Преложение хлеба и вина в таинстве Евхаристии
Православное богословие, в отличие от латинского, не считает возможным рационалистически объяснить сущность этого таинства. Латинская богословская мысль для объяснения изменения, происходящего со свв. Дарами в таинстве Евхаристии, использует термин «пресуществление» (лат. transubstantiatio), что буквально означает «изменение по сущности»:
«Через благословение хлеба и вина сущность хлеба целиком претворяется в сущность Плоти Христовой, а сущность вина — в сущность Его Крови» [[438]].
При этом чувственные свойства хлеба и вина остаются неизменными лишь по видимости, сохраняясь только как внешние случайные признаки (акциденции).
Хотя православные богословы также пользовались термином «пресуществление», Православная Церковь считает, что этим словом
«не объясняется образ, которым хлеб и вино претворяются в Тело и Кровь Господню, ибо сего нельзя постичь никому, кроме Бога; но показывается только то, что истинно, действительно и существенно хлеб бывает самым истинным Телом Господним, а вино самою Кровию Господнею» [[439]].
Для свв. отцов в учении о Евхаристии чужды рассудочные схемы, они никогда не стремились выразить сущность величайшего христианского таинства посредством схоластических дефиниций. Большинство свв. отцов учили о преложении Святых Даров как об их восприятии в Ипостась Сына Божия действием Святого Духа, вследствие чего евхаристические хлеб и вино поставляются в такое же отношение к Богу Слову, что и Его прославленное человечество, нераздельно и неслиянно соединяясь с Божеством Христа и Его человечеством.
При этом отцы Церкви считали, что сущность хлеба и вина в таинстве Евхаристии сохраняется, хлеб и вино не изменяют своих природных качеств, подобно тому как во Христе полнота Божества нисколько не умаляет полноты и истинности человечества.
«Как прежде того, когда освятится хлеб, мы называем его хлебом, когда же Божественная благодать освящает его при посредстве священника, он уже свободен от наименования хлебом, но стал достоин имени тела Господа, хотя природа хлеба в нем осталась» [[440]].
Приблизить эту тайну к нашему восприятию свв. отцы пытались посредством образов. Так, многие из них использовали образ раскаленной сабли: железо, нагреваясь, становится единым с огнем так, что можно жечь железом и резать огнем. Однако ни огонь, ни железо не теряют при этом своих существенных свойств. По крайней мере до X века ни на Востоке, ни на Западе никто не учил об иллюзорности евхаристических видов [[441]].
Латинское учение о пресуществлении деформирует восприятие верующими таинства Евхаристии, превращая таинство Церкви в некое сверхъестественное, по существу магическое, действие. В отличие от западных схоластов, свв. отцы никогда не противопоставляли евхаристические Дары и прославленное человечество Спасителя как две внешние сущности, единство которых необходимо рационально обосновать. Отцы Церкви усматривали их единство не на природном, а на ипостасном уровне, в причастности свв. Даров и человечества Христова единому способу существования в Ипостаси Бога Слова. Чудо преложения свв. Даров подобно сошествию Святого Духа на Пресвятую Деву Марию; иными словам, в таинстве Евхаристии не изменяется сама природа людей и вещей (хлеба и вина), а преображается образ существования их природы [[442]].
Необходимость и спасительность причащения Святых Тайн
О необходимости для спасения причащаться Свв. Тайн говорит Сам Господь Иисус Христос:
«Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Идущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день…»
(Ин. 6, 53-54)
Спасительные плоды или действия причащения Свв. Тайн суть
а) теснейшее соединение с Господом (Ин. 6, 55–56);
б) возрастание в духовной жизни и обретение жизни истинной (Ин. 6, 57);
в) залог будущего Воскресения и жизни вечной (Ин. 6, 58).
Однако эти действия причащения относятся лишь к тем, кто приступает к причащению достойно. Недостойно причащающимся причащение приносит большее осуждение:
«Ибо, кто есть и пьет недостойно, тот есть и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем»
(1 Кор. 11, 29).
Таинство покаяния
«Покаяние есть Таинство, в котором исповедующий грехи свои, при видимом изъявлении прощения от священника, невидимо разрешается от грехов Самим Иисусом Христом» [[443]].
Таинство покаяния, несомненно, установлено Самим Господом Иисусом Христом. Спаситель обещал апостолам сообщить им власть прощать грехи, когда сказал:
«что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе»
(Мф. 18, 18).
По Воскресении же Своем Господь действительно даровал им эту власть, сказав:
«приимите Духа Святого: кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся»
(Ин. 20, 22—23).
От приступающих к таинству покаяния требуется:
а) вера во Христа, ибо
«…всякий, верующий в Него, получит прощение грехом именем Его»
(Деян. 10, 43).
б) сокрушение о грехах, потому что
«печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению»
(2 Кор. 7, 10).
в) намерение исправить свою жизнь, поскольку после того, как
«беззаконник обратился от беззакония своего и стал творить суд и правду, он будет за то жив»
(Иезек. 33, 19).
Вспомогательными и подготовительными средствами в отношении покаяния служат пост и молитва [[444]].
Таинство священства
«Священство есть таинство, в котором Дух Святый правильно избранного чрез рукоположение святительское поставляет совершать Таинства и пасти стадо Христово» [[445]].
Незадолго до Своего Вознесения Господь сказал ученикам:
«Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века»
(Мф. 28, 19-20).
Таким образом, священническое служение включает в себя учительство («научите»), священнодействие («крестя») и служение управления («уча их соблюдать»). Это тройственное служение — учительства, священнодействия и управления — имеет общее наименование пастырства. Священнослужители поставляются для того, чтобы
«пасти Церковь»
(Деян. 20, 28).
Институт священства в Церкви не есть человеческое изобретение, но Божественное установление. Сам Господь
«поставил одних Апостолами, … иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения…»
(Еф. 4, 11 — 12).
Избрание на священническое служение также не есть дело человеческое, но предполагает избранничество свыше:
«Не вы Меня избрали, но Я вас избрал и поставил вас…»
(Ин. 15, 16).
«И никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом, как и Аарон»
(Еф. 5, 4).
Рукоположение, возведение человека на иерархическую степень, — это не только видимый знак поставления на служение, как полагают протестанты, считающие, что между мирянином и клириком нет никакой принципиальной разницы. Священное Писание не оставляет сомнения в том, что в таинстве священства преподаются особые благодатные дары, отличающие клирика от мирянина.
Ап. Павел писал своему ученику Тимофею:
«Не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук священства»
(1 Тим. 4, 14).
«…напоминаю тебе возгревать дар Божий, который в тебе через мое рукоположение»
(2 Тим. 1, 6).
В Православной Церкви три необходимых степени священства: епископ, пресвитер и диакон.
«Диакон служит при Таинствах; Пресвитер совершает Таинства, в зависимости от Епископа; Епископ не только совершает Таинства, но имеет власть и другим через рукоположение преподавать благодатный дар совершать оные» [[446]].
Кроме того, только епископу принадлежит право освящения храма, антиминса и св. мира.
Для нормального функционирования церковного организма необходимы все три иерархические степени. С древнейших времен это считалось необходимым условием жизни Церкви. Сщмч. Игнатий Богоносец писал:
«Все почитайте диаконов, как заповеди Иисуса Христа, епископов, как Иисуса Христа, Сына Бога Отца, пресвитеров же, как собрание Божие, как сонм апостолов — без них нет Церкви» [[447]].
Таинство брака
«Брак есть Таинство, в котором, при свободном пред Священником и Церковью обещании женихом и невестою взаимной их супружеской верности, благословляется их супружеский союз, во образ духовного союза Христа с Церковию, и испрашивается им благодать чистого единодушия, к благословенному рождению и христианскому воспитанию детей» [[448]].
О том, что брак действительно является Таинством, свидетельствует ап. Павел:
«…оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика…»
(Еф. 5, 31—32)
В христианском понимании брак не есть средство для достижения некоторых целей, например, продолжения человеческого рода, но цель в себе. Брак в христианстве имеет и особое религиозное измерение. По воле Творца человеческая природа разделена на два пола, две половины, ни одна из которых в отдельности не обладает полнотой совершенства. В браке супруги взаимно обогащают друг друга свойствами и качествами, присущими своему полу, и таким образом обе стороны брачного союза, становясь
«одной плотью»
(Быт. 2, 24; Мф. 19, 5-6), то есть единым духовно-телесным существом, достигают совершенства.
Христианскую семью называют «малой Церковью», и это не просто метафора, но выражение самой сущности вещей, ибо в браке имеет место тот же тип единства людей, что и в Церкви, «большой семье», — единение в любви по образу Лиц Пресвятой Троицы.
Основная цель жизни человека — услышать обращенный к нему призыв Божий и ответить на него. Но для того чтобы ответить на этот зов, человек должен совершить акт самоотречения, отвергнуться своего эгоизма, научиться жить ради других. Этой цели и служит христианский брак, в котором супруги преодолевают свою греховность и природную ограниченность «ради того, чтобы жизнь могла осуществиться как любовь и самоотдача» [[449]]. Поэтому христианский брак не удаляет человека от Бога, а приближает к Нему. Брак в христианстве рассматривается как совместный путь супругов в Царствие Божие.
Но христианство, которое высоко ценит брак, в то же время освобождает человека и от необходимости брачной жизни. В христианстве существует и альтернативный путь в Царство Божие — девство, представляющее собой отказ от естественного самоотречения в любви, каковым является брак, и выбор более радикального пути через послушание и аскезу, на котором обращенный к человеку призыв Божий становится для него единственным источником существования [[450]].
«Девство лучше супружества, если кто может в чистоте сохранить оное» [[451]].
Однако путь девства доступен не для всех, ибо требует особого избранничества:
«…не все вмещают слово сие, но кому дано… Кто может вместить, да вместит»
(Мф. 19, 11-12).
При этом девство и брак в христианстве нравственно не противопоставляются. Девство выше брака не потому, что брак как таковой заключает в себе нечто греховное, а в силу того, что в существующих условиях жизни человека путь девства открывает большие возможности для всецелой отдачи себя Богу:
«Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене»
(1 Кор. 7, 32—33).
Церковные каноны (правила 1, 4, 13 Гангрского Собора, IV в.) предполагают строгие прещения по отношению к тем, кто гнушается браком, то есть отказывается от брачной жизни не ради подвига, а потому, что считает брак недостойным христианина [[452]]. В христианстве и девство, и брак равно признаются и почитаются как два пути, ведущие к одной цели.
Елеосвящение
«Елеосвящение есть Таинство, в котором при помазании тела елеем, призывается на больного благодать Божия, исцеляющая немощи душевные и телесные» [[453]].
Это таинство ведет свое начало от апостолов, которые, получив власть от Иисуса Христа,
«многих больных мазали маслом и исцеляли»
(Мк. 6, 13).
Ап. Иаков свидетельствует, что это таинство совершалось в Церкви уже в апостольский период ее истории:
«Болен ли кто из вас? пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазавши его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему»
(Иак. 5, 14-15).
В таинстве Елеосвящения болящий получает также и прощение забытых грехов. Это есть
«восполнение отпущения грехов в таинстве покаяния, — восполнение не по недостаточности самого покаяния для разрешения всех грехов, а по немощи больных воспользоваться этим спасительным врачевством во всей его полноте и спасительности» [[454]].
ГЛАВА XII