О молитвенном общении земной и небесной церквей

На тридцать пятой странице С. Кобзарь задает вопрос: «Мож­но ли молиться святым и Ангелам? — и поясняет: — Молитва — это благоговейная мысль всякого разумного существа, направленная к горнему миру, будь то к Богу, Ангелам или усопшим святым».

Никто не будет оспаривать, что в молитве мы поклоняемся Богу. Молитвенное поклонение — высшая степень священнодействия, поэтому Бог запрещает поклоняться кому-либо, кроме Него (Исх. 20, 4; Втор. 4: 15—18, 23). Иисус не запретил ни прокаженному, ни исцелившемуся слепому поклониться Ему, потому что Христос — воплощенный Бог (1 Тим. 3, 16).

А вот Апостол Петр не разрешил Корнилию «поклониться, падши к ногам» (Д. Ап. 10, 25—26), потому что знал о строгом запре­те Бога поклоняться кому-либо, кроме Него. Этот запрет знают и Ангелы: Ангел дважды запретил Иоанну поклониться ему (Откр. 19,10; 22, 8—9). Жаль, конечно, что православным в храме вообще не читают Откровение Иоанна, может тогда они перестали бы святотатствовать. Запрещает Бог поклоняться и луне, и солнцу, и звездам, и всякому воинству небесному (Втор. 4, 19). После всех этих запретов как только можно додуматься молиться умершим?! Это и бесполезно, и греховно. Правда, на тридцать пятой странице С. Кобзарь пытается провести грань между спиритизмом (вызы­ванием мертвых) и молитвой к святым.

«Спиритизм,— пишет он,— это когда человек с помощью бесов­ских сил вызывает душу умершего». Далее он делает такое зак­лючение: «Спиритизм есть бесообщение. Молитва святым — это, конечно же, не бесообщение». Ни логической аргументации, ни подкрепления выводов Словом Божьим мы не находим. Зачем только, Сергей, ты предлагаешь людям попытку пройти по лезвию бритвы? Библия однозначно утверждает: «Не должен находиться у тебя... вызывающий духов, волшебник и вопрошаю­щий мертвых» (Втор. 18, 10—11). Мы видим, что и вызывающий, и вопрошающий мертвых принадлежат к категории чародеев, а участь чародеев — озеро огненное (Откр. 21, 8). В огненном озере людям будет уже поздно разбираться, бесообщение было у них или не­что иное. Лучше при жизни внять библейским запретам и огра­дить себя от возможности быть там, где будут диавол, зверь и лжепророк.

Если нельзя молиться умершим, то, может быть, можно за них молиться? В 48-м псалме мы читаем: «Человек никак не искупит брата своего и не даст Богу выкупа за него» (ст. 8). В повествова­нии о богаче и Лазаре сказано, что между праведниками и греш­никами учреждена великая пропасть, через которую перехода уже нет (Лук. 16, 26). Апостол Павел пишет: «Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет: сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа по­жнет жизнь вечную» (Гал. 6, 7—8).

Каноническая Библия не дает права молиться за умерших. Панихиды, сорокоусты, поминовения годовые, на сороковой и де­вятый день, мытарства душ — хитрое искусство обольщения лю­дей, не знающих Священного Писания. Мало того, что за все это люди платят деньги, но самое страшное во всем этом, что непро­свещенные светом Слова Божьего часто уходят из жизни без по­каяния, успокоенные ложной надеждой, что кто-то замолит их грехи.

На двести пятьдесят девятой странице А. Кураев признается, что «православное богословие немало взяло за последние века у католического». По сути, платные молитвы за умерших — это транс­формированное католическое учение о чистилище и индульгенции в кредит.

Однажды я спросил православного священника: «Вы действи­тельно при отпевании покойника имеете право отпускать грехи, когда произносите: „Отпускаются грехи рабу Божьему"?» Он по­смотрел на меня, чуть смутился и тихо ответил: «А знаете, как я стал немного добавлять в этом месте?» — «Нет, не знаю». — «Я начинаю: „Отпускаются грехи рабу Божьему,— а потом быстро и негромко, чтобы никто не успел разобрать, добавляю,— за кото­рые он попросил прощение"». Какой вдумчивый священник! Мне пришлось даже похвалить его. Но я еще задал ему вопрос: «А если он попросил прощение за грехи у Бога, то что их отпускать? Они уже прощены...» — «Так уж у нас принято»,— ответил он.

Да, хотя и кладут в православии покойнику на лоб «пропуск в царство небесное» и покрывают дорогой накидкой, ничто не помо­жет, если душа ушла в вечность без покаяния. «Если не покаетесь, все так же погибнете»,— сказал Христос дважды (Лук. 13: 3, 5). На покрывале для усопшего написаны слова из Никейского симво­ла веры: «Чаю воскресения мертвых». Но ведь будет два воскресе­ния: первое воскресение для умерших во Христе (Откр. 20, 4—5), а после Тысячелетнего царства Христа на земле будет второе вос­кресение и суд над грешниками (Откр. 20,11—15).

«Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти» (Откр. 20, 6), а вот второго воскресения, наверное, никто бы не пожелал «чаять», то есть с радостью ожидать, так как это будет воскресение для суда над грешниками. Если бы обратиться к православному священнику: «А на какое воскресение вы отпели покойника, на первое или на второе?» Он с удивлением посмотрит на вас и пожмет плечами. Для них Откровение Иоанна Богослова — не открытая, а закры­тая книга. Об этом мы будем рассуждать подробнее несколько позднее.

В подтверждение молитвы Ангелам С. Кобзарь приводит поэтическое выражение Давидом своего восторга: «Благослови­те Господа, все Ангелы Его, крепкие силою... Благословите Гос­пода, все воинства Его, служители Его, исполняющие волю Его» (Пс. 102, 20—21). А также: «Хвалите Его, все Ангелы Его, хвалите Его, все воинства Его» (Пс. 148, 2).

' Но где же здесь молитва? Разве это слова молитвы, обращен­ной к Ангелам? Любой школьник скажет: «Нет!» А вот диакон С. Кобзарь уверяет: «Здесь псалмопевец прямо молится Ангелам» (с. 36).

Ни святые, ни Ангелы не могут быть ходатаями и посредника­ми между Богом и человеком. Даже Ангелу-хранителю мы не дол­жны возносить молитвы. Ангелы исполняют повеления и волю своего Творца (Пс. 102, 20). Посредником между Богом и людьми является только Христос. «Един Бог, един и посредник между Бо­гом и человеками, человек Христос Иисус, предавший Себя для искупления всех» (1 Тим. 2, 5—6). Он же является и Ходатаем. «...И за преступников сделался ходатаем» (Ис. 53, 12). «...Он есть Ходатай нового завета» (Евр. 9, 15; 12, 24). «Христос Иисус умер, но и воскрес: Он и одесную Бога, Он и ходатайствует за нас» (Рим. 8, 34). «Дети мои! сие пишу вам, чтобы вы не согрешали; а если бы кто согрешил, то мы имеем Ходатая пред Отцом, Иисуса Хри­ста, Праведника» (1 Иоан. 2, 1).

Единственно, Кто может быть еще Ходатаем, кроме Иисуса Христа,— это Дух Святой. «Сам Дух ходатайствует за нас возды­ханиями неизреченными... Потому что Он ходатайствует за свя­тых по воле Божией» (Рим. 8, 26—27).

Зачем же нам идти к другим, не имеющим силы, посредникам и ходатаям? И если Ходатаем может быть только Христос и Дух Святой, то Спасителем тем более никто не может быть, кроме Иисуса Христа. Молитвы: «Пресвятая Богородица, спаси нас» и «Святой Николай, помоги» — не имеют силы, нарушают заповеди Священного Писания и оскорбляют Сына Божьего.

В доказательство своего утверждения, что одновременно с зем­ной на небесах уже пребывает церковь, православные приводят место из Евангелия от Луки: «А что мертвые воскреснут, и Мои­сей показал при купине, когда назвал Господа Богом Авраама и Богом Исаака и Богом Иакова. Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы» (Лук. 20, 37—38).

Эти слова Христос сказал во свидетельство саддукеям, не ве­рившим в воскресение мертвых. Здесь нет и намека на небесную церковь. Слова Иисуса «а что мертвые воскреснут» указывают на будущее воскресение, а слова «ибо у Него все живы» указывают лишь на бессмертие души, но воскресать люди еще только будут или в первое, или во второе воскресение. Даже души праведников только ожидают воскресения мертвых и могут лишь надеяться на будущее воздаяние.

Обратимся к Слову Божьему: «И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка святый и истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу? И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число» (Откр. 6, 9—11).

Приводя на сорок пятой странице слова из 131-го псалма, С. Кобзарь пытается доказать, что Соломон молится за своего отца, Давида. Чтобы убедиться в ложности вывода С. Кобзаря, давайте обратимся к этому месту Священного Писания: «Вспомни, Господи, Давида и все сокрушение его» (Пс. 131, 1). Не за Давида молится здесь Соломон, а просит, чтобы Бог его благословил ради верно­сти Давида. Это очень ясно видно из 10-го стиха этого же псалма: «Ради Давида, раба Твоего, не отврати лица помазанника Твоего».

Единственное место, похожее на молитву о погибших, мы нахо­дим во 2-й Маккавейской книге. Иуда Маккавей на поле битвы в молитве обратился к Богу. Это не была молитва в храмовом служе­нии. Притом, Маккавейские книги - это апокрифы, не входящие в библейский канон. Сам С. Кобзарь говорит: «Мы не признаем эту книгу [2-ю Маккавейскую] за богодухновенную».

Таким образом, в библейском каноне нет подтверждений ни молитве умершим, ни молитве за умерших. На сорок шестой стра­нице С. Кобзарь пытается апеллировать к преданиям, но мы уже много раз упоминали: предания имеют догматический вес лишь тогда, когда они не противоречат Священному Писанию. Нужно согласиться, что Дух Святой, Автор Библии, не мог забыть впи­сать в библейский канон то, что необходимо для спасения души.

О почитании девы Марии

На пятьдесят седьмой странице С. Кобзарь, становясь на точку зрения протестантов, возмущенно спрашивает: «Почему мы не уб­лажаем Марию, если она предсказала, что ублажат ее все роды? Почему мы не величаем ее, если сотворил ей величие Сам Господь?»

Прочитаем евангельский текст. Елисавета сказала о Марии: «Благословенна ты между женами, и благословен плод чрева твое­го!» (Лук. 1, 42). Она назвала Марию «матерью Господа» (ст. 43). Нам необходимо обратиться к толковым словарям, чтобы точ­но знать истолкования восхвалений, относящихся к Марии. Елисавета называет ее «благословенной». В Толковом словаре С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой мы находим такое объяснение слова «благословенный» — счастливый, благополучный. Именно такой мы и считаем Марию, даже самой счастливой между женами, по­тому что чрез нее воплотился Бог. Иисус Христос — это единород­ный Сын Божий, «рожденный прежде всякой твари; ибо Им созда­но все, что на небесах и что на земле» (Кол. 1,15—16). Конечно же, Им созданы Адам и Ева, а от них — дева Мария. Рожденное от Бога есть Бог, рожденное от плоти есть плоть. Две сущности в Иисусе Христе — Божественную и человеческую — мы должны ясно представлять. «Христос, входя в мир, говорит: „Жертвы и приношения Ты не восхотел, но тело уготовал Мне"» (Евр. 10, 5). Именно через Марию Бог «уготовал тело» Иисусу Христу. Елисавета, как благочестивая иудеянка, безусловно, ожидала приход Мессии, поэтому она назвала Марию матерью Господа. Даже пе­ред вознесением Иисуса Христа Апостолы задавали Ему вопрос: «Не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израи­лю?» (Д. Ап. 1, 6). Несомненно, и Елисавета представляла Младен­ца, которого должна родить Мария, будущим Царем, Мессией, Господином, Господом. Поэтому называть Марию «Владычицей» и «Царицей небесной» мы не имеем права.

Является ли она «славной приснодевой» (всегда девственной)? Такой неприличный вопрос никто бы ей не задал во время ее жиз­ни на земле.

С. Кобзарь в защиту звания приснодевы приводит пророчество Иезекииля: «И сказал мне Господь: ворота сии будут затворены, не отворятся, и никакой человек не войдет ими, ибо Господь, Бог Израилев, вошел ими, и они будут затворены» (Иез. 44, 2).

На наш взгляд, такие апологетические натяжки очень стран­ны. Что общего между приснодевой и пророчеством о воротах будущего Иерусалима? Мы бы посоветовали С. Кобзарю и ему подобным оставить эти «мудрствования отцов церкви» и заняться лучше проповедью Евангелия для погибающих грешников.

Воображение католиков сделало Марию уже совершенно без­грешной, не имеющей даже первородного греха. Им нужно было придумать, что и сама Мария была непорочно зачата и живой взята на небо. Лучше бы православным предоставить эти вопросы раз­решить в свое время Самому Богу, чтобы не пойти в своих из­мышлениях вслед за католиками.

Что же сказала о себе Мария? Вот ее слова: «Величит душа моя Господа, и возрадовался дух мой о Боге, Спасителе моем, что призрел Он на смирение рабы Своей; ибо отныне будут ублажать меня все роды; что сотворил мне величие Сильный, и свято имя Его, и милости Его в роды родов к боящимся Его» (Лук. 1, 46—50). Назвав Бога своим Спасителем, Мария тоже признала себя греш­ницей, нуждающейся в прощении.

Смиренный ее нрав выражен в желании «величить Господа», Который призрел на «смирение рабы Своей». В этом Мария видит великую милость Бога к ней и воспринимает ее как особое прояв­ление благосклонности Божьей, выразив это словами «сотворил мне величие Сильный». Усматривать в этих словах желание Марии быть возвеличенной нельзя, так как этим мы лишь унизим ее ве­личие, заключающееся в особом смирении. Мария и не называет себя иначе, как «раба Господня» (Лук. 1, 38). Если бы Иисус усмат­ривал большее возвеличение Своей матери, то, поручая ее Иоан­ну, он не назвал бы ее просто «жёно», то есть женщина (Иоан. 19,26).

На слова Марии: «Отныне будут ублажать меня все роды» надо обратить особое внимание. Ублажать Марию мы должны, и мы ублажаем ее, но что значит слово «ублажать»? Ублажать — счи­тать блаженной. В Толковом словаре С. И. Ожегова и Н. Ю. Шве­довой мы читаем: блаженный — в высшей степени счастливый; блаженство — полное, невозмутимое счастье. В. И. Даль поясня­ет так: блаженный — благополучный, благоденствующий; блажен­ство — высшая степень духовного наслаждения. И все же, на наш взгляд, эти словари не раскрывают еще одного важнейшего значе­ния слова «блажен». У М. Лютера это слово приобретает особый смысл. Для перевода на немецкий язык он использует прилага­тельное selig, производное от существительного Seele, то есть душа. Так вот, блаженство — это высшее, невозмутимое счастье бессмертной души. Обладающий таким счастьем блажен.

Вот такой мы и почитаем Марию и так «ублажаем» ее. Но при всем «ублажении» Марии мы никогда не должны забывать, что кроме Иисуса Христа, «нет другого имени под небом, данного че­ловекам, которым надлежало бы нам спастись» (Д. Ап. 4, 12). Спа­сает нас только Иисус Христос, будучи единственным Ходатаем и Посредником между Богом и людьми.

О православном богослужении

Пышность православного храмового служения внешне, конеч­но, очень впечатляет, и непосвященный в православную символи­ку при посещении храма, вероятно, испытывает чувство восхище­ния, удивления, даже, может быть, благоговения, но выходит из храма таким же непрощенным грешником, как и пришел. Для ус­покоения или, точнее, для усыпления совести, смотря на других, он купит свечку, зажжет ее, поставит перед приглянувшейся ико­ной, подаст нищим несколько монет и уйдет в свой прозаический греховный быт. Если это простолюдин, то ему непонятны ни язык, ни символика, и диавол может вложить в сердце мысль: все равно этого тебе не понять, это не для тебя. Любознательный посети­тель, может быть, прислушается к совету более посвященных, научится осенять себя крестным знамением, попросит помощи у различных заступников, угодников и ходатаев, то есть согласится исполнять роль того пациента, который решился на долгое лече­ние без малейшей надежды на выздоровление. Мудрый же посе­титель обязательно захочет найти Евангелие. Если ему удастся пробиться через вековые нагромождения преданий и, вкусив, как благ Господь, воскликнуть вместе с В. Ф. Марцинковским: «Ужас бесцельности исчез для меня в лучезарном свете Евангелия», то у него сразу же возникнет вопрос: а зачем нужна вся эта дорогосто­ящая храмовая пышность? Больному опасной болезнью нужен не шикарный пансионат, а конкретное лекарство, опытный врач, га­рантирующий излечение недуга. Апостол Павел высказывает опа­сение: «...боюсь, чтобы, как змей хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе» (2 Кор. 11, 3).

Вот этой-то простоты и нет в православии. Как ни критикуют православные протестантов, но они после проповеди прежде всего предложат Евангелие, которое одинаково у всех народов, на основании которого может формироваться личная вера.

Удивляет свидетельство бывшего православного священника из города Черновцы, что, отлично закончив семинарию и несколь­ко лет прослужив священником, он не знал не только Ветхий, но даже и Новый Завет. Пелена спала с его глаз только при иссле­довании евангельских страниц. Даже наставники монастыря, где он находился, советовали ему не увлекаться Библией, а то «сума­сшедшим будешь». Обратившийся священник свидетельствовал: «Когда первый раз я открыл Евангелие от Матфея и стал читать родословную Иисуса Христа: Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова и так далее, то подумал: а прав был наставник. Действи­тельно сумасшедшим можно стать: ведь женщины рождают, а тут — мужчины». Читая дальше 3-ю главу Евангелия от Матфея, этот священник открыл для себя, что Иисус взрослым принял крещение.

И католическим, и православным иерархам приходится отго­варивать мирян от чтения Библии, чтобы они больше доверялись преданию, чем Священному Писанию. Еще в 1229 году собор в Тулузе (Франция) постановил: «Мы запрещаем мирянам читать книги Старого и Нового Заветов за исключением Псалтиря». (И. Барчук. Ереси, вошедшие в церковь, с. 52).

На шестидесятой странице С. Кобзарь признается: «В Деяниях Апостолов Церковь действительно жила намного проще, чем сей­час в смысле обрядности и традиций. Но разве не очевидно то, почему это так было? Было две причины, по которым Церковь жила гораздо проще. Во-первых, Церковь только родилась. Разве могла она сразу, за десять лет, отстроить храмы, создать семина­рии и написать необходимые для этого книги, осмыслить и сфор­мулировать свои догматы, установить величественные и богослов­ски точные обряды и ход богослужения, определить, какая утварь нужна в храме? Разве могла она сразу создать школы иконописания, выдержанные в хороших традициях, и всю символику?.. Ко­нечно же, нет. Во-вторых, Церковь была почти всегда гонима в первые века. Вся забота и все силы были направлены на то, чтобы сохранить верность Христу и выжить... Поэтому IV век заслужен­но считается расцветом церкви».

Возрожденный христианин не согласится с этими доводами. Церковь три века сохраняла самое главное — верность Господу Иисусу Христу и Его заветам. Поэтому-то она и была гонима. Кто-то из современных богословов сказал: «Церковь не потому отсту­пила от истины, что стала государственной, а скорее наоборот: цер­ковь стала государственной, потому что отступила от истины». Если бы была сохранена верность Господу, то, безусловно, и в IV веке церковь была бы гонимой. Это можно утверждать на основании слов Апостола Павла: «Да и все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» (2 Тим. 3, 12). В первые три века среди гонений, без величественных храмов, без пышных обрядов и нарядов, без семинарий, без школ иконописи, рождались души для Царствия Божия. Никогда не надо забывать, что Создатель Церк­ви, Иисус, через Духа Святого всегда оставался ее руководите­лем. Если бы ей нужны были все эти прикладные атрибуты, то разве Творец миров не создал бы условий для их осуществления? Безусловно, создал бы. Но внешняя пышная формальность как раз нужна была для прикрытия поблекшего внутреннего содержания.

Иисус Христос, давая откровение Апостолу Иоанну, обраща­ется к семи церквам Асии. Послания Ефесской и Смирнской цер­квам соответствуют состоянию церкви до императора Константи­на. Смирнская церковь не имеет нареканий. Перенося гонения, христиане оставались верными до смерти, удостаиваясь венца жизни (Откр. 2, 10). Пергамский и Фиатирский периоды соответ­ствуют состоянию церкви от Константина до средних веков и от средних веков до Реформации. Если у С. Кобзаря IV век «заслу­женно считается расцветом церкви», то Иисусом Христом пергамскому периоду дано другое определение (Откр. 2, 12—17). Слова: «Ты живешь там, где престол сатаны»,— сразу заставляют глубо­ко задуматься. Разве на престоле сатаны может расцвести Хрис­това Церковь? Пергам был престольным городом Эскулапа (бога врачевства). В честь него был построен храм, где содержался ог­ромный змей. Эмблема змея, обвившего чашу и пускающего в нее яд, перекочевала в медицину с трактовкой: от всякого яда есть противоядие. Но ведь яд — у змея. Согласно этой трактовке, нуж­но бы в раскрытый рот змея из чаши вливать противоядие, но здесь же наоборот змей пускает яд в чашу. Читающий да разумеет!

Жрецы Эскулапа не потерпели конкуренции, когда Антипа (по преданию, пресвитер церкви) стал исцелять людей именем Иисуса Христа. Его сожгли во чреве раскаленного железного быка.

Какое же нарекание высказано Христом Пергамской церк­ви? «Но имею немного против тебя, потому что есть у тебя там держащиеся учения Валаама, который научил Валака ввести в со­блазн сынов Израилевых, чтобы они ели идоложертвенное и лю­бодействовали» (Откр. 2, 14).

Обращаясь к истории Израиля, вспомним, что Валаам не про­клял Израиля, но, очевидно, он дал совет, после которого произошла печальная перемена в избранном Богом народе: «И жил Израиль в Ситтиме, «и начал народ блудодействовать с дочерями Моава, и приглашали они народ к жертвам богов своих, и ел народ жертвы ях и кланялся богам их. И прилепился Израиль к Ваал-Фегору. И воспламенился гнев Господень на Израиля» (Числ. 25,1—3). Тогда поражение Израиля было прекращено рукою Финееса, сына Елиазара, сына Аарона, который поразил Зимри, сына Салу, начальни­ка поколения Симеонова и Мадианитянку Хазву (Числ. 25, 7—15). А вот поражения церкви при Константине, ее слияния с мирской властью никто не предотвратил. Наоборот, Константин, оставав­шийся верховным языческим жрецом, еще не принявши креще­ния, председательствовал на I Вселенском соборе в Никее. До это­го церковь повиновалась только Христу. Хотя она испытывала же­стокие гонения, но стояла в свободе, которую даровал Христос (Гал. 5, 1). Теперь же, прельстившись мирской свободой и мирскими бо­гатствами, она на многие века стала служанкой государства.

В своей книге С. Кобзарь эксклюзивно заявляет, что под ре­дакцией Лопухина выпущена лучшая Толковая Библия. Мы не хотим омрачить память Александра Павловича Лопухина, почив­шего в 1904 году, но необходимо сказать, что в редакции прини­мали участие еще около двадцати православных толкователей, которые выпустили Толковую Библию за год до войны 1914 года. К толкованию Нового Завета Лопухин не причастен. Откровение Иоанна толковал некий протоиерей Николай Орлов. Хотя он и отмечает, что «семь малоазиатских церквей суть состояние все­ленской Церкви и ее последователей» (Толковая Библия под ред. А. П. Лопухина, т. III, с. 511—512), но, конечно, не раскрывает сущ­ности Пергамского и Фиатирского периодов. Почему-то Бог помог это уразуметь не православным, а протестантским толкователям Откровения. Среди них Исаак Ньютон, великий английский уче­ный. Он считал толкование Апокалипсиса одним из главных тру­дов своей жизни.

Благословенному труженику на Божьей ниве Ивану Вениами­новичу Каргелю Господь положил на сердце провести аналогию каждого из семи посланий церквам Асии с семью притчами 13-й главы Евангелия от Матфея. Послание Пергамской церкви соот­ветствует третьей притче. Напомним ее: «Царство Небесное по­добно зерну горчичному, которое человек взял и посеял на поле своем, которое, хотя меньше всех семян, но, когда вырастет, быва­ет больше всех злаков и становится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его» (Матф. 13, 31—32). Традиционный толкователь притчи скажет, что именно при Кон­стантине так разрослась церковь, но глубокомыслящий муж веры обратил внимание на неестественный рост горчичного зерна. Оно стало не злаком, а деревом, и в его ветвях укрываются птицы. Со­гласно первой притче о сеятеле, птицы — это лукавый, который «похищает посеянное в сердце» (Матф. 13, 19). Он-то и укрылся в формально разросшемся дереве Царства Божьего и похитил дра­гоценную духовную свободу церкви. Произошла секуляризация, то есть обмирщение, церкви. Смешиваясь с миром, церковь становит­ся Вавилоном.

Пагубность этого смешения еще более видна в следующем, Фиатирском, периоде, где Иезавель, называющая себя пророчицею, заняла главенствующую позицию и учит «любодействовать и есть идоложертвенное» (Откр. 2, 20). Этот период полного отступле­ния от истины начинается примерно с 600 года и продолжается до Реформации. Конечно, папство с инквизицией и индульгенция­ми в этом преуспело больше, чем Восточная церковь, но до разде­ления в 1054 году они были вместе.

Вот каковы истоки православной обрядности. Зациклившись на преданиях, толкованиях «отцов церкви» и на семи Вселенских со­борах, догматика и обрядность православия, в основном, остаются такими же и в наши дни.

На примере толкования Откровения Иоанна Богослова совре­менными православными богословами можно увидеть, как трудно им перешагнуть через постановления соборов.

Когда Западная церковь канонизировала Откровение Иоанна, признав его авторство, в Восточной церкви еще и в IV веке неко­торые опасались включить его в библейский канон. Григорий Бо­гослов, Василий Великий, Григорий Нисский использовали цитаты из Откровения в своих трудах, а вот Иоанн Златоуст в своих тру­дах их не приводит. Тертуллиан, Поликарп, Ириней, Киприан, Кли­мент Александрийский, Ориген не сомневались, что автором От­кровения является Апостол Иоанн.

Протоиерей Николай Орлов в Толковой Библии хотя и дает вы­сокую оценку Апокалипсису, но отойти от старых традиционных толкований, противоречащих духу Апокалипсиса не решается.

Вот как он излагает традиционные взгляды православных на второе пришествие Иисуса Христа:

«Второе пришествие Господа будет одновременно: с общим воскресением и непосредственно будет предшествовать страшно­му суду, не оставляя никакого промежутка... Теперь, со времени смерти Христа Спасителя и с распространением христианства, диавол связан в своей деятельности общего развратителя наро­дов и руководителя земными идолопоклонническими царствами...

Все люди перед страшным судом должны претерпеть изме­нение своего тела — мучительное для нечестивых, как бы предначаток вечных мучений... Всеобщий суд... будет судом над всеми людьми без исключения, как дожившими до второго пришествия Господа, так и умершими к этому времени, как праведными, так и грешниками. Все люди без исключения должны предстать пе­ред престолом Судии» (Толковая Библия под ред. А. П. Лопухи­на, т. III. с. 598, 602).

На основании Священного Писания можно убедиться в несо­стоятельности такого толкования. Воскресение мертвых будет не всеобщим. Сначала Иисус возьмет с земли Свою Церковь, что­бы сохранить «от годины искушения, которая придет на всю все­ленную, чтоб испытать живущих на земле», то есть от великой скорби (Откр. 3, 10). Апостол Павел разъясняет, как это будет: «Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды. Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним. Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших; потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1 Фес. 4, 13—17).

Иисус, будучи еще на земле с учениками, не оставил их в не­ведении относительно Своего пришествия за Церковью. «...Так будет и пришествие Сына Человеческого,— поясняет Он,— тогда будут двое на поле: один берется, а другой оставляется; две мелющие в жерновах: одна берется, а другая оставляется» (Матф. 24, 39—41).

Вот так Церковь, отделенная от мира, будет восхищена к Гос­поду. Относительно второго пришествия Иисуса Христа и всеоб­щего суда православные обычно приводят слова Христа: «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Анге­лы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других» (Матф. 25, 31—32).

Да, Иисус будет явлен всем как грозный Судья. Но здесь Он приходит «в славе Своей», то есть со Своей возлюбленной Церко­вью. Апостол Павел, говоря об отношениях мужа и жены, раскры­вает тайну Церкви Христовой (Еф. 5, 32). Как «жена есть слава мужа» (1 Кор. 11, 7) и «венец» его (Притч. 12, 4), так и Церковь будет славой Иисуса Христа. С ней-то Он и явится, исполняя обе­щание, данное ученикам: «Истинно говорю вам, что вы, последо­вавшие за Мною, — в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Матф. 19, 28). Где же здесь всеобщий суд? Разве Иисус будет судить тех, кого Он «соделал царями и священниками Богу» (Откр. 1, 6)? Может быть, право­славные толкователи сделали вывод, что суд будет всеобщим и над праведниками, и над грешниками на основании слов Апостола Павла: «Ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое» (2 Кор. 5, 10)? Судилище Христово не следует отождествлять с судом над грешниками у белого престо­ла (Откр. 20, 11—15). Даже в Толковой Библии Лопухина пояс­няется: «Заметить нужно, что в этом отделе (2 Кор. 5, 10) Апо­стол явно различает двоякий посмертный суд над людьми» (т. III, с. 151). Судилищем в Палестине назывался не центральный, а про­винциальный суд. Христос будет судить Своих верных не в отно­шении их вечного спасения или осуждения, а в отношении награ­ды (1 Кор. 3, 13—15; 4, 4—5), иначе не сбудутся слова: «Верующий в Него [Христа] не судится» (Иоан. 3, 18). Иисус Христос сказал: «Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верую­щий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не прихо­дит, но перешел от смерти в жизнь» (Иоан. 5, 24).

Чтобы ни у кого не осталось сомнений, каким будет прише­ствие Христа, Иоанну было дано откровение относительно вос­кресения мертвых. Необходимо поверить, что будет не одно все­общее воскресение, а два воскресения. Вот эти слова, записанные Иоанном: «И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не покорились зверю, ни образу его, и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет. Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончится тысяча лет. Это — первое воскре­сение. Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти, но они будут священника­ми Бога и Христа и будут царствовать с Ним тысячу лет» (Откр. 20, 4-6).

А вот после Тысячелетнего царства воскреснут грешники, чтоб предстать на суд: «И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежало небо и земля, и не нашлось им : места. И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими. Тогда отдало море мертвых, бывших в j нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим, и смерть и ад повержены в озеро огненное. Это — смерть вторая. И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное» (Откр. 20, 11—15).

Возникает удивляющий искренних детей Божьих вопрос: поче­му православные, принимая Апокалипсис, не принимают до пре­дела ясных пояснений относительно воскресения мертвых и Тыся­челетнего царства Иисуса Христа? Да потому, что они не имеют права переступить через решение II Вселенского собора, кото­рый, не разобравшись в богодухновенности Откровения Иоанна, осудил хилиазм — учение о Тысячелетнем царстве. Напомним, что II Вселенский собор был созван в Константинополе императором Феодосией в 381 году. Дебаты относительно Откровения Иоанна все еще продолжались. Теперь, приняв Откровение и в то же вре­мя подчиняясь решению Константинопольского собора, православ­ные толкователи Апокалипсиса вынуждены пускаться в длинные софистические рассуждения. Они начало Тысячелетнего царства теперь относят к моменту смерти Христа на Голгофе. Если любо­му православному священнику задать вопрос: что сейчас делает сатана, он ответит, что тот «ходит, как рыкающий лев». Так какое же сейчас Тысячелетнее царство, если диавол не скован, а ходит? В Тысячелетнем царстве «перекуют мечи свои на орала, и копья свои — на серпы» (Ис. 2, 4). А сейчас мы видим сплошные войны, висит угроза атомно-водородной войны, люди устали от терактов и так далее, и тому подобное. Сами православные обеспокоены числом зверя 666, пишут воззвания, чтобы люди не принима­ли идентификационные номера с этим числом и в то же время уверяют, что Миллениум (Тысячелетнее царство) продолжается. Полный абсурд!!!

Вразумитесь, опутанные этими ложными толкованиями. Не бойтесь смотреть правде в глаза! Не связывайте себя обещаниями беспрекословно исполнять решения Вселенских соборов, так как там были явные ошибки. Обратитесь к Священному Писанию и примите Библию, а не предания, как фундамент веры. По предведению Божьему Библия заканчивается словами из Апокалипсиса: «И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророче­ства книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей: и если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни...» (Откр. 22, 18-19).

Ищущие правду, убойтесь этих слов и поступайте по Священно­му Писанию! Да осветит вас Господь светом истины и чрез книгу «Откровение Иоанна Богослова», которая, к сожалению, у право­славных в пренебрежении. Через нее Господь хочет «показать ра­бам Своим, чему надлежит быть вскоре» (Откр. 1, 1; 22, 6).

Однажды, беседуя со студентом православной академии, я спро­сил: «Почему в православном богослужении не применяется От­кровение Иоанна Богослова (Апокалипсис)?» Он ответил: «О, там много непонятного! Дай волю, так натолковано будет столько, что никто не разберется...»

Очевидно, не вникнув в глубины этой пророческой книги, пра­вославные священники решили вообще не использовать ее в бого­служении. Но правильно ли это будет перед Богом?(!!!)

Не разобравшись, что по Апокалипсису будет два воскресе­ния, I Вселенский собор в Никее даже не отразил этого в символе веры. II Вселенский собор в Константинополе тоже не внес по­правок. Так до сих пор и повторяют православные: «Чаю воскресе­ния мертвых». Но какого, первого или второго?(!) Как важно пра­вильно ответить на этот вопрос и помнить слова: «Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти» (Откр. 20, 6).