Вопрос 2. Почему не останавливаю свою досаду в первые минуты ее проявления?

Вопрос 3. Почему отдаюсь ей, но не начинаю в себе работу вспять происходящему. Почему не сокрушаюсь перед Богом, не обращаюсь к Нему в покаянной молитве: "Господи, прости меня. Помилуй меня". Почему не ищу в себе добрых чувств, но отдаюсь худым? «Мир и добро тебе, мой дорогой человек. Мир и добро!« Почему не прибегаю к беспрерывному повторению молитвы или этих слов, снимающих такое настроение? Почему утверждаюсь и остаюсь в досаде?

Контрольный вопрос: Совершаю ли я работу по упражнению, отвечаю ли на вопросы или просто прочитываю их из интереса? Если не совершаю работы, почему?

Упражнение 6

Трудно. На душе плохо. Чувство горечи и тоски.

Вопрос 1. Могу ли я в этом состоянии к кому-нибудь пойти с вопросом?

Вопрос 2. Мое желание разобраться самому или наедине с книгой, но не с другим человеком — что это?

Вопрос 3. И все же, могу ли я пойти к кому-нибудь со своими вопросами? К жене (мужу), к духовнику? Нет? Почему?

Контрольный вопрос: Читая задание, вспомнил ли я состояние, о котором говорится или прочел о нем, как в художественной книге читаю о настроениях героев?

ВОПЛОЩЕНИЕ ИДЕИ

Чтение книг, подобных той, что читатель держит сейчас в руках, может не дать никаких результатов, либо привести к осложнению супружеских отношений, если не будут соблюдены правила обращения с прочитанным.

Первое — правило бережного отношения к осмыслению прочитанного.

Нередко прочитанное, как опыт другого человека, дает что-то новое, ранее мною не пережитое. Оно входит в меня как облако ощущений, образов, мыслей. Что-то схвачено ярко и отчетливо, что-то запомнилось смутно, а что-то бродит во мне в виде глубоких непроявленных ощущений, вызревая и ожидая своего часа. Эти сложные переживания, многие из которых могут вообще мною не сознаваться, создают сокровенную ткань человеческого преображения. Будет ли она соткана из тончайших движений душевных переживаний или превратится в грубую мешковину из толстых и крепко скрученных ниток, зависит теперь от меня самого.

В первые часы и дни после книги нередко возникает желание поделиться прочитанным с близким человеком, с друзьями, с товарищами. Рассказывая им содержание той или иной главы, я могу передать прежде всего то, что схвачено ярко. Это всегда части целого. Когда я о них рассказываю, они закрепляются во мне, становятся более зримыми и отчетливыми. При этом всегда включается моя собственная фантазия и воображение. Рождаются новые ассоциации, мысли, между ними образуются смысловые связи. Я в это время чувствую настроение полноты и цельности того, что сам рассказываю. А к концу рассказа появляется новое ощущение. Только теперь я понял и начал разбираться по-настоящему в том, что день или два назад прочитал. В состоянии радости и полноты ощущений себя-открывателя я не замечаю как становлюсь слепым. Потому что на самом деле понято лишь то, что создано в процессе рассказа мною самим. А содержимое этой книги в отдельных случаях может оказаться прямо противоположным по смыслу и значению. Увы, я этого знать не буду. Оставаясь в иллюзии глубокого понимания прочитанного, я забуду об одном факте — в моем рассказе я использовал лишь части целого. Поэтому целое книги и целое моего рассказа — это разные целые.

Именно этим объясняется возможность возврата к книге, спустя некоторое время. Повторное чтение начинает открывать в ней новые смыслы, иные значения.

Более того, есть в столь поспешном пересказе и другая отрицательная сторона. Проговариваются прежде всего ярко запечатленные образы и мысли. Но в пылу рассказа забываются и полностью стираются в сознании все неясные и мало проявленные чувства и слова. Тогда как именно последние и призваны в человеке задавать главную, самую необходимую работу – сознание прочитанного, т. е. усвоение в свое мировоззрение и проживание. Тончайшие движения душевных переживаний, которые вызревают затем в человеческие поступки, происходят прежде всего в сфере неясных ощущений.

Здесь центр внутренней борьбы преодоления греховных чувствований и смыслов в чувства очищенные и смыслы ясные. Здесь возникает наибольшее напряжение разумных сил души, чтобы обрести истину, здесь напрягается воля, чтобы сочетаться с волей Божией, здесь сердце ищет благодатных чувствований и чистоты. Из этой области неясного с опытом жизни вызревает ясный и простой образ поступков, согласных с волей Бога.

«В греховном сознании, — говорит святитель Феофан Затворник, — многие истины содержатся в уме, как нечто чуждое, туда положенное совне, но не сорастворившееся с самою природою ума. Оттого далее, даже и после полного их изучения, значение их все еще перебивается сомнениями и недоумениями, нерешительностью, готовою всем колебаться, как стебель от легкого дыхания ветра». Преподобный Макарий Египетский прибавляет: «Если Бог и дарует им хотя несколько почувствовать то, о чем они говорят, то они, конечно, узнают, что истина и дело не походят на их рассказ, но весьма – много различествуют от него».[26] Поэтому минует время и придет к человеку озаренное понимание действительных смыслов тех слов и фраз, которые вроде бы схвачены были точно.

Как важно искреннею верою и жаждою истины сохранить эту неясность, эти полутона и оттенки мыслей, эмоциональных ощущений и интуитивных предчувствий в молчании до тех пор, пока все не прояснится опытом. Как важно не потерять их, не выхлестнуть их в самозабвенном рассказе, в желании поделиться, передать другому. Увы, передать далеко не то, что прочитано. И уж тем более не то, что стало моим или стало мною.

Может быть, поэтому при серьезном чтении люди стремятся уходить от разговоров на темы прочитанного, либо присутствуют в кругу друзей в качестве слушателей, но не говорящих по данной теме. Может быть, поэтому и святые отцы настойчиво советуют больше молчать о прочитанном или услышанном. "Надобно тебе, — говорит авва Нестерой, — постановления и наставления принимать внимательным сердцем, и как бы с немыми устами; и прилежно сохраняя в своей груди, спеши лучше к выполнению их, нежели к научению других".[27]

Прочитанному нужно дать время войти в человека. Отсюда и первое правило — бережности к прочитанному. Правило второе – бережности к ближнему. Чтобы раскрыть содержание этого закона попробуем развернуть представление о том, как любая идея воплощается в реальность, т.е. перестает быть идеей, становится действительностью.

Через чтение книг происходит встреча каждого из нас с миром идей. Идеи межличностных отношений — это образы человеческих поступков, присущих, как мы думаем, идеальным людям. Зовущая сила идеи — это сила стремления подражать внутреннему и внешнему облику чистого человека, быть таким, как он, созидать себя по его образу и подобию. Встреча с таким человеком в реальной жизни рождает в нас удивительный источник устремленности, вдохновения и озаренной работы над собой. Рядом с ним мы становимся другими, даже порой не задаваясь специальной задачей переделки себя, не замечая, как и когда мы это делаем. В нас живет лишь постоянное желание делать все так же прекрасно, как делает он. Видеть в ближнем зовущий свет и питаться силой этого зова — свойство всякого человека. Оттого и тянемся мы к людям, несущим в себе красивое, тянемся к идеям, к Евангелию, в которых сконцентрирован, как в живом символе, облик подобного рода людей.

Способность эта вложена Богом в душу человека как потребность уподобления своему Творцу, приближения к Нему по нраву. Совершается это уподобление в Таинствах Церкви, где душа, жаждущая Евангельского образа поступков, получает этот образ в непосредственном общении со Христом. Удовлетворение этой потребности уподобиться нраву Христа человек получает также в общении с ближними. В них и через них он слышит чувством живой образ деятельной добродетели.

Понять внутреннее движение человека, рождающее красоту его поступков, помогает нам непосредственное общение с ним. Душевная чуткость, внимательность, проявленные нами, позволяют увидеть, почувствовать в нем многое, но не все.

Несколько иное происходит при встрече с идеей. Она, обладая порой большой окрыляющей силой, требует от нас и больший труд уразумения. Идею, символ нужно раскрыть, а, значит, наполнить реальным движением жизни.