Состояние дел в районе в 1917-30 гг.

Как уже говорилось, вера в основной массе населения была достаточно крепкой, и потому трудно было с ходу, административными мерами воздействовать на закрытие церквей. По свидетельству старожилов, в районе в конце 20-х годов была попытка закрыть все церкви административным путем, как это было и во всей Татреспублике. Вот что об этом пишет краевед из Черемшана Н. Фролов:

«Закрытие храмов началось еще с весны 1929 года, причем оформлялось все привычно – по просьбе трудящихся... В Национальном архиве РТ хранятся десятки постановлений ЦИК Татарской АТССР о закрытии храмов. Все они, эти постановления, одинаковы, точно сделанные под копирку, и наверняка заранее отпечатаны в виде готовых бланков, в которых необходимо было поставить лишь название храма. Вот текст такого постановления:

«Имея ввиду отказ общины верующих от дальнейшего пользования храмом и учитывая ходатайство различных организаций о передаче церкви под культурное учреждение и острый недостаток подходящих зданий, Президиум ЦИК постановляет: договор, заключенный с религиозной общиной ... церкви расторгнуть, церковь закрыть с передачей здания церкви РИКу». В этом постановлении все – ложь. Не было никаких ходатайств, а если Казань их и получала, то они были сфабрикованы местными ячейками...».[23]

Поэтому неудивительно, что среди населения подобные решения встретили резкое противостояние. Доходило даже до того, что прихожане применяли силу против представителей местных властей, милиции с тем, чтобы, положим, отобрать у них ключи от храма и открыть храм. Сохранилось свидетельство, что в п. Алексеевском при попытке закрытия церкви конный милиционер Гаврилов был стащен с лошади и избит.[24]

Таким образом, закрытие церквей административными методами потерпело крах, и в 1929-30 гг. власти вынуждены были снова их открывать.

КРЕСТНЫЕ ХОДЫ

Так распространенные раньше и всеми любимые крестные ходы при большевиках стали запрещаться. Будучи мощным средством, объединяющим верующих, они были «бельмом на глазу» и вовсе не симпатизировали властям.

На совершение крестного хода теперь было необходимо получить разрешение исполкома, как это видно из следующего документа, датированного 22 сентября 1932 года: «Райисполком разрешает билярской общине верующих крестный ход с одной иконой «Источницей» на ключ, имеющийся быть 27 сентября сего года на один день.

Под личной ответственностью председателя Бегунова Петра...».[25]

Сохранилось письмо верующих села Билярск к зав. делами культов Татреспублики от 8 октября 1934 года по поводу того, что в селе были запрещены крестные ходы, несмотря на то, что в других местах, например, в Чистопольском районе, крестные ходы разрешались. Исполкомовское начальство ссылалось на какое-нибудь эпидемическое заболевание, хотя понятно, что не болезни были тому причиной.[26]

Однако, как видно из ответного документа, адресованного комиссией по делам культов Билярскому РИКу, республиканское начальство не спешило «перегибать палку»: «Направляется заявление общины верующих с. Билярск для урегулирования вопроса на месте. Центральная комиссия по вопросам культов считает возможным разрешить крестные ходы в религиозные праздники, если не имеется эпидемических заболеваний.

Секретарь Комиссии по вопросам культов /Мустафин/. 5.03.1935 г.».[27]

9 апреля 1932 года из Тат ЦИК в райисполкомы поступает циркуляр совершенно секретного характера, который гласит: «В связи с запросами с мест о возможности разрешения общего пасхального крестного хода, ТЦИК разъясняет: общий пасхальный крестный ход с иконами по селу и на поля воспретить, если будут на это заявления».[28] Так постепенно крестные ходы изживались из церковной жизни. К концу 30-х годов они уже совсем не совершались.

В пятидесятые, шестидесятые, и даже в восьмидесятые годы власти искореняли не то чтобы крестные ходы, а даже паломничества верующих к Билярскому ключу Живоносный Источник, которые во множестве стекались сюда. Безбожной власти необходимо было искоренить в людях саму мысль о святынях. Создавались комсомольские дружины, которые разгоняли верующих со святого места, а вокруг самого ключа все измазывали дегтем и смолой. Сейчас даже многие бывшие комсомольцы с сожалением и чувством раскаяния вспоминают о тех безумных деяниях.

СНЯТИЕ КОЛОКОЛОВ

Интересна, в связи с закрытием храмов, и акция по снятию колоколов, которая была проведена в районе по ряду храмов осенью 1937 года. Делалось это под благовидным предлогом и вовсе не в форме приказа.

Как явствует из материалов дела церкви села Лебяжье, на заседании райисполкома 23 октября 1937 года было принято решение: «Ввиду того, что церковь в с. Лебяжье расположена не более 100 метров от школы и звон, производимый ею, мешает школе производить нормальные занятия, – предложить общине верующих прекратить колокольный звон. Просить Тат-ЦИК об утверждении данного постановления».[29] На что из Казани было выслано решение Президиума ТатЦИК, в котором, в частности говорится: «…Комиссия не возражает также о прекращении колокольного звона в сс. Саконы, Лебедино и Масловке, как мешающим занятиям в школе».[30]

А месяцем позже Алексеевским РИК принимается решение уже о снятии колоколов, в частности, в с. Красный Яр и Березовая Грива как прекративших колокольный звон, а потому и не нужных в храмах (решение от 25 декабря 1937 года).[31] Таким образом, используя простейшие психологические методы, власти оказывали давление на население и делали свое темное дело.