О сродстве между собою как добродетелей

Так и пороков

Необходимо знать возлюбленным братиям следующее: все благие помыслы и добродетели имеют сродство между собою; точно так же все греховные помыслы, мечтания, грехи и страсти имеют сродство между собою. По причине этого сродства произвольное подчинение одному благому помыслу влечет за собою естественное подчинение другому благому помыслу; стяжание одной добродетели вводит в душу другую доброде­тель, сродную и неразлучную с первою. Напротив того, про­извольное подчинение одному греховному помыслу влечет невольное подчинение другому; стяжание одной греховной страсти влечет в душу другую страсть, ей сродную; произ­вольное совершение одного греха влечет к невольному впа­дению в другой грех, рождаемый первым. Злоба, сказали Отцы, не терпит пребывать бессупружною в сердце[1221]. Объяс­ним это примерами. Кто отвергнул памятозлобие, тот есте­ственно ощущает сердечное умиление; кто отказался от осуж­дения ближних, того помысл естественно начинает видеть грехи и немощи свои, которых не видел в то время, как занимался осуждением ближних. Кто похвалил или извинил ближнего ради заповеди евангельской, тот естественно ощутил к ближ­нему благорасположение. Вслед за нищетою духа естествен­но является плач о себе; нищий духом и плачущий о себе естественно делается кротким. Уничиживший правду пад шего естества и отрекшийся от нее естественно алчет и жаж­дет правды Божественной: потому что быть вовсе без прав­ды несвойственно человеку. Напротив того, кто осудил ближ него, тот естественно ощутил презрение к нему; ощутивший презрение — стяжал гордость. От презрения ближнего, при высоком мнении о себе, а эти два состояния неразлучны, является ненависть к ближнему. От ненависти и памятозлобия является ожесточение сердца. По причине ожесточения сердца начинают преобладать в человеке плотские ощуще­ния и плотское мудрование, а от этого возжигается блудная страсть, умерщвляется вера в Бога и надежда на Него, явля­ется стремление к корыстолюбию и славе человеческой, при­водящие человека к совершенному забвению Бога и отступ­лению от Него. На основании этого сродства между собою, как добродетелей, так и грехов, Дух Святой законополагает истинному служителю Божию: ко всем заповедем Твоим направляхся, всяк путь неправды возненавидех. От всякаго пути лукава возбраних ногам моим, яко да сохраню словеса Твоя[1222]. Путь неправды — помыслы и мечтания греховные: ими грех входит в душу.

Возлюбленный брат! не сочти позволительными для себя никакой беседы с помыслами, никакого услаждения мечтани­ями, противными духу Евангелия. Согласие с врагами Госпо­да, единение с ними, не могут не сопровождаться нарушени­ем верности к Господу, нарушением единения с Ним: иже бо весь закон соблюдет, согрешит же во едином, бысть всем повинен[1223]. Как нарушение одной заповеди есть вместе нару­шение всего Закона Божия или воли Божией, так исполнение одного совета диавольского есть вместе исполнение вообще воли диавола. Подвижник, исполнивший волю диавола, ли­шается свободы и подвергается насильному влиянию падшего духа, в той степени, в какой исполнена воля диавола. Смерт­ный грех решительно порабощает человека диаволу и реши­тельно расторгает общение человека с Богом, доколе человек не уврачует себя покаянием; увлечение помыслами и мечта­ниями производит меньшее порабощение и разобщение, но производит их. И потому необходимо воздерживаться от всех помышлений и мечтаний, несогласных с учением Евангелия, а случающиеся увлечения немедленно врачевать покаянием. Умоляем возлюбленных братии обратить внимание на это. Не знающие этого и не обращающие внимания на это терпят ве­личайший вред и лишают сами себя духовного преуспеяния. Например: многие, хранясь от блудных помыслов и мечта­ний, считают ничего не значащими услаждение помыслами и мечтаниями корыстолюбия и тщеславия, между тем как по духовному закону помыслы и мечтания о имуществе, о поче­стях, о славе человеческой суть те же блудные. Такое значе­ние имеют все греховные помыслы и мечтания в отношениях человека к Богу, как отвлекающие человека от любви Божи­ей. По закону духовному, услаждающийся тщеславными и другими греховными помыслами и мечтаниями никогда не освободится от блудной страсти, сколько бы он против нее ни подвизался. Преподобный Макарий Великий говорит: «Долж­но хранить душу и всячески блюсти, чтоб она не приобща­лась с скверными и злыми помыслами. Как тело, совокупляющееся с другим телом, заражается нечистотою, так растле­вается и душа, сочетаваясь с скверными и злыми помыслами и согласуясь с ними заодно, с помыслами, которые приводят не к тому или другому греху, но которые ввергают во всякую злобу, как-то: неверие, лесть, тщеславие, гнев, зависть, рве­ние. Это-то и значит очистить себе самех от веяния скверны плоти и духа[1224]. Знай, что и в тайне души содевается растле­ние и блужение действием непотребных помыслов»[1225].

Глава 48

О особенном противодействии

Падших духов молитве

Падшие духи с ожесточением противодействуют всем еван­гельским заповедям, в особенности же молитве как матери добродетелей. Святой пророк Захария видел в видении своем Иисуса, иерея великаго, стояща пред лицея Ангела Господ­ня, и диавол стояше одесную Его, еже противитися Ему[1226]: так и ныне предстоит диавол неотступно каждому служителю Божию с намерением похищать, осквернять его духовные жер­твы, не допускать до жертвоприношения, прекратить и уни­чтожить его. «Падшие духи терзаются завистию к нам, — говорил преподобный Антоний Великий, — и не престают приводить в движение все злое, чтоб мы не наследовали пре­жних престолов их на небе»[1227]. В особенности «очень завидует бес, — сказал преподобный Нил Синайский, — человеку мо­лящемуся и употребляет всевозможные козни, чтоб расстро­ить его делание»[1228]. Демон употребляет все усилия, чтоб вос­препятствовать молитве или чтоб сделать ее бессильною и недействительною. Этому духу, низверженному с неба за гор­дость и возмущение против Бога, заразившемуся неисцельною завистию и ненавистию к роду человеческому, заразив­шемуся жаждою погибели человеков, неусыпно, день и ночь, заботящемуся о погублении человеков, невыносимо видеть, что немощный и грешный человек молитвою отделяется от всего земного, вступает в беседу с Самим Богом и исходит из этой беседы запечатленным милостию Божиею, с надеждою наследовать небо, с надеждою увидеть даже свое бренное тело претворенным в духовное. Невыносимо это зрелище для духа, который навсегда осужден пресмыкаться, как бы в тине и смраде, в помышлениях и ощущениях исключительно плотс­ких, вещественных, греховных, который, наконец, навечно должен быть низвергнут и заключен в адские темницы. Он ярится, приходит в исступление, коварствует, лицемерствует, злодействует. Надо быть внимательным и осторожным: толь­ко по крайней нужде, особенно по требованию возложенного послушания, можно отдать время, определенное для молит­вы, другому занятию. Без важнейшей причины не оставляй, возлюбленный брат, молитвы! Оставляющий молитву остав­ляет свое спасение; нерадящий о молитве нерадит о спасении; покинувший молитву отвергся от своего спасения. Инок дол­жен вести себя очень осмотрительно, потому что враг старает­ся окружить его со всех сторон своими кознями, обмануть, обольстить, возмутить, совратить с пути, предписываемого евангельскими заповедями, погубить во времени и в вечности. Такое ожесточенное, злонамеренное и злохитрое пресле­дование врага скоро усматривается при внимательной жизни; скоро мы заметим, что к тому самому времени, как надо за­няться молитвою, он приготовляет другие занятия, представ­ляет их и преважными и не терпящими отлагательства, лишь бы отъять у инока молитву. Козни врага обращаются в пользу тщаливому подвижнику: видя непрестанно близ себя убийцу с обнаженным и занесенным для удара кинжалом, беспомощ­ный, бессильный, нищий духом инок непрестанно вопиет с плачем к всесильному Богу о помощи, и получает ее. — Дух отверженный, когда не возможет отнять у молитвы времени, определенного для молитвы, тогда старается окрасть, осквер­нить молитву во время совершения ее. Для сего он действует помыслами и мечтаниями. Помыслы он наиболее облекает в личину правды, чтоб придать им более силы и убеждения, а мечтания представляет в обольстительнейшей живописи. Окрадывается и уничтожается молитва, когда, во время совер­шения ее, ум не внимает словам молитвы, но занят пустыми помыслами и мечтаниями. Оскверняется молитва, когда, во время ее, ум, отвлекшись от молитвы, обратит внимание к греховным помыслам и мечтаниям, представленным врагом. Когда явятся тебе помысл и мечтание греховные, нисколько не обращай внимания на них. Лишь увидишь их умом твоим, тем усиленнее затвори ум в слова молитвы и умоляй Бога теплейшею и внимательнейшею молитвою о прогнании от тебя убийц твоих. — Дух лукавый устроивает с особенным искус­ством полки свои. Впереди у него стоят помыслы, облечен­ные во все виды правды, и мечтания, которые неопытный подвижник может принять не только за явления невинные, но и за вдохновения, за видения святые и небесные. Когда ум примет их и, подчинившись влиянию их, утратит свою свобо­ду, тогда предводитель иноплеменнического войска выстав­ляет для борьбы помыслы и мечтания явно греховные. «За бесстрастными помыслами, — сказал преподобный Нил Сорский, ссылаясь на преждебывших великих Отцов, — после­дуют страстные: допущенный вход первым бывает причиною насильственного входа вторых»[1229]. Ум, как произвольно утра­тивший свою свободу при столкновении с передовыми сила­ми, обезоруженный, ослабленный, плененный, нисколько не может противостоять главным силам: немедленно побеждает­ся ими, подчиняется, порабощается им. Необходимо во время молитвы заключать ум в слова молитвы, отвергая без разбору всякий помысл, и явно греховный и праведный по наружно­сти. Всякий помысл, каково бы ни было его одеяние и все­оружие, но если отвлекает от молитвы, этим самым доказыва­ет, что он принадлежит к полку иноплеменническому и при­шел, необрезанный, поносити Исраиля[1230]. — Невидимую брань (борьбу) свою с человеком собственно греховными помысла­ми и мечтаниями падший ангел основывает на взаимном срод­стве грехов между собою. Брань эта не умолкает ни днем, ни ночью, но действует с особенным напряжением и неистов­ством, когда мы встанем на молитву. Тогда, по выражению святых Отцов, диавол собирает отвсюду самые нелепые по­мышления и изливает их на нашу душу[1231]. Во-первых, он вос­поминает нам о всех оскорбивших нас; оскорбления и обиды, нанесенным нам, старается представить в яркой живописи; возмездие за них и сопротивление им выставляет требовани­ем правосудия, здравого смысла, общественной пользы, са­мосохранения, необходимости. Очевидно, что враг старается поколебать самое основание молитвенного подвига — незлобие и кротость, — чтоб здание, воздвигаемое на этом основа­нии, разрушалось само собою. Это так и бывает: потому что памятозлобный и не отпустивший ближнему согрешений его никак не может сосредоточиться при молитве своей и придти в умиление. Помыслы гневные рассевают молитву; они раз­носят ее в стороны, как порывистый ветр разносит семена, бросаемые сеятелем на его ниву, и нива сердечная остается незасеянною, а усиленный труд подвижника тщетным. Изве­стно, что прощение обид и оскорблений, заменение осужде­ния ближних милостивым извинением их, обвинение себя слу­жат основанием успешной молитве. Весьма часто приносит враг, при самом начале молитвы, помышления и мечтания о земном преуспеянии: то в обольстительной картине представ­ляет славу человеческую, как справедливую или счастливую дань добродетели, как будто узнанной и признанной наконец человеками, отселе вступающими под ее руководство, то в столько же обольстительной картине представляет обилие зем­ных средств, на основании будто бы которых должна произ­вести и усилиться христианская добродетель. Обе эти карти­ны ложны! изображаются в противность учению Христову, наносят страшный вред заглядывающемуся на них душевно­му оку и самой душе, любодействующей от Господа своего сочувствием к демонской живописи. Вне креста Христова нет христианского преуспеяния. Господь сказал: Славы от человек не приемлю... Како вы можете веровати, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от Единого Бога, не ище­те[1232]. При творении всех ваших добрых дел не будете яко лицемери[1233], делающие добро для славы человеческой, восприемлющие славу человеческую в награду за свою добродетель и отнимающие у себя право на награду вечную[1234]. Да не увесть шуйца твоя, то есть твое собственное тщеславие, что тво­рит десница твоя, то есть твоя воля, направленная по еван­гельским заповедям, и Отец твой, видяй втайне, воздаст тебе яве даром Святого Духа[1235]. Сказал также Господь: Никтоже может двема господинома работати: любо единаго возлюбит, а другого возненавидит: или единаго держится, о друзем же нерадити начнет: не можете Богу работати и мамоне, то есть имуществу, богатству[1236]. Иже не отречется всего своего имения, не может выти Мой ученик[1237]. Достой­нозамечания, что диавол, искушая Богочеловека, предложил Ему мысль тщеславную прославиться публичным чудом и меч­тание самого развитого и могущественного положения. Гос­подь отринул то и другое[1238]: Он возводит нас к высшему преус­пеянию по тесному пути самоотвержения и смирения, и Сам проложил этот спасительный путь. Нам должно последовать примеру и учению Господа: отвергать помыслы земной сла­вы, земного преуспеяния, земного обилия, отвергать радость, приносимую такими мечтаниями и размышлениями, уничто­жающую в нас сокрушение духа, сосредоточенность и внима­ние при молитве, вводящую самомнение и рассеянность. Если мы согласимся с помыслами и мечтаниями тщеславными, гордостными, корыстолюбивыми и миролюбивыми, не отвергнем их, но пребудем в них и усладимся ими, то вступаем в обще ние с сатаною, и сила Божия, нас защищающая, отступит от нас. Враг, увидев отступление от нас помощи Божией, уст­ремляет на нас две тягчайшие брани: брань помыслами и меч­таниями блуда и брань унынием[1239]. Побежденные передовою бранию, лишенные заступления Божия, мы не устаиваем и против второй брани. Это-то и значит, сказанное Отцами, что Бог попускает сатане попирать нас дотоле, доколе не сми­римся. Очевидно, что помыслы памятозлобия, осуждения, земной славы и земного преуспеяния имеют основанием сво­им гордость. Отвержение этих помыслов есть отвержение гор­дости. Отвержение гордости совершается водворением смире­ния в душе. Смирение есть Христов образ мыслей и тот сер­дечный залог, происходящий от этого образа мыслей, которыми умерщвляются в сердце и извергаются из него все страсти[1240]. Нашествию блудной страсти и страсти уныния последует на­шествие помыслов и ощущений печали, неверия, безнадежия, ожесточения, омрачения, хулы и отчаяния. Особенно тяжкое впечатление производит на нас услаждение плотскими вожде­лениями. Отцы называют их сквернителями духовного храма Божия[1241]. Если мы усладимся ими, то от нас надолго отступит благодать Божия, и все греховные помыслы и мечтания полу­чат сильнейшую власть над нами. Они будут дотоле томить и мучить нас, доколе мы искренним раскаянием и воздержани­ем от услаждения прилогами врага снова не привлечем к себе благодати. Всему этому не преминет научить внимательного инока опыт.

Узнав тот порядок, тот чин и устав, которого держится враг при борьбе с нами, мы можем устраивать соответствую­щее сопротивление. Не будем судить и осуждать ближнего ни под каким предлогом, будем прощать ближним все тягчайшие оскорбления, нанесенные нам ближними. Когда бы ни явился помысел памятозлобия против ближнего, будем немедленно обращаться с молитвою к Богу о том ближнем, испрашивая ему милость Божию во времени и в вечности. Отречемся душ наших, то есть искания славы человеческой, искания излиш­не удобного земного положения, искания всех земных пре­имуществ и предадим себя всецело воле Божией, благодаря и славословя Бога за наше прошедшее и настоящее, возлагая на Него наше будущее. Такое поведение и направление наше да будет приготовлением к молитве нашей, основанием для мо­литвы нашей. Пред начатием молитвы смиримся пред ближ­ними, обвиним себя, как соблазнившие и соблазняющие их согрешениями нашими, начнем молитву нашу молением о вра­гах, соединим себя в молитве со всем человечеством и будем умолять Бога о помиловании нас вместе со всеми человеками, не потому, чтоб мы достойны были молиться за человечество, а для исполнения заповеди о любви, которая законополагает: молитеся друг за друга[1242]. Хотя истинному служителю Божию попускается борение с многообразными прилогами греха, при­носимыми сатаною и возникающими из нашего поврежденно­го падением естества, но десница Божия непрестанно поддер­живает и руководит его. Самое борение приносит величай­шую пользу, доставляя подвижнику иноческую опытность, ясное и подробное понятие о повреждении природы челове­ческой, о грехе, о падшем ангеле, приводя подвижника в со­крушение духа, в плач о себе и о всем человечестве. Преподобный Пимен Великий поведал о преподобном Иоанне Колове, отце, преисполненном благодати Святого Духа, что он умолил Бога, и прекратилась в нем борьба, производимая недугами падшего естества, или страстями. Он пошел и воз­вестил это некоторому преуспевшему в духовном рассужде­нии старцу, говоря: «Вижу себя в нерушимом спокойствии, без всякой брани». Рассудительный старец отвечал Иоанну: 4 Поди и умоли Бога, чтоб брани возвратились, потому что по причине брани душа приходит в преуспеяние, а когда придет брань, то не молись, чтоб она была взята, но чтоб Господь даровал терпение в брани»[1243]. Предадимся всецело воле Божией, предадимся всецело исполнению воли Божией; непрестан­ною молитвою будем испрашивать у Бога дар исполнения воли Божией, и тот дар, чтоб над нами всегда совершалась воля Божия. Кто предается воле Божией, с тем неотлучно бывает Бог. Ощутит это и засвидетельствует истину этого всякий подвижник Христов, подвизающийся законно, подвизающийся под руководством Евангелия.

Глава 49