Святой праведный Иоанн Крондштадский и его учение об имени Божием
В период имяславских споров на сочинения св.Иоанна Крондштадского ссылались как имяславцы, так и их противники. Тогда стали делаться попытки систиматизации трудов крондшадсткого пастыря. Подборку текстов делали и имяславцы в 1914 году[47]. Противник имяславия С.В. Троицкий рассмотрел взгляды св. Иоанна об имени Божиеи в статье[48]. А в 1954 года было проанализировано митрополитом Вениамином Федчинковым, который сочувствовал имяславию.
Попробуем рассмотреть, как же одни и теже тексты крондштадского пастыря трактовались противниками совсем в диаметрально противоположном смысле и почему. Для этого попробуем беспристрастно рассмотреть наиболее известные высказывания на тему имени Божия известного русского пастыря.
Преподобный Иоанн Крондштадский говорит, что Бог присутствует в Своем имени всем Своим существом полностью:
«Имя Божие есть Сам Бог. Посему призови только имя Господне: ты призовешь Господа. «Призови Мя – имя Мое – в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши Мя»[49].
«Молящийся! Имя Господа, или Богоматери, или Ангела, или святого, да будет тебе вместо Самого Господа, Богоматери, Ангела или святого; близость слова твоего к твоему сердцу да будет залогом и показанием близости к твоему сердцу Самого Господа, Пречистой Девы, Ангела или святого. – Имя Господа есть Сам Господь – Дух везде сый и все исполняющий; имя Богоматери есть Сама Богоматерь, имя Ангела— Ангел, святого— святой. Как это? Не понимаешь? Вот как: тебя, положим, зовут Иван Ильич. Если тебя назовут этими именами, ведь ты признаешь себя всего в них, и отзовешься на них, значит согласишься, что имя твое – ты сам с душою и телом; – так и святые: призови их имя – ты призовешь их самих»[50].
Обратим внимание, что выражение крондштадского пастыря «имя Божие есть Сам Бог», часто упоминаемое в его книге «Моя жизнь во Христе» совершенно не означает, что Иоанн Крондштадский считал имя Божие сущностью Божией. Но сущность Божия остается для человека неименуемой и непостижимой, хотя и присутствует полностью в именуемой энергии Божией.
Энергийное присутствие Божие Иоанн Крондштадский не ограничивает только именами Божиими. Он считает, что Бог своей энергией присутствует и в других образах и символах: Евангелии, кресте, иконе, мире, хлебе и вине Евхаристии, крестном знамении и иерейском благословении.
Символы вещественные нужны потому, что человек прибывает в материальном мире, и без этих символов и их посредства не может полно и совершенно приобщаться к Богу: «По нашей телесности Господь привязывает, так сказать, Свое присутствие и Себя Самого к вещественности, к какому-нибудь видимому знамению: например, в таинстве причащения Он Сам весь вселяется в тело и кровь; в покаянии действует через видимое лицо – священника; в крещении – через воду; в миропомазании – через миро; в священстве – через архиерея; в браке – через священника, и венцы венчает Сам; в елеосвящении – через елей; привязывает Свое присутствие к храму, к иконам, к кресту, к крестному знамению, к имени Своему, состоящему из членораздельных звуков, к св. воде, к освященным хлебам, пшенице, вину; но придет время, когда тело и кровь Его, равно и все другие видимые знаки, – для нас не будут нужны, и мы будем истее Его причащатися в невечернем дни царствия Его; а теперь все через телесное и через образы и знамения»[51].
То есть эти символы нужны в материальном мире, а в Царствии Божием имена Божии будут не нужны.
Еще одна важная мысль Иоанна Кронштадского – что имена Божии и священные образы и символы действуют по вере человека: «Непостижимо, как Сам Христос соединяется с знамением крестным и дает ему чудесную силу прогонять страсти, демонов и успокаивать возмущенную душу. Точно так же непостижимо, как дух Господа нашего Иисуса Христа соединяется с хлебом и вином, претворяет его в плоть и кровь и явно очищает нашу душу от грехов, внося в нее небесный мир и спокойствие»[52].
Все это вышеизложенное учение Иоанна Крондштадского является богословским выражение духовного опыта, приобретенного им в молитве и совершении церковных таинств. Протоиерей Георгий Флоровский охарактеризовал богословскую систему святого Иоанна Кронштадтского как «путь опытного богопознания»: «в этом «опыте», духовном и евхаристическом, преодолевается всякий богословский «психологизм». Духовная жизнь и опыт таинств – таков единственный надежный путь к догматическому реализму»[53].
Попытаемся свести воедино основные положения, касающиеся имени Божия, сделанные русскими богословами XV-XIX столетий.
Если мы сравним эти тезисы с теми, что были помещены нами в конце второй главы, посвященной святоотеческому учению об имени Божием, мы увидим, что далеко не все темы, раскрытые в патристической традиции, получили свое развитие в русском богословии. Мы не видим у русских авторов теоретического интереса к вопросу о природе имени вообще и о природе имен Божиих в частности. Вся проблематика споров о природе имени между Великими Каппадокийцами и Евномием оставлена русскими богословами без внимания. Напротив, большое внимание уделяется библейскому богословию имени, которое в восточной патристике не оказало решающего влияния на формирование учения об имени Божием.
Большинство русских духовных писателей, упомянутых в настоящей главе, рассматривали темы имени Божия, имен Божиих и имени Иисусова исходя из опыта молитвы Иисусовой. Этой молитве отводилась центральная роль в духовной жизни христианина. Практика молитвы Иисусовой пришла на Русь из Византии, однако не все аспекты этой практики пользовались одинаковым признанием у русских аскетических авторов. Так например, психосоматический метод молитвы практиковался Нилом Сорским, Паисием Величковским, однако встречал критическую оценку у Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника.
Суммируя, можно говорить о том, что русская духовная традиция создала свою версию восточно–христианского учения об имени Божием. Эта версия никоим образом не противоречила святоотеческому учению, но делала больший акцент на осмысление молитвенного опыта в контексте библейского Откровения. Из двух подходов к природе имени, – имя как выразитель сущности предмета, онтологически связанный с самим предметом, и имя как нечто внешнее по отношению к предмету, не имеющее связи с его сущностью, – русским духовным писателям, как кажется, был ближе первый. Это, во всяком случае, относится к Филарету Московскому и Иоанну Кронштадтскому, у которых богословие имени получает свое наиболее полное и законченное выражение. К сожалению некоторые высказывания наших святых отцов,такие как: «Имя Иисусово предсуществовало в Предвечном Совете Святой Троицы» (Димитрий Ростовский) и «Имя Божие есть Сам Бог. Бог весь, всецело, всем Своим существом присутствует во всех Своих именах и в каждом Своем имени» (Иоанн Кронштадтский) послужили основой для имяборческой ереси.