что? Расскажи!

— Целую ночь принц с красавицей в солнечном платье танцевал, а откуда она — никто не знает. Он и за стол ее рядом с собой посадил, и колечко подарил золотое!

Спросила королева сына, правду ли ей служанка рассказала. Принц говорит: «Правду!»

На следующую ночь — снова бал. А принц не танцует — красавицу ждет. Наконец-то появилась Хуана в лунном платье — и еще краше показалась она принцу, и еще сильней он влюбился. Снова всю ночь принц с ней танцевал, и снова, как пробило три, Хуана исчезла.

Утром зашла королева на кухню и расспросила Хуану про бал. Та ей и красавицу, и платье описала.

— А принц, — говорит, — от нее ни на шаг не отходил!

Королева потом у сына спрашивает:

— Правда это?

А он отвечает: «Правда!» — и такой печальный вдруг сделался, смотреть жалко!

На третью ночь надела Хуана звездное платье и отправилась на бал. И все было в точности, как и в прошлые две ночи.

На другое утро принц с постели не встал — заболел от тоски по той, кого полюбил. Где ее искать, не знает, а больше никого видеть не хочет. Не ест, не пьет — лежит, к стенке отвернувшись. Пришла к нему королева, просит:

— Ну, хоть что-нибудь съешь, сынок!

— Ладно! — отвечает принц, — пусть мне пирог испекут!

Пошла королева на кухню, а Хуана ей и говорит:

— Можно я для принца пирог испеку?

— Куда тебе, оборванка! — отвечает королева. — Сыну моему, знаешь, как угодить трудно!

— Да вы только позвольте! — просит Хуана. — А уж я сумею ему угодить!

Получила Хуана королевское позволение, и принялась стряпать. А сама, пока никто не видел, сунула в тесто золотое колечко, что подарил ей принц на первом балу. Испекла она пирог, отдала его королеве, а та сказала сыну, будто собственноручно ему угощенье приготовила, — боялась, что побрезгует сын кухаркиной стряпней.

Разрезал принц пирог, увидал золотое колечко и говорит:

— Скажи мне правду, матушка, кто пирог испек?

Что было делать? Призналась королева:

— Хуана, — говорит, — испекла, прислуга наша!

— Позови ее! — крикнул принц и, позабыв о болезни, вскочил с постели.

А Хуана тем временем успела переодеться в звездное платье — в нем и появилась она в королевской опочивальне. В ту же минуту узнал ее принц и попросил стать своей женой. Согласилась девушка. Сыграли свадьбу. И не было на земле никого счастливее их. Я сам в тех краях бывал, своими глазами видал.

Неумелая пряха

Жила-была старуха, и была у нее единственная внучка. Бабка так ее баловала, что вырастила настоящей белоручкой, не подумав, каково-то придется внучке замужем. Девушка была почти одних лет с принцем той страны. И вот королева надумала женить сына — разослала повсюду указ, гласивший, что принц женится только на той, что сумеет в три дня спрясть всю пряжу, какая есть во дворце.

Прослышав об этом, старуха поспешила ко двору и сказала, что ее красавица внучка без труда с этим делом управится.

— Да полно, так ли?

— А то как же? Ей моток шерсти напрясть легче легкого!

Послали за девушкой и отвели ее в комнату с пряжей. Осталась она одна и ну рыдать: прясть-то она не умела! Плачет она, плачет, вдруг видит — перед нею стоят три добрых стареньких феи.

— Что с тобой? — спрашивают они.

— Надо мне всю эту пряжу спрясть, а я и веретена-то в руки ни разу не брала, — ответила девушка и опять в слезы.

— И только-то? — воскликнули феи. — Не печалься, мы тебе поможем, но с одним условием: ты пригласишь нас на свадьбу и усадишь подле принца.

Девушка с радостью согласилась, и три пряхи принялись за дело. Одна ловко управлялась с веретеном, другая слюнила нить, третья ногой нажимала на подножку прялки, чтоб колесо вертелось. Пряли они да радовались, как весело будет на свадьбе. Еще бы — ведь их на зависть всему свету возле принца посадят! А когда девушке приносили еду, они прятались среди кудели и замолкали, и после, без еды и без роздыха, вновь брались за работу: одна веретено крутит, другая нить слюнит, третья колесо вертит. Пряли долго да так торопились, что у первой отсохла рука, у второй губа раздулась и отвисла чуть ли не до полу, а у третьей нога так распухла, что бедняга еле ходила.

Минуло три дня, и королева, войдя в горницу, обнаружила горы тончайшей пряжи.

— Ну что ж, — сказала она, — быть тебе женою принца!

Настал день свадьбы, и невеста призналась, что хотела бы пригласить трех сестер своей бабушки. Они, правда, немного странные, но без них никак нельзя. Мало того, усадить их следует рядом с принцем! Услыхав это, король с королевой воспротивились: ведь на свадьбе и они сами будут, и все придворные. Однако принцесса настаивала, и принц повелел выполнить ее желание.

Послали за тремя кудельницами. Немало удивились и принц и придворные, когда вошли три старухи: одна однорукая, другая с толстенной губой, чуть не до полу, а третья — хромоножка с распухшей ступней, то и дело гостям на ноги наступает.

Все три направились прямехонько к изумленному принцу. Тот спрашивает одну:

— Как ты лишилась руки?

— Я, сынок, веретено, слишком долго крутила.

Другую спрашивает:

— Отчего у тебя так губа раздулась?

— Слишком усердно нить слюнила, сынок.

Обратился он к третьей:

— А у тебя что с ногой?

— Я, сынок, слишком быстро колесо прялки вертела. Мы, все трое, прясть мастерицы. Почти как твоя красавица невеста.

До смерти напугали эти слова принца. Созвал он слуг и повелел:

— Сей же миг ступайте в комнату принцессы. Возьмите прялку да бросьте ее в колодец или сожгите — чтоб глаза мои ее больше не видели!

Когда пончики с неба падали

Жил на свете Хуан-дурачок со своей женой Марией-плутовкой. Всякий день отправлялся Хуан в поле овец пасти, а жене только того и надо. Как-то раз нашел Хуан-дурачок кошель золотых монет. Открыл его, увидал монеты и говорит:

— Ну и ну! Сколько кругляшек, а без цепочки!

Вернулся домой и говорит жене:

— Глянь-ка, Мария, сколько кругляшек я на горе нашел, а цепочки нет.

Мария была себе на уме, мужу перечить не стала. Забрала монеты и говорит дурачку:

— Да ни на что эти кругляшки не годны, даже на монисто.

И в тот же вечер напекла она много-премного пончиков, поднялась на крышу — и ну их в дымоход бросать! А Хуан-дурачок у огня грелся. Видит — пончики сыплются. Набрал их полные руки и пошел жену искать, кричит:

— Глянь-ка, Мария, пончики с неба падают! Ай да дождик!

Та спустилась с крыши и мужу перечить не стала: пусть наестся досыта. А сама пошла в стойло, попону на кормушку накинула, слева от ослицы одну свечу поставила, справа — другую, и говорит мужу: пора, мол, ослице корм задать. Вошел Хуан в стойло — и тотчас обратно, кричит жене:

— Мария, ослица-то наша обедню служит!

На другой день не стала Мария мужа в поле посылать — еще расскажет кому про вчерашнее! Отправила она его в школу, грамоте учиться. А у Хуана все одни овцы на уме. Увидел в букваре буквы «Б» и «А» и говорит:

— Ба, ба, увела овец тропа!

Увидал «Б» и «Е», говорит:

— Бе, бе, идут овцы по тропе!

Пришлось жене его из школы забрать. На другой день опять отправился Хуан в поле. Встречает по дороге всадника, тот его и спрашивает:

— Скажи-ка, приятель, не находил ли ты тут, случаем, кошель?

— Как же, как же, находил, — отвечает Хуан.

— И что ты с ним сделал?

— Домой отнес, Марии отдал. Только она сказала — ни на что те кругляшки не годятся, даже на монисто.

— Ах, вот оно что! А я бы глянул на них. Ты не проводишь меня к себе домой?

Привел его Хуан. А проезжий и говорит Марии, верни-де кошелек, я его обронил. Мария в ответ:

— Какой такой кошелек? Знать ничего не знаю!

А Хуан ей:

— Да как же, Мария? Помнишь, ты меня еще в школу тогда послала?

Подивился приезжий, что эдакий дурачок в школу ходит. А потом и не такое услыхал:

— Ну, помнишь, когда пончики с неба падали, а ослица наша обедню служила?

Тут приезжий и говорит:

— Простите, хозяйка, зря я вас побеспокоил.

И отправился восвояси, а плутовка Мария с деньгами осталась и купила мужу отару овец, вдвое больше прежней.

Рыбак и его жена

В незапамятные времена жил себе в хижине на берегу моря рыбак со своею женой. Хуаном его звали. Что ни день отправлялся он ловить рыбу. Забрасывал сети и ждал, не попадется ли что-нибудь. Улов продавал, да только не везло ему — ничего путного в сети не попадалось, и жили они с женой совсем бедно.

Но вот как-то выловил он рыбу, большую-пребольшую. Только вытянул сеть на берег, а рыба-то и молвит человечьим голосом:

— Отпусти ты меня, Хуан, в море, а отпустишь — проси, чего пожелаешь.

Подивился рыбак на такое чудо да и отпустил рыбу в море.

Вернулся он домой, рассказал жене, как дело было. А та в крик и ну ему пенять:

— Ах ты, старый дуралей! И есть-то нам нечего, и живем-то мы в лачуге! Тебе что же, быть нищим нравится?! Если выловишь еще раз говорящую рыбу, проси у нее богатства, болван ты эдакий!

На другой день пошел Хуан к морю рыбачить, и вновь угодила в его сети волшебная рыба.

И молвит она ему человечьим голосом:

— Чего тебе надобно, Хуан?

А тот в ответ:

— Да мне-то ничего, это все жена.

— Ну, а жене твоей что понадобилось?

— Да вот, вздумалось ей стать богатой.

— Так тому и быть! Садись на меня верхом. Ну, смелее влезай, не бойся!

Оседлал Хуан рыбу-золотые чешуйки, и опустились они на дно морское. Плыли-плыли, глядь — перед ними стеклянный дворец, а в нем сокровищ видимо-невидимо.

— Бери, что хочешь, жене в подарок, — говорит рыба.

Набил Хуан карман золотыми монетами — и восвояси. Отдал он жене золото, та обрадовалась! Да только ненадолго ей этого добра хватило — тратить-то она мастерица! Прошло время, жена и давай подступать к мужу:

— Слушай, Хуан, богатство-то наше на исходе. Ступай-ка ты к морю да скажи рыбе: желаю, мол, жить во дворце.

Пошел Хуан к морю, и снова выплыла к нему рыба:

— Чего тебе, Хуан, надобно?

— Да мне-то ничего, чудо-рыба, это все жена.

— А ей что понадобилось?

— Не хочет она больше в лачуге жить, дворец ей подавай!

— Быть по сему, — отвечает рыба. — Возвращайся домой, увидишь дворец!

Побрел рыбак домой. Глядит — а на месте хижины дворец. Думал войти, ан слуги-то его и на порог не пускают. Попрепирался он с ними: впустите, мол, я хозяйкин муж — да не тут-то было! Не сразу вышла к нему жена, а как вышла, Хуан так и ахнул: такая разодетая сеньора, что и не узнать!

Прошло время, а жене рыбака уж и дворец не мил.

— Вот что, Хуан, — говорит, — ступай-ка ты к морю и скажи рыбе, пускай нас королем с королевой сделает, да поторапливайся.

Делать нечего, пошел рыбак к морю, и выплыла к нему рыба.

— Чего тебе надобно, Хуан?

— Да мне-то ничего, это все жена.

— А ей что понадобилось?

— Да вот втемяшилось ей сделаться королевой, а я чтоб стал королем.

— Так тому и быть, — говорит рыба, — ступай домой, найдешь свою жену на троне.

Пришел рыбак домой. Перед ним покои королевские, на троне сидит его жена, а вокруг графов, герцогов да лакеев без счету.

Прошло время, жене опять неймется. Она и говорит рыбаку:

— Слушай, Хуан, ступай-ка ты к рыбе, и вели ей устроить так, чтобы солнце только для нас всходило. Да не мешкай!

В который раз побрел Хуан к морю, и выплыла к нему чудо-рыб

Наши рекомендации