Возвращение «мёртвых» сыновей

СОЛДАТЫ, КОТОРЫЕ ВЕРНУЛИСЬ

Милостивый государь!

Мой сын, Кингсли, не был убит на Войне. Он был серьёзно ранен в битве при Сомме, но умер, как раз накануне Перемирия, в Лондоне, от воспаления лёгких.

Он вернулся где-то через год или немногим больше после своей смерти, когда я сидел на сеансе с Ивэном Пауэллом. Его голос прозвучал передо мной очень громко и очень серьёзно. Он назвал своё имя, и моя жена, его мачеха, услышала его раньше, чем я. Я слушал очень внимательно. Затем я услышал слово «прости!», сказанное громким шёпотом. Как я понял, он намекнул на тот факт, что при жизни он не принимал Спиритизма всерьёз. Я подумал так потому, что в его мужественной и прекрасной жизни определённо не было больше ничего, что могло бы причинить мне боль. Я, разумеется, заверил его, что мне нечего прощать ему и что он был совершенно прав, отстаивая своё собственное мнение. Затем я спросил: «Ты счастлив?». Он ответил: «Теперь я счастлив». Я ощутил, как на голову мне легла тяжёлая рука, отчего голова моя подалась вперёд, и почувствовал, что меня целуют в лоб. Таким образом оказалось, что он частично материализовался. Медиум, которому ничего не было известно о моих отношениях с сыном, был, как полагается, привязан к стулу и не мог приблизиться ко мне. Все участники сеанса слышали наш диалог, так что это не была галлюцинация. С той поры у меня произошло с ним несколько встреч, но ни одна не взволновала меня так, как эта первая.

Искренне Ваш,

Артур Конан-Дойль

«Дэйли ньюс»

Декабря 1925г.

ПСИХИЧЕСКИЙ МУЗЕЙ

Милостивый государь!

Статья Вашего представителя, посвящённая этому музею, исполнена такого добродушного юмора, что с моей стороны было бы грубостью отнестись к ней слишком уж серьёзно.

В ней он увязывает моё имя с Шерлоком Холмсом, и я предполагаю, что поскольку единственно я являюсь создателем этого незаурядного характера, то в моей натуре должно быть нечто, соотносящее меня с ним. Позвольте мне так считать. В этом случае я бы сказал (и Вы можете присовокупить эти высказывания для дальнейших ссылок), что из всех подвигов ясномыслия, содеянных когда-либо Холмсом, самым величайшим оказался тот, когда он увидел, что предмет, всего более презираемый и высмеиваемый, воистину является великим Новым Откровением и событием, открывающим эпоху в мировой истории.*

* Здесь в шутливой форме автор выдвигает довольно серьёзную мысль. Избрать эту форму его, видимо, вынуждает отношение читателей и поклонников, благоговейно внимающих Шерлоку Холмсу и мало интересующихся тем, что говорит сам Конан-Дойль. Отожествив себя с Шерлоком Холмсом, он приписывает тому высказывание, не встречающееся в рассказах о его приключениях, и предлагает ссылаться на него как на самую важную мысль, когда-либо высказанную этой загадочной личностью. К сожалению, эта мысль Холмса-Дойля сегодня столь же чужда людям, как и в те дни, когда она была высказана. (Й.Р.)

Сегодня под этим мнением подписалось бы значительно больше людей, чем ещё несколько лет назад, и я убеждён, что в самом скором времени данная мысль станет понятной и всему роду человеческому.

Самая большая трудность с посетителями, приходящими в мой музей, заключается в том, что они зачастую ничего не знают о самом предмете, которому он посвящён, хуже того, они наполнены по этому поводу самыми невероятными предрассудками и ложными идеями. И тогда я за несколько минут должен попытаться вложить в них основы великого знания. Вообразите себе человека, пришедшего в геологический музей, ничего не зная о самой этой науке, и представьте себе, что он-то считает себя вполне сведущим, чтобы поправлять хранителя музея в вопросе о полезных ископаемых. Это точная аналогия того, с чем мне постоянно приходится сталкиваться.

Чтобы показать, сколь непригодна для защиты и уязвима для критики природа выдвигаемых ими взглядов, я возьму высказывания Вашего корреспондента, касающиеся эксперимента, первоначально произведшего так называемые «перчатки доктора Жэле». Возьмём факты в том виде, как они приводятся в «Журнале Метапсихического института», являющемся печатным органом, кстати сказать, не спиритического, а научного учреждения, находящегося в Париже.

Прежде всего учтём тот факт, что отчёт о происшедшем был подписан Шарлем Рише, профессором физиологии Парижского университета, Гюставом Жэле, бывшим тогда главою названного Института, учёным с европейской репутацией, и наконец графом де Граммоном, опытным исследователем. Ни один из троих не является убеждённым спиритом.

Происходящее наблюдалось ими при достаточно ярком красном свете, и они вполне согласны друг с другом по поводу наблюдавшихся явлений. Гарантией правдивости их утверждений служит их высокая научная репутация. И теперь я прошу Вашего корреспондента честно ответить на такой вопрос. Считает ли он, будто эти трое учёных мужей обдуманно и безответственно лгали? Я полагаю, что если он в здравом уме, то ответом его будет: «Нет, не считаю».

Тогда единственной альтернативой остаётся то, что они были обмануты. Давайте рассмотрим, можно ли в это поверить. Они заперли за собой дверь на ключ, и поскольку это была их собственная комната (мне это доподлинно известно), и поскольку, помимо того, она находилась в подвале, то приходится отбросить предположение о потайном входе.

Когда Клуски, польский банкир, бывший у них медиумом, погрузился в транс и образовалась эктоплазмическая фигура, как то было уже множество раз записано и сфотографировано с другими медиумами, то её попросили погрузить руки в ведро с тёплым парафином. Все наблюдатели видели, как она это сделала, и в то же время контролировали медиума.

Когда воск тонкой коркой покрыл руки фантома, его попросили исчезнуть. Он сделал это, оставив на столе восковые перчатки, образовавшиеся на его руках.

А теперь мы подошли к пункту, который Ваш корреспондент проглядел и который фатален для его теории имперсонации. Восковые перчатки, как каждый может убедиться, представляют собой сплошной, твёрдый и ломкий предмет, и на запястьях оне значительно уже, чем на ладони. Спрашивается, каким бы образом удалось вытащить из них руки, не нарушив при этом их формы? Единственная возможность – это дематериализация самих рук внутри перчаток. Никто ещё не предложил какого иного способа, которым бы удалось это сделать.

Достоверность эксперимента подтверждается ещё одной мерой предосторожности, принятой исследователями: г-н Жэле подмешал в ведро с воском холестерин. Независимый химик, анализируя состав перчатки, подтвердил наличие в ней холестерина. Это, разумеется, положительно доказывает, что перчатки не были принесены в комнату готовыми.

Были взяты отпечатки пальцев духа и отпечатки пальцев медиума, в результате чего г-н Бейль, сотрудник парижской полиции, выдал заключение о том, что между ними нет ни малейшего сходства.

Этот эксперимент повторялся многими другими исследователями, в числе которых оказалась и чета Маккензи, получивших перчатки уже в нашем Психическом Музее. Всего по различным поводам получено пока что 28 пар таких перчаток.* Неужели кто-то может предположить, будто в каждом из этих случаев участники экспериментов оказывались неспособны при красном свете увидеть, как в комнату через запертую дверь входил кто-то посторонний и свободно по ней разгуливал?

* Вот здесь-то вполне уместно вспомнить марксистское мерило истинности, гласящее, что критерий истины есть практика. (Й.Р.)

Глупо быть слишком уж доверчивым, но в равной мере глупо быть и слишком недоверчивым. Человек здравомыслящий выберет середину.

Я могу вполне понять, что репортёру может показаться невозможным достичь за полчаса того уровня опытности и знаний, который дали мне 38 лет работы в этой области. Это естественно. Но не естественно и не разумно, если новичок, сам ничего не видевший и не знающий, объясняет обманом или сумасбродством факты, засвидетельствованные и гарантированные первейшими умами Европы.

Артур Конан-Дойль

ЗНАНИЕ И ВЕРА

Все складно расписанные теории о подсознательном разлетаются во прах перед простым утверждением незримого существа, заявляющего: «Я есмь дух. Я – Инис, твой брат». Если бы человек мог видеть, слышать и чувствовать всё это и тем не менее оставаться неубеждённым в реальности незримых разумных сил вокруг себя, то у него были бы веские основания сомневаться в здравости собственной психики. Тот, кто видел, хотя бы смутно, сквозь завесу, руки, протянутые ему из загробного мира, и кто касался их, хотя бы слегка, тот действительно победил смерть. Есть нечто более сильное, чем просто вера, и это – знание. Так вот, я утверждаю эти вещи, потому что у меня есть знание о них. Я не ВЕРЮ, я ЗНАЮ.

Артур Конан-Дойль,

«Интернэйшнл сайик гэзетт»

Марта 1926г.