Глава 1 – Переступая порог смерти

О смерть! Не гордись своей мощью и силой! Твои похвальбы – несусветная ложь: Ведь ты никогда никого не убьешь, И дух торжествует над черной могилой!

Джон Донн. Из сонета "Смерть"

Меня не раз обвиняли в том, что я разговариваю и общаюсь с духами умерших людей, а в религиозных кругах на эту тему наложено своего рода табу. Если честно, я никогда не рассматривала свое занятие с этой точки зрения, и хотя я действительно общаюсь с духами умерших, происходит это через посредство нормальных живых людей. Дело в том, что по роду деятельности я регрессионист, проще говоря, гипнотизер, который специализируется на изучении прошлого всего человечества и отдельных людей, вспоминающих под воздействием гипноза свои прошлые жизни.

Многие до сих пор не могут поверить в то, что я могу отправляться в прошлое или беседовать с людьми, которые вспоминают о том, кем они были в прошлой жизни, много веков назад. Сама я уже настолько привыкла к этому, что нахожу это занятие крайне увлекательным и даже написала несколько книг о своих приключениях в удивительном "царстве мертвых".

Гипнотизеры, как правило, стараются избегать исследования прошлых жизней. Я не могу сказать наверняка, почему они так поступают, но предполагаю, что от таких исследований их удерживает страх. Они опасаются того, что могут попасть в незнакомую ситуацию, в которой рискуют потерять контроль над происходящим. Один терапевт как-то признался мне таким тоном, словно сделал великое открытие: "Знаешь, я провел несколько сеансов регрессивного гипноза, и однажды мне даже удалось вернуть клиента к младенческому состоянию". Он сказал это так серьезно, что я едва смогла удержаться от смеха. "Неужели? – сказала я таким же серьезным тоном. – Да ведь именно с этого я обычно начинаю".

Но даже среди других регрессионистов, использующих воспоминания о прошлых жизнях для лечения своих клиентов, немало таких, которые боятся провести загипнотизированного человека через процесс переживания смерти или через период посмертного существования. Они боятся, что в состоянии транса с клиентом может произойти что-то непредвиденное, что он может пострадать от физической или психологической травмы. За многие годы общения со своими клиентами, которых мы называем субъектами, я удостоверилась в том, что такие эксперименты не влекут за собой никаких физических проблем, даже если человек в состоянии регресса переживает страшную и мучительную смерть. Разумеется, я всегда принимаю некоторые меры предосторожности, чтобы быть полностью уверенной в том, что сеанс пройдет без каких бы то ни было последствий для здоровья клиента. Ибо главной моей заботой было и остается именно здоровье субъекта. И в этом смысле мой метод совершенно безопасен. Иначе я бы не взялась за подобные исследования.

На мой взгляд, некая духовная область, где люди существуют между двумя жизнями, – это одна из самых удивительных и интересных сфер существования, с которыми мне когда-либо приходилось иметь дело, поскольку там, как мне кажется, можно почерпнуть богатейшую информацию, полезную для всего человечества. Я думаю, что благодаря этой информации люди смогут осознать, что смерти не нужно бояться. Когда люди приблизятся к порогу смерти, они сами поймут, что они не испытывают новые и незнакомые ощущения, поскольку все мы в той или иной мере уже переживали нечто подобное много раз. Нет, они не окажутся в одиночестве посреди великой и страшной пустыни под названием Неизвестность, а попадут в знакомое место, в котором уже не раз бывали и которое считают своим "домом". Я надеюсь, что люди научатся воспринимать рождение и смерть как циклы эволюции, через которые каждый из них проходил множество раз и которые являются естественными этапами роста и становления их души. После смерти жизнь продолжается в других формах, которые столь же реальны, как реален окружающий нас физический мир, а возможно, и более реальны.

Однажды, разговаривая с женщиной, которая считала себя "просветленной", я попыталась объяснить ей то, что в то время казалось мне совершенно очевидным. Я рассказала ей о своих исследованиях и о том, что изучаю процесс смерти. Я описала процесс смерти и сказала, куда мы все потом попадаем. Она взволнованно спросила: "А куда попадете вы – в рай, в ад или в чистилище?"

Я была разочарована. Коль скоро она могла выбирать только из этих трех вариантов, ее вряд ли можно было назвать просветленной. Я в сердцах ответила: "Да никуда!"

– Как! – воскликнула она, совершенно потрясенная. – Ты хочешь сказать, что так и останешься лежать в земле?

Тогда я поняла, что мне нужно начать эту книгу с того момента, когда передо мной впервые открылась заветная дверца, и описать все те убеждения и мысли, которые владели мною до того, как меня озарил Свет. Передо мной стояла нелегкая задача, но мне нужно было ее выполнить, чтобы убедить в своей правоте тех, кто до сих пор ищет эту дверцу и этот Свет. Нужно говорить с читателями на понятном языке, чтобы осторожно вести их по тропе познания. Тогда люди смогут жить в полную силу, не страшась будущего.

Многим людям смерть кажется чем-то поистине ужасным, безнадежным и окончательным – черной пустотой, ужасной, таинственной и непостижимой, той пустотой, в которую проваливается человек, выброшенный из материального мира, то есть из того мира, который большинство считает единственной подлинной реальностью. Как и многие другие явления нашей жизни, смерть окутана покровом неизвестности, мистики, окружена суевериями и всякого рода небылицами и поэтому вызывает ужас. Вместе с тем мы знаем, что смерть неизбежна и каждый человек рано или поздно умирает. Как бы мы ни пытались загнать мысль о смерти в самые далекие тайники нашего сознания и перестать думать о ней, мы помним о том, что срок жизни нашего тела однажды подойдет к концу. А что потом? Что станет с той индивидуальностью, с которой мы ассоциируем наше "я"? Исчезнет ли она после смерти физической оболочки? Или за порогом смерти нам открывается нечто большее, удивительное и прекрасное? Возможно, правы церковные проповедники, уверяющие нас в том, что благочестивым и праведным уготованы небеса, а неправедным и порочным – ад. С любопытством, которое с годами нисколько не иссякает, я упрямо ищу ответы на эти вопросы, зная, что очень многие охотно разделят со мною эту тягу к знаниям. Жизнь была бы намного проще, если бы мы смогли прожить отпущенное нам время в радости, счастье и любви, не боясь того, что ждет нас в конце.

Когда я только начинала свои исследования с помощью метода регрессии, мне даже в голову не приходило, что я когда-нибудь смогу найти ответ хотя бы на один из этих вопросов. Меня интересовала история, так что путешествия во времени и беседы с людьми, жившими в разные эпохи, были для меня просто развлечением. Мне нравилось оживлять историю. Глядя на людей, вспоминавших свои прошлые жизни, я чувствовала, что история творится у меня на глазах. Я задумала даже написать книгу, намереваясь изложить их версию и трактовку разных исторических периодов, поскольку каждый человек, особенно если он находится в глубоком трансе и не подозревает об этом, подтверждает рассказы других людей. Словом, я обнаружила в их рассказах некую общую схему, некую закономерность, которую не ожидала найти. Но именно тогда случилось нечто неожиданное, и этот случай открыл для меня целый мир, новый мир, который мне захотелось исследовать. Я обнаружила, что между предшествующей и последующей жизнями есть целый период, так называемое "посмертное состояние", которое можно уподобить пространству, куда уходят люди после того, как их физическая жизнь на Земле прекращается.

Я до сих пор прекрасно помню тот момент, когда впервые переступила порог и заговорила с "мертвецом". Это случилось но время одного из сеансов регрессии, то есть мысленного возвращения человека в прошлую жизнь. Неожиданно для меня субъект "умер" у меня на глазах. Это произошло настолько внезапно, что застало меня врасплох. Вначале я совершенно не понимала того, что случилось. Я не знала, чего мне ждать, поскольку не имела представления о том, что происходит с человеком, когда его вынуждают мысленно пережить смерть. Но, как я уже отмечала, все случилось настолько быстро, что у меня не было ни времени, ни возможности остановить этот процесс. Мой субъект в тот момент мысленно разглядывал свое мертвое тело и говорил, что оно выглядит точно так же, как и все трупы. Я удивилась тому, что он как индивидуум остался абсолютно целым и невредимым – и ничуть не изменился. Это очень важно. Ибо многие люди боятся, что в процессе умирания они сами или те, кто им дорог, каким-то образом преобразуются во что-то другое, незнакомое и неузнаваемое. Это страх есть не что иное, как страх перед неизвестностью. Иначе почему мы так боимся призраков и духов? Видимо, мы втайне считаем, что процесс смерти каким-то образом меняет людей так, что любимый человек, каким мы его знали при жизни, превращается в нечто страшное, в злобный и порочный призрак. Но я обнаружила, что личность и индивидуальность человека остаются неизменными. И хотя в некоторых случаях умирающий испытывает временные замешательство и смятение, в общем и целом он остается тем же самым человеком.

Когда я оправилась от шока и удивления оттого, что могу разговаривать с умершим человеком, во мне возобладало любопытство и на ум сразу же пришла куча вопросов, над которыми я постоянно размышляла. С тех пор каждый раз, когда мне попадались субъекты, способные погружаться в состояние глубокого гипноза, который необходим для этого вида исследований, я стала задавать им одни и те же вопросы. Религиозные убеждения, по-видимому, никак не влияли на то, что они сообщали. Их ответы в каждом случае были в общем и целом очень сходны между собой. И хотя они, естественно, употребляли разные слова, поскольку каждый из них обладал своим, специфическим словарным запасом, все они в принципе говорили одно и то же.

Начиная с 1979 года, когда я впервые приступила к своим исследованиям, через мои руки прошли сотни и сотни людей, которых я погружала в состояние визуализации собственной смерти. Эти люди умирали всеми мыслимыми способами: в результате несчастных случаев, от пули, оступившись или споткнувшись обо что-нибудь, во время пожара и так далее; некоторых из них казнили – вешали или отрубали голову, многие утонули, а один даже погиб в результате ядерного взрыва. (Этот случай описан мною в книге "Душа вспоминает Хиросиму".) Умирали они и естественным путем: от сердечного приступа, болезней, старости или просто во сне, мирно и безмятежно переходя в мир иной. Хотя смерть принимала всевозможные формы, между ними имелось и определенное сходство. Обличья, в которых смерть является человеку, могут быть различными, но то, что случается после смерти, всегда выглядит одинаково. Я пришла к заключению, что нет никаких реальных оснований бояться смерти. Подсознательно мы заранее знаем, что с нами произойдет и что нас ждет по ту сторону жизни. Мы должны это знать, ибо испытывали смерть и переживали этот процесс бесчисленное множество раз. Короче говоря, изучая смерть, я постоянно оказывалась на празднике жизни. В самом деле, в смерти нет ничего ужасного или отвратительного; наоборот, она раскрывает перед нами совершенно иной, новый и поистине прекрасный мир.

Со смертью приходит мудрость. Потеряв физическое тело, мы вступаем в совершенно новое измерение – измерение мудрости. Очевидно, что рамки физического тела ограничивает и стесняют человеческое существо. Но индивидуальность (или дух), когда она выходит за эти рамки, ничем не стеснена и способна познавать гораздо больше, нежели мы можем себе представить. Таким образом, беседуя с людьми после того, как они "умерли", я смогла найти ответы на многие сложные и запутанные вопросы – вопросы, которые преследуют человечество на протяжении всей истории его существования. То, о чем сообщает дух, во многом зависит от уровня его духовного развития. 11екоторые из них обладают гораздо большим запасом знаний, чем другие, и потому выражают свои мысли ясней и доступней, языком, более понятным нам, смертным. Я попытаюсь описать их опыт и переживания, предоставив им возможность говорить самим за себя. Ибо эта книга суть не что иное, как некий свод, компиляция различного рода сведений, сообщенных многими людьми.

В общих чертах момент наступления смерти можно описать так: человеку вдруг становится холодно, неожиданно он оказывается возле постели и смотрит со стороны на свое мертвое тело. Вначале он, как правило, не может понять, почему люди, находящиеся в комнате, выглядят такими печальными и удрученными, поскольку сам он чувствует себя прекрасно. В этот момент им владеет чувство веселья и радости, а не страха и ужаса.

Ниже приводится описание процесса высвобождения, составленное со слов женщины 80 лет, умиравшей от старости. Это пример довольно типичен для случаев подобного рода и является показательным.

Долорес (Д.): Ты прожила долгую жизнь, не так ли?

Субъект (С.): О да… Я куда-то медленно плыву. Все так долго, так утомительно… (Вздыхает.) Никакой радости… Я так устала.

Так как она, очевидно, испытывала определенный дискомфорт, я перенесла ее во времени к той стадии, когда процесс умирания уже завершился и наступила смерть. Закончив мысленно отсчет времени, я увидела, что тело женщины, лежащее на кровати, судорожно подергивается. Неожиданно она улыбнулась. Ее голос был полон жизни и энергии, и в нем не чувствовалось и следа той слабости, которая владела ею несколько секунд назаД.: "О, я чувствую себя такой свободной! Я – Свет!" Она выглядела радостной и умиротворенной.

Д.: Видишь ли ты свое тело?

С.: (с отвращением) О! Это старье, лежащее вон там? Господи! Никогда не думала, что я выгляжу так ужасно! Что я такая морщинистая и высохшая… Я чувствую себя слишком хорошо для такой сморщенной старухи. Совсем старая!.. (Она издает радостный возглас.) Господи, как я счастлива, что я здесь!

Я едва не рассмеялась – настолько выражение ее лица и тон голоса не вязались друг с другом.

Д.: Ничего удивительного, что твое тело выглядит таким старым, ведь оно прожило долгую жизнь. Поэтому, вероятно, и умерло… Ты только что сказала: "Я здесь". Что это значит -здесь? Где ты?

С.: Я – среди Света и… Ах, как это здорово! Наконец-то я чувствую себя такой умной и всезнающей… Я чувствую умиротворение… Я чувствую покой. Мне ничего больше не нужно.

Д.: Что ты собираешься делать?

С.: Мне говорят, что я должна пойти и отдохнуть. О, ненавижу отдыхать, когда нужно столько всего сделать!

Д.: А что, обязательно нужно отдыхать? Даже тогда, когда ты этого не хочешь?

С.: Нет, не обязательно. Просто я чувствую себя такой свободной, и мне не хочется опять ощущать себя скованной. Я хочу учиться и развиваться. После этого я не смогла добиться от нее какого-либо связного ответа, за исключением того, что она куда-то плывет. По выражению лица и по частоте ее дыхания я поняла, что она находится в месте отдыха. Когда субъект находится в этом месте, создается впечатление, будто он погружен в глубокий сон и не хочет, чтобы его беспокоили. В этот момент бесполезно пытаться задавать ему вопросы, поскольку его ответы (если это ответы) звучат нелепо и бессвязно.

Более детально это место будет описано в одной из последующих глав.

В другом случае женщина в состоянии регрессивного гипноза вспоминала процесс родов. Физические симптомы, такие, как дыхание и судороги тела, явно указывали на то, что ее сотрясают предродовые схватки, ибо человеческое тело, как и мозг, тоже хранит память о физических страданиях. Чтобы избавить ее от мучительных переживаний, я перенесла ее во времени немного вперед, к тому моменту, когда роды по идее уже должны были завершиться.

Д.: Ты родила ребенка?

С.: Нет. Мне было очень тяжело. Ребенок никак не хотел выходить. Я была настолько измучена, что просто взяла и покинула свое тело.

Д.: Ты так и не знаешь, кто у тебя должен родиться?

С.: Нет, но сейчас для меня это не имеет никакого значения.

Д.: Видишь ли ты свое тело?

С.: Да. И окружающих тоже. Но почему-то все выглядят такими удрученными…

Д.: Что ты собираешься делать?

С.: Думаю, немного отдохну. Раз мне все равно придется вернуться, хочу побыть здесь некоторое время. Я – среди Света. Мне так хорошо и спокойно.

Д.: И откуда исходит этот Свет?

С.: Оттуда, где источник всякого знания, оттуда, где все ясно и очевидно, где все кажется таким простым и чистым. Даже истина здесь кажется более чистой. А внешний мир – он где-то там и тебя совсем не тревожит. Истина на Земле есть, но вы ее просто не видите.

Д.: Ты сказала, что тебе придется вернуться. Откуда ты это знаешь?

С.: В жизни я была слишком слабой. Мне нужно было научиться жить с болью, научиться терпеть и переносить ее… Если бы я не была такой слабой, я бы здесь осталась. Я рада, что больше не чувствую боли и даже не могу о ней вспомнить. Но я знаю, что мне нужно вернуться назад – чтобы стать более цельной, более совершенной. Я должна победить боль – не только свою, но и боль всего мира.

Д.: Но это так по-человечески – чувствовать боль. Хотя, когда ты в физическом теле, это действительно тяжело и порой даже непереносимо. С той стороны вещи кажутся иными, более простыми, что ли. Так ты думаешь, что это именно тот урок, который тебе предстоит из этого извлечь?

С.: Да, и я его извлеку. Возможно, на это потребуется немало времени, но я готова на все. Мне следовало быть более сильной, более твердой и решительной. Но во мне сидел страх… Он поселился во мне после тех болезней, которые я перенесла в детстве. И я боялась, как бы мне опять не стало так же плохо, как тогда. И… и я сдалась… Боль… Когда ты выходишь на более высокий уровень сознания, когда ты погружаешься в этот яркий небесный свет, в этот мир чистой мысли – боль исчезает. Боль – это урок, который просто нужно усвоить. Когда боль овладевает нами там, на Земле, на чисто человеческом уровне, мы буквально слепнем и становимся как безумные, выплескиваем ее вовне и заражаем ею окружающих. Но если мы сумеем отстраниться от нее, сумеем сконцентрироваться, проникнуть в нее и будем терпеливы, мы сможем подняться над болью, стать выше нее.

Д.: Значит, боль нужна? Зачем?

С.: Боль-это наука, это тот ремень, с помощью которого нас учат уму-разуму. Учат кротости и смирению. Если дух чересчур высокомерен, то иногда ему полезно облечься в материю, чтобы, испытав муки и страдания, научиться быть более терпимым и снисходительным. Люди учатся через боль преодолевать ее, быть выше боли. Иногда достаточно понимать, что такое боль и почему нам больно, и от одного этого становится легче.

Д.: По, как ты сказала, когда людьми овладевает боль, они становятся как безумные, а в этом состоянии они вряд ли способны понять, что такое боль, и справиться с нею.

С.: Потому что они слишком эгоистичны. Боль делает их эгоистами. Им нужно подняться над собственными эмоциями, стать выше собственных интересов, вознестись сознанием на более высокий духовный уровень – и тогда они одолеют боль. Правда, есть и такие, для кого боль просто удобная отговорка или ширма. Они используют боль как лазейку, как повод уйти от ответственности или, наоборот, как способ самоутвердиться и привлечь к себе внимание, и в этом – смысл боли. Их боли, разумеется. Все зависит от человека. Ведь в чем суть боли? Боль завладевает вами, если вы ее к себе подпускаете, если изначально настроены на то, что вам будет больно. Как только вы это допустите, она возымеет власть над вами. А не допустите, так и не будет никакой боли. Она вас просто не коснется. Так не давайте же ей власти! Чувство боли -это чувство не столь уж и необходимое. Но, повторяю, все зависит от самого человека. Если он вознесется духом, если поднимется на более высокий уровень сознания, боль потеряет над ним власть.

Д.: Значит, люди могут подавить чувство боли, отстраниться от нее?

С.: Естественно. Если только они этого хотят. Но они не всегда этого хотят. Люди – смешные существа. Им хочется жалости к себе, хочется сострадания, а иногда просто хочется как-то наказать себя. Эти вещи каждому знакомы, и будь у людей время, они бы только этому и предавались. У каждого человека свой путь, и каждый сам должен его отыскать, ибо, как известно, если ты придешь и скажешь, что лучше идти этим путем, потому что он и короче, и легче, то люди все равно тебе не поверят. Именно поэтому они должны искать свой путь сами. Вот один из тех уроков, которые людям необходимо усвоить на Земле. Для этого они на Землю и приходят.

Д.: Но больше всего на свете люди боятся смерти. Не можешь ли ты рассказать, что представляет собой смерть и на что она похожа?

С.: Когда человек пребывает в физическом теле, для него смерть действительно тяжелое ощущение. Мучительное и пугающее. И оно настолько им овладевает, что он не может без содрогания думать о смерти. Но когда ты умираешь, смерть теряет свою силу и уже не кажется пугающей, и единственное, что остается, – это чувство полной свободы и покоя" Но люди постоянно носятся с проблемами… Жить – это все равно, что тащить на плечах тяжелую ношу, которая мало того что с каждым днем становится неподъемной, но и обрастает грузом проблем, которые еще больше ее утяжеляют. А когда умираешь – ты, словно выбрасываешь их в окно и чувствуешь себя невероятно легко и свободно. Именно так выглядит переход от жизни к смерти.

Д.: Мне кажется, люди боятся смерти главным образом потому, что не знают, что их там ждет.

С.: Да, они всегда боятся неизвестности. Именно поэтому им нужны вера и доверие. Хотя бы немного.

Д.: Что же происходит, когда человек умирает?

С.: Он просто покидает свое тело, идет туда, где Свет, и оказывается здесь -там же, где я.

Д.:А ты что там делаешь?

С.: Совершенствуюсь.

Д.: А когда выйдешь из Света, куда направишься?

С.: Назад, на Землю.

Д.: Честно говоря, для меня немного странно беседовать с тобой вот так, сквозь время.

С.: Время не имеет смысла. Здесь не существует понятия времени. Вернее, оно здесь и не здесь, везде и нигде, оно всегда одно и то же.

Д.: Значит, тебя нисколько не беспокоит, что я беседую с тобой из другого времени или с другого плана?

С.: Почему меня это должно беспокоить?

Д.:. Ну, я просто подумала, а вдруг беспокоит… Я бы этого очень не хотела – беспокоить тебя.

С.: Ты и не беспокоишь. Во всяком случае, себя ты беспокоишь больше, чем меня.

А вот еще один случай. В тот раз мне довелось побеседовать с девочкой, жившей в конце XIX века и умершей в возрасти девяти лет. Когда мы впервые заговорили друг с другом, она вместе с одноклассниками ехала на подводе с сеном на школьный пикник. Рядом с местом, которое они выбрали для пикника, протекал ручей, поэтому школьники решили искупаться. Девочка плавала очень плохо, собственно, почти совсем не умела плавать, боялась воды, но не хотела, чтобы одноклассники узнали об этом, поскольку боялась, что они начнут над ней смеяться. А так как у некоторых из них были с собой удочки, то девочка решила притвориться, будто занята ловлей рыбы, и тем самым скрыть от всех, что она не умеет плавать. Эта мысль настолько ее изводила и не давала ей покоя, что она не чувствовала никакой радости от пикника. Чтобы понапрасну ее не беспокоить, я попросила ее перенестись во времени на несколько лет вперед и какой-нибудь другой важный для нее день. Не успела я закончить отсчет, как вдруг услышала радостное восклицание: "Меня там больше нет! Я – среди Света!" Удивившись столь необычному началу, я, естественно, спросила, что случилось.

С.: (печально) Я ведь сказала, что не умею плавать. Я упала в воду, и меня со всех сторон обступила тьма. В груди у меня все горело. А затем я просто вышла в Свет, и все прошло.

Д.: Выходит, ручей оказался глубже, чем ты думала?

С.: Нет, не думаю, что он был очень глубоким. Просто я испугалась. Испугалась воды. У меня свело ноги, и я пошла на дно. Да, все случилось из-за того, что я просто страшно испугалась.

Д.: Ты можешь сказать, где ты сейчас находишься?

С.: Посреди вечности. (В ее голосе по-прежнему слышны детские нотки.)

Д.: Рядом с тобой есть кто-нибудь?

С.: Да, много людей, но они все заняты. Они работают… вернее, размышляют над тем, что нужно сделать. Я тоже стараюсь не отставать.

Д.: Тебе до этого уже приходилось бывать в этом месте?

С.: Приходилось. Здесь очень тихо, мирно и спокойно. Но мне нужно будет вернуться назад. Я должна победить свой страх. Страх, который входит в тебя и парализует. (Теперь ее голос стал более взрослым.) Страх – это чудовище, которое селится в человеческом разуме, нападая на тех, кто живет на Земле. Но оно воздействует лишь на чувственное сознание. А дух ему не подвластен.

Д.: Другими словами, когда люди чего-то боятся, они навлекают на себя именно то, чего боятся? Ты это хочешь сказать?

С.: Вот именно! Они навлекают на себя как раз то, чего боятся. Мысль – это энергия; мысль творит, созидает, вершит. Все, что ни происходит, есть результат работы мысли. Правда, отсюда все выглядит куда яснее и проще. Когда видишь, как глупы, пусты и ничтожны те страхи, которые владеют людьми, начинаешь недоумевать: "Странно, почему они этого боятся?" Однако когда страх овладевает именно тобой, он так глубок, так индивидуален и неотделим от тебя, что буквально внедряется в тебя и порабощает твою волю. Так что, пытаясь помочь людям понять и осознать причину их страхов, я, как мне кажется, начинаю лучше понимать свои.

Д.: Что ж, вполне логично. А знаешь, чего люди боятся больше всего на свете? Они боятся умереть.

С.: Но в смерти нет ничего плохого. Зачем же ее бояться? На самом деле смерть легка. Я не знаю ничего легче. Смерть кладет конец всем заботам и проблемам, пока ты не начнешь все заново и не окунешься с головой в еще большие проблемы.

Д.: Тогда почему же люди возвращаются назад?

С.: Чтобы завершить цикл. Они должны учиться. Они должны научиться всему, и в первую очередь тому, как бороться с проблемами и преодолевать их, ибо только так они смогут достичь совершенства и обрести вечную жизнь.

Д.: Однако трудная это задача – научиться всему.

С.: Да. Иногда это очень утомляет.

Д.: А уж сколько времени на это уйдет!

С.: Ну, отсюда все кажется не таким уж и трудным. Здесь я запросто могу контролировать все свои чувства. Например, я могу без труда понять причину своего страха, понять, почему я его испытываю. И при этом знаю, что он меня никак не затронет. С людьми несколько по-другому. Там, на Земле, очень трудно избавиться от страха. Он буквально засасывает тебя. То есть становится частью тебя, овладевает тобой, и не так уж просто стряхнуть его с себя, отдалиться и оставаться объективным.

Д.: Это потому, что ты находишься во власти эмоций. Сама говоришь, что со стороны видней. Когда смотришь на все со стороны, думаешь: "Господи, как все просто!"

С.: Да, и это в полной мере относится и к страхам. Особенно к чужим. Мне нужно учиться терпению, нужно учиться жить, страдать и терпеть, пока я не научусь брать от жизни все, что в моих силах. Думаю, мне было бы намного проще, если бы вместо целой череды коротких жизней я смогла бы прожить долгую, насыщенную жизнь, полную тревог и испытаний. Так я потрачу меньше времени. Поэтому, прежде чем вернуться на Землю, мне предстоит основательно осмотреться и выбрать именно такую жизнь, жизнь, полную событий и переживаний, ибо это сократит срок моих дальнейших возвращений на Землю. Правда, вряд ли мне от этого будет легче. Взаимоотношения с другими людьми – незаменимая вещь, ибо помогают многое понять и усвоить. В первую очередь, понять, каков ты сам.

В нашем языке давно существует выражение, смысл которого заключается в том, что, когда человек умирает, вся его жизнь должна мгновенно "промелькнуть у него перед глазами". С этим же пришлось столкнуться и мне в ходе моих исследований. Чаще всего это происходит с человеком уже после смерти, когда он оглядывается на пройденную жизнь и как бы анализирует ее, пытаясь понять, чему он научился. Нередко это происходит при участии или с помощью духовных Учителей, встречающих человека по ту сторону жизни, которые смотрят на жизнь более объективно, чем сам человек, благодаря чему устраняется ненужный эмоциональный фактор.

Перед глазами одного из моих субъектов – женщины – прошлая жизнь предстала в довольно необычном виде, хотя, если честно, когда занимаешь исследованиями в области регрессивного гипноза, подчас бывает довольно трудно сказать, что именно в данном случае является обычным и необычным.

Женщина, с которой я работала, вспоминала в состоянии регрессии свою прошлую жизнь и в конце концов подошла к моменту собственной смерти. Она скончалась в глубокой старости, мирно и спокойно, поэтому так же спокойно смотрела, как ее мертвое тело подняли на вершину холма, расположенного недалеко от ее дома, чтобы похоронить ее на семейном кладбище. Но вместо того чтобы отправиться на ту сторону, она вдруг решила вернуться домой, чтобы завершить кое-какие неоконченные дела. Представьте, как она была поражена и даже напугана, обнаружив, что она не более чем призрак, способный проходить сквозь стены. Она видела себя в виде дымки или туманности, имевшей форму человека, и очень удивилась тому, что сквозь нее видны вещи и предметы мебели, словно она прозрачная. Ей пришлось по душе это столь необычное состояние, и она без устали бродила по дому, раздумывая, чем бы ей заняться. В этот момент она услышала реплику одной из служанок, сетовавшей на то, что по дому "бродит призрак какой-то старухи", чьи шаги иногда были явственно слышны в верхних комнатах.

Спустя какое-то время ей наскучило это дело – быть призраком, так как все равно никто ее не видел и не слышал, да и общаться с домочадцами обычным образом она тоже не могла. Вскоре она уразумела, что в таком состоянии не сможет завершить не оконченные дела, ради которых вернулась в дом, ибо материальные вещи призраку не подвластны. Как только она ни осознала, она сразу же оказалась вне дома. Теперь она стояла на вершине холма и сверху смотрела на долину. Рядом с нею появился и покойный муж, пришедший ее встретить. В этом измерении оба они были молоды и выглядели так, как в день свадьбы. Стоя рука об руку на вершине холма и обозревая долину, они вдруг увидели, что это не обычная долина, какой они ее не раз видели, а, так сказать, "долина их жизни". Если верить описанию, на простиравшийся перед ними пейзаж вдруг словно набросили цветную кисею или покрывало, и на нем, как на экране, возник некий коллаж, составленный из событий и сцен прожитой ими жизни. Но жизнь эта развертывалась перед их глазами не так, как обычно, когда сцены или события, как кадры, следуют одно за другим, а, так сказать, предстала пород ними вся целиком.

"Мы видим кладбище, – описывала женщина, -видим город, видим наш дом и горы. Такое впечатление, словно мы видим все, что было нам знакомо и с чем мы сроднились в жизни, по не порознь, а все вместе, одновременно. Под нами и перед нами простиралась вся наша совместно прожитая жизнь, радости и печали которой мы делили пополам. Мы радовались тому, что можем вот так, с высоты, вновь прожить и прочувствовать " ною жизнь, которая оставила у нас ощущение чего-то чистого, нетленного, неизменного… Мне трудно описать это ощущение… Это просто чувство какого-то безраздельного покоя, который владеет тобой, когда ты вот так спокойно стоишь и смотришь… Как смотришь на обширные поля, на которых колосится зерно и зреют плоды, выращенные твоими руками, или как смотришь на цветущий сад, где благоухают посаженные тобой цветы. Ты просто стоишь и вспоминаешь, как трудился в этом саду, как копал и рыхлил землю, как росли и созревали фрукты и овощи… Перед нами был конечный результат наших трудов, наших дел земных. Смотришь на эту долину жизни, на всю или какую-то ее часть, и говоришь себе: "Да, мы прожили не напрасно, мы провели здесь прекрасное время и сделали много полезных дел". Стоишь и восхищаешься этим садом, делом рук своих, и видишь одновременно все его уголки. Перед тобой лежит вся жизнь со всеми ее событиями, печальными и радостными, и ты даже можешь потрогать их. В буквальном смысле потрогать. Так, словно перелистываешь альбом с фотографиями из семейной жизни, но только этот альбом лежит перед тобой в виде прекрасной долины".

Ей, видимо, доставляло удовольствие просматривать события прошедшей жизни, хотя в жизни у нее были и горькие моменты, о которых всегда тяжело вспоминать. Но не было в ней ни единого чувства предвзятости или осуждения, одна лишь отстраненность или отрешенность, с которой она и ее муж отмечали то, что им предстоит завершить в следующей жизни. Воистину, этот горний обзор собственной жизни являл собою нечто невыразимо чудесное и прекрасное…

А вот еще один случай. В тот раз я общалась с мужчиной, погибшим под каменным обвалом. Я попросила его рассказать, на что похожа смерть.

С.: Вы когда-нибудь ныряли на самое дно глубокого залива? Туда, где царит полный мрак? Если ныряли, то знаете, что по мере того, как вы всплываете, становится все светлее и светлее. А когда выныриваете на поверхность, то окунаетесь в яркий солнечный свет. Примерно так выглядит и смерть.

Д.: Да, но, возможно, смерть кажется такой, только потому, что ты погиб под обвалом, под глыбами камней?

С.: Нет, вовсе не поэтому. Я описал переход из плана физического в план духовный. Когда я покинул свое тело, я словно нырнул в глубокий залив, а затем начал выплывать па поверхность. А когда достиг духовного плана, я словно вынырнул на поверхность, в солнечный свет. Когда погибаешь в результате несчастного случая, естественно, испытываешь страшную физическую боль, потому что тело искалечено до неузнаваемости, но эта боль сразу же прекращается, как только сознание угасает на физическом плане. После этого все происходит легко и естественно. Так же естественно, как и многие вещи в этой жизни. Например, бег, ходьба, купание, занятие любовью… Только это другая сторона жизни. Смерти попросту не существует. Вы просто переходите на другую сторону жизни, как на другую сторону улицы, вот и все. В смерти нет ничего неприятного. Если кто-то боится смерти, пусть пойдет к реке, отыщет местечко поглубже, нырнет на самое дно, а потом, оттолкнувшись ногами, вынырнет на поверхность… Если он проделает все это, то узнает, на что похожа смерть.

Д.: Я думаю, что люди боятся умирать потому, что смерть им кажется мучительной. Они просто боятся умирать в муках.

С.: Ничего мучительного в смерти нет. Если только муки не нужны вам. То есть если вы сами хотите мучиться. А так смерть в основе своей совсем не мучительна. Но если вы желаете помучиться, если чувствуете, что муки вам необходимы как некий урок, тогда, действительно, смерть может быть крайне мучительной. С другой стороны, вы всегда можете отгородиться от боли, как бы сильно она вас ни донимала. Это может каждый. Я имею в виду, отстраниться от боли душой и телом в процессе смерти.

Д.: Но разве смерть сама по себе, то есть выход из физического тела, не мучительна?

С.: Нисколько. Переход из одного состояния в другой, из плана физического в план духовный – это скорее процесс высвобождения, а не закрепощения. Боль гнездится только в теле. Дух не испытывает боли. Разве что сожаление… Сожаление – вот единственная мука, которую испытывает дух. Но это чувство в общем-то неизбежно… Чувство, что вы могли бы сделать что-то… что-то большее. Это в самом деле мучительно. Но физическая боль вас больше не донимает, так как вы ее оставили вместе с телом.

Д.: Но ведь бывают случаи, когда человек покидает тело до наступления смерти. И разве тело тогда не страдает от боли?

С.: Страдает. Но у человека всегда есть выбор: либо оставаться в теле и страдать вместе с ним, либо покинуть тело и просто смотреть на все со стороны. Этот выбор есть у каждого. Д.: Лично я считаю, что последнее предпочтительней, особенно если смерть сопряжена с психической травмой. С.: Все зависит только от самого человека.

В своих исследованиях я не раз сталкивалась с примерами такого рода. Помню, одна женщина в состоянии регрессии поведала мне, что ее сожгли на костре за ее религиозные убеждения на глазах у сотен людей. Она была пот<