Ватикан провозглашает целибат блистательной драгоценностью
[1000]
XX Вселенский (Второй Ватиканский) собор Римско-католической церкви начался в 1962 г. по инициативе либерального Папы Иоанна XXIII для обсуждения проблемы христианского единства. Раскачивающийся маятник существовавших возможностей оказывал глубокое влияние на позиции католического духовенства. Золотистые отблески оптимизма подогревали страстное желание основополагающих перемен, которым томились служители Церкви. А почему бы и нет? Представители духовенства, соблюдающие целибат против воли – как и те, кто целибат не соблюдает и потому живет с постоянным чувством вины, – были убеждены в том, что дилемма, существующая на протяжении столетий, может быть решена, если соблюдение целибата перестанет быть обязательным. Такой подход позволил бы честным мужчинам и женщинам посвящать себя служению Господу, не принося для этого в жертву собственную сексуальность. Некоторые уверенные в своей правоте представители духовенства даже решались на исключительный шаг и сочетались браком, уверенные в том, что Второй Ватиканский собор оправдает их и узаконит вновь обретенный ими статус.
Внезапная кончина Папы Иоанна XXIII в июне 1963 г. покончила с атмосферой надежды. Меньше чем через три недели из железной печной трубы над Сикстинской капеллой показался белый дым, возвестивший об избрании Павла VI – Папы, на корню задушившего все надежды на то, что Второй Ватиканский собор изменит церковную догматику в отношении целибата. 11 октября, до начала обсуждения проблемы, новый Папа сообщил Собору, что публичное обсуждение вопроса о целибате совершенно неприемлемо и что сам он решительно собирается сохранить статус целибата неизменным. Последовавшее голосование о сохранении существовавшего долгие столетия правила целибата прошло с сокрушительным результатом: 2243 епископа, проголосовавших «за», совершенно подавили мнение ничтожного меньшинства из одиннадцати упорствовавших диссидентов, высказавшихся «против». Принудительный целибат как непременное условие религиозного служения остался неизменным. Жалобы и сетования потрясенных и нередко ожесточенных служителей Церкви были слышны и понятны повсеместно.
Несколько расплывчатое послание Второго Ватиканского собора Павел VI в 1967 г. изложил заново более определенно в энциклике «О целибате священников». «Целибат священников охранялся Церковью на протяжении столетий как блистающая драгоценность», – возвестил он,
и сохраняет свою ценность в полном объеме даже в наше время, когда взгляды людей и общественные структуры претерпели столь глубокие изменения. Подтверждением тому служит определенно выраженное стремление просить Церковь о пересмотре отношения к этому важнейшему ее институту. Говорят, что в мире в наше время соблюдение целибата стало сомнительной ценностью, придерживаться которой почти невозможно[1001].
После этого Павел VI перечислил аргументы против соблюдения целибата, выдвигавшиеся представителями католического духовенства: 1. Иисус не требовал от своих учеников соблюдения целибата, он представлял собой добровольный обет послушания, выражавший либо особую религиозность, либо духовный дар. 2. Отцы Церкви писали свои работы очень давно – изменились времена, а с ними и нравы. 3. Обязательство соблюдения целибата запрещает благочестивым католикам, благословленным религиозным призванием, быть посвященными в духовный сан, если они не принимают пожизненный целибат. 4. Церковь ценит целибат духовенства выше, чем потребность в священниках в тех приходах по всему миру, где их отчаянно не хватает. 5. Состоящее в браке духовенство устранило бы большую часть вредных заблуждений и лицемерия, в настоящее время подрывающих позиции его членов. 6. Постоянное соблюдение целибата приводит к неблагоприятным физическим и психологическим результатам, включая отчуждение и ожесточение. 7. Соблюдение целибата духовенством скорее отражает покорность, чем является добровольным актом. Убедительно? Поразительно? Даже Павел VI допускал, что:
совокупность этих возражений могла бы навести на мысль о том, что они заглушают серьезные и давно раздающиеся голоса церковных пастырей и духовных наставников, и сводят на нет живое свидетельство бесчисленных святых самых разных категорий, как и хранящих верность Господу священников. Для них целибат представляет собой всеобъемлющий и великодушный дар, который в своем лице они приносят таинству Христа, а также составляет их внешний признак[1002].
Но такой подход был чисто умозрительным, в то время как отношение к проблеме Павла VI было духовным. Поэтому он, не мудрствуя лукаво, опроверг все неотразимые аргументы и вновь подтвердил то, что по велению сердца и души считал евангельской истиной. «Нынешний закон о целибате, – подчеркивал он, – сегодня, как и раньше, должен быть тесно связан с церковной пастырской службой… <и> должен поддерживать священнослужителя в его исключительном, окончательном и бесповоротном выборе единственной в своем роде любви высшего порядка к Христу»[1003].
Далее Павел VI чеканно изложил собственные убеждения относительно целибата: 1. Христос соблюдал целибат на протяжении всей жизни и восхвалял целибат как особый дар. 2. Целибат тесно связан и вместе с тем стимулирует проявления широкой благотворительности, любви и глубокой набожности. 3. Священники, «Христом обращенные в невольников», разделяют его суть, неотъемлемую часть которой составляет целибат. 4. Священники, «каждый день переходя в мир иной» или отрекаясь от законного права на создание семьи, будут ближе к Господу. 5. Целибат освобождает священнослужителей от забот о семье, отрывавших бы их от служения Господу. 6. Целибат нельзя назвать неестественным состоянием, поскольку логика, данная Господом, и свободная воля могут одолеть сексуальность. 7. Уединенно живущие служители Церкви не одиноки, а скорее полны присутствием Господа. Редкие периоды одиночества воспроизводят жизнь Христа, который «в самые трагические часы жизни был одинок». 8. «Достойное сожаления отступничество» священников отражает не столько суровость целибата, сколько несовершенство процесса предварительного отбора. 9. Целибат не портит людей, скорее он способствует становлению зрелости их личности и духовной целостности. Каким же был вывод Павла VI? «Закон о соблюдении священниками целибата, существующий в Римско-католической церкви, должен в полной мере сохранять силу»[1004].
Как это ни парадоксально, но многие католики все еще надеялись на лучшее. В 1970 г. журнал иезуитов «Америка» предсказывал, что к середине десятилетия появятся женатые священнослужители. Оптимистично настроенные голландские и бразильские священники стали обзаводиться супругами. Они полагали, что решение о целибате по выбору почти наверняка не за горами. Однако непреклонные церковные власти доказали им, как сильно они ошибались! Помимо того что брак оставался категорически запрещенным, тех, кто просил об освобождении от данных обетов, Церковь подвергала лечению, многими описываемое как унизительное и даже травмирующее.
Десятилетие спустя новый Папа – Иоанн Павел II, отмел в сторону любые рассуждения о том, что он вдохнет струю свежего воздуха в церковную идеологию. Вовсе нет. В таких вопросах, как целибат и контроль над рождаемостью, он твердо стоял на позициях защиты высказываний своего предшественника и торжественно провозглашал:
Девственность как сознательно избранное призвание, основанное на обете целомудрия, совместно с обетами бедности и покорности создает особенно благоприятные условия для достижения совершенства в соответствии с духом Нового Завета[1005].
Американский кардинал Джон Дж. О’Коннор выразил эту мысль в более доступной форме. Группируя аргументы, направленные против целибата, по трем категориям – целибат как причина сексуальных прегрешений духовенства, как препятствие на пути к религиозному призванию и как нарушение прав человека, – он возражал: «По поводу всех этих трех категорий я говорю: “Идиотские традиции!”».
Если девственник или девственница предлагает себя Христу с той же страстностью и преданностью, с какой мужчина и женщина могут предложить себя друг другу, каждый девственник может дать духовное рождение бесчисленному множеству душ. Таким образом, в данном случае речь идет об обретении девственности для Царствия Небесного, как это было с Марией. Девственность может стать замечательным источником благодати миру, таким, каким была Мария[1006].
Какая уверенность, какая умиротворенность в ответ на церковное смятение, безысходность собственного положения и душевную боль! Но наряду с этим целые католические конгрегации остаются без пастырского служения по прихоти священников. Эта проблема особенно актуальна для Бразилии, Индонезии и некоторых районов Африки, причем мы привели лишь некоторые примеры. В Индонезии, в частности, большинство населения исповедует ислам, женщины достаточно эмансипированы, и целибат (в противоположность добрачной девственности) ценится не особенно высоко. Как же тогда привлекать священников и даже обращенных в католицизм? В 1982 г. на встрече с Иоанном Павлом II индонезийский епископ Джастин Дарваджуомо поставил на карту свой сан епископа, противопоставив воле Папы стремление посвящать в духовный сан женатых мужчин, чтобы в его стране они становились священниками. Каков же был результат? В разрешении ему было отказано, прошение об отставке – удовлетворено.
В тех странах Африки, где распространена полигамия, целибат духовенства является серьезнейшим препятствием для подбора местных священников. Это напрямую противоречит традиционной точке зрения о том, что:
брак – это средоточие существования… долг, требование всего общества, ритм жизни, который все обязаны соблюдать… а тот, кто этого не делает… проклят обществом, он крамольник или преступник, он не просто ненормальный, он что-то вроде «недочеловека»[1007].
В Африке целибат духовенства практикуется в основном как отклонение от нормы; проблему составляет не столько целибат как таковой, сколько ограничение священников всего одной женой. «В африканской культуре, – по словам одного миссионера, – если вы имеете какой-то вес в обществе, вам следует иметь двух жен. А иногда четырех или пятерых. Священник, очевидно, относится к людям уважаемым и почитаемым, и если у него две жены или больше, никакой проблемы это не составляет»[1008]. За исключением того, что он не может жениться без нарушения закона, и потому его гражданские жены селятся рядом с ним в отдельных хижинах. Поэтому нет ничего удивительного в том, что африканские епископы требуют себе право рукополагать на служение женатых священников.
Другим густонаселенным регионом, где сложилось непростое положение в связи с обделенными вниманием католиками и тайком нарушающими целибат священниками, является Латинская Америка. Несмотря на стремление обращать в свою веру представителей местного населения и воспитывать из них священников, позиция Церкви в отношении целибата нарочито игнорирует культурную действительность, в частности традиционное восприятие целибата. Прекрасным тому подтверждением является положение, существующее в Перу. Жизнь в Андах сосредоточивается вокруг понятия pareja , что значит «супружеская пара». Авторитет мужчины определяется семьей, которую он имеет. Соблюдение целибата там не понимают и не уважают. Ответственные мужчины должны иметь семьи и содержать их. Представление о соблюдающем целибат лидере в Перу воспринимается как оксиморон – сочетание противоречащих друг другу понятий. Следует ли в этой связи удивляться тому, что, по некоторым оценкам, 80 процентов перуанских священников сожительствуют с женщинами?
Большинство бразильских пастырей – возможно, 60–70 процентов – также не соблюдают целибат. То же самое можно сказать где-то об одной трети западных миссионеров, которые либо не могут устоять перед соблазном, либо приспосабливаются к ситуации. «Естественность» их образа жизни вызывает у прихожан уважение и снимает подозрения, нередко возникающие в отношении мужчин, явно невосприимчивых к естественной чувственности.
На Филиппинах немногим более половины священников живут с женщинами. В их домах в сельской местности всегда многолюдно от многочисленных членов семьи священнослужителя. Его жену обычно представляют как тетку или сестру, а детей – как племянников и племянниц. Эта практика распространена настолько широко, что большинство прихожан с неохотой дают воскресные пожертвования, зная, что они пойдут на содержание семьи священника.
А что можно сказать о Европе и католической Польше – родине самого Иоанна Павла II? Или о польских пасторах в других странах, потому что каждый третий из них в Европе – поляк? Такой статистики не существует, но с уверенностью можно сказать, что на обязанность соблюдения целибата они нередко закрывают глаза, хотя официально вступают в брак достаточно редко. Молодой польский священник описывает отношение к этому следующим образом:
Обязательное соблюдение целибата – это лишь закон, придуманный людьми. Все знают, что со временем он будет изменен. Так зачем же отравлять наши жизни тем, что в ближайшие двадцать лет должно будет измениться?[1009]
Убедительная логика, столь же широко распространенная, как и повсеместное нарушение польскими священнослужителями целибата, о котором Папа Иоанн Павел II знал, но хранил по этому поводу молчание либо от смущения, либо как соучастник[1010].
Во всем католическом мире рассказывают одну и ту же историю. Большинство немецких священников, отвечавших на вопросы проводившегося в 1985 г. в Кельне социологического обследования, согласились с тем, что некоторые священники нарушают целибат и данный ими обет безбрачия. Пастыри в Северной Америке также нередко нарушают обет целомудрия. Некоторые втайне женятся, впоследствии прибегая к средневековой традиции, широко распространенной среди духовенства, когда жен выдавали за домоправительниц. А большинство священнослужителей, не соблюдающих целибат, имеют постоянных любовниц или не отказывают себе в удовольствии эпизодических любовных интрижек. Как пишет бывший женатый священник Дэвид Райс в книге «Нарушенные обеты»:
есть священник, пользующийся своим пасторским воротничком, как мартовский кот своим «мяу», чтобы очаровывать всех женщин, которых может заворожить и соблазнить, чтобы они легли с ним в постель, а потом прибегает к помощи того же воротничка второй раз, чтобы разорвать отношения или избежать ответственности[1011].
В пространном исследовании Ричарда Сайпа «Тайный мир: сексуальность и поиски целибата» отмечается, что около 40 процентов священников Соединенных Штатов Америки регулярно нарушают целибат, причем в их число не входят те, чьи прегрешения в этом отношении редки.
Дэвид Райс делает вывод: если только декрет об обязательном соблюдении духовенством целибата не будет пересмотрен, миллионы католиков лишатся своих пастырей, а вместе с ними и мессы. «Это выбор между целибатом и мессой», – предупреждает он. Однако возможен и другой, не менее тревожный вариант: таинства, совершаемые священнослужителями, с легкостью нарушающие собственные священные обеты, наводят их паству на мысль о том, что вполне приемлемы критика и переосмысление учения Церкви с отказом от его положений, представляющихся им неудобными или несовместимыми с их глубокими убеждениями.
На протяжении вот уже трех десятилетий непререкаемая приверженность клерикальному целибату, провозглашенному решениями Второго Ватиканского собора и последующими документами папской курии, эффективно заставляла молчать сторонников соблюдения целибата по желанию. К их числу также можно отнести мирян, которым, в частности в Северной Америке, все больше импонировала мысль о том, чтобы разрешить священникам жениться. Так, опрос общественного мнения в США, проведенный журналом «Ньюсуик», показал, что поддержка идеи о женатых священниках с 1974 по 1993 г. возросла с 53 до 71 процента. А по результатам опроса, проведенного канадским журналом «Маклинс», выяснилось, что за разрешение священникам вступать в брак ратуют 84 процента канадских католиков[1012].
Эти показатели отражают одно из направлений сексуальности духовенства. Наряду с ним многие священники, как соблюдающие целибат, так и нарушающие его, придерживаются гомосексуальной ориентации. Истолковывая данные, собранные с 1960 по 1980 г., Сайп приходит к выводу о том, что около 20 процентов священнослужителей допускали либо целибат, либо сексуально активный гомосексуализм; в обследованиях, проводившихся позднее, их число резко возросло, возможно, даже удвоилось, составив от 38 до 42 процентов[1013]. Полученные данные также дают основание полагать, что около половины священников, независимо от их сексуальной ориентации, соблюдают целибат в равном соотношении.
Священники-гомосексуалисты относятся к некоторым вопросам так же, как и их гетеросексуальные собратья, когда же Церковь напрямую обращается к проблеме священников, желающих вступить в брак, ее представители умалчивают или даже скрывают факт существования гомосексуалистов среди священников. Ортодоксальные христиане, независимо от того, католики они или нет, приводят цитаты из Священного Писания, в которых мужчинам запрещается возлежать с мужчинами, поскольку однополые сексуальные отношения – это зло. Консервативный подход ставит под вопрос право священников-гомосексуалистов на посвящение в духовный сан. Он категорически отрицает их право на совершение полового акта как потому, что это извращение, так и потому, что такой акт является нарушением данного ими обета соблюдать целибат. Бунт священников против обета безбрачия имеет скрытые измерения, которые проявляются лишь поверхностно – если вообще проявляются – в продолжающейся во всем мире дискуссии о целибате католического духовенства[1014].
Бесспорно, значительное число священников либо открыто, либо тайно нарушают обет целибата, во многих странах многие из них позволяют себе жить в браке – либо заключенном официально, либо гражданском. Как же реагирует на это Ватикан? Как лишившийся дара речи немой, неспособный даже пикнуть в знак осуждения. Тем не менее он не может оставаться глухим к положению, сложившемуся как в собственной организации, так и в рамках ватиканской системы сбора и анализа информации, действующей более эффективно, чем ЦРУ[1015]. Удивительно и достойно сожаления то обстоятельство, что мы вынуждены сделать вывод о громогласных заявлениях Ватикана о незыблемости церковного целибата в условиях, при которых духовенство в прямом и переносном смысле бьется в истерике, выступая против этого идеала.
А что можно сказать о тех служителях Церкви, которые предпочитают действовать в рамках защищаемых Церковью духовных установок? Тех, кто предпочитает открытые публичные диспуты тайному неповиновению? Кто страдает от осознания своей роли в рамках общественного института, принципы которого отвергает? Вполне очевидным ответом на этот вопрос является массовый стихийный уход священников и монахинь в мирскую жизнь. Как постоянный гул шагов вокруг Иерихона, их исход продолжает потрясать основы надменного и высокомерного Ватикана.