Ислам и тюрко-татарские государства.

Ислам является одной из трёх мировых религий (наряду с христианством и буддизмом). Вместе с иудаизмом и христианством он представляет авраамическую, монотеистическо-ревелятивную (богооткровенную) традицию. Для ислама характерен строгий монотеизм, поклонение единому богу (аллаху) и признание Мухаммеда «посланником аллаха». Главные принципы ислама изложены в Коране. Зародившийся в VII в. на юго-западе Аравийского п-ова, ислам стал отправной точкой формирования новой социокультурной реальности. В ходе арабских походов молодая религия распространила своё влияние на огромной территории. Под влиянием Арабского халифата в бурлящем котле культур и народов происходило становление исламской цивилизации. Высокий уровень культуры и сознание единой уммы[9] предопределили импульс движения исламской цивилизации как одного из векторов развития мирового сообщества. Исламский мир и поныне обладает культурной общностью.

Проникновение ислама на территорию будущей Российской империи относится к раннему периоду Арабского халифата. Уже в годы правления первых «праведных халифов»[10], Омара (634 – 644 гг.) и Османа (644 – 656 гг.), арабские войска вторглись в Закавказье. Затем, продвигаясь всё дальше на восток, вглубь сасанидской державы, они после битвы у Мерва в 651 г. вышли к Амударье. При Омейядах[11] в 710 г. пали Бухара и Самарканд. Через два года война в этом регионе завершилась окончательным присоединением Хорезма к Арабскому халифату. С этого времени начинается широкое распространение ислама в Средней Азии. Параллельно с завоеванием Мавераннахра возрастает давление на Хазарский каганат. В ходе хазаро-арабских войн ислам усиливает своё влияние на Северном Кавказе и Нижней Волге. Полководцу Марвану ибн Мухаммеду удалось захватить не только территорию Дагестана, но и расположенные севернее земли Хазарского каганата со столицей Итиль в низовье Волге. В итоге хазарский каган был вынужден в 737 г. официально принять ислам. Несмотря на широкое распространение ислама в Хазарии (вследствие традиционно сложных отношений с арабами) периодически вспыхивали антиисламские гонения.

Несмотря на военное начало, процесс исламизации на территории нашей страны происходил в целом относительно мирно и постепенно: путём индивидуальных обращений. Продвигаясь на север по линиям торговых коммуникаций, влияние ислама расширялось за счёт утверждения на берегах волжского торгового пути. (Вероятно, часть булгарских племён, перекочевавших в VIII – IX вв. из Хазарии на Среднюю Волгу, к этому времени уже исповедовала ислам). В Волжскую Булгарию (X – XIII вв.) приезжали, формируя слободы и многочисленные диаспоры, купцы из Хорезма, Персии, Закавказья, Арабского халифата и др. Развитие особо тесных торговых отношений со странами Средней Азии способствовало укреплению в Поволжье традиций суннитского ислама ханафитского толка. В середине 90-х гг. IX в. в городах и селениях Волжской Булгарии имелось множество мечетей, при которых функционировали десятки мусульманских школ (об этом писал персидский географ Ибн Русте, побывавший в Булгарии в 903-907 гг., в своем труде «Книга драгоценных сокровищ»). Распространению ислама способствовали антихазарские настроения, связанные с зависимостью (данническими отношениями) от Хазарского каганата. Булгарские цари Айдар-хан и его сын Джилки (втор. полов. IX в.) возможно, уже были мусульманами.

В 922 г. в период правления ильтебера[12] Алмуша ислам был принят в Волжской Булгарии в качестве государственной религии. В мае этого года Волжскую Булгарию посетило Великое арабское посольство, которое официально признало Булгарию территорией ислама (дар уль-ислам). (Это путешествие подробно описано секретарём посольства Ахмадом ибн Фадланом в «Записке» о путешествии на Волгу). Алмуш (Джаффар ибн Абдаллах) получил благословение (инвеституру) багдадского халифа аль-Муктадира (908-932) и принял титул эмира. Таким образом, булгарский правитель, следуя сложившейся традиции, был провозглашён духовным главой мусульман своей страны, наместником багдад­ского халифа в делах веры. Принятие ислама способствовало централизации государства, консолидации общества (преодолению родоплеменного самосознания), постепенному складыванию волжско-булгарской народности. Конституирование Волжской Булгарии в качестве исламского государства привело также к политическому и культурному сближению с державой саманидов (в Средней Азии) и арабским халифатом (и даже признанию номинальной зависимости на заре становления государственности). Благодаря усилиям булгарских проповедников ислам начал распространяться на обширной территории: среди соседних башкир, кимаков, печенегов, а впоследствии и ордынцев Улуса Джучи. (Известно также посещение булгарских проповедников Киева (986) с целью склонить князя Владимира к принятию ислама.)

Исламизация на территории Волжской Булгарии, в отличие от насаждения христианства в Киевском княжестве, проходила без грубого насилия. Утвердившееся мусульманское право регламентировало отношения власти с немусульманской частью населения страны. Мусульмане получили некоторые налоговые привилегии и преимущества на государственной службе. Немусульмане (как и в Арабском халифате) обязаны были платить особые налоги: джизья и харадж (подушный и земельный налоги). Адаптируя местные обычаи, исламизация проникала практически во все сферы жизни новообращенных мусульманских народов (государственно-правовую, налоговую, денежно-весовую систему, архитектуру, одежду, нравы, письменность, систему просвещения, науку, художественную литературу, метрологию, систему счёта, календарь и т.д.). Таким образом, ислам в Волжской Булгарии, а впоследствии в Казанском ханстве занимал позиции в обществе аналогичные средневековому классическому исламу на мусульманском Востоке.

С утверждением ислама начался культурный расцвет Булгарского государства, о чем свидетельствует быстрое развитие урбанизации. Обязательной принадлежностью булгарских городов - Биляр, Булгар, Сувар, Ошель, Джукетау (Жукотин) - становятся многочисленные мечети. Так, в сто­лице Булгарии г. Биляре существовала деревянная мечеть площадью 1420 кв.м. Она вмещала до 5 тыс. человек и бы­ла построена ранее самого города. В русле исламской традиции в Волжско-Камской Булгарии происходило развитие науки, образования, книжной культуры, литературного творчества. В X - XIV вв. Булгария стано­вится одним из центров подготовки мусульманских ученых и священнослужителей.

Становление империи Чингисхана (XIII в.), а затем выделение Улуса Джучи в конечном итоге в ещё большей степени усилили процессы социокультурного сближения мусульманских народов, а также расширили сферу влияния исламской религии и культуры – от Дуная до Енисея. Под ордынским владычеством мусульманская цивилизация Средней Азии, Кавказа и Поволжья пережила новый подъём. Волжская Булгария и Хорезм, вовлеченные в состав единого государства, оказали, в итоге, решающее воздействие на развитие культуры Золотой Орды.

Исламизации ордынского государства способствовали также внешнеполитические обстоятельства. Борьба с Улусом Хулагу в Закавказье подтолкнула хана Берке (1257–1266) к союзу (1261) с одним из наиболее могущественных мусульманских владык того време­ни - султаном Египта Бейбарсом (1260-1277) и принятию ислама. Армия египетских мамлюков оказалась единственной силой, способной в XIII в. противостоять продвижению татаро-монгол на Запад (на Ближний Восток и в Северную Африку). После падения Багдада и резни Абассидов, устроенной Хулагу в 1258 г., часть родственников багдадского халифа (по официальной версии) сумела укрыться в Египте. Мамлюкские султаны нашли его дальнего родственника и признали его халифом. Таким образом, Египет в этот период представлял резиденцию халифов и номинальный политический центр мусульманского мира.

Начиная с правления Берке, первого правителя-мусульманина, ислам начинает широко распространяться во всех слоях ордынского общества (несмотря на то, что ряд последующих правителей были приверженцами шаманизма: Менгу-Тимур (1266-1282), Туда-Менгу (1282-1287), Тула-Буга (1287-1291), Токта (1291-1312)). Этому во многом способствовала ве­ротерпимость и государственное покровительство всем конфессиям на завоеванных землях. Такое отношение к религии было зафиксировано в своде законов Чингисхана - Ясе. Преемник Чингисхана хан Мункэ (1251-1259) утверждал, что «все люди обожают одного и того же Бога, и всякому свобода обожать его как угодно. Благодеяния же Божии, равно на всех изливаемые, заставляют каждого из них думать, будто его вера лучше других». Согласно Ясе оскорбление веры (включая непочтение к священнослужителям любой религии) каралось смертной казнью. Христианские, мусульманские, буддийские и др. священно­служители находились под ханским покровительством и освобождались от уплаты дани.

В 1261 г. при хане Берке была учреждена Сарайская (Сарская) православная епископия, а в 1340 г. хан Узбек оказал значительную помощь русским князьям в войне против Польши, после чего та была вынуждена признать свободу православного богослужения на своей территории. В Сарай-Бату, Сарай-Берке, Булгаре функционировали также ар­мянские храмы. Веротерпимость распространялась не только на иноверческие (иноисламские) конфессии, но на толки и направления внутри ислама. Ибн Батута, посетивший Сарай-Берке (1334), отмечал, что в столице наряду с прочими имеется мечеть шафиитского мазхаба.

В период правления хана Узбека (1312–1342) ислам становится государственной религией в Золотой Орде, что привело к изменению статуса всей государственной власти. Хан получал санкцию на власть именем аллаха. Соответственно изменяется и государственная идеология и историография. Материальным выражением этой перемены в цивилизационной ориентации стали новая джучидская дипломатика, нумизматика и делопроизводство. Среди официальной титулатуры ханов Улуса Джучи и высших сановников появляются формулы «поборник воителей и борцов за веру», «величие ислама и мусульман», «подпора веры», «слава ислама и мусульман», «меч повелителя правоверных» и т.д. Узбек-хан, наряду с Ясой Чингисхана, ввёл в судебную практику шариат и мусульманское судопроизводство. Важным фактором развития социальной инфраструктуры стало распространение вакуфной собственности (имущество, переданное на религиозные и благотворительные цели, не отчуждаемое и не облагаемое налогом).

В первой половине XIV в. в Золотой Орде складывается иерархическая структура мусульманского духовенства во главе с потомками Пророка - сейидами (сеидами)[13], отражая статус ислама как государственной религии. Кроме них, в различных источниках упоминаются шейхи, кади, правоведы, шерифы, факиры, а также кади-муфтии, шейх-машейхи (шейхи над шейхами), ашейхи-суфии. Указанные духовные лица, несомненно, находились между собой в иерархической соподчиненности, хотя полностью их структура ещё не определена. Особая роль в иерархии духовенства отводилась судьям-чиновникам – кади. Золотоордынские кадии часто упоминаются и как участники дипломатических контактов, например, с Египтом. В важных случаях судебные функции исполнял сам хан или высшие административные чины государства[14]. Многие улемы получали высокие должности при дворе ханов и определённое денежное или вакуфное содержание.

Особую часть мусульманского духовенства составляли суфийские[15] братства - тарикаты[16] (корпорации мусульманских мистиков). Адепты жили постоянно или временно (в периоды обучения, паломничества) в общежитиях (ханака, рибат, завиа, текке), содержащихся за счёт вакфов или на собранные подаяния. В каждом тарикате существовала своя иерархия, система внешних знаков отличия, обрядов инициации и инвеституры, мистической практики. Лидер общины шейх (ишан)[17] пользовался авторитетом духовного наставника. Шейхи, а также их последователи (мюриды[18], число которых у видных наставников могло достигать несколько десятков тысяч) играли важную роль в политической жизни общества. Некоторые суфийкие учителя становились советниками ханов. Например, значительное влияние на решение Берке принять ислам оказал, занимавший высокое положение при дворе, бухарский шейх аль-Базерхи. Наибольшим влиянием в Поволжье, Приуралье и Сибири пользовались тарикаты яссавийа и накшбандийа.

Формирование единого социокультурного пространства на фоне военно-политического могущества Улуса Джучи усилило интеграцию «северных мусульман» с общеисламским миром. В период правления Узбека поддерживаются дипломатические отношения с Византией, Индией, Западной Европой и Египтом. Наряду со старыми (булгарскими и среднеазиатскими) очагами мусульманской культуры в XIV в. появляются новые центры. Этому способствовало широкомасштабное городское строительство, начатое ещё во времена правления Бату-хана (1227-1256). Многочисленные города (около 150 городских поселений) строились на нижнем Дунае, в Крыму, на Северном Кавказе, на Дону, Волге, а также р. Яик (Урал). К наиболее крупным городам относились: Сарай-Бату (Сарай аль-Махруса - первая столица), Сарай-Берке (Сарай аль-Джадид - вторая столица), Сарайчик, Бельджамен, Мохши, Ак-Тюбе, Азак, Солхат, Ак-Кирман, Укек и др.

В Золотой Орде создаётся пышный имперский стиль, впитавший в себя лучшие традиции мусульманской цивилизации. В городах возводились великолепные дворцы, мечети, караван-сараи, больницы, бани, имелись многочисленные рынки, оросительные каналы, искусственные водоёмы, водопровод, центральное отопление в богатых домах и т.д. Только в столице одних соборных ме­четей насчитывалось свыше 30, а квартальных - во много раз больше. При мечетях на средства различных вакфов (обычно это были караван-сараи или бани) функционировали мусульманские школы (мектебы и медресе). Несмотря на разноплемённый состав ордынских городов, где среди прочих в большом количестве проживали христианские купцы (армяне, русские, византийцы, генуэзцы и др.), целые кварталы занимали индусы, тем не менее, большинство населения составляли мусульмане (булгары, хорезмийцы, персы, арабы и др.). Масштабная урбанизация была основой для становления «высокой» культуры Золотой Орды (втор. полов. XIV в.), развитию которой способствовали постоянные связи с мусульманским миром. В золотоордынский период ислам становится од­ним из системообразующих факторов формирования единого татарского этноса на базе тюркских (булгарских и кипчакских) и (в меньшей мере) монгольских элементов.

Утверждение ислама в качестве государственной религии в Золотой Орде имело некоторые негативные последствия. Религиозная политика Узбека, при лояльном отношении ко всем религиям, была объективно направлена на усиление роли ислама в общественной жизни и политике государства. В данном отношении переезд Сарайского епископа Вассиана в московские Крутицы (сер. XV в.) было явлением не случайным. Христианское население Сарая неуклонно сокращалось. Многие феодалы–христиане покидали Орду, уходя на службу в Румынию, Польшу, Литву, а также к русским князьям. Принятие ислама, безусловно, стало социокультурным водоразделом, разделившим Золотую Орду на мусульманскую и христианскую часть. «Иными словами, если бы монгольские ханы, потомки Джучи, приняли Православие, то, вероятно, не Москва, а Сарай оказался бы духовным и культурным центром русской земли»[19]. Однако вплоть до конца XIV в. конфессионального антагонизма между православием (и вообще христианством) и исламом не наблюдалось.

По мере ослабления единства Золотой Орды, усиления процессов распада и ожесточённой борьбы за лидерство на постордынском пространстве (XIV – XV вв.) этноконфессиональное противопоставление («мусульман-татар» и «христиан-русских») постепенно приобретает всё более актуальное политическое значение. (Впоследствии это поро­дило идеологему «татарского ига» над православ­ной Русью.) Претензии Великого Московского княжества на ордынское наследство обострили отношения с новоявленными татарскими ханствами. В образовавшихся татарских государствах (Большой Орде, Казанском, Астраханском, Сибирском, Касимовском ханствах, Ногайской Орде) ислам по прежнему оставался государственной религией и духовной основой культуры. При этом в XV в. ислам продолжал расширять границы своего влияния. Если создание Касимовского ханства (конец 50-х гг. XV в.) объективно выдвигало влияние исламской культуры на русские земли, то на востоке, в Сибирском ханстве ислам начал активно насаждаться с конца XIV в. Во второй половине XVI в. администрация Кучума продолжила распространение ислама в Сибирском ханстве.

Политические события в Золотой Орде во втор. полов. XIV – перв. трети XV вв. (междоусобная борьба за власть, разорение поволжских городов в ходе похода Тамерлана в 1395 г., сожжение г. Болгара войсками Фёдора Пёстрого в 1432 г.) способствовали перемещению политического, экономического, социокультурного центра на северо-запад. В результате захвата Казани (1437) бывшим золотоордынским ханом Улу-Мухаммедом на территории Волжско-Камского междуречья образовалось Казанское ханство. Если другие государства, возникшие после распада Золо­той Орды (Астраханское, Сибирское ханства, Ногайская орда), значительной роли в развитии мусульманской культуры не сыграли, то краткая история Казанского ханства (1438-1552) - время последнего расцвета ислама и мусульманской цивилизации в нашей стране. Несмотря на политическое выделение из состава Золотой Орды, культура Казанского ханства развивалась на основе булгарских традиций, адаптируя местные (не противоречащие основным канонам ислама) элементы. Сохраняющиеся условия веротерпимости в татарских ханствах способствовали расширению сферы влияния ислама за счёт обращения отдельных групп осёдлого финно-угорского населения и тюркоязычных кочевников. (Известным показателем веротерпимости является наличие в Казани христианского армянского храма, а в Чуфут-Кале, первой резиденции крымских ханов, – иудейских караимских кенас[20].)

В политической системе Казанского ханства высшие прерогативы власти принадлежали хану, однако вопрос о духовной инвеституре власти казанских ханов представляет сложную проблему. Распад Золотой Орды создавал ситуацию неопределённости, что стимулировало процессы ожесточённой борьбы на постордынском пространстве. Рост влияния Османской империи (высадка турецких войск в Крыму и захват генуэзских колоний, княжества Феодоро в 1475 г.) подтолкнул Крымское ханство к принятию (1478) вассальной зависимости от Порты. Существует мнение, что утверждение в Казани крымской династии (1521) побуждало Казанское ханство к движению в том же направлении.

Вместе с тем, следует отметить, что Османские султаны, завоевав Египет (1517 г.), также признали египетских халифов, перевезя последнего из них в Стамбул. Постепенно, по мере роста мощи Османской империи власть халифа была «узурпирована» турецкими султанами. Уже в памятной надписи, прославляющей Сулеймана Великолепного (1520–1566), утверждалось: «Я, раб Божий и султан в этом мире, милостью Бога возглавляю людское общество пророка Мухаммеда. Могущество Бога и чудеса Мухаммеда сопровождают меня. Я халиф в Мекке и Медине…» и т.д. В XVIII в. оформилась окончательная версия о передаче халифата последним египетским Аббасидом султану Селиму I (1512-1520)[21]. В действительности же Селим I принял титул «Служителя обоих священных городов» по праву сильного после разгрома египетской армии в битве на Дабикском поле в 1516 г. В результате турецкие султаны приобрели эпитеты и халифа и амируль-мумина (главы правоверных) и имамуль-муслимина (имама мусульман). То, что в пятничной проповеди (хутбе) в Казани (в период правления Гиреев) поминалось имя турецкого султана, свидетельствует, на наш взгляд, не столько о спорном вассалитете, сколько о том, что мусульмане Казанского ханства уже тогда воспринимали султана в качестве халифа. В этом смысле обращения за помощью к турецкому султану и его покровительство северным мусульманам выглядят вполне естественными.

Наиболее влиятельной фигурой после хана являлся глава мусульманского духовенства (нәкыйбел, судат-гызам – «руководитель великих», «великий сеид»), выбираемый из высшего слоя (сеидов, причисляемых к потомкам пророка Мухаммада). Ему воздавались высокие почести. Во всяком случае, во время официального выезда «великого сеида», хан стоя держал под уздцы его лошадь, аристократы могли дотрагиваться до полы его халата, а простолюдины – лишь до попоны лошади. Благодаря русским летописям сохранились имена «великих сеидов»: Тевеккель, Касым – в XV в., Бораш, Буюрган, Шах-Хуссейн, Мансур, Кулл-Мухаммед, Кул-Шериф – XVI в. После падения Казанского ханства (1552) сеиды сохранялись лишь среди татар Касимовского ханства.

В Казанском ханстве наряду с феодальной аристократией большую роль играло мусульманское духовенство, которое приобрело в этот период более строгую и стройную иерархию. Кроме сеидов выделялись: шейхи (шихи), шейх-заде (шихзоде, шизоты), имамы, муллы (молны), мулла-заде, (моллзаде), казии (кади), мавели (мамы) или данишменды (далышманы), хаджи (азии), хафизы (абызы, афазы), дервиши (дербыш). Как и в Золотой Орде было весьма велико влияние суфийских братств накшбандийского толка. Мусульманское духовенство принимало активное участие в обсуждении государственных дел и принятии важнейших решений (в качестве советников ханов и участников курултаев), причем сами заседания съездов про­водились в мечети.

Из всех городов Восточной Европы того времени Казань уступала по величине и численности на­селения лишь Москве, Новгороду и Вильне (Вильнюсу). В XVI в. только на территории столичного кремля насчитыва­лось пять больших соборных мечетей, в том числе - самая значительная в Казанском ханстве мечеть Нур-Али. Здесь же находилось главное медресе, учащиеся которого (шакирды) вместе с муллами и муэдзинами во главе с сеидом Кул-Шарифом были среди самых упорных защитников Казани во время её штурма войском Ивана Грозного. За пре­делами городских стен Казани (как и в других городах и селениях) также находились многочисленные деревян­ные мечети, мектебы и медресе. Экономической основой их существования были сборы общины, а также доходы от традиционной вакуфной собственности. Наряду со светскими феодалами (беками, мурзами, огланами) духовенство располагало крупным имуществом и землями. Вероятно земельные владения духовенства не ограничивались рамками вакуфной собственности.

Принятие ислама народами нашей страны способствовало приобщению их к культурным традициям арабо-мусульманской цивилизации, достигшей в период своего расцвета замечательных успехов. Мусульманские учёные в период расцвета цивилизации не были столь скованы религиозным авторитетом как христиане (политическая система допускала веротерпимость, широкое распространение имело учение о господстве разума над авторитетом, на высочайшем уровне было положение науки и учёных). «Ислам был самым верным авангардом цивилизации в течение пяти или шести столетий…»[22]. Однако «этот могущественный, процветающий, ослепительный и утончённый мир»[23], - как пишет Беннигсен А., - рухнул под давлением орды европейских варваров.