Книга о сэре ланселоте и королеве гвиневере

* I *

Итак, когда был завершен подвиг Святого Грааля и все рыцари, оставшиеся

в живых, возвратились домой к Круглому Столу, - как о том повествует Книга о

Святом Граале, - была при дворе великая радость, и король Артур с королевой

Гвиневерой еще больше обычного ласкали оставшихся своих рыцарей. Особенно же

радовались король и королева сэру Ланселоту и сэру Борсу, ибо они всех

дольше пробыли в дальних странствиях, взыскуя Святого Грааля.

Но потом, как рассказывается в Книге, сэр Ланселот снова прилепился к

королеве Гвиневере и забыл свое обещание и зарок, данный, еще когда он

странствовал, взыскуя Святого Грааля, ибо, говорится в Книге, не будь сэр

Ланселот тайными помыслами и сердцем своим так привержен к королеве

Гвиневере, как по виду казался привержен Богу, ни один бы рыцарь тогда не

превзошел его в подвиге Святого Грааля. Но он помыслами своими всегда

стремился втайне к королеве, и они любили теперь друг друга еще жарче, чем

прежде, и столь часто бывали у них тайные встречи, что при дворе многие об

том говорили, и всех более - сэр Агравейн, брат сэра Гавейна, ибо он был из

тех, кто дает языку волю.

Но к сэру Ланселоту все время обращались многие дамы и девицы,

постоянно осаждавшие его просьбами, чтобы он бился за них на турнирах и в

поединках. И во всех этих справедливых делах сэр Ланселот неизменно

поступал, как должно рыцарю в угоду Господу нашему Иисусу Христу, и всегда,

когда мог, сэр Ланселот избегал общества королевы Гвиневеры, дабы не питать

клевету и пересуды. А королева за это гневалась на сэра Ланселота.

Вот однажды призвала она его в свой покой и сказала так:

- Сэр Ланселот, я вижу день ото дня, как любовь ваша оскудевает, ибо вы

не рады быть со мною, но все время стремитесь прочь от двора, и поединки и

заступничества ваши за девиц, дам и благородных женщин участились теперь

даже против вашего прежнего обыкновения.

- Ax, госпожа, - отвечал сэр Ланселот, - за это вы должны извинить меня

по многим причинам, и одна из них - что я лишь недавно возвратился из

странствий во имя Святого Грааля и благодарю Бога и Его великую милость, что

мне хоть и не по заслугам, но дано было узреть более в моих исканиях, нежели

кому-либо еще из грешников на свете, о чем мне и было объявлено. И когда бы

не сохранил я тайных помыслов возвратиться к вашей любви, то открылись бы

мне такие же великие чудеса, как и сыну моему сэру Галахаду, Персивалю и

сэру Борсу. И потому, госпожа, я так долго пробыл в отсутствии, и знайте,

госпожа, не легко забывается такое, все труды мои прилежные ради высокого

служения.

И еще, госпожа, да будет известно вам, что многие здесь при дворе

говорят о нашей любви и упорно следят за вами и мною, как, например, сэр

Агравейн или сэр Мордред. И знайте, госпожа, я опасаюсь их больше из-за вас,

нежели стал бы бояться сам, ибо я ведь могу все бросить и уехать отсюда в

случае нужды, вы же, госпожа, принуждены будете терпеть все, что ни скажут

против вас. И если придется вам попасть в беду через упорное неразумение

ваше, то ведь ни от кого не будет вам помощи, кроме меня и моих родичей.

И знайте, госпожа, наша с вами неосторожность принесет нам позор и

наветы, а мне всего менее хотелось бы видеть вас опозоренной. Вот по какой

причине я еще чаще, чем прежде, выступаю защитником девиц и дам, чтобы люди

думали, будто мне в жизни всего милее и дороже - радость биться в поединках

за прекрасных девиц.

Королева же между тем стояла молча, дожидаясь, чтобы сэр Ланселот

высказал все, что желал; а когда он кончил, она разразилась слезами и долго

плакала и рыдала. И когда она смогла говорить, то сказала:

- Сэр Ланселот, вот теперь я вижу, что ты просто коварный

рыцарь-изменник и любодей, что ты любишь и целуешь других женщин, а меня

презираешь и ставишь ни во что. Знай же, что, раз мне открылась твоя измена,

теперь я уже никогда больше не буду тебя любить, ты же не дерзай никогда

более показаться мне на глаза. Сей же час я освобождаю тебя от службы при

нашем дворе, и больше ты никогда сюда не возвращайся. Я лишаю тебя моего

общества, и ты под страхом смерти никогда уже больше на меня не взглянешь!

И сэр Ланселот ее покинул в столь глубокой тоске, что едва держался на

ногах от горя и печали. И призвал он к себе сэра Борса, сэра Эктора

Окраинного и сэра Лионеля и рассказал им, что королева запретила ему

оставаться при дворе и что он намерен отправиться к себе на родину.

- Любезный сэр, - сказал сэр Борс Ганский, - мой совет вам, не

покидайте эту страну. Ведь вы должны помнить, кто вы:

самый прославленный изо всех рыцарей мира, свершитель многих славнейших

подвигов. А женщины в своей поспешности нередко совершают поступки, в

которых потом горько раскаиваются. И потому мой вам совет - садитесь на коня

и поезжайте к доброму отшельнику, что обитает здесь по соседству от

Виндзора, а некогда был славным рыцарем по имени сэр Брастиас. И у него

подождите, пока я не сообщу вам добрые вести.

- Брат, - сказал сэр Ланселот, - уж конечно, мне самому не хочется

уезжать из этого королевства, но королева так сурово корила меня, что,

боюсь, никогда больше не будет уже она моей дамой.

- Не говорите так, - отвечал сэр Борс, - ведь она уже много раз на вас

гневалась, а потом сама же первая раскаивалась.

- Это правда, - сказал сэр Ланселот, - и оттого я поступлю по вашему

совету: возьму коня и доспехи и отправлюсь к отшельнику Брастиасу и там

останусь до тех пор, пока не услышу от вас новых вестей. Но прошу вас,

любезный брат, если только возможно, возвратите мне любовь госпожи моей

королевы Гвиневеры.

- Сэр, - отвечал сэр Борс, - вам нет нужды говорить мне это, ибо вы

знаете, что я сделаю все возможное, дабы утешить вас.

И с тем сэр Ланселот вдруг уехал, и ни одна душа не знала, куда он

исчез, кроме одного лишь сэра Борса. А королева, когда сэр Ланселот уехал,

не показала и виду, что горюет, ни родичам своим и никому при дворе, но

знайте, что в глубине души она, как повествуется в Книге, горько

призадумалась. Однако держалась она гордо, словно бы не было у нее на сердце

ни заботы, ни опасения.

Вскоре задумала королева задать в Лондоне малый пир для рыцарей

Круглого Стола, и все лишь для того, чтобы показать, что ей так же милы все

остальные рыцари Круглого Стола, как и сэр Ланселот. И был на том пиру

только сэр Гавейн со своими братьями: сэром Агравейном, сэром Гахерисом,

сэром Гаретом и сэром Мордредом. Был там также сэр Борс Ганский, сэр Бламур

Ганский и сэр Блеоберис Ганский, сэр Галихуд и сэр Галиходин, сэр Эктор

Окраинный и сэр Лионель, сэр Паломид и сэр Сафир, его брат, сэр Лакот

Мальтелье, сэр Персиант, сэр Айронсайд, сэр Брандель, сэр Кэй-Сенешаль, сэр

Мадор де ла Порте, сэр Патрис, рыцарь из Ирландии, сэр Алидук, сэр Аскамур и

сэр Пионель Свирепый, кузен доброго рыцаря сэра Ламорака, которого сэр

Гавейн и его братья предательски убили.

Были эти двадцать четыре рыцаря приглашены отобедать с королевой, и в

назначенном месте ожидало их славное пиршество и яства всевозможные без

счета.

Но у сэра Гавейна было одно обыкновение: он и на обед и на ужин каждый

день ел непременно плоды и фрукты, а из них более всего любил яблоки и

груши. И потому, кто бы ни угощал, ни потчевал сэра Гавейна, заботился

неизменно, чтобы перед ним стояли отборные плоды. Позаботилась о том и

королева: чтобы угодить ему, она повелела доставить на обед лучших плодов и

фруктов.

Был этот сэр Гавейн по природе рыцарь весьма горячий, а сэр Пионель его

ненавидел за убийство родича своего сэра Ламорака, и потому, из чистой злобы

и ненависти, сэр Пионель напитал ядом несколько яблок, желая отравить сэра

Гавейна.

Дело было уже к концу обеда, и случилось, на беду, что потянулся за

яблоком добрый рыцарь сэр Патрис, родич сэра Мадора де ла Порте, ибо он был

разгорячен выпитым вином. И как раз случилось ему, на беду, взять

отравленное яблоко. Лишь только съел он его, как начал пухнуть, и наконец

его разорвало, и упал среди них мертвым сэр Патрис.

Повскакали тут все рыцари со своих мест из-за стола, стыдом и гневом

разъяренные до безумия, ибо они не знали, что сказать, ведь пир и обед

устроила королева Гвиневера, и они все подозревали ее.

- Госпожа моя королева! - воскликнул сэр Гавейн. - Знайте, что это

угощение предназначено было мне, ведь все, кто знаком со мною, помнят, как я

люблю плоды и фрукты. И теперь я вижу, что едва не принял смерть. И потому,

госпожа, боюсь, как бы не было вам великого позора.

А королева стояла молча, ибо она была так глубоко смущена, что не

знала, как ответить.

- Так этому не должно кончиться, - сказал сэр Мадор де ла Порте, - ибо

я потерял здесь славного рыцаря из моего рода, и потому за такой позор и

оскорбление я буду искать отмщения!

И сэр Мадор при всех открыто обвинил королеву в смерти своего кузена

сэра Патриса.

Они же все стояли молча, не желая говорить против него, ибо велики были

их подозрения против королевы, ведь обед тот задала им она. А королева была

в таком смятении, что могла только плакать и рыдать, пока не упала в

обморок.

Между тем на шум и крики явился туда сам король Артур, и, когда он

узнал о случившейся беде, он весьма опечалился.

А сэр Мадор молча стоял перед королем, обвинив королеву в

предательстве. Ибо в те дни нравы были такие, что всякое коварное убийство

почиталось государственной изменой.

- Любезные лорды, - молвил король Артур, - я очень сожалею об этой

беде, но обстоятельства здесь таковы, что сам я не могу принять участия в

этой распре, ибо мне должно оставаться справедливым судьей. Однако мне

весьма жаль, что я не смогу сразиться за мою супругу, ибо, по моему мнению,

это зло сотворено не ею. И потому, я надеюсь, она не будет опозорена, но

какой-нибудь добрый рыцарь вызовется положить жизнь свою за королеву, чем ей

сгореть на костре по облыжному обвинению. Поэтому, сэр Мадор, не будьте

столь поспешны, ибо, клянусь Богом, может еще статься, что у нее найдутся

друзья, готовые за нее заступиться. Назначьте же по своему желанию день

поединка, и она найдет какого-нибудь доброго рыцаря, который ответит на ваш

вызов, а иначе позор мне и всему моему двору.

- Мой милостивый государь, - сказал сэр Мадор, - прошу у вас прощения,

но хотя вы и король наш, но в этом деле вы такой же рыцарь, как и мы, и вы

так же, как и мы, давали рыцарскую клятву. И потому, прошу вас, не

гневайтесь, но среди двадцати четырех рыцарей, которые были званы на этот

обед, ни одного нет, кто не питал бы подозрений против королевы. Что скажете

вы, лорды? - спросил сэр Мадор,

Они стали отвечать один за другим, и все говорили, что не находят

извинения королеве за устроенный ею обед и что либо в несчастье повинна она,

либо кто-нибудь из ее слуг.

- Увы! - сказала королева, - я устроила этот обед не по злым

побуждениям, но лишь по добрым, и да поможет мне всемогущий Иисус в моей

правоте, только у меня никогда не было на уме зла, и в том полагаюсь я на

волю Божию.

- Господин мой король, - сказал сэр Мадор, - я прошу вас, как есть вы

справедливый король, назовите мне день, в который должно свершиться

возмездие.

- Хорошо, - сказал король, - ровно через четырнадцать дней смотрите

явитесь на коне и во всеоружии на луг близ Винчестера. И если найдете там

рыцаря, готового встретиться с вами в поединке, то бейтесь во всю мочь, и

Бог да пошлет правому победу. Если же не окажется там рыцаря, готового к

бою, то в тот же самый день должна будет принять смерть на костре моя

королева, и она будет ожидать там суда.

- Я удовлетворен, - сказал сэр Мадор. И все рыцари разошлись кто куда.

Когда же король и королева остались одни, король спросил ее, как все

произошло.

И отвечала королева:

- Сэр, да поможет мне Иисус, я не ведаю, как и отчего это было.

- Где же Ланселот? - спросил король Артур, - Будь он сейчас здесь, он

бы не преминул сразиться за вас.

- Сэр, - отвечала королева, - я не знаю, где он, но его брат и его

родичи полагают, что он находится вне пределов этого королевства.

- Это жаль, - сказал Артур, - ведь если бы он был здесь, он быстро

положил бы конец этой распре. Ну что ж, тогда вот какой я дам вам совет, -

сказал король, - пойдите к сэру Борсу и просите его ради сэра Ланселота

выступить за вас в поединке, и ручаюсь жизнью, он вам не откажет. А то, вижу

я, ни один из двадцати четырех рыцарей, что были на вашем пиру, где пал сэр

Патрис, не склонен сражаться за вас или заступиться за вас хотя бы словом, и

оттого пойдут о вас при дворе враждебные толки. Я сожалею об отсутствии сэра

Ланселота, ибо, будь он здесь, он скоро облегчил бы мне душу. Что за

причина, - спросил король, - что вы не можете удержать при себе сэра

Ланселота? Ведь знайте, - сказал король, - иметь на своей стороне сэра

Ланселота значит располагать помощью благороднейшего мужа в мире. Ступайте

же, - сказал король королеве, - и просите сэра Борса, ради сэра Ланселота,

выступить за вас в поединке.

И вот королева рассталась с королем Артуром и послала за сэром Борсом.

И когда он явился, она просила его о защите.

- Госпожа, - он отвечал, - какую помощь вам угодно от меня получить?

Ведь честь не позволяет мне сразиться за вас в этом деле, ибо я тоже был на

вашем обеде и другие рыцари могут меня заподозрить в нечестии. Вот, госпожа,

- сказал сэр Борс, - теперь вам недостает сэра Ланселота, ведь он бы не

отказал вам в помощи ни в правом деле, ни в неправом, ибо он не раз помогал

вам, когда вам грозили беды. Вы же изгнали из пределов вашей страны того,

кто своим присутствием оказывал повседневно честь вам и всем нам тоже. И

потому, госпожа, я просто дивлюсь, как, не стыдясь, испрашиваете вы помощи у

меня, тогда как сами изгнали от своего двора того, кем мы были возвеличены и

прославлены.

- Увы, любезный рыцарь, - сказала королева, - я всецело полагаюсь на

вашу милость и готова исправить все мои промахи по вашему совету. - И с тем

она опустилась на оба колена и умоляла сэра Борса сжалиться над нею - "ведь

иначе я приму позорную смерть за преступление, которого не совершила".

Тут как раз явился король Артур и застал королеву коленопреклоненной.

И сэр Борс поспешил ее поднять и сказал так:

- Госпожа, вы позорите меня.

- А, благородный рыцарь, - сказал король, - сжальтесь над моей

королевой, учтивый рыцарь, ибо я теперь уверен, что ее опозорили облыжно. И

потому, учтивый рыцарь, - король продолжал, - обещайте сразиться за нее, я

прошу вас во имя любви, которую вы питали к сэру Ланселоту.

- Господин мой, - отвечал сэр Борс, - вы спрашиваете с меня столь

великую службу, что большего и спросить невозможно. А ведь знайте, если я

соглашусь на поединок за королеву, я утрачу дружбу многих моих товарищей,

рыцарей Круглого Стола. Но я, - сказал сэр Борс, - даю согласие, ради

господина моего сэра Ланселота и ради вас, выступить в назначенный день

заступником королевы, если только, по воле случая, не объявится к тому

времени рыцарь получше меня и не вызовется сразиться за королеву.

- Вы поклянетесь мне в этом, - спросил король, - своей душою?

- Да, сэр, - отвечал сэр Борс, - в этом и вы и она можете на меня

положиться. Но если объявится лучший рыцарь, тогда сражаться будет он.

Тут король и королева весьма возрадовались и простились с ним,

благодаря его всем сердцем.

А сэр Борс вскоре тайно отъехал со двора и прискакал туда, где сэр

Ланселот находился у отшельника Брастиаса, и поведал ему обо всем, что

произошло.

- Ах, Иисусе, - сказал сэр Ланселот, - все складывается именно так, как

мне бы и хотелось. И потому прешу вас, приготовьтесь к поединку и выезжайте

на луг, но смотрите помедлите подольше и не начинайте, покуда не увидите,

что еду я. Ибо я полагаю, что сэр Мадор горяч во гневе, и чем дольше вы

промешкаете, тем сильнее он будет рваться в бой.

- Сэр, - сказал сэр Борс, - предоставьте его мне. И не сомневайтесь, я

все исполню по вашей воле.

С тем сэр Борс от него уехал и возвратился ко двору. Между тем при

дворе прослышали о том, что сэр Борс будет биться в защиту королевы, и

многие рыцари были за то на него сердиты, ибо без малого все рыцари при

дворе полагали королеву неправой и повинной в предательстве. И сэр Борс так

отвечал своим товарищам по Круглому Столу:

- Знайте же, любезные лорды, что нам всем был бы великий позор, если бы

мы допустили, чтобы благороднейшая в мире королева была так опозорена перед

всеми, ведь ее супруг, наш король, - муж величайшей славы в христианском

мире, и он прославил нас всех по всему белому свету.

Но многие из них сказали ему в ответ:

- Что до нашего благороднейшего короля Артура, мы любим и почитаем его

не меньше, нежели вы, но что до королевы Гвиневеры, ее мы не любим, ибо она

- погубительница добрых рыцарей.

- Любезные лорды, - отвечал сэр Борс, - сдается мне, вы говорите не то,

что вам следует говорить, ибо за всю мою жизнь я не знал и не слышал, чтобы

ее называли погубительницей добрых рыцарей, но всегда, сколько я помню, она

почиталась покровительницей всех добрых рыцарей, и не было дамы щедрее ее на

дары и на милости среди тех, кого я знаю или о ком слышал. И потому позор

был бы всем нам, допусти мы, чтобы супруга нашего благороднейшего короля,

которой мы обязаны верной службой, умерла бы позорной смертью. И знайте, -

сказал сэр Борс, - я этого не допущу, ибо могу вам сказать: королева не

виновна в смерти сэра Патриса, ведь она никогда не питала к нему зла, да и

ни к кому из двадцати четырех рыцарей, которых пригласила на обед. Она звала

нас по любви, а не из злого побуждения. И вскоре, не сомневаюсь, все будет

раскрыто, ибо, как бы ни обернулось дело, меж нами все же было

предательство.

Тогда сказал кто-то Борсу:

- Мы верим вашим речам.

И с тем иные остались удовлетворены, иные же нет.

И побежало время быстро, и настал наконец канун того дня, на который

назначен был поединок. Королева послала за сэром Борсом и спросила его,

каковы его намерения.

- Право же, госпожа, - он отвечал, - мои намерения те же, что и были,

когда я давал вам обещание: я не откажусь за вас сразиться, если только не

объявится лучший рыцарь, нежели я, который захочет вступить в этот поединок.

На тот случай, госпожа, я должен быть освобожден вами от моего обещания.

- Вы желаете, - спросила королева, - чтобы я так и передала супругу

моему, королю?

- Поступайте, как вам будет угодно, госпожа. Тогда королева пришла к

королю и передала ему ответ сэра Борса.

- Что ж, - сказал король, - в сэре Борсе вы не сомневайтесь, ибо его я

считаю одним из благороднейших рыцарей среди ныне живущих и превосходнейшим

из мужей.

Так подошло утро, и вот король и королева и все рыцари, находившиеся в

то время при дворе, собрались на лугу близ Винчестера, где назначен был

поединок. Когда явились туда король с королевой и многие рыцари Круглого

Стола, тогда отдана была королева под стражу, и вокруг железного столба были

разложены поленья для большого костра, дабы, если верх возьмет сэр Мадор, ее

тут же предали бы сожжению. Ибо таковы были нравы в те времена: ни милость,

ни любовь, ни родство не имели силы, но лишь справедливый суд, равно как для

простого рыцаря, так и для короля, и равно для бедной дамы и для королевы.

Тем временем прибыл сэр Мадор де ла Порте и перед королем под присягой

повторил свое обвинение в том, что королева совершила предательство против

его родича сэра Патриса.

- И клятву эту я готов подтвердить моей жизнью лицом к лицу со всяким,

кто бы ни стал утверждать противное. Тут выехал сэр Борс Ганский и сказал:

- Что до королевы Гвиневеры, то правда на ее стороне, и я готов

доказать, что она не повинна в предательстве, в котором ее обвинили.

- Тогда готовься к бою, - молвил Мадор, - и мы увидим, кто из нас прав.

- Сэр Мадор, - отвечал сэр Борс, - я знаю вас как доброго рыцаря. Но

тем не менее я не побоюсь вас, ибо, милостию Божией, я надеюсь против вашего

гнева устоять. Ведь господину моему королю Артуру и госпоже моей королеве я

обещал, что буду биться за ее правоту в этом деле до последнего, если только

не объявится лучший рыцарь, нежели я, и возьмет этот бой на себя.

- Ты все сказал? - спросил сэр Мадор. - Либо кончай свои речи и выходи

на бой, либо прямо скажи, что отказываешься от боя.

- Садись на коня, - отвечал сэр Борс, - я же, с Божьей помощью, не

заставлю тебя долго ждать, и ты получишь удовлетворение.

Тут разошлись они оба к своим шатрам и изготовились к бою верхами со

всем возможным тщанием. И вот выехал на поле сэр Мадор со щитом на плече и с

копьем в руке и поскакал по кругу, громким голосом обращаясь к королю

Артуру:

- Высылайте ко мне сюда вашего рыцаря на бой, или он боится?

Устыдился сэр Борс, пустил коня и выехал на другой конец поля. И тут

вдруг видит он, как из ближнего леса выехал рыцарь на белом коне, и щит у

него никому не известный, а на щите - никому не знакомый герб. Скачет рыцарь

к ним во весь опор. Вот поравнялся он с сэром Борсом и говорит:

- Любезный рыцарь, прошу вас, не гневайтесь, ибо этот поединок должен

достаться лучшему рыцарю, нежели вы. И потому, прошу вас, отступитесь, ибо

знайте, что я прискакал сюда издалека и этот поединок по праву должен

достаться мне. Так уговорился я с вами, когда мы виделись в последний раз, и

я теперь благодарю вас от всего сердца за вашу доброту.

Тогда сэр Борс поскакал к королю Артуру и сказал ему, что на поле

объявился другой рыцарь и желает сразиться за королеву.

- А что он за рыцарь? - спросил король.

- Я не знаю, - отвечал сэр Борс, - но он так условился со мною, что

будет здесь в день поединка. Итак, господин мой, - сказал сэр Борс, - я

уступаю поле боя.

Тогда король окликнул того рыцаря и спросил его, правда ли, что он

желает сразиться за королеву. И ответил тот:

- Сэр, для того я и прибыл сюда. И потому, король, не удерживай меня

долее, ибо я сразу же по окончании поединка должен буду поспешить отсюда

прочь, ведь меня ждет еще много поединков в других местах. Ибо знайте, -

сказал рыцарь, - что вам и всем рыцарям Круглого Стола позорно смотреть, как

столь благородная дама и столь милостивая королева, как Гвиневера,

подвергается у вас на глазах наветам и поношениям.

И дивились все там собравшиеся, кто бы мог быть этот рыцарь, взявший на

себя поединок? Ибо ни один его не признал, кроме сэра Борса. Между тем

сказал королю сэр Мадор де ла Порте:

- Сейчас я узнаю, кто таков мой противник!

И вот разъехались они в концы поля, там наставили копья и ринулись друг

другу навстречу со всей мощью. И Мадорово копье разбилось на куски, но копье

его противника осталось цело, и оно отбросило сэра Мадора вместе с конем

назад и сокрушило наземь. Но он ловко и проворно высвободил ноги из стремян,

загородился щитом, обнажил меч и крикнул тому рыцарю, чтобы он спешился и

бился с ним на мечах.

Сошел тот рыцарь с коня, перетянул наперед щит свой и обнажил меч. И

бросились они яростно в бой, и осыпали один другого жестокими ударами, то

наседая, то отступая, то сшибая мечи, словно два диких вепря, и так

сражались они целый час. Ибо этот сэр Мадор был рыцарь могучий, не раз

отличавшийся в богатырских боях. Но под конец противник поверг сэра Мадора

наземь и тут же подступил к нему, дабы прижать его распростертого к земле.

Но сэр Мадор успел вскочить и, поднимаясь, пробил тому бедро, так что кровь

брызнула струей.

Когда он почувствовал рану и увидел кровь свою, он дал сэру Мадору

подняться на ноги, а потом нанес ему по шлему мечом удар такой силы, что тот

навзничь растянулся на земле.

Тогда подошел он к нему и хотел сорвать шлем у него с головы. Но сэр

Мадор взмолился о пощаде. И признал он себя побежденным и ему покорился,

объявив, что берет назад обвинение против королевы.

- Я не пощажу твоей жизни, - отвечал рыцарь, - покуда ты не откажешься

навсегда от всех поклепов на королеву и не поклянешься, что на могиле сэра

Патриса не будет даже упoмянуто, что будто бы его убили с согласия королевы

Гвиневеры.

- Даю в этом клятву, - отвечал сэр Мадор, - и раз навсегда беру назад

все мои обвинения.

После этого рыцари с Мадорова конца поля подняли сэра Мадора с земли и

отвели его к его шатру. А тот другой рыцарь направился прямо к подножью

ложи, где сидел король Артур.

К этому времени королева уже возвратилась к королю, и они сердечно

поцеловались. Когда же король увидел того рыцаря, он наклонился к нему и

благодарил его, и королева тоже. И попросил его король снять шлем и

отдохнуть с ними и принять от него кубок вина.

Снял он шлем с головы, чтобы выпить вино, и тогда все рыцари узнали в

нем сэра Ланселота. И лишь только увидел король, что это сэр Ланселот, он

взял за руку королеву, подвел ее к нему и сказал:

- Сэр, грамерси за ваши ратные труды, что приняли вы нынче за меня и за

мою королеву.

- Мой государь, - отвечал сэр Ланселот, - знайте, что мой неизменный

долг - всегда выступать на вашей стороне и на стороне госпожи моей королевы

и биться за вас обоих, ибо вы, господин мой, посвятили меня в высокий Орден

Рыцарства, и в тот же день госпожа моя, ваша королева, оказала мне великую

милость. Так что, не храни я вам верности, позор был бы мне, ибо в тот самый

день, когда я принял от вас посвящение в рыцари, я впопыхах обронил меч, и

госпожа моя, ваша королева, нашла его, спрятала в шлейфе своего платья и

передала его мне, когда он мне как раз понадобился. Если бы не она, я был бы

опозорен перед всеми рыцарями. И потому, господин мой Артур, в тот день я

поклялся ей всегда, и в правде и в неправде, быть ее верным рыцарем.

- Грамерси, - молвил король, - за ваш поспешный приезд. И знайте, -

сказал король, - я не останусь у вас в долгу за ваше благородство.

А королева все глядела и глядела на сэра Ланселота и под конец так

разрыдалась от всего сердца, что едва не упала на пол от горькой мысли, что

он был к ней так добр, тогда как она обошлась с ним так немилостиво. Между

тем окружили его рыцари из его рода, и все приветствовали его и радовались

ему от души. Вслед за ними приблизились и все остальные рыцари Круглого

Стола, кто был в то время, и поздравили его с возвращением.

А вскоре сэр Мадор исцелился собственным искусством от полученных ран,

и сэр Ланселот тоже был исцелен от раны в бедре. И было там при дворе

великое веселие и множество развлечений.

И случилось так, что Дева Озера по имени Нинева, которая была женой

доброго рыцаря Пелеаса, тоже явилась ко двору короля Артура, ибо она

неизменно помогала королю и всем его рыцарям своими чарами и волшебством. И

когда она прослышала о том, как королева попала в беду из-за смерти сэра

Патриса, то она во всеуслышанье объявила, что королева ни в чем не повинна,

и открыла людям, кто это сделал, и назвала имя сэра Пионеля и за что он его

убил. И стало это всем известно и всем открыто, и так королева была

оправдана. А этот рыцарь сэр Пионель сбежал в свою страну, и был он повсюду

ославлен как отравитель, ибо он напитал ядом на пиру яблоки, желая погубить

сэра Гавейна за то, что сэр Гавейн и его братья убили сэра Ламорака

Уэльского, которому сэр Пионель приходился родичем.

А сэра Патриса вскоре похоронили в гробнице в Вестминстерской церкви, и

сверху на гробнице было начертано:

"Здесь покоится сэр Патрис Ирландский, убитый сэром Пионелем Свирепым,

который напитал ядом яблоки, дабы отравить сэра Гавейна, но, по несчастью,

сэр Патрис съел одно из тех яблок, и тут же его вдруг разорвало". И еще было

написано на гробнице, как в смерти сэра Патриса была обвинена сэром Мадором

де ла Порте королева Гвиневера, а дальше излагалось, как сэр Ланселот

сражался за королеву Гвиневеру и одержал верх в честном поединке. Все это

было начертано на могиле сэра Патриса в оправдание королевы.

Сэр же Мадор долго и неотступно искал милости королевы и под конец,

благодаря заступничеству сэра Ланселота, завоевал королевино доброе

расположение, и все было прощено и забыто.

* II *

Так все шло до самого Успенья Богородицы. За две недели король

распорядился огласить повсюду, что в день праздника у стен Камелота, который

иначе зовется Винчестер, состоится большой турнир. И повелел король

глашатаям объявить, что он сам вместе с королем скоттов будет сражаться

против всех, кто ни вздумает на них выйти.

Когда был тот клич повсюду оглашен, съехались туда многие добрые

рыцари: король Северного Уэльса, и король Ангвисанс Ирландский, и

Король-с-Сотней-Рыцарей, и сэр Галахальт, Высокородный Принц, и король

Нортумберландский, и еще многие благородные графы и герцоги из многих стран.

Вот приготовился король Артур ехать на турнир и стал звать с собой

королеву, но она сказала, что не поедет, потому что больна и не в силах

сидеть на лошади.

- Это жаль, - сказал король, - ибо вот уже семь лет, как вы не могли

любоваться столь славным собранием рыцарства, с самого того дня, как сэр

Галахад покинул наш двор.

- Право, - отвечала королева, - вы должны меня извинить, ибо я не могу

ехать.

А многие при дворе полагали, что королева не хочет уезжать из-за сэра

Ланселота: ибо он не сопровождал короля, так как еще не оправился от раны,

нанесенной сэром Мадором.

Опечалился король и в великом гневе отправился в Винчестер со своею

дружиной. На пути случилось королю остановиться ночлегом в городе, который

назывался Астолат, а по-английски - Гилфорд. И там расположился он в замке.

Королева же, когда король уехал, призвала к себе сэра Ланселота и

сказала ему так:

- Сэр, вы дурно поступили, что не последовали за королем, моим

супругом. Ведь что теперь подумают и скажут ваши недруги и мои? "Посмотрите,

как сэр Ланселот постоянно норовит отстать от короля, и королева тоже, и все

затем, что они хотят насладиться любовью друг с другом". Вот что они станут

говорить, - сказала королева.

- Это верно, госпожа, - отвечал сэр Ланселот, - я признаю вашу правоту.

Но давно ли вы сделались столь рассудительны? Теперь, госпожа моя, согласен

поступить по вашему совету: нынешней ночью я отдохну и завтра чуть свет

поскачу в Винчестер. Но только знайте, - сказал сэр Ланселот королеве, - я

на этом турнире буду выступать против короля Артура и против всей его

дружины.

- Сэр, поступайте там, как вам будет угодно, - сказала королева, - но

мой вам совет, не сражайтесь против вашего короля и против ваших товарищей,

ведь среди них будет немало стойких бойцов, будут и ваши родичи.

- Госпожа, - отвечал сэр Ланселот, - я готов встретить любые опасности,

какие ни пошлет мне Бог.

И вот рано поутру он отслушал обедню, утолил голод, простился с

королевой и отправился в путь. И он скакал во весь опор, и как раз

случилось, что к ночи он достиг Астолата и подъехал к замку старого барона

по имени Барнард Астолатский. Когда въезжал сэр Ланселот в замок на ночлег,

его заметил король Артур, гулявший в то время в саду под стеной замка, и

сразу же его узнал.

- Ну, сэры, - сказал король Артур своим рыцарям, которые гуляли с ним у

стен замка, - сейчас я видел рыцаря, - сказал он, - который на турнире, могу

поручиться, покажет чудеса.

- Кто же он? - спросили рыцари.

- Пока еще вы этого от меня не узнаете, - отвечал король.

И, улыбнувшись, он удалился в свой покой. Когда сэр Ланселот стал в

отведенном ему покое располагаться на ночь и снял с себя доспехи, к нему

явился старый барон сэр Барнард и приветствовал его любезнейшим образом.

Однако он не узнал сэра Ланселота.

- Любезный сэр, - сказал сэр Ланселот своему хозяину, - прошу вас, не

ссудите ли вы меня щитом, который не был бы известен повсеместно, ибо мой

щит знаком всем?

- Сэр, - отвечал его хозяин, - ваше желание будет исполнено, ибо вы

кажетесь мне одним из достойнейших рыцарей, каких мне случалось видеть, и

потому я готов оказать вам дружеское расположение. - И еще он сказал: - Сэр,

знайте, что у меня есть два сына, и они лишь недавно получили посвящение в

рыцари. Старшего зовут сэр Тиррей, и он был ранен в тот самый день, как

принял рыцарское посвящение, и по сей час не может сесть на коня; его щит вы

и получите, ибо, ручаюсь, он известен только здесь, и больше нигде. А

второго моего сына зовут сэр Лавейн. И, с вашего изволения, он поедет вместе

с вами на турнир, ибо для своего возраста он крепок и силен. Мое сердце

сразу расположилось к вам, так что вы, должно быть, рыцарь благородный. И

потому я прошу вас, назовите мне ваше имя, - сказал сэр Барнард.

- Что до этого, - отвечал сэр Ланселот, - то вы должны меня покамест

извинить. Если, с милостью Божией, я преуспею на турнире, тогда я возвращусь

и назову вам мое имя. Но я прошу вас, как бы ни обернулось дело, все равно

послать вместе со мною вашего сына сэра Лавейна и позволить мне

воспользоваться щитом его брата.

- Сэр, все это будет исполнено, - отвечал сэр Барнард.

А у этого старого барона была дочь, которую в то время все называли

Прекрасной Девой из Астолата, и она, не отрываясь, глядела на сэра Ланселота

с великим восхищением. (И, как рассказывается в Книге, она воспылала к сэру

Ланселоту столь сильной любовью, что так и не смогла его никогда разлюбить,

и от этого умерла. Имя же ее было Элейна Белокурая.)

Она входила туда и выходила много раз, и так разгорелась ее любовь, что

под конец она попросила сэра Ланселота, чтобы он на турнире носил ее знак.

- Девица, - сказал сэр Ланселот, - если бы я согласился на эту вашу

просьбу, вы смогли бы сказать, что ради вас я сделал больше, нежели ради

какой-либо другой дамы или девицы за всю мою жизнь.

Но тут он вспомнил, что едет на турнир в чужом обличии, и, оттого что

прежде он никогда не надевал знаков ни одной дамы, он решил надеть теперь ее

знак, чтобы никто из его родичей не заподозрил, что это он. И тогда он

сказал:

- Прекрасная девица, я согласен носить ваш знак на шлеме. И потому

покажите мне, каков он.

- Сэр, - она отвечала, - это мой красный рукав из тонкой ткани, шитый

крупным жемчугом.

И она принесла его сэру Ланселоту. Сэр Ланселот принял его и сказал:

- Никогда еще я не делал этого ни для одной девицы. И он передал этой

прекрасной деве на хранение свой щит и просил ее сберечь его, пока он, сэр

Ланселот, не возвратится. И в тот вечер сэра Ланселота принимали там с

особым радушием и веселием, ибо девица Элейна все время, пока ей дозволено

было, находилась подле сэра Ланселота.

А назавтра поутру король Артур и все его рыцари снова пустились в путь,

ибо король и так провел там целых три дня, поджидая, пока соберутся все его

благородные рыцари. Когда же кор<