Странствования Саввы во Святую Землю

После преставления первовенчанного краля святой архиепископ венчал на царство и старшего сына его Радослава в кафедральной своей церкви в Житчах и, утвердив в руках его скипетр сербской земли, сам недолго остался с ним. Давно уже было у него сердечное желание посетить Святую Землю и поклониться местам, где совершились страдания Христовы. Напрасно удерживали его краль, епископы и вельможи: они принуждены были наконец отпустить его в долгий путь в надежде на его возвращение. Радослав, готовый уступить ему и весь царский свой дом, дал ему много золота. Сперва святитель направился в Далматию, а оттуда морем на своем корабле во Святую Землю; благополучно достиг восточных пределов и, вошедши во Святой Град, со слезами облобызал святой гроб Христов и страшную Голгофу. В Иерусалиме с честью принял его патриарх Афанасий и вместе с ним служил Божественную литургию в великом храме Воскресения. Потом, с патриаршего благословения, странствовал он по всей его области и везде на святых местах совершал Литургию: на Сионе, в Вифлееме, Гефсимании, на Елеоне, в Вифании, в великой пустыни Четыредесятницы, и везде раздавал обильную милостыню. Затем пошел он на Иордан, на место Богоявления, и по ту сторону его поклонился пещерной церкви святого Крестителя, где был принял с любовью от всей братии, совершил Божественную службу и дал милостыню пустынникам. Они проводили его опять чрез Иордан в обитель святого Герасима, а оттуда в Великую лавру тезоименитого ему Саввы, где несколько отдохнул он от трудов своих. В лавре братия вручила ему пастырский жезл своего аввы, по древнему завещанию, переходившему у них из рода в род, — чтобы жезл сей отдан был не кому иному, как святителю, носящему имя Саввы: посох этот до сих пор хранится в одной пустынной келье Афона, называемой Патерица [36].

Не уклонился он также и от посещения пустыни и всех мест, ознаменованных страдальческими подвигами освященного Саввы и всех преподобных, постившихся около его лавры, и пустился по юдоли плачевной к Мертвому морю, заходил в пещерные кельи молчальников, живших как бы уже вне плоти, умилялся ангельскому их житию и наслаждался духовной беседой: обогатившись же молитвами их, возвратился он в лавру, которую одарил больше всех монастырей. Святой Савва не миновал и пустынной лавры великого Евфимия и обители Феодосия Киновиарха и таким образом совершил весь пустынный обзор Сиона. Из Иерусалима отправился он в Назарет и на Фавор, потом опять возвратился в Святой Град, где с любовью был встречен патриархом: все удивлялись постническим его трудам. В свободное время совещался он с Афанасием о правилах церковных и, научая других, учился сам. В Иерусалиме и в окрестных обителях приобрел он много святых мощей и священной утвари на благословение своему отечеству и, опять совершив Божественную службу в великой церкви вместе с патриархом, пустился в дальнейший путь [37].

Окормляемый Богом, святитель благополучно отплыл из Акры и достиг Никеи. Греческая держава тогда разделилась надвое: в Солуни царствовал Феодор Ангел, который впоследствии взят был в плен и ослеплен болгарским царем Асаном, а в Никее тридцать пять лет мощной рукой держал скипетр Кало-Иоанн Ватаций, и это продолжалось почти до освобождения Царьграда. Ватаций с великой честью принял святого Савву и многие дни держал у себя чтимого всеми святителя. Император благословил его честным древом креста Господня, святыми мощами, драгоценной утварью и на вооруженных судах со многими дарами отпустил на Святую Гору. Царское и свое собственное золото блаженный Савва щедрой рукой расточал по обителям, где с чрезвычайной любовью встречен был опять протом, игуменами и всей братией. Долгое время пробыл он в Хиландаре, поклонился упраздненному гробу отца своего и направился в Солунь: там с равной почестью принят был другим императором — Феодором, который желал соблюсти мир с сербской землей. Когда достигла весть сербского краля Радослава о возвращении дяди его — сам он со всеми присными выехал к нему далеко навстречу, и оба возрадовались вожделенному свиданию.

Тотчас по приезде святой Савва поспешил в лавру Студеницы — поклониться гробу отца своего, облагоухаться миром его и умастить им труженические свои члены. Отдохнув от дальнего пути, призвал он епископов и игуменов в день памяти первовенчанного краля, чтобы совершить Божественную службу и, открыв гроб, обрел мощи его нетленными, причем церковь исполнилась благоухания. Тогда поднял прославленное тело почившего и из лавры перенес его в великую соборную церковь, созданную им в Житчах: там опять совершил Божественную службу и, устроив трапезу на поминовение души его, щедро угостил нищих. Потом обошел он всю сербскую землю, всех утверждал в вере, а в обителях исправил иноческие уставы по образцу афонских и палестинских. Богатым мира сего апостольски внушал не высокомудрствовать и более, нежели на свои богатства, уповать на благие дела, не забывая, что и они из той же персти, как и убогие; воинов, по слову Крестителя, убеждал удерживаться от обид и неправедного хищения; всех возбуждал к любви христианской и призрению нищих, всех призывал к покаянию, к милованию сирот и вдовиц, к искуплению пленных, к уважению духовных лиц и святыни — и такой проповедью просвещалась вся земля сербская.

Между тем, лестью диавольской снова возникли междоусобия единокровных: меньший брат Владислав восстал на старшего, ибо краль Радослав, вначале всеми хвалимый, впоследствии предался женской любви и начал действовать безрассудно: вельможи его, избегая гонений, переходили к меньшему брату — и святой Савва, сколько ни старался умиротворить братьев, не мог достигнуть этой благой цели. Радослав был изгнан и бежал в город Драчи (Диррахиум), где вскоре лишился обольстившей его жены, которую из-за ее красоты отнял у него один сильный франкский властитель того города. Сам Радослав едва спасся от смерти бегством и укрылся под сень святого дяди, который убедил его принять ангельский образ. После краткого подвига в иночестве инок Иоанн, бывший краль Радослав, мирно преставился ко Господу. Тогда святитель благословил и венчал на царство меньшего племянника Владислава, который хотя и незаконно принял вначале власть, но оправдан был потом судьбами Божиими. Это было в 1230 году. Савва обручил его с дочерью краля болгарского Асана, чтобы этим брачным союзом еще более утвердить престол сербский.

Одним из первых деяний Владислава было создание новой обители, называемой Милешево, во имя Вознесения Господня, ибо он был во всем послушен святителю и принимал с любовью каждое его слово, как посланное ему свыше от Бога. Радовался святой Савва духовному процветанию земли сербской, украшавшейся благочестием и храмами Божиими, радовался, что не тщетны были труды его. Между тем, видя, что уже совершил свой подвиг, пожелал он исполнить давнее желание своего сердца окончить дни свои странником в земле чужой. Эту тайную свою мысль Савва открыл Владиславу, и хотя краль и присные его не хотели и слышать о такой разлуке, однако не могли победить твердого его намерения. Савва объявил им, что хочет идти на гору Синайскую и потом, возвратившись к ним, пребывать в безмолвии. Созвавши всех епископов, он еще однажды учил их твердо держаться преданий апостольских, пред всеми свидетельствовать истину и внимать стаду, которое поручил им Господь. В кафедральной своей церкви пред всем собором и синклитом избрал он на свое место одного из учеников своих, иеромонаха Арсения, которого испытал как мужа преподобного и богобоязненного, рукоположил его во епископа и, поставив на архиерейской своей кафедре, поручил его любви самодержца; потом преподал всем прощальное благословение и последнее о Христе целование и снова взял страннический свой посох, чтобы идти в дальний и невозвратный путь.

Святитель опять отплыл Адриатическим морем в Палестину [38], а между тем разнеслась молва, будто он везет с собою много сокровищ, и скрывавшиеся в заливах морские разбойники хотели было схватить его, но Господь покрыл мглой корабль угодника Своего и таким образом спас его от хищников, которые увидели его уже в безопасной пристани бриндской [39]. Тогда, полные раскаяния, они вышли на берег к святому, исповедовали пред ним злое свое намерение и просили молитв его. Незлобивый Савва принял их великодушно, как бы сострадая напрасному труду их, и, наделив дарами, безбоязненно пустился опять в морское плавание. После нескольких дней поднялась страшная буря, ветры бушевали, волны вливались в корабль и на море пал сумрак ночной: руки корабельщиков опустились, и сам кормчий отчаялся в спасении; такую тяжкую скорбь навел Господь на Своего избранника, испытуя его любовь и веру. Тогда все бывшие на корабле приступили к святому и говорили: «Погибаем, отче, и надеемся спастись только твоими молитвами!» Но святой отвечал им: «Чада мои, молитесь вместе со мною Тому, Чье мы создание, ибо я человек грешный и эта пагуба постигла вас ради меня». Однако они еще сильнее взывали: «Помилуй нас, отче, мы приходим в отчаяние», — и, припадая к ногам его, умоляли испросить им милосердие у Господа. Тогда святитель Божий повелел им прекратить плач и втайне безмолвной молитвой молиться о себе и о бывших с ними на корабле. Потом приказал он своим ученикам поднять себя и держать, ибо стоять от морского волнения было невозможно, а людям на корабле взывать: «Господи помилуй!» — и начал пламенно молиться Тому, Кто, некогда разбуженный посреди бури Своими учениками, запретил морю и ветрам. Вслед за тем с великим дерзновением к Богу простер он руки против ветра и высоко воздымавшихся волн и, осенив их знамением креста, запретил им именем Творца стихий: тогда, при имени Господа Иисуса, ветры и море внезапно унялись, волны в нем сокрушились, и снова просияло солнце. После сего бывшие на корабле в ужасе прославили Бога и Его угодника, а святой смиренно относил это чудо к их молитвам и внушал им исправить свою жизнь.

Достигнув акрской пристани, святитель водворился на покой близ церкви святого Георгия, на подворье лавры святого Саввы Освященного, которое во время первого своего путешествия выкупил из рук франков и возвратил лавре. Жители города, услышав от корабельщиков о совершенном чуде, приходили посмотреть на человека Божия и принять его благословение. Из Акры чрез Кесарию и Яффу достиг он опять Святого Града и там остановился в своей обители, в доме Иоанна Богослова, который выкупил также из рук сарацинских. Вместе с игуменом и лаврской братией святого Саввы вошел он в светлый храм Воскресения и поклонился святой Голгофе и всем местам страдания Господня, проливая радостные слезы. Патриарх иерусалимский Афанасий, услышав о вторичном пришествии знакомого ему святителя, поспешил в храм, приветствовал его и пригласил к себе на трапезу. Приходу его обрадовались все нищие святого града и все устремились к нему, словно к отцу своему: тут опять обильно потекла его милостыня во все обители.

Приняв благословение от патриарха, направился он в Александрию, где с усердием поклонился храму евангелиста Марка и с честью принят был патриархом, который давно ожидал его. В дружеской с ним беседе, узнав, какого отца он сын, как оставил свой престол и отплыл путником ко святым местам ради любви Христовой, патриарх дивился подвигу его и сблизился с ним в чувстве святой любви. Оба святителя много беседовали друг с другом о делах духовных и расстались со взаимными дарами. Святой Савва пожелал видеть отшельников пустыни египетской, надеясь встретить в ней таких же подвижников, какие бывали там искони, и патриарх отпустил с ним опытных мужей, чтобы удовлетворить благочестивой жажде его. Помолившись в великом городе Александрии в церкви безсребренных Кира и Иоанна и мученика Мины, Савва пошел в пустынный путь свой, на край Ливии и в Мареоту — подивиться ангельскому жительству молчальников и обогатиться духовной их беседой: прошел он всю пустыню скитскую и проник во глубину Фиваиды, где, как солнечные лучи, просиял священный сонм их; все пустынники сделались участниками щедрой его милостыни.

После сего Савва возвратился в Иерусалим и предпринял новое странствование в Вавилон, чтобы оттуда пройти на Синайскую гору. Миновав пустыню иорданскую, успокоился он в обители Богоматери Каламони, где Сама Пречистая Дева с предвечным Своим Младенцем и обручником Иосифом отдыхала во время бегства в Египет. Оттуда отправился он в замок Карак, или аравийскую Петру, на южной оконечности Мертвого моря и по трудном шествии чрез пустыню достиг наконец Вавилона (египетского). Он послал учеников своих к владевшему тем краем султану — просить себе дома для жилища, и хотя этот сарацинский властитель враждебен был христианам, однако смирился пред ним, как бы объятый невольным страхом, и велел приготовить ему приличное жилище. В Церкви трех вавилонских отроков, с любовью принятый христианским митрополитом, святой Савва вместе с ним представился султану, который встретил его с особенной честью, велел удовлетворить всем его нуждам и проводить со всей безопасностью к египетскому султану в Каир. И этот властитель принял его также благосклонно, назначив ему для пребывания древнюю митрополию, где Матерь Божия три года пребывала с предвечным Младенцем в Египте.

Утешенный пришествием святого Саввы, дивился митрополит Каира, какими почестями осыпал его султан, еще никому из христиан до того времени так не благоприятствовавший. Испросив себе благословение у митрополита, старца-инока, Савва углубился опять в пустыню, посетил обители великих подвижников Антония и Арсения и со слезами любви приветствовал вольных страдальцев, спасавшихся там по следам святых отцов. Египетский султан, узнав, что святитель хочет посетить Синайскую гору, ради царского его рода послал к нему своих вельмож с богатыми дарами индийских ароматов и фиников, коней для пути и охранную стражу. Вельможи сарацинские с благоговением прикасались к его одежде и говорили, что еще никто подобный ему не приходил к ним из христиан и что воистину это — человек Божий. Благополучно достигнув Синая, он поклонился месту Неопалимой Купины. Епископ синайский, заступавший место игумена, любезно принял его и возвел на вершину горы, где беседовал Господь с Моисеем. В обители пустынной святой Савва провел всю Четыредесятницу, в строгом подвиге, и всякую субботу восходил на вершину священной горы, совершая там всенощное бдение, к утру же возвращался в обитель Преображения к Божественной службе.

Этой великой лавре пожертвовал он много золота, записав в синодик ее имена своих присных, родителей и братий, и благополучно возвратился оттуда в Иерусалим. Там в последний раз отслужил Божественную литургию в храме Воскресения, усердно помолился о царях христианских и о Церкви Господа над его гробом и, с обильными слезами облобызав святой гроб и Голгофу, простился с патриархом Афанасием. Из Иерусалима святой Савва направился в великую Антиохию, где также встречен был с любовью патриархом и много беседовал с ним о делах церковных. С людьми патриаршими посетил он обитель святого Симеона Дивногорца и поклонился его гробу. Много даров оставил святой Савва в Антиохии, а патриарх, со своей стороны, одарил его мощами святых. Потом прошел он всю Армению и чрез пределы турецкие опять достиг берега морского, чтобы плыть в Царьград.

Преставление святого Саввы

Это было последнее странствование святого Саввы. От многих трудов и морского плавания болезнь одолела его, и негде было ему выйти на берег, чтобы получить хоть какую-нибудь ослабу; душа его была близ смерти, и ученики недоумевали, что им делать. Со слезами приступили они к болящему и говорили:

— Теперь, как и всегда, Бог послушает тебя; там помолись Ему, по крайней мере ради нас, о спасении твоей жизни, пока мы не достигнем какой-либо знакомой земли и ты не изведешь нас, отче, из этой пучины к верным людям: ведь если не будет тебя с нами, нас продадут в рабство иноплеменным или ради несомого нами богатства бросят в пучину!

— Не скорбите, чада, и не унывайте, — сказал им святой, — уповаю на Бога, что ни одна из представляемых вами бед не коснется нас.

При этом ученики умоляли его обрадовать души их и вкушением пищи, чтобы не умереть ему от многодневного голода. Но все, что ни подносили болящему, не было ему по вкусу; одно только, казалось, могло бы быть ему полезно — пища свежая: однако, когда ученики начали просить о том начальника корабля, он грубо укорил их за безрассудное прошение, ибо корабль быстро несся по волнам и ниоткуда не было видно берега.

Этот суровый ответ корабельщика передали они Савве, и он отвечал: «Воля Господня да будет о мне!» В эту минуту поднявшаяся волна выплеснула на корабль, к тому месту, где лежал труженик, большую рыбу, нисколько не обрызгав его плеском. Он с умилением принял дар, посланный ему от Бога, и велел приготовить свежую пищу не только для себя, но и для всех, бывших на корабле. Изумился начальник судна и, припавши к ногам святого, просил прощения за суровое слово, чтобы благополучно довершить плавание. Вкушение свежей пищи внезапно укрепило силы болящего, так что уже не заметно было в нем никакого расслабления; окрыляемый Богом, переплыл он великую пучину и достиг царствующего града. Там, поклонившись святым церквам, отдохнул в обители Эвергетиссы, собирая для своей земли святые мощи и церковные сосуды. Так окончил Савва свое странствование, обтекши как бы на крыльях всю Палестину, Сирию и Персию, Вавилон, Египет и Анатолию, повсюду посещая святые места, везде отыскивая великих старцев, с которыми мог бы духовно побеседовать, и собирая священные останки святых.

Из Царьграда отплыл он опять на корабле в загорскую землю, потому что хотел видеть свата своего Асана, краля болгарского, дочь которого была за племянником его Владиславом. Из приморского города Месемврии подал он весть о себе Асану, и краль немедленно прислал дружину свою, слуг и коней, чтобы безопасно довезти святителя до столичного города Тырнова. В Тырнове державный с любовью встретил его и, ввиду тогдашней стужи, поместил в теплых своих палатах. Настал светлый праздник Богоявления: краль и блаженный патриарх болгарский Иоаким пригласили его освятить воду в навечерии, а патриарх должен был совершить это освящение наутро. Святой Савва охотно согласился на это, и когда прочитал над крещальницей молитвы освящения да крестообразно благословил воду, она трижды расступалась в купели под его рукой и опять трижды чудным образом соединялась под ней. Окропив краля и все его палаты в самый день Богоявления, святитель сербский вместе с патриархом участвовал в царской трапезе.

Вскоре после сего Асан собрался на охоту в нижние пределы Болгарии и просил святого пробыть у него до светлого праздника, из-за зимней стужи, причем заповедал своим, чтобы в царских палатах все было к его услугам. По отшествии краля святителя постигла болезнь: он почувствовал, что это уже Божие призвание, и поручил своим ученикам из всех принесенных им с Востока святынь и драгоценной утвари одну часть отнести в его архиепископию, а другую — в лавру Студеницы. С ними же Савва послал мир и благословение кралю Владиславу, наместнику своего престола — архиепископу Арсению, и всему народу земли своей, в грамотах, а сам остался только с немногими избранными. И в патриархию болгарскую дал он священные одежды и книги, окованные золотом, богато украшенные свещники и сосуды церковные, которые долго сохранялись там в память о святителе; ущедрил он и нищих, не оставляя ничего у себя, чтобы облегчиться для дальнего пути, и благодарил Бога, что Он исполняет желание его предать душу в стране чужой.

В эти дни приходит к нему патриарх Иоаким и, видя его уже при последнем издыхании, предлагает ему послать весть к кралю, но святой не хотел утруждать державного, который и без того довольно уже благодетельствовал ему своей милостью, даже просил и самого патриарха оставить его наедине, чтобы мог он в тишине предать душу свою Господу; после сего они дали друг другу взаимное во Христе целование и патриарх удалился. В полночь на воскресенье причастившись Божественных Таин, Савва произнес то же самое, что любил повторять всегда: «Слава Богу о всем!», — и возвеселился духом, как будто пришел к нему кто-либо из присных его; духовная эта радость была свидетельством приближения к нему ангелов Божиих, ибо лицо его сияло несказанным светом, выражая душевную чистоту. Так, до конца благодаря Господа, Савва предал в руки Его святую свою душу; это было 12 января 1237 года [40]. Блаженный Иоаким патриарх, с епископами своими, игуменами и начальниками города, недоумевали, где погрести его, ибо святитель не оставил об этом никакого завещания. Необходимо было послать спросить Асана, и он сильно обиделся на патриарха, что не известили его о болезни святого мужа. Краль велел положить его в великой церкви Сорока Мучеников, которую сам соорудил в своей столице, и, по любви к усопшему, раздал много милостыни нищим; потом, возвратившись с охоты, Асан, прежде чем вступил в царский свой дом, пришел поклониться гробу святого, благодаря Господа, что Он сподобил обитель его столь великого сокровища. Немедленно велел он украсить мрамором гробницу святителя, покрыть ее багряницей и поставить сверху драгоценный свещник, являя ему по смерти ту же любовь, какую питал к нему во время жизни его.

По прошествии года преемник святительского престола, архиепископ Арсений, поболел за святого отца своего и учителя пред благочестивым кралем Владиславом и сказал ему: «Странно и неприлично пред Богом и людьми оставлять нам святого отца нашего равноапостольного, от Христа дарованного нам учителя, который подъял столь великие подвиги и труды о земле сербской и украсил ее церквами, кралевством, престолом архиепископским и всеми законами православия, и допустить, чтобы святые мощи его пребывали вне своего отечества и престола. На тебе лежит забота всеми силами стараться перенести их из чужой земли в свою». Возрадовался краль предложению святителя и послал почетнейшего из своих вельмож к тестю своему кралю Асану с прошением возвратить ему тело святого Саввы. Асан огорчился и отвечал:

— Если бы святое тело его лежало у нас бесчестно и небрежно, праведно было бы просить его для подобающей ему почести, но так как усопшему в Бозе воздается у нас такая же почесть, какая была бы и у вас, что видите вы сами, и покоится он в храме Божием, то для чего утруждаете нас и святого напрасной просьбой? — c таким словом отпустил он посланных.

Потом Владислав прислал к тестю своему еще большее число благородных мужей и умолял его: «Если я обрел пред тобою благодать, не затвори предо мною отеческой утробы и не оставь меня погруженным в великую скорбь — даруй мне святые мощи отца моего и учителя для возвращения их в родную землю!» — Недоумевал краль болгарский, что ему делать, ибо не хотел лишить царства своего столь великой святыни, тем более, что положил ее в царской своей обители; призвал он на совещание патриарха и вельмож, но все они единогласно воспротивились прошению сербскому и говорили, что весь город Тырнов вознегодует, если он удовлетворит таковому. Тогда краль Асан написал следующее утешительное письмо к зятю своему Владиславу: «Если Господу угодно было, чтобы святитель упокоился в наших пределах, столь же верных Христу, то кто же я, чтобы воспротивиться воле Божией? И как дерзну потревожить гроб и святые мощи, когда святой ничего не заповедал пред смертью о своем перенесении? Все, что изволишь просить у меня, сын мой, исполню с радостью, но перестань побуждать меня к тому, что исполнить невозможно, ибо патриарх, вельможи и весь город воспрещают это».

Владислав, видя, что тесть его неумолим, а, между тем, опасаясь укоризны от своих людей и гнева Божия за отчуждение присного святителя, решился сам идти к тестю со своими епископами и благородными мужами, а вперед выслал вестников, которым вверил много золота для патриарха и царских советников, чтобы они расположили краля внять его просьбе. Далеко вышел навстречу зятю своему Асан и принял его с великой честью, но Владислав, прежде чем взойти в палаты царские, просил позволения, со всеми своими, поклониться гробу сербского святителя в обители Тырновской. Проливая горючие слезы и ударяя челом о землю, он молил святого простить ему согрешения, если чем оскорбил его. «Знаю, отче, — говорил он, — знаю, что мое согрешение было первой виной твоего бегства и возбранило тебе преставиться в своем отечестве, а, быть может, оно же ожесточает теперь и краля, чтобы не возвратить нам своего сокровища, но умилосердись ныне, презри грехи мои и, хотя я недостоин нарещись сыном твоим, не отринь, однако, дитяти брата твоего и прими покаяние исповедующего грехи свои пред тобою; призри на мою скорбь и труд тебя ради, вонми вере моей и не оставь своего отечества, для которого ты столько подвизался и подъял бесчисленные болезни, — не облеки меня стыдом, оставаясь в чужой стороне. Твоими молитвами к Богу наставь державного исполнить мое прошение о тебе, чтобы не возвратился я без всякой надежды, как бы прогнанный, не имея тебя с собою».

Так молился Владислав над гробом, и глаза его опухли от слез, когда был он позван к кралю на торжественную трапезу. В наступившую затем ночь в сонном видении предстал кралю Асану в образе святого Саввы Ангел Божий и повелел ему отпустить мощи его в землю людей своих. Краль ужаснулся и, призвав патриарха и вельмож, рассказал им о своем видении; тогда уразумели они посещение Божие и советовали кралю во избежание бед отпустить тело святого. После сего краль призвал зятя своего со всеми его епископами и вельможами и, хотя опечален был усердной их просьбой о возвращении честных мощей, но, устрашенный бывшим явлением, отпустил мощи святого Саввы в Сербию, как некое благодатное сокровище, говоря: «Хотел я удержать у себя в обители дарованного Богом мне святого мужа и украсил честной гроб его, надеясь, что мощи его никогда не будут изнесены отсюда, но так как ты сам с высоты твоего престола пришел ко мне, отцу твоему, ходатайствовать о святых мощах, то не хочу сына моего отпустить скорбным; возьми же отца своего и владыку и отнеси в землю свою, как сам знаешь».

Владислав, не ожидавший столь скорого разрешения от своего тестя, в радостном изумлении пал пред ним на землю, ибо в самом деле глубоко чувствовал, что умилосердившийся краль этим благодатным даром обогатил его свыше всех царских сокровищ; радостна была для него светлая трапеза в палатах тырновских. Приготовив все нужное для подъятия святых мощей из недр земных, Владислав пригласил епископов своих совершить над ними поминовение в храме, где они долго почивали, и, когда открыли гроб, нашли святителя в совершенном нетлении, как бы спящего: благоухание ароматного мира разлилось по всему храму, а еще более мира потекли исцеления — не только от святых мощей, но и от самого места, где они лежали. Граждане тырновские толпами устремились к святому — получать врачевание своих недугов, ибо великая сила исходила от него: духи нечистые бежали, расслабленные укреплялись, хромые ходили, глухие слышали. Те, которые от бесчисленного стечения народа не могли приблизиться к самым мощам, во освящение домов своих с верой брали персть от его могилы и роптали на своего краля, зачем уступает он такое сокровище. Смутился Владислав, опасаясь, как бы опять не ожесточилось сердце тестя его, и велел поспешить в обратный путь. На прощальной трапезе Асан с любовью укорял своего зятя, называя его пленником его, ибо, пришедши к нему, Владислав взял в плен лучшее его сокровище; потом усердно помолился святому, чтобы этот угодник Божий за искреннюю любовь, которую краль питал к нему при жизни и по смерти, испросил и ему милость от Бога. В заключение же всего оба краля почтили друг друга взаимными дарами; долго граждане тырновские приносили дары свои ко гробу святителя, ибо и после перенесения мощей продолжали получать исцеления от благовонной персти гроба его: благочестивому Асану казалось, что человек Божий еще пребывает в его обители, а потому велел он собрать остатки древа от его гроба, с благовонной перстью, и по-прежнему соорудил гробницу и украсил ее багряным покровом, с златокованным подсвечником, в честь святого.

Был в той обители инок, по имени Неофит, много лет уже расслабленный, ползавший по земле на коленях и на руках. Он в царской обители питался милостыней и еще при жизни святого Саввы довольно получал ее. После перенесения мощей пришедшие богомольцы однажды угостили убогого обильной трапезой и напоили вином, так что не мог он доползти до своей рогозины и остался в церковном притворе. Не помня сам себя, лег он на гробовой камень святого и заснул, но в полночь какой-то светлый муж разбудил его, и он, внезапно воспрянув с камня, стал на ноги и не понимал сам, что с ним было, — тот ли это Неофит, который дотоле ползал по земле. Обрадованный, припал он к гробу святого и с благодарными слезами восхвалял Господа, Который вместо должного наказания за его дерзость разрешил его узы. В таком положении исцеленного застал пономарь, пришедший зажигать кандила для утрени, и сперва принял его за ночного татя, хотевшего ограбить церковь. Неофит рассказал о явлении светлого мужа, который, прикоснувшись к нему жезлом, велел ему сойти со своего гроба; при этом он показал даже свои костыли и ремни, которыми были обвязаны его колени. Тогда пономарь уверился и поспешил возвестить о том архимандриту обители, а настоятель возвестил кралю и патриарху, и все прославили Бога.

Стечение народа ко гробу святого ради исцелений наконец стало докучать монастырской братии; однако все-таки не смели они из опасения гнева благочестивого краля возбранять приходящим; когда же Асан в скором времени преставился, иноки старались не допускать народ до гроба. Около того времени скончался в Тырнове один из болгарских митрополитов, и присные его испросили ценой золота дозволение положить тело их родственника в опустевшем гробе св. Саввы. Иноки согласились на это с радостью, чтобы чрез то уменьшилось народное стечение к священному месту, но и этим не могли они удержать излияние чудес на притекавших к святому с верою.

Между тем, краль Владислав переносил мощи святителя в свою землю и, с радостью предшествуя им, как некогда Давид святому ковчегу, в светлой одежде воспевал пред ним псалмы царя-пророка. В сретение ему вышел блаженный архиепископ Арсений со всеми епископами, игуменами и множеством народа поклониться мощам угодника Божия, от которых истекало столько исцелений. Дойдя до монастыря Вознесения, несшие с торжеством положили великого святителя на месте, называемом Милешево, которое сооружено было Владиславом, и после того именитый собор земли сербской разошелся. Спустя немного времени одному богобоязненному старцу, жившему в обители, явился в сонном видении святитель и сказал: «Не под землею, а в храме подобает лежать мощам моим». По этому внушению святые мощи немедленно были вынуты из-под земли и положены внутри церкви, которая от них облагоухалась. «От этих святых мощей, — говорит составитель жития Саввы, — приходящие с верой и доныне получают исцеление, и доныне ограждается ими отечество. Оба сии святые — и преподобный Симеон, и Освященный Савва — охраняют землю сербскую от нашествия сопротивных и передают преемственно от отца к сыну сербское кралевство: эти ангелы Божии, на помощь нам посылаемые, иногда являются даже пред сербскими полками в своем собственном образе. Многие из воинов свидетельствовали, что сами видели святых Симеона и Савву пред своей дружиной; одного в смиренной одежде иноческой, а другого в светлом облачении святительском, и с благоговением дивились, как поражали они супостатов, восстававших на землю сербскую».

(Из рукописи 16-го века, принадлежащей Троицкой лавре, называемой Сербляк, или Жития святых сербских № 9).

10. Уставы святого Саввы для обители Хиландарской и кельи "Типикарницы" на Карее

Св. Савва по кончине преподобного Симеона, как сам он говорит в своем уставе, с великой скорбью и боязнью принял на себя Хиландарь, оставленный на его попечение заветом отца; потому что братии было очень мало, даже игумен Мефодий с девятью братьями оставил монастырь. Но попечением Саввы монастырь вскоре сравнялся числом иноков с первыми монастырями Афона, Савва перестроил Хиландарь до основания, снабдил книгами, сосудами, иконами, ризами и прочей утварью церковной; обеспечил внешнее содержание братии вкладами и дал свой устав монастырю.

Устав этот, или типик, составленный св. Саввою, сохраняется в Хиландаре доселе; он надписывается так: «Указание жития в монастыре Пресвятой Богородицы, зде написанное и преданное вам, братие и чада мои возлюбленные, мною, грешным и смиренным монахом Саввою» [41]. В уставе этом св. Савва высказал и свою горячую любовь к Господу, и свой взгляд на иноческую жизнь. «Преподобные и богоносные отцы наши, светила всего мира, — пишет св. Савва в начале своего устава, — оставили мир, последуя словам Господа, глаголющего в Евангелии: иже хощет идти по Мне, да отвержется себе и возмет крест свой и в след Мене да грядет. Иже любит отца и матерь паче Мене, несть Мене достоин , — поучающего презирать плоть, прилежати же о души, вещи безсмертней , и призывающего к Себе труждающихся и обремененных, и обещающего им упокоение, нищим духом — Царство Небесное, и плачущим — утешение бесконечное. Слыша такие слова, они оставили мир и все, что в нем, пошли в след Господа и восприяли в свои души начало премудрости — страх Господень, и, подвизаясь в исполнении заповедей Божиих, плакали день и ночь о душах своих, с радостью претерпевали всякое злострадание и муки ради любви к Нему, распинали и умерщвляли себя ежедневно послушанием и отсечением своей воли и рассуждения. Очистивши всем этим свой ум, душу и сердце, просветились внутренне благодатью паче солнца и вселили Христа в свои прекрасные души, попрали все козни диавола и, как быстрокрылые орлы, возлетели на небо, оставив нам образ своей добродетельной жизни, дабы все, хотящие иночествовать по Боге, последовали стопам их. И я, грешный и ленивый, и последний из всех монах Савва, молю вас, возлюбленные о Христе и духовные братия мои и отцы, уподобимся тем мудрым купцам, которые временное променяли на вечное, отдали все свое имение, вместе с телами и души свои, и за это стяжали бесценный бисер — Христа. Поревнуйте мудрым девам, которые наполнили елеем светильники свои и готовые вошли с Женихом своим в чертог и радость вечную. Боюсь и трепещу, возлюбленные, чтобы кто из вас не остался за дверьми, как пять других дев, и не услышал оного и грозного определения: «отъидите от Мене, не вем вас». Страшась сего определения и желая услышать вожделенный глас: «приидите благословеннии Отца Моего; внидите в радость Господа своего», — смирим себя здесь, братие, да вознесемся там; восплачем здесь, да утешимся там; будем алкать и жаждать здесь, да насытимся там; помилуем здесь, да обретем милостивым Бога там». Словами Писания показав необходимость терпения (Иак. 1, 2–4. 12), добрых дел (2, 19–24) и любви к ближнему (1 Ин. 1, 4–7; 4, 16. 21; 5, 1–3), Савва продолжает: «Сия есть победа, побеждающая мир — вера, надежда, кротость, терпение, горячая молитва со слезами, а паче украшение ангельское, т. е. чистота и целомудрие, послушание с самоукорением и любовь, по которой сошел к нам Сын Божий. К тому приложите незлобие, не дети будучи умом, но злобой младенчествуя, и, верую в Сына Божия, вы обрящете милость и живот вечный, и здесь — неоскудеваемую пищу. Если же кто из вас, братие, ленив, как я, окаянный, ленивый, сонливый, немощный; воспряни, возлюбленный, и покайся, и помысли о благах, которые обещал Господь. Вы знаете, возлюбленные, что претерпевшим злострадание уготована от Господа слава и честь, а ленивым, нерадивым и любящим покой телесный — вечная мука. Но как слава мира сего ничто пред славой будущего века, так и мука мира сего ничто пред вечными муками, которых трепещет сам сатана. Помыслив о сем и укрепившись о Господе, станьте крепко против лености и, отвергнув всякую гордость, с кротостью приимите сие истинное слово, могущее спасти души ваши; будьте творцы слова, а не слышатели только. Я написал вам, как должно поступать. Положите <