О ношении крестика и осенений себя крестным знамением

Крест — орудие казни. Любящий Голгофского Страдальца будет ли обожествлять орудие казни и целовать его? Здравомыс­лящий человек, конечно, скажет: «Нет!». Тертуллиан и Ориген в III веке, когда постепенно крест стал предметом поклонения, свидетельствуют, что даже язычники укоряли христиан в идоло­поклонстве, в обожествлении креста. В защиту необходимости носить крестик и поклоняться кресту С. Кобзарь приводит слова Апостола Павла: «Я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа». (Гал. 6, 14); «Ибо многие, о кото­рых я часто говорил, вам, а теперь даже со слезами говорю, посту­пают как враги креста Христова» (Фил. 3, 18).

Крест Христов — это гонения и страдания за имя Господа. Это ясно всякому непредвзято настроенному читателю Священного Писания. Иисус сказал: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня» (Мэтф. 5, 11). Крестик носить не трудно, да еще на золотой или позолоченной цепочке как предмет украшения, а вот крест Христов почему-то не многие хотят нести. Христос учил: «...И кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» (Матф. 10, 38). Значит, кто-то, а таковых много, хотел бы идти за Христом, но идти лукаво, обходя гонения и страдания. Еще конкретнее Хрис­тос говорит в Матф. 16, 24: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною». Всем ясно, что речь идет о страданиях за имя Господа, потому что Христос еще не был распят, крест еще не стал символом, а страдания за Иису­са были, есть и будут. «Да и все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы»,— предупреждал Апостол Па­вел (2 Тим. 3, 12),

Приводить в доказательство поклонения кресту эпизод из ки­нофильма «Камо грядеши?», где Апостол Петр проповедует, стоя под большим крестом, слишком легковесно. Ведь фильм постав­лен по роману католика Генрика Сенкевича «Quo vadis?». По его убеждению, конечно же, Апостол Петр должен «проповедовать, стоя под большим крестом». Понятно, что это выдумка, писателю-романисту достаточно пяти процентов правды, остальное восполня­ется творческим воображением.

Местом Священного Писания: «будет жертвенник святыня великая: все, прикасающееся к жертвеннику, освятится» (Исх. 29, 37) — С. Кобзарь хочет убедить читателя, что крест стал жер­твенником и святынею. Но святыней будет сам жертвенник, а не его символ, не его изображение. Израильтянам запрещалось составлять вне скинии такое же миро помазания и такое же куре­ние. Тем более нельзя было изготовлять подобие жертвенника. Он был единственный. Иначе многие бы наделали символов и наосвящали для себя полюбившиеся предметы. Когда сыны Рувима, Гада и Манассий соорудили памятный жертвенник, то весь Израиль чуть ли не пошел войной на них (И. Нав. 22, 10—29). Послы общества Господнего прямо назвали это действие «преступлением» (И. Нав. 22, 16). Зачем нам быть или преступниками, или отступниками? Не лучше ли ничего не прибавлять к Священному Писанию и ничего не убавлять от него? Хорошо, хоть не придумали таинство перевоплощения крестика в крест Христов, как сделали с хлебом и вином в Евхаристии, а то было бы еще больше трудностей. Желающим носить на шее крестик и утверждающим, что крест освящен страданиями Иисуса Христа, следует подумать над тем, что страдания причинил не сам крест, а гвозди, вбитые в руки и ноги Спасителя. Логичнее было бы носить на шее три гвоздя. Хо­рошо, что никто этого не придумал.

Приведенное место из неканонической Библии: «Блаженно древо, через которое бывает правда» (Прем. Сол. 14, 7) — ничего не говорит в защиту ношения креста. А текст: «Я прославлю под­ножие ног Моих» (Ис. 60, 13), прямо скажем, приведен невпопад. Он относится к словам Бога: «Небо — престол Мой, а земля — подножие ног Моих» (Ис. 66, 1). Бог говорит о славе Сиона, Ие­русалима.

Заверение на восемнадцатой странице, что литургия служилась уже в I веке и там есть слова: «Кресту Твоему поклоняемся, Вла­дыка», неубедительно, так как не подтверждается Священным Писанием. Сам же автор книги будет потом приводить данные, что первые литургии составили Василий Великий и Иоанн Злато­уст (середина и конец IV века). Иаков, брат Господень, написать литургии не мог. Согласно свидетельству историка Иосифа Фла­вия, он был убит за несколько лет до разрушения Иерусалима в 70-м году. Сын плотника вряд ли мог знать правила гармонии и композиции. Согласно данным П. И. Рогозина, поклоняться кресту стали с 688 года. Эти сведения взяты им из постановлений Собо­ров, именно поэтому С. Кобзарю не следовало бы так нещадно критиковать этого мужа Божьего.

Осенение себя крестным знамением стало вводиться в практи­ку после того, как Елена, мать Константина, совершила путеше­ствие в Иерусалим, где, как гласит предание, нашла крест Иисуса Христа. Поверить этому трудно, потому что за триста лет крест давно бы сгнил. Решение по этому вопросу было вынесено позднее. Католики, православные, старообрядцы по-разному складывают пальцы правой руки при осенении себя крестным знамением. Кто из них прав? Судить не нам. С нашей стороны хочется сказать, что «без веры угодить Богу невозможно» (Евр. 11, 6). Без веры никакое крестное знамение не поможет, а если есть вера, то и осенять себя крестным знамением нет надобности. «Веруй в Гос­пода Иисуса Христа, и спасешься...» (Д. Ап. 16, 31). Сама логика подсказывает, что человек может лишиться правой руки, даже обеих рук, но, веруя в Иисуса Христа, будет спасен без крестного знамения. В Священном Писании нам не оставлено ни повеления, ни совета осенять себя крестным знамением и почитать крест. Ведь каждый мало-мальски мыслящий человек может сделать вывод, что для Апостолов и учеников Иисуса Христа он так и остался орудием казни любимого Учителя.

Если точно следовать преданию, то Елена нашла не один, а три креста на Голгофе. Чтобы узнать, на каком кресте был распят Христос, стали прикладывать крест к покойнику, которого несли на кладбище. От прикосновения к одному из крестов покойник встал. И всему этому надо верить, но это уже будет вера не в Слово Божье, не в Бога, а вера в предание, то есть человеческая вера. Подумайте только: три столетия крест так и пробыл на Гол­гофе, и до Елены никому он не был нужен. Апостол Иоанн и мать Иисуса были очевидцами Его распятия. Они точно знали, на ка­ком кресте был распят Иисус. Если бы нужно было освящать крест, то неужели ученики Христа не сделали бы этого и крест оставался бы три века на Голгофе? Неужели Дух Святой, сошедший на учеников Иисуса Христа, Который должен был, как сказал Иисус, «наставлять на всякую истину» (Иоан. 16, 13), не побудил бы уче­ников сберечь крест и начать почитать его, осеняя себя крестным знамением? Неужели любимый ученик Иисуса Христа, Иоанн, доживший почти до столетнего возраста, не вспомнил бы о кре­сте, если его надо было почитать как святыню, а не смотреть на него как на орудие казни?

Дорогой читатель, не допусти, чтобы ясная вера в Иисуса Христа была заслонена от тебя дремучими преданиями! Апостол Павел в Послании к Галатам пишет: «Но если бы даже мы, или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовество-вали вам, да будет анафема» (Гал. 1, 8). Да содрогнется душа каж­дого искателя истины от таких слов! Да не дерзнет он что-либо прибавить к Священному Писанию или убавить от него! (Втор. 4, 1—2; Откр. 22, 18—19). Только так мы можем сохранить живи­тельный родник Слова Божьего чистым. Предания и поучения отцов церкви только тогда ценны, когда они подтверждают Священное . Писание, а не противоречат ему.

Утверждение С. Кобзаря, что крестик на шее и осенение себя крестным знамением напоминают нам о Христе, вроде бы безо­бидно, но Напоминатель и Ходатай, Дух Святой, сделает это го­раздо лучше, чем изделие рук человеческих и людская выдумка.
«Также и Дух подкрепляет нас в немощах наших,— пишет Апо­стол Павел,— ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными. Испытующий же сердца знает, какая мысль у Духа, потому что Он ходатайствует за святых по воле Божией» (Рим. 8, 26-27).
Будем заботиться, чтобы этот чудный небесный гость, Дух Святой, жил в нашем сердце, а для этого нужно полное повиновение Богу и Его Слову, а не преданиям (Иоан. 1,1; Д. Ап. 5, 32). Пророк Исайя за 750 лет до воплощения Христа предостере­гал об опасности уклонения от Слова Божьего: «И стало у них словом Господа: заповедь на заповедь, заповедь на заповедь, пра­вило на правило, правило на правило, тут немного, там немного,— так что они пойдут и упадут навзничь, и разобьются, и попадут в сеть, и будут уловлены» (Ис. 28, 13).

Посмотрите только, как потучнел еврейский Талмуд. Он стал в несколько раз толще Ветхого Завета, а «заповедь на заповедь» все прибавляется. Для нас, например, несущественно знать, когда курица снесла яйцо, которое мы хотим съесть, а талмудисты дол­го спорили: можно ли употреблять в пищу яйцо, которое курица снесла в субботу? Мнения разделились. К какому же выводу они пришли? К парадоксальному! Яйцо, снесенное курицей в субботу, съесть можно, только курицу нужно предать смерти.

Если на Йом Кипур (день очищения) раньше брали два одина­ковых козла, для совершения обряда очищения, и по жребию од­ного приносили в жертву за грех, а другого с грехами всего наро­да отпускали в пустыню, то теперь предлагается брать белого петуха. Его крутят над головой и затем бросают от себя, как мож­но дальше со словами: «Да будут удалены от нас наши грехи». Этот петух считается святым.

Такие и подобные им рассуждения составителей Талмуда не приближают искателя истины к Богу, а удалят от Него.

О вещественных святынях

Как увеличивался Талмуд у евреев, так у католиков и право­славных увеличивалось число поучений о почитании веществен­ных святынь. Уже было упомянуто, что мать Константина, Елена, совершив путешествие в Иерусалим, объявила, что якобы нашла крест, на котором был распят Христос. Духовенство, падкое на подобные сенсации, быстро этим воспользовалось. Церкви одна за другой стали объявлять о находках священных реликвий. Священ­ными были и гвозди, которыми как будто был прибит ко кресту Христос, и камешки из Его пещеры, и многие другие предметы. Перед этими реликвиями люди стали преклонять колени. Прим­кнувшие ради выгоды к христианству язычники решили, что эти предметы надо почитать вместо прежних идолов. Потом вошло в обычай строить новые храмы на антиминсах (части от мощей му­чеников). Кто-то на этом спекулировал и обманывал народ. При позднейшем исследовании у одного и того же мученика обнару­живалось больше частей тела, чем есть на самом деле, а вместо нетленных мощей какого-либо святого, лежащего в гробе, иногда оказывалось чучело, набитое опилками.

В Ветхом Завете можно встретить такие изречения, как «по­клонюсь святому храму Твоему» (Пс. 5, 8), «поклоняюсь пред свя­тым храмом Твоим» (Пс. 137, 2) и другие. С. Кобзарь на двадцать четвертой странице делает заключение: «Во всех этих случаях поклонение приносится не Богу, а вещи, святыне». Это в корне неверно. И ковчег завета, и храм почитались лишь потому, что там обитал Бог. В подтверждение этого можно привести много мест из Священного Писания. Напомним хотя бы Ис. 57, 15: «Ибо так говорит Высокий и Превознесенный, вечно Живущий,— Святый имя Ему: Я живу на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух сми­ренных и оживлять сердца сокрушенных».

Ключом для понимания Ветхого Завета является слово Апо­стола Павла: «Все это происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам, достигшим последних веков» (1 Кор. 10, 11). В конечном счете Бог желает обитать Духом Святым в сердце человека. «Ибо вы храм Бога живого, как сказал Бог: „вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Мо­им народом"» (2 Кор. 6, 16). Иисус говорил о Своем Теле, как о храме: «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» (Иоан. 2, 19). Поклонение Богу стало бездуховным, вещественным, фор­мальным, поэтому Иисус произносит семикратное: «Горе вам, книж­ники и фарисеи!» (Матф. гл. 23). Рукотворный храм ничего не значит, если там не будет обитать Бог. Нечестие священников при­вело к вынесению Иисусом приговора: «Се, оставляется вам дом ваш пуст» (Матф. 23, 38). За отступление от истины Бог дважды допустил разрушение храма в Иерусалиме (Навуходоносором в 586 году до Р. X. и римлянами в 70 году по Р. X.).

Иосиф Флавий в книге «Иудейская война» описывает ужас­ную картину сожжения храма. Римский полководец Тит Флавий, ставший потом императором, не давал приказа разрушать храм, но римские воины после долгой осады Иерусалима исполнились ненависти, и капитан Педан бросил горящий факел в дровяной склад, исполнилось пророчество Иисуса: «...не останется здесь камня на камне». (Матф. 24, 2). Когда храм пылал, фанатичные иудейские женщины доходили до безумия: перерезали горло своим мла­денцам и кровью тушили огонь.

Да не повторится эта ошибка и в нашем народе! Да не возо­бладает вещизм и фетишизм в богослужениях! Лучше больше за­ботиться о том, чтобы Дух Святой вселился в сердечный храм и пребывал там, чем, не внимая урокам истории, поклоняться храму, сооруженному людьми. Иван Вениаминович Каргель написал кни­гу «Свет из тени будущих благ», раскрывающую значение ветхо­заветного символического служения. Как хорошо, когда ветхоза­ветная обрядовая тень ведет к свету Христову, но как опасно этот истинный свет закрывать ветхозаветной тенью.

Обрядовое православное служение во многом заимствовано из Ветхого Завета (одежды священников с их воскрилиями, алтарь, свечи, позолота, крещение младенцев вместо обрезания на восьмой день и многое другое). В иудейском храме были некоторые изо­бражения и священные предметы, только им никто не поклонялся и не целовал их. Католики и православные наосвящали столько предметов, мощей, икон и объявили поклонение стольким умер­шим, что в календаре не осталось ни одного дня без какого-либо псевдопраздника. Всем этим только затмевается свет евангель­ской простоты и почти не остается места для конкретной пропове­ди Евангелия. Православие, по сути, стало народным, обрядовым, традиционным театром. Людей уверяют, что надо совершить оп­ределенный обряд, но не побуждают их изучать Священное Писа­ние, чтобы проверить целесообразность и ценность данного обря­да. А Христос заповедовал: «Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне» (Иоан. 5, 39). Предания принудили людей сделать многочисленные куми­ры, фетиши, ввести поклонение угодникам, а Слово Божье пред­лагает только поминать наставников и, взирая на кончину их жиз­ни, подражать их вере (Евр. 13, 7).

Хорошо бы всем нам внять словам Иисуса: «Когда исполните все поведенное вам, говорите: „Мы рабы ничего нестоющие, пото­му что сделали, что должны были сделать"» (Лук. 17, 10). Слава принадлежит только Богу, который говорит: «...И не дам славы Моей иному» (Ис. 42, 8). Божье мы не имеем права ни себе при­своить, ни отдать другому.

Индусский проповедник Саду Сундар Синг проповедовал в Австрии. Ему задали вопрос: «Не возникло ли в вашем сердце желания при таком обилии покаяний помыслить, что вы хороший проповедник?» Он ответил: «Иисус въезжал в Иерусалим. На до­рогу постилали пальмовые ветви и одежду. Ноги Спасителя их не касались. По ним шагал осленок, но как неразумно было бы ос­ленку подумать, что такая почесть оказывается ему».

Относительно чудесных исцелений через освященные предме­ты следует сказать, что такие исцеления возможны, только исце­ляют не эти предметы, а вера, с которой, в конечном счете, исце­лившийся обращался к Богу. Притом вместо исцеления может быть лишь самовнушение, да и диавол, чтобы разрушить веру в Бога, «знамениями и чудесами ложными» может увлечь «не принявших любви истины для своего спасения» (2 Фес. 2, 9—10).

Когда я жил в Челябинске, то был свидетелем уникального исцеления. Исцелилась мать одного брата из церкви ЕХБ. Она была ревнительницей православия и часто выражала недовольство тем, что сын является баптистским проповедником. Случилось так, что сотрудник нашего брата был командирован в Израиль. Старушка-мать, узнав об этом, стала просить сына, чтобы он убедил своего коллегу привезти ей маленькую щепочку от креста Христова, дабы она могла исцелиться. Тот, понимая всю абсурдность такого пору­чения, все-таки не стал разочаровывать мать отказом. Конечно, он никого не стал утруждать невыполнимой просьбой. Прошло два месяца — сотрудник возвратился из командировки. Брат наш на­деялся, что мать забудет о своем желании. Но не тут-то было! Она сразу же спросила о щепочке от креста Господня. Снисходя к глубокой старости, сын решился на неправду. Выйдя во двор, он отломил малюсенькую щепочку от старого сарая и отдал матери. Она прокипятила ее в воде и некоторое время пила этот отвар. И что вы думаете? Помогло! Она, где только могла, рассказывала о своем чудесном исцелении.

Часто говорят об обновленных и плачущих иконах. Этому опять же надо верить. Может быть, бывают случаи «обновления» икон при жаркой и сухой погоде, но чаще - это рассказы, превратив­шиеся в легенды. А вот искусную имитацию плача иконы Божьей матери кое-кто и видел. Во времена Петра I, когда он ввел обычай брить бороды православным, а на противящихся наложил двой­ную дань (их стали называть двоеданами), когда с колоколен ста­ли снимать колокола, чтобы их перелить на пушки, митрополит послал царю увещательное письмо: «Что вы делаете, батюшка царь?! От ваших деяний Матерь Божия всю ночь плакала...» От­вет царя был краток и строг: «Святой отец, если к утру икона не перестанет плакать, ты заплачешь». И что же? Икона действи­тельно перестала плакать.

С. Кобзарь, используя «Православные догматы богословия», добросовестно переписывает чудеса со «святой водой», «мироточащими нетленными мощами» и говорит, что «у протестантов нет подобного». Действительно нет. И правильно, что нет! Потому что людей надо звать не к останкам бренного тела, а к живому вос­кресшему Иисусу Христу, дающему живую воду, текущую в жизнь вечную (Иоан. 4, 14). Какой толк от того, что паломники напились «святой водицы», надышались ароматами «мироточащих мощей»? Спроси их: «Вы имеете спасение?» - они или пожмут плечами, или отрицательно покачают головой, или ответят: «А Бог знает». Да Бог-то знает, а почему же называющие себя христианами это­го не знают? (Впрочем, русские православные чаще называют себя крестьянами, а не христианами, крестьяне — от слова «крест»). Наверное, потому, что за жизнью надо идти к Живому, к Тому, Кто сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Иоан. 14, 6). Уже две тысячи лет назад Христос совершил спасение и провозгласил: «Я есмь воскресение и жизнь! Верующий в Меня, если и умрет -оживет! Верующий в Меня имеет жизнь вечную! Верующий в Меня на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь!» (Иоан. 5, 24; 6, 47; 11, 25).

Мы не разделяем мнение кальвинистов, что спасение невоз­можно потерять, но уверенность в спасении у христианина непре­менно должна быть, и ее дает Дух Святой. «Сей самый Дух свиде­тельствует духу нашему, что мы — дети Божий. А если дети, то и наследники, наследники Божий, сонаследники же Христу, если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться» (Рим. 8, 16—17). Зачем обвинять в самоуверенности имеющих в сердце такого Свидетеля?! Очень жаль тех, кто всю жизнь искал спасе­ния, а Свидетеля в сердце так и не впустил! «Если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Его» (Рим. 8, 9). Неужели ты сам, Сергей, не имел в сердце этого Свидетеля — Духа Святого? А если имел, почему же Он ушел из твоего сердца? Давид в 50-м псалме обращается к Господу: «Возврати мне радость спасения Твоего... Жертва Богу дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смирен­ного Ты не презришь, Боже». Может быть, с этого нужно начать диалог, дорогой Сергей?! Да будут желанными для тебя слова Апостола: «Я знаю, в Кого уверовал, и уверен, что Он силен со­хранить залог мой на оный день» (2 Тим. 1, 12)!

Трагизм людей, постоянно ищущих спасения, постоянно мо­лящихся всем угодникам, очевиден. Они напоминают больного, который упорно ходит к врачу, пьет лекарства, тратит деньги, по­следние силы и дни жизни, хотя врач даже не обещает его выле­чить. В лучшем случае, он обещает походатайствовать о получе­нии хорошего места на кладбище.

Во времена выдающегося проповедника Евангелия Франциска Ассизского (1182—1226) один из римских пап никак не мог уме­реть. Его что-то терзало, он страшно мучился. К нему позвали Франциска. Римский папа лежал на одре и был укрыт позолочен­ным покрывалом. Франциск сдернул с него дорогое покрывало, набросил свой плащ и сказал: «Оденься им и представь себе, что ты не римский папа, а простой грешник».

Ч. Сперджен произнес тысячи проповедей. В старости его по­просили составить краткий символ веры (катехизис). «Вот мой символ веры,— сказал он,— Христос умер за меня, грешника!»

Христос, живой Христос, так нужен всем! Его евангельские строфы Людей ведут сначала в Вифлеем, Из Вифлеема - на Голгофу.

Уверенность в спасении — это не самоуверенность, а глубокая вера не только в Бога и в Иисуса Христа, но и в Евангелие, в то, что Бог в Иисусе Христе любит меня, грешника, и умер за меня. В пер­вой проповеди Иисус призывал: «Исполнилось время и приблизи­лось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие» (Марк. 1, 15). Вера в Евангелие — это вера в милосердье Божье. Эта вера позволила Апостолу Павлу, «который прежде был гонитель церкви и хулитель, но помилован потому, что это делал в неведении», тор­жественно заявить: «Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ан­гелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 8, 38—39).

Дорогой читатель, может быть, ты тоже заблудился в дрему­чем лесу преданий? Воззови прямо к Иисусу, без посредников. «Ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надле­жало бы нам спастись» (Д. Ап. 4, 12). Иди к Иисусу, к Его свету, попроси прощение за все грехи и верь, что Христос не перестал тебя любить. Его любовь вечна. «Любовью вечною Я возлюбил тебя,— говорит Господь,— и потому простер к тебе благоволение» (Иер. 31, 3). Если ты с искренним желанием покаешься и решишь­ся всю жизнь посвятить Иисусу, то знай, что прощение тебе га­рантировано. С искренним Бог поступает искренно (Пс. 17, 26). Кровь Христа при покаянии очищает сердце от всех грехов, и то­гда в него вселяется Дух Святой, Свидетель спасения. Чистым сердцем ты увидишь Бога в евангельском свете и никогда не за­хочешь уйти от этого света в топь сомнительных преданий.

Об иконопочитании

В этой главе С. Кобзарь соглашается, что «иконы являются наибольшим камнем преткновения в православии». В иконопочи­тании протестанты усматривают три греха:

1.Нарушение запрета делать изображения (Исх. 20, 4).

2.Идолопоклонство (Исх. 20, 5).

3.Молитву, обращенную к умершим (спиритизм) (Лев. 19, 31;

20, 27; Втор. 18,10-12).

Защиту иконопочитания Сергей начинает с вопроса: «Неуже­ли за две тысячи лет лучшие умы, лучшие богословы, всматрива­ясь в православие, не заметили этих отступлений от Священного Писания?» На наш взгляд, неверна сама постановка вопроса. Во-первых, нельзя считать, что «лучшие умы, лучшие богословы» были только в православии. Во-вторых, если даже принять эту точку зрения то, как говорит чешский педагог-дидакт Ян Амос Коменский, «даже великие люди в чем-то могли ошибаться».

Ни один больной не решится принять лекарство с такой реко­мендацией: может быть, выживете, но скорей всего умрете. При­том у Бога нет этого «может быть». Запрет Бога категоричен: «Твердо держите в душах ваших, что вы не видели никакого обра­за в тот день, когда говорил к вам Господь... дабы вы... не сделали себе изваяний, изображений какого-либо кумира, представляющих мужчину или женщину» (Втор. 4, 15-16). С другой стороны, даже если православные уверены, что иконопочитание не грех, то все равно оно должно быть оставлено, так как служит соблазном для ищущих истину. Апостол Павел поучает коринфян: «Если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблаз­нить брата моего» (1 Кор. 8, 13). Здесь же мы рассуждаем о гораз­до большем, чем пища,— о поклонении Богу. Как просто, казалось бы, можно решить вопрос иконопоклонения: Бог этого не требует, даже запрещает, брат соблазняется — буду поклоняться «в духе и истине» (Иоан. 4, 24). Но нет, православные так не делают, они начинают выискивать оправдания своим деяниям в апокрифах, преданиях, даже Библию пытаются приспособить к своим выво­дам, находя в ней такие места: на крышке ковчега завета были изваяны херувимы, на завесе, отделяющей Святое Святых в ски­нии также были вытканы херувимы, на стенах храма Соломона были изображения херувимов, пальмовых деревьев и распускаю­щихся цветов. Конечно, были, но ведь ни одному израильтянину никогда в голову не приходила мысль, чтобы поклоняться этим изображениям и прикладывать к ним свои уста, так как запрет Бога был крайне категоричен: «Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель» (Исх. 20, 5). Православ­ные не себя стараются подстроить под Библию, а, напротив, Биб­лию пытаются подстроить под предания, литургии, акафисты и другие атрибуты своего служения.

Мне один настройщик фортепиано рассказал уникальный слу­чай из своей практики. Тенор-дилетант никак не мог взять своим голосом верхнее «ля», но ему очень хотелось подражать великим итальянским певцам. Вызвав настройщика, он спел свое фальшивое «ля», указал на рояль и тоном, не допускающим возражений, сказал: «Рояль настройте под мое „ля"!»

Если между мной и Богом встает какой-то предмет, которому я поклоняюсь, то этот предмет становится кумиром. «Не делай се­бе кумира» — вот Божий запрет (Исх. 20, 4). Оправдывать иконопоклонение тем, что Моисей велел сделать изваяние медного змея, и змей был прообразом Христа, как пытается сделать С. Кобзарь на двадцать девятой странице, безосновательно. Давайте вдумчи­во прочитаем это место: «И сказал Господь Моисею: „Сделай себе змея и выставь его на знамя, и ужаленный, взглянув на него¹, оста­нется жив". И сделал Моисей медного змея и выставил его на знамя, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея, оста­вался жив» (Числ. 21, 8—9). Скажите, где же здесь поклонение? Его нет, и не могло быть! В то же время, когда израильтяне стали поклоняться медному змею, то он уже стал идолом и подлежал истреблению. Прочтем, как это сделал царь Езекия: «Он отменил высоты, разбил статуи, срубил дубраву и истребил медного змея, которого сделал Моисей,— потому что до самых тех дней сыны Израилевы кадили ему и называли его Нехуштан» (4 Цар. 18, 4). Не превратились ли иконы в предмет поклонения, не стали ли они кумиром, перед которым кадят и ставят свечи? Да, стали.

Защищая иконопочитание, С. Кобзарь на двадцать восьмой стра­нице помещает изображение Апостола Петра, высеченное на стене одной из римских катакомб. Всем ясно, что это работа профессио­нального ваятеля не первых веков. Как Киево-Печерскую лавру сделали доступной для многочисленных туристов и почитателей мо­щей монахов-затворников, так, тем более, катакомбы впоследствии стали местом постоянных посещений. В память о пастыре Христо­вом, а, скорее всего, с целью утвердить престол римского папы как наместника Апостола Петра и был сделан этот барельеф.

Заодно отметим, что на тридцать пятой странице С. Кобзарь помещает образ Иисуса Христа из римских катакомб. Если кто имеет книгу С. Кобзаря, о которой идет рассуждение, то посмот­рите на восстановленный образ Христа с Туринской плащаницы (о ней речь пойдет позднее) и сравните с изображением на трид­цать пятой странице. Абсолютно ничего общего нет! Так каков же настоящий образ? Никто вам этого не скажет, а опять поведут вас в глубь преданий, повествующих, что якобы царь Авгарь послал художника, чтобы он нарисовал образ Христа. У художника ниче­го не получалось. Христос, по преданию, попросил у него полотен­це, утерся, и на нем остался «нерукотворенный образ». Но почему же столько разных образов одного лица? Да потому, что картины последующих веков — это индивидуальный вымысел художников. Кто как хотел, тот так и писал. Нужно бы внять словам Апостола Павла: «Потому отныне мы никого не знаем по плоти; если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем» (2 Кор. 5, 16).

Когда Апостол Иоанн на острове Патмос увидел прославлен­ного Христа, то «пал к ногам Его, как мертвый» (Откр. 1, 17). Как велика разница между земным и небесным! Зачем же тщиться изо­бразить «от начала Сущего?» (Иоан. 8, 25; Кол. 1, 15—17). Рожде­ство Иисуса Христа — это праздник условный в том плане, что Христос — Единородный Божий Сын. По сути, мы празднуем не рождество, а воплощение Иисуса. «Бог явился во плоти» (1 Тим. 3, 16). Если и пытается кто-то изобразить Иисуса, то это будет плоть от Марии, а не Дух Отца Небесного. А что говорить тогда об иконах Марии, Ангелов и многих угодников? Если бы рисунки остались только рисунками, то это не вызвало бы столько разно­гласий и трагедий в христианстве. Мы же смотрим детскую Биб­лию, картины великих художников, фотографии, но они не явля­ются для нас кумиром. Иконы же стали предметом поклонения — кумиром. Это - грех!

Как возникли иконы? Когда Константин сделал христианство государственной религией, то многие языческие храмы были отда­ны христианам. Все идолы были выброшены, храмы стали пусты­ми, и люди, которые, по сути, были еще язычниками, перестали посещать храмы. Им нужен был видимый Бог. Заметим, что фраг­менты (отдельные части) Священного Писания, написанные на дорогостоящем пергаменте, были величайшей редкостью, да и люди в большинстве своем были неграмотными. Народу трудно было понять суть истинной веры в Бога. Тогда в храмах, как символы, стали помещать отдельные изображения (голубь, виноградная лоза, пастырь с овцами), потом, чтобы евангельские события запечат­левались ярче, на стенах храмов стали рисовать сцены из Библии. Если кого-то посещал Дух Святой, даруя спасение через покая­ние, то таковые в умилении иногда целовали картины, через кото­рые им открылся смысл Священного Писания. Дети обращенных стали возводить действия родителей в обычай. Со временем кар­тины стали помещать в рамки. Портреты Христа, Марии, Апосто­лов, угодников, обрамленные красивыми рамками, постепенно ста­ли кумирами, так как почесть воздавалась уже не первообразу, а самому образу (иконе). Кто-то видел в иконопоклонении опасность, кто-то поощрял. Возникло разномыслие, а потом — разделение.

К VIII веку отход от первохристианства выражался в следую­щем: возвышение личности епископа, выделение духовенства в особое сословие (клир), постепенный переход к крещению младен­цев, вытеснение проповеди пышными церемониями, возникновение поклонения деве Марии и угодникам Божиим, рост различия меж­ду западным и восточным христианством. В VIII веке весьма зна­чительным событием в христианстве было иконоборчество. Оно возникло в Византийской империи. Видные деятели первых веков христианства: Тертуллиан, Ориген, Климент Александрийский — отмечали, что хотя у христиан были некоторые изображения, но они не являлись предметом поклонения. Лишь с IV века в христи­анстве появилось поклонение священным предметам. Стали покло­няться и мощам, то есть останкам христианских подвижников, которые в песчаной почве катакомб не сгнивали, а высыхали и превращались в мумии. Духовенство уверяло, что гниения не про­исходило по причине особой святости этих тел. В иконопочитании особенно усердствовали христиане Восточной церкви. Арабы, вос­принявшие учение Магомета и отторгнувшие от Византии Египет, Сирию, Палестину, в иконопоклонении видели прямое идолопок­лонство. Иконопочитатели, вставая перед иконами на колени и целуя их, давали повод к такому обвинению. Видные мусульманс­кие деятели, не видя никакой разницы между христианами и языч­никами, стали призывать к тому, чтобы и к христианам применя­лись такие же жестокие законы, как к язычникам.

В 717 году на византийский престол взошел император Лев III. Его армия отразила натиск арабов. Укрепив границы Византии, он занялся внутренними реформами. На шестом году правления им был издан указ об обращении евреев в христианство. Хотя евреи подчинились этому указу, но в душе оставались приверженцами иудейской религии. Лев III понимал, что в вопросе иконопоклонения христиане впали в крайность. Это дало повод мусульманам объявить священную войну против идолопоклонства. Вняв совету некоторых епископов, говоривших ему, что иконопоклонение со­здает трудности в обращении иудеев и мусульман в христианство, он издал эдикт (указ), в котором повелевал иконы в храмах поме­щать так высоко, чтобы их нельзя было целовать. Ошибкой импе­ратора было то, что он действовал не силой убеждения, а указами. Нужно было возродить первохристианство, где глубокие пропове­ди о Христе были центром всех богослужений. В ответ на возму­щение иконопоклонников Лев III издал второй эдикт: приказал иконы вообще убрать из храмов. Изъятие икон совершалось в самой грубой форме. Чиновники не просвещали народ, а оскорбляли ре­лигиозные чувства верующих. Иконопоклонники нападали на сол­дат и офицеров, уничтожавших иконы. В Константинополе была особо чтимая икона Спасителя, называемая «Верное убежище». Когда один офицер поднялся по лестнице к иконе и начал рубить ее топором, толпа с диким воплем бросилась на него и разорвала на части. Император немедленно выслал войска, все схваченные на месте происшествия были истреблены. Волнение распростра­нилось по всей империи.

Лев III пытался оказать давление и на римского папу. Второй эдикт должен был быть приведен в исполнение и в итальянских провинциях государства. Папа Григорий II отказался выполнять указ и послал императору необыкновенно дерзкое письмо: «Це­лых десять счастливых лет ощущали мы ежегодное утешение от твоих царских писем, которые ты писал собственной рукой крас­ными чернилами; они были священными залогами твоей принад­лежности к ортодоксальному вероисповеданию твоих отцов. Ка­кая достойная сожаления перемена! Как страшен соблазн! Ты об­виняешь католиков в идолопоклонстве и выдаешь своей жалобой собственное нечестие и незнание. Это незнание принуждает нас к грубости формы нашего письма и наших доказательств. Первые элементы святого послания достаточны для твоего посрамления. И когда ты войдешь в латинскую школу и захочешь объявить себя врагом нашего богопочитания, то наши простые благочестивые дети забросают голову твою своими письменными досками... Ты напа­даешь на нас,— продолжает папа,— о тиран, с грубой военной си­лой... Ты объявляешь в безумной дерзости: я хочу послать мои приказы в Рим, я хочу порвать изображение святого Петра на куски... Разве ты не знаешь, что папы объединяют, служат посред­никами мира между Востоком и Западом? Глаза народов обраще­ны к нашему смирению, и они почитают, как Бога на земле, Апо­стола Петра, изображение которого ты грозишь уничтожить».

Далее папа, обнаруживая свое незнание Библии, сравнивает Льва III с «нечестивым Озой, который,— как он говорит,— без­божным образом взял медного змея, поставленного Моисеем, и раз­бил на куски». К поразительному незнанию папой Слова Божьего можно было бы как-то снизойти. Оза никакого отношения к мед­ному змею не имел. Он желал поддержать ковчег, на что не имел права (1 Пар. 13, 10). Но это незнание перечеркивает Божью оцен­ку действий благочестивого царя Езекии, который сокрушил Нехуштана (медного змея). Божье определение было таким: «И при­лепился он [Езекия] к Господу и не отступал от Него, и соблюдал заповеди Его, какие заповедал Господь Моисею. И был Господь с ним: везде, куда бы он ни ходил, поступал он благоразумно». (4 Цар. 18, 6-7).

Иоанн Златоуст пишет: «От незнания Священного Писания про­исходят ереси и превратная жизнь». Вот почему официальная цер­ковь так далеко отступила от первохристианства. Один, Лев III, не зная Священного Писания, хочет истину защитить грубой силой, другой, папа Григорий II, обнаруживая еще большее невежество, перепутав имена и действия Озы и Езекии, искажает Божьи опре­деления. Вот к чему приводит замена живой проповеди обрядовой формой служения. В трудах Иоанна Златоуста мы находим пропо­веди по всем книгам Священного Писания (кроме Откровения Иоан­на Богослова, об этом разговор пойдет позднее). За эт<