II. НАРРАТИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ VI—VII ВЕКОВ

3. Григорий Турский. История франков (около 591 года)

Гл. II, 27. После всего этого скончался Хильдерик, и вместо него стал королем его сын Хлодвиг. На пятый год правления[35] его Сиагрий[36], король римлян, сын Эгидия, пребывал в городе Суассоне, которым некогда владел вышеупомянутый Эгидий. Хлодвиг пошел на него с Рагнахарием, своим родственником, который тоже был ко­ролем и вызвал его на бой. Тот не уклонился и не по­боялся сразиться. И вот, когда бились друг с другом, Сиагрий, видя поражение [своего] войска, обратил тыл и спешно бежал к королю Алариху в Тулузу. Хлодвиг же послал к Алариху[37] сказать, чтобы выдал его, в про­тивном же случае знал бы, что пойдет войною за ук­рывательство. И вот Аларих, опасаясь, как бы не под­вергнуться из-за него гневу франков, — а готам свой­ственна трусость, — связанного выдал посланным [Хлодвига]. И по прибытии распорядился Хлодвиг заключить его под стражу. А заполучив королевство его, приказал тайно поразить мечом.

В то время многие церкви были разграблены войском Хлодвига, ибо тогда он погрязал еще в заблуждениях язычества. И вот неприятели похитили из одной церкви вместе с другими церковными украшениями удивитель­ной величины и красоты чашу. А епископ* той церкви послал к королю просить, чтобы если нельзя его церкви получить другие священные сосуды, то по крайней мере получила бы хоть [означенную] чашу. Выслушав эту просьбу, король сказал посланному: "Иди за нами в Суассон, ибо там будет дележ всего, что захвачено. Если мне достанется по жребию тот сосуд, который просит святой отец, я выполню [его просьбу]". И вот, прибывши в Суассон, король сказал, когда сложил посередине всю добычу: "Прошу вас, храбрейшие воители, не откажите дать мне вне дележа хотя бы вот этот сосуд", — он имел в виду вышеупомянутую чашу. Когда король сказал это, те, у кого был здравый смысл, отвечали: "Все, что мы видим здесь, славный король, принадлежит тебе, как и сами мы подчинены твоему господству. Делай все, что тебе будет угодно, ибо никто не может противиться такой власти". Когда они так сказали, один легкомысленный, завистливый и вспыльчивый с громким криком поднял секиру* и разрубил чашу, промолвив: "Ничего из этого не получишь, кроме того, что полагается тебе по жребию". Все были этим поражены, но король подавил обиду кро­тостью и терпением. Затаив в груди скрытую рану, он взял чашу и передал ее посланному епископа.

По прошествии года приказал он собраться всему вой­ску с оружием, чтобы показать на Мартовском поле, на­сколько исправно содержится это оружие. И вот, когда обходили там ряды, подошел к тому, кто разрубил чашу, и сказал ему: "Никто не содержит в таком непорядке оружие, как ты, ибо и копье твое, и меч, и секира — все никуда не годится", и, вырвавши у него секиру... раз­рубил ему голову: "Так, — сказал он, — поступил ты с чашею в Суассоне". А когда тот умер, велел остальным расходиться по домам, внушив тем большой к себе страх.

Много вел он войн и много одержал побед. На десятый год своего правления пошел войною на тюрингов[38] и под­чинил их своей власти.

Гл. II, 37. И вот король Хлодвиг сказал своим: "Очень мне неприятно, что эти ариане[39] владеют частью Галлии. 11ойдем с помощью божьей и, одолев их, возьмем землю под власть нашу". Так как речь эта пришлась всем по сердцу, собрав войско, он двинулся к Пуатье. В это время пребывал там Аларих. И так как часть врагов проходила через Турскую территорию, издал из уважения к святому Мартину распоряжение, чтобы не брали из области той ничего, кроме травы и воды. Но вот один из войска, разыскав сено некоего бедняка, сказал: "Не распорядился ли король брать только травы и ничего другого? Это как раз и есть трава. Не нарушим поэтому его пред­писания, если возьмем ее". И взял силою у бедняка его сено.

Дошел слух об этом поступке до короля, и он тотчас же поразил названного [воина] мечом, сказав: "Как на­деяться нам на победу, если будем наносить оскорбление святому Мартину?..".

Когда затем король прибыл с войском к реке Вьенне, он не знал, в каком месте перейти ее вброд, ибо она разлилась от дождей. И вот ночью молил господа, чтобы удостоил указать ему брод, которым он мог бы перейти [реку]. Когда настало утро, удивительной величины лань, по велению божию, вошла перед ним в реку и перешла ее. Так узнал народ, где ему переправиться.

Когда же король подошел к Пуатье, то еще издали, будучи при шатрах, увидал он огненный столб, который, вышедши из базилики* святого Гилярия, как будто дви­гался на него. Это означало, что с помощью света, из­ливаемого блаженным исповедником Гилярием, он легче одолеет войско еретиков, против которых названный пер­восвященник часто сражался за веру. Накрепко приказал [король] всему войску, чтобы ни там, ни в пути никого не грабили и ни у кого не отнимали имущества.

Тем временем король Хлодвиг сразился с Аларихом, королем готов, на полях Byлье, в десяти милях от Пуатье. Эти сражались дротиками*, те защищались мечами. Ког­да готы по обыкновению обратили тыл, король Хлодвиг с божьей помощью одержал победу. Был ему помощ­ником сын Сигиберта Хромого[40], именем Хлодерик. Этот Сигиберт охромел, будучи ранен в колено во время битвы с алеманнами* у Толбиака. Когда король убил во время бегства готов короля Алариха, внезапно напали на него двое из неприятелей и поразили с двух сторон копьями.

Но он спасся благодаря латам и быстроте коня. Много погибло там из народа овернцев, которые пришли с Апполинарием[41], и первых из сенаторов.

Спасшийся при этой битве Амаларик, сын Алариха, убежал в Испанию и с мудростью занял отцовский пре­стол. Хлодвиг же отправил сына своего Теодориха через города Альби и Роде в Овернь, и он подчинил власти своего отца те города от пределов готов до границы бургундов[42]. Аларих правил 22 года. Хлодвиг же, пере­зимовав в Бордо и взяв из Тулузы все сокровища Алариха, прибыл в Ангулем...

Гл. II, 40, 41, 42. Когда Хлодвиг пребывал в Париже, послал он тайно к сыну Сигиберта, чтобы сказать ему: "Вот отец твой стар и хромает на больную ногу. Если он умрет, тебе по праву достанется вместе с нашею друж­бою его королевство". Тогда тот, движимый желанием достигнуть этого, замышляет отцеубийство. Когда од­нажды отец его, выехав из Кёльна, переправился через Рейн, чтобы погулять в лесу Буконии, и в полдень уснул и своем шатре, сын его, подослав убийц, убил там отца и уверенности, что завладеет его королевством. Но по правосудию божию сам попал в яму, которую вражески вырыл для своего отца.

Послал он послов к королю Хлодвигу, чтобы изве­стили его о смерти отца, и сказал: "Отец мой скончался, и я владею его сокровищами и его королевством. Приходи ко мне, и я охотно передам тебе из сокровищ его то, что понравится". А Хлодвиг в ответ сказал: "Благодарю тебя за доброе расположение и прошу показать нашим посланцам [сокровища], которыми ты будешь потом вла­деть сам безраздельно". Послы пришли, и он разложил отцовские сокровища. Когда они рассматривали разные [драгоценности], он промолвил: "Вот в этот ящичек мой отец имел обыкновение складывать золотые монеты". "Опусти, — сказали они ему, — руку свою до дна и все исследуй". Когда он сделал это и сильно наклонился [над ящичком], один из послов поднял руку и ударил его секирою* в череп. Так этот недостойный испытал ту же участь, какую уготовил своему отцу.

Когда Хлодвиг узнал об убийстве Сигиберта и его сына, он сам явился туда же и[43], созвав весь народ тот, сказал: "Послушайте о том, что случилось. Когда я плыл по реке Шельде, сын моего родича, Хлодерик, беспокоил своего отца, говоря, что я хочу его убить. А сам, когда отец удалился в лес Буконию, подослал к нему разбой­ников и умертвил его. Но когда он разыскивал отцовские сокровища, то тоже погиб, не знаю кем пораженный. Что до меня, то я в этом деле совсем не участник, так как не могу проливать кровь своих родственников и совер­шать такое грешное дело. Но раз уж так случилось, вот вам мой совет, которому, если вам угодно, последуйте: обратитесь ко мне, чтобы быть под моей защитой". Ус­лышав эти слова и одобрив их шумом оружия и криками, подняли Хлодвига на щит и поставили над собой ко­ролем...

После этого двинулся против Харарика[44]. Когда [Хлод­виг] давал битву Сиагрию, этот Харарик, вызванный на помощь Хлодвигу, стоял в отдалении, не помогая ни той, ни другой стороне, но выжидая исхода дела, чтобы за­вязать дружбу с тем, кому достанется победа. За это досадовал на него Хлодвиг и потому пошел против него, захватил его хитростью вместе с сыном и, связав, остриг обоим волосы. И повелел Харарика поставить священ­ником, а сына его — дьяконом*. Когда же Харарик жа­ловался на свое унижение и плакал, то сын его, как передают, сказал: "Эти листья срезаны с зеленого дерева и не совсем еще высохли. Скоро они оправятся [настоль­ко], что смогут отрасти снова. Пусть так же скоро по­гибнет тот, кто сделал это".

Речь эту Хлодвиг понял в том смысле, что они грозятся снова отпустить себе длинные волосы[45] и убить его. Поэтому приказал обоим им отрубить головы. По их смерти приобрел королевство их с сокровищами и народом...

После смерти Хлодвига между сыновьями его, а потом и внуками начались непрестанные и кровавые усобицы, принесшие стране неисчислимые бедствия. "Скорбь про­никает в душу, — говорит Григорий Турский, — когда приходится говорить об этих междоусобных распрях". В борьбе за владения Меровингские короли опустошили страну. В одном из своих походов Теодоберт, сын нейстрийского короля Хильперика, "избил множество наро­да" и пожег также большую часть Турской области... Затем, двинув войско, наводнил, опустошил и разорил Лимож, Кагор и другие соседние города; церкви пожег, служащих вывел, клириков умертвил, мужские монастыри разорил, женские опозорил и все опустошил. Было в то время в церквах больше стенаний, нежели во время гонений Диоклетиана".

В ответ на это Сигиберт, король Австразии, "пожег много деревень в окрестностях Парижа. А уцелевшие от огня дома и имущество были разграблены врагами, которые увели также и пленных".

"Те, которые осаждали Бурж.., — пишет в другом месте Григорий Турский,— унесли с собой такое количество добычи, что вся область та, которую они оставили, ка­залась лишенной и людей и скота их. А когда войска Дезидерия и Бладаста проходили через Турскую область, они учинили такие поджоги, грабежи и убийства, какие обычно учиняют лишь в стране неприятелей".

В ход этой междоусобной борьбы вплетались и со­циальные движения, выражавшие ненависть народа к выс­шей церковной и светской знати. О такой вспышке на­родной ненависти рассказывает Григорий Турский.

VI, 31. Тем временем король Хильдеберт со своим войском не двигался с места. Но вот однажды ночью, когда был отдан войску приказ отправляться, меньший народ стал сильно роптать на епископа Эгидия и герцогов короля; при этом кричали и открыто заявляли следующее: "Пусть удалят от лица короля тех, кто продает его ко­ролевство, подчиняет его города чужой власти и передает народ его в чужое подданство". Пока они издавали эти и подобные крики, наступило утро. Тогда, взяв военное снаряжение, они поспешили к королевскому шатру, с тем чтобы, захватив епископа* и старшин, подвергнуть их насилию, побоям и изрубить мечами. Узнав о том, свя­щенник обратился в бегство и, сев на коня, поспешил в свой собственный город. А народ с криками бежал за ним, кидая в него камнями и осыпая бранью. Спасением для него было то, что они не имели под руками коней.

V, 28. Король Хильперик распорядился установить по всему королевству своему новые и обременительные на­логи. По этой причине многие, покидая те города[46] и собственные владения, переселялись в другие королев­ства, предпочитая лучше скитаться там, нежели подвер­гаться такой опасности. Ибо было постановлено, чтобы каждый землевладелец платил с своей собственной земли по амфоре вина за арипенн*. Но и многие другие налоги взимались как с земель, так и с рабов — столь высокие, что их нельзя было выплатить. Народ Лиможа, видя об­ременение такими тяготами, собрался в мартовские ка­ленды* и хотел умертвить канцлера Марка, которому бы­ло поручено собрать эти налоги. И это они, конечно, сделали бы, если бы епископ Ферреол не спас его от угрожавшей опасности. И вот собравшаяся толпа овла­дела налоговыми списками и сожгла их. Король, сильно разгневанный этим, послав своих уполномоченных, утес­нил народ большими штрафами, устрашил пытками и [некоторых] покарал смертью. Рассказывают даже, что аббаты* и священники, распростертые на дереве, под­верглись разным мучениям, ибо королевские уполномоченные ложно обвинили их в том, что во время восстания они участвовали в сожжении народом податных списков. После того народ подвергся еще более тяжелому об­ложению.

4. Из "Хроники Фредегара" (конец VI—VII века)

В 613 г. государство объединилось под властью ко­роля Хлотаря II, сына Хильперика, после того как маг­наты Австразии и Бургундии выдали Хлотарю свою пра­вительницу королеву Брунгильду, пытавшуюся ограни­чить аристократию и усилить королевскую власть в под­властных ей землях.

IV, 42. Когда предстала перед лицом Хлотаря Брун-гильда, он, не имея против нее никакого [личного] зла, но вменяя ей в вину то, что она погубила десять франк­ских королей — именно Сигиберта и Меровея, отца Хло­таря — Хильперика, Теодеберта с сыном Хлотарем, дру­гого Меровея — сына Хлотаря, Теодорика и трех его дочерей, — ... в течение трех дней подвергал ее раз­личным истязаниям. Затем приказал посаженную на вер­блюда провезти по всему войску и привязать за волосы, руку и ногу к хвосту неукрощенного коня. Так от камней и быстроты бега коня была разорвана на части. Варна-харий был поставлен майордомом* Бургундии, взяв от Хлотаря клятву в том, что никогда при жизни не будет низложен. В Австразии таким же образом получил эту должность Родон.

ТЕМА 3

ПРОЦЕСС ФЕОДАЛИЗАЦИИ