Особенности древнерусской гимнографии Киевского периода

В заключение прежде всего необходимо вновь коснуться вопроса о взаимоотношении древнерусской литературы и собственно русской литургической письменности. По данным современных исследований, в церквах и монастырях Руси XI –XIII веков имелось не менее 85–100 тысяч книг[826]. Филарет, архиепископ Черниговский, приводит длинный перечень этих книг, которыми в те века обладали русские[827], а церковный историк А.П. Доброклонский считает необходимым даже выделить в разделе духовного просвещения Руси того времени определенные разделы литературы. Так, он делит книги эпохи Киевской Руси на переводные и оригинальные и среди последних выделяет следующие разделы: 1) догматические, 2) нравоучительные, 3) исторические, 4) описательные, 5) канонические и 6) богослужебные[828]. Каждый из упомянутых разделов содержит известные имена и сохранившиеся литературные памятники, к которым примыкает и разбираемый нами раздел богослужебный. Этот литургический раздел древнерусской литературы должен быть соотнесен со всеми разделами в области словотворчества в разбираемый период истории России и Русской Церкви.

Не имея возможности оценить по существу наиболее значительные произведения древнерусской литературы в каждом из отмеченных разделов, мы можем сказать, что приведенные выше образцы русской гимнографии органически связаны со всеми видами литературы в разбираемую эпоху, и отсюда явствует, что они выразительно свидетельствуют о том, что, по словам академика Д.С. Лихачева, «литература есть процесс».

Необходимо указать, что и Служба святым страстотерпцам Борису и Глебу творения митрополита Иоанна представляет собой образец высокого догматического произведения, в котором к тому же отчетливо выражена идея гражданственности, в котором высоко оценивается факт принятия Россией христианства, которое написано под руководством идеи возвеличения Церкви Христовой как духовного организма. Важно также, что в произведениях, приписываемых блаженному иноку Григорию, «творцу канонов», чрезвычайно отчетливо отражена его индивидуальность, в отличие от стиля написания Службы митрополитом Иоанном. Здесь прежде всего должны быть отмечены поэтический дар песнописца, его незабываемые образцы церковнославянского слова, его возвышенный дух творчества, его догматическая зрелость, овеянная духом живого исповедания, и, наконец, как и у митрополита Иоанна, его высокое сознание государственности.

Эти шедевры созидались в период XI – начала XII века; в более поздних произведениях епископа Иоанна Ростовского отмечается дух молитвенного святоотеческого мудрования.

В последней четверти XII века выделяется творчество святителя Кирилла, епископа Туровского, как бы венчающего, заключающего песнотворчество великого периода Киевской Руси. Здесь мы имеем в виду именно его церковно-литургические произведения – молитвы его на все дни недели и его канон покаянный. Все исследователи его творчества безоговорочно признают его литургические произведения наиболее высокими по их сердечности, естественности и теплоте. Покаянный канон, по мнению архиепископа Филарета Черниговского, «достоин того, чтобы благочестивое усердие имело удобства читать его во спасение»[829].

Следующий вопрос, на который необходимо ответить, разобрав творчество русских гимнографов, – насколько справились творцы служб с законами, укрепившимися в греческой гимнографии, насколько смогли уложиться в принятые узаконенные формы греческого песнотворчества, насколько сумели в этих принятых формах выразить законы развивающейся древнерусской литературы в целом. Известно, что русский песнотворец стоял перед очень трудной задачей – написать ПОЛНОСТЬЮ всю службу празднуемым святым, чего не было в практике греческой гимнографии.

В приведенных выше примерах показано, что творцы служб святым справлялись с этой трудной задачей, отображая различные идеи, стараясь разнообразить форму выражения, использовать словарный запас языка, избегать повторений, иногда прибегать к известным литературным приемам, чтобы сделать изображаемый образ полнокровным, целостным. Как правило, для стихир брались различные основные темы; то же следует сказать и о канонах. Каждый канон и по своей основной идее, и по форме выражения отличался от других. Выделялись также наиболее торжественные начальные стихиры, тогда как в последующих могли быть выражены другие искренние мысли и моления.

Естественно, что при наличии отмеченных трудностей творцами служб допускались некоторые подражания или заимствования из соответствующих «классических» форм богослужебных греческих произведений, но никогда эти подражания не были полными. Авторы и в стихирах, и в канонах всегда сохраняли присущую им творческую индивидуальность. Даже обращения в первых тропарях канонов никогда не повторялись ни лексически, ни по смыслу.

Как уже указывалось, песнотворчество Греческой Церкви прошло многовековую историю развития; естественно, что наблюдать полноту этого процесса на протяжении относительно недлительного Киевского периода истории Русской Церкви нет возможности. Это развитие станет явственным при изучении русского литургического творчества в последующие периоды истории.

Наконец следует ответить и на вопрос о том, как взаимосвязано творчество русских песнотворцев с историческим периодом Киевской Руси. Вряд ли здесь может быть дан однозначный ответ, и вряд ли такой ответ может быть удовлетворительным. Однако, если коснуться только основных черт, можно сказать следующее. Как всему периоду Киевской Руси присущи известное величие и значимость, так и песнотворчеству русскому, одному из выразителей общих законов развития древнерусской литературы («второму государству», по Лихачеву), присущ этот неповторимый величавый настрой.

Здесь и гений митрополита Илариона в его «Исповедании веры», здесь гражданственность митрополита Иоанна и его церковная проповедь, здесь замечательный талант инока Григория Печерского – творца канонов, воспевание им догматов святой веры и его исповедание благодати крещения для новых людей «росских», наконец, здесь и неповторимый образ святителя Кирилла Туровского, взывающего в своих покаянных творениях к силам своей бессмертной души.

Несомненно, Киевский период в истории Русской Церкви есть период весьма значительный, таящий в себе возможности дальнейшего развития российского гимнографического творчества.