Исповедь должна быть такой, на которой нужно себя -- обесславить, обесчестить, подробно пояснив каждый раз как -- ПРОИЗОШЕЛ грех, а не перечислять названия грехов.

Только тогда мы невидимо получаем помощь Благодатную, и из сердца грех изглаживается – до степени ненависти, НЕПРИЯЗНИ к нему. Вот это и есть известие нам, что этот грех Бог нам -- ПРОЩАЕТ. А пока мы не имеем -- ненависти, а только жалеем о том, что мы сделали – это не есть извещение, что нам прощен наш грех.

У меня в моей пастырской практике были -- блудницы, которые даже НЕ МОГЛИ себе представить, как они могут -- обойтись без любимой страсти, без любимого удовольствия. Но мучимые совестью и всё-таки веря в Бога они приходили ко мне и каялись в этой греховной блудной страсти. И через год или меньше – они совершенно ОСТАВИЛИ эту свою любимую страсть, и со страшной ненавистью и слезами -- вспоминали то, что было с ними раньше. И одна из таких особ сейчас монахиня и большая монахиня. И никто даже и не догадывается, кем она раньше была, кто она такая.

У меня был больной вор И он НЕ МОГ -- не воровать. А Покаянием он стал -- чистым и честным человеком. Он вернул -- людям всё, что украл у них и покаялся. И вот это есть доказательство, как можно искренно каяться. От настойчивости, постоянства и твердой решимости -- ИЗБАВИТЬСЯ от этой пагубной гибельной страсти воровства и упования на помощь Божию. Бог ему -- ПРОСТИЛ и избавил от этой тяжкой страсти. Сейчас он счастливый, очень честный человек.

Потому что Покаяние, оно не только ЛЕЧИТ человека, Покаяние ОБНОВЛЯЕТ – ПЕРЕРОЖДАЕТ, полностью ИЗМЕНЯЕТ к лучшему человека и человек СТАНОВИТСЯ – хорошим, честным, добрым! Вот, что такое – настоящее Покаяние!

Я бы хотел добавить несколько слов о Покаянии. Об этом пишут уже давно, но нет в обществе понимания и чёткого представления о механизме исполнения. В чем истинный смысл этой фразы.Это становится понятным на смысловом уровне. Греческое слово: "Покайтесь" означает – ПЕРЕМЕНИТЕ МНЕНИЕ. Измените своё мнение -- и вы ИЗМЕНИТЕСЬ сами. Это и будет настоящее Покаяние.

К примеру, человек Матерился, сквернословил, но понял, что Материться – НЕЛЬЗЯ. Раскаялся в этом грехе и стал следить за собой, чтобы не материться – таким образом человек изменился, исправился -- ПЕРЕСТАЛ материться и сквернословить. Стал другим человеком.

Начало Покаяния -- начинается с языка. Пока язык - НЕ ОБУЗДАН, пока мы материмся, сквернословим, болтаем – никогда Покаяния НЕ БУДЕТ.Язык дома, язык на работе, язык везде. Мы должны научиться говорить только хорошими словами, надо учиться -- НЕ БОЛТАТЬ, больше молчать и меньше говорить, а если говорить, то только по делу, там, где это действительно нужно.

Скучно жить – не болтать, распустить свой язык и не бояться ничего. А к вечеру, у нас и молитвы из-за болтовни – НЕ БУДЕТ. У нас внутри такая тяжесть, такая усталость и всё это из-за нашей -- пустой болтовни.

Вот одна из причин, почему люди ПЛОХО -- молятся, НЕ МОГУТ -- молиться. А опыт святых отцов давно показал, что если мы -- ПЕРЕСТАНЕМ болтать, перестанем -- злословить, то молитва -- БУДЕТ. За одно воздержание на язык! И будут тогда уже – и признаки настоящего Покаяния.

Мы часто наблюдаем за большими, великими людьми: как они удивительно любят молчать, какие они скупые на слова. Они долго, медленно думают, и скупо скупо скажут. Это люди духовной жизни, люди огромного опыта и понимающие, что Бог Вездесущий. Как-то Карпинскому, президенту академии наук я сказал: А всё-таки. Вы умеете молчать. К стыду своему, я, монах, а так молчать не умею, как вы!» А он мне знаете как ответил? «А потому что я имею перед собой мысль, что Бог на меня СМОТРИТ и меня СЛЫШИТ. Это заставляет меня молчать». Обыкновенный мирской человек, хотя и президент Академии наук, он оказался умнее всякого монаха.

Признак делания духовного, признак духовной жизни – МОЛЧАНИЕ с неосуждением. Скупость -- на язык. От этого и боязнь осудить и боязнь о себе что-нибудь плохое или хорошее сказать, но основа при этом – молитва Иисусова. Основа всему молитва, но молитва без молчания уст, без неосуждения и не рассказывания о себе – пустое время провождение – ПОТЕРЯ времени.

ОТКРОВЕННЫЕ РАССКАЗЫ СТРАННИКА.

( ОТРЫВКИ ИЗ КНИГИ -- О САМОМ ВАЖНОМ. )

РАССКАЗ ПЕРВЫЙ.

Я по милости Божией человек-христианин, по делам великий грешник, по званию бесприютный странник, самого низкого сословия, скитающийся с места на место. Имение мое следующее: за плечами сумка сухарей, да под пазухой Священная Библия; вот и все. В двадцать четвертую неделю после Троицына дня пришел я в церковь к обедне помолиться; читали Апостол из послания к Солунянам, зачало 273, в котором сказано: непрестанно молитеся. Сие изречение особенно вперилось в ум мой, и начал я думать, как же можно беспрестанно молиться, когда необходимо нужно каждому человеку и в других делах упражняться для поддерживания своей жизни? Справился в Библии, и там увидел собственными глазами то же, что слышал – и именно, что надо непрестанно молиться [1 Сол. 5, 16], молиться на всякое время духом [Еф. 6, 18. 1 Тим. 2, 8], воздевать молитвенные руки на всяком месте. Думал, думал, не знал, как решить.

Что мне делать, – подумал я, – где сыскать, кто бы растолковал мне? Пойду ходить по церквам, где славятся хорошие проповедники, авось там услышу себе вразумление. И пошел. Много слышал хороших проповедей о молитве. Но все они были наставления о молитве вообще; что есть молитва; как необходимо молиться; какие плоды молитвы; а о том, как -- преуспеть в молитве, никто не говорил. Была проповедь о молитве духом и о непрестанной молитве; но как дойти до такой молитвы, не было указано. Так слушание проповедей и не привело меня к желаемому. Почему наслушавшись их и не получив понятия, как непрестанно молиться, я уже не стал слушать публичных проповеданий, а решился при помощи Божией искать опытного собеседника, который бы растолковал мне о непрестанной молитве.

Долго я странствовал по разным местам: все читал Библию, да расспрашивал, нет-ли где какого духовного наставника или благоговейного опытного водителя? По времени сказали мне, что в оном селе живет уже давно господин и спасается: имеет в доме своем церковь, никуда не выезжает и все Богу молится, да беспрестанно читает душеспасительные книги. Услышавши это, я уже не шел, а бежал в сказанное село; достиг и добрался до помещика.

– Какую имеешь до меня нужду? – спросил он меня.

Я слышал, что вы человек богомольный и разумный; потому и прошу вас, ради Бога, растолковать мне, что значит сказанное у Апостола: непрестанно молитеся, и каким образом можно непрестанно молиться? Желательно мне сие узнать, а понять никак не могу.

Барин помолчал, пристально посмотрел на меня, да и говорит: непрестанная внутренняя молитва есть беспрерывное стремление духа человеческого к Богу. Чтобы успеть в сем сладостном упражнении, следует чаще просить Господа, чтоб научил Он непрестанно молиться. Молись больше и усердней, молитва сама собою откроет тебе, каким образом может быть непрестанною; для сего потребно свое время.

Сказавши это, он велел накормить меня, дал на дорогу и отпустил. И не растолковал.

Опять я пошел; думал-думал, читал-читал, размышлял-размышлял о том, что сказал мне барин и не мог-таки понять; а хотел очень уразуметь, так что и ночи не спались. Прошел верст двести и вот вхожу в большой губернский город. Увидел там монастырь. Остановившись на постоялом дворе, услышал, что в этом монастыре настоятель добрейший, богомольный и странноприимный. Пошел к нему. Он принял меня радушно, посадил и начал угощать.

Отче святый! – сказал я, – угощение мне не нужно, а я желаю, чтоб вы дали мне духовное наставление, как спастись?

Ну как спастись? Живи по заповедям, да молись Богу, вот и будешь спасен!

Я слышу, что надо непрестанно молиться, но не знаю как непрестанно молиться, и не могу даже понять, что значит непрестанная молитва. Прошу вас, отец мой, растолковать мне это.

Не знаю, любезный брат, как еще растолковать тебе. Э! Постой, есть у меня книжка, там растолковано; и вынес святителя Дмитрия духовное обучение внутреннего человека. Вот, читай на этой странице.

Я начал читать следующее: «оные Апостольские словеса: непрестанно молитеся – должно разуметь о творимой умом молитве: ум должен всегда вперен быть в Бога и непрестанно ему молиться».

Растолкуйте мне это, каким образом ум всегда может быть вперен в Бога, не отвлекаться и непрестанно молиться.

Это весьма мудрено, разве кому сам Бог так даст, сказал настоятель. И не растолковал.

Переночевавши у него, и на утро поблагодаривши за ласковое станноприятие, я двинулся далее в путь, и сам не зная куда. Горевал о своем непонятии, да для отрады читал св. Библию. Шел так дней пять по большой дороге; наконец, под вечер, нагнал меня какой-то старичок, по виду как будто из духовных.

На вопрос мой он сказал, что он схимонах из пустыни, которая верстах в 10, в сторону от большой дороги, и звал меня зайти с ним в их пустыню. У нас, говорил, странников принимают, успокаивают н кормят вместе с богомольцами на гостинице.

Мне что-то не хотелось заходить, и я отвечал на приглашение его так: покой мой зависит не от квартиры, а от духовного наставления; за пищей же я не гонюсь, у меня много сухарей в сумке.

А какого рода ты ищешь наставления и в чем недоумеваешь? Зайди, зайди, любезный брат, к нам; у нас есть опытные старцы, могущие дать духовное окормление и наставить на путь истинный, при свете слова Божия и рассуждения св. отцов.

Вот видите, батюшка, около году тому назад, как я, бывши у обедни, услыхал в Апостоле таковую заповедь: непрестанно молитеся. Не умея этого понять, я начал читать Библию. И там также во многих местах нашел повеление Божие, что надо непрестанно молиться, всегда, на всякое время, на всяком месте, не токмо при всех занятиях: не токмо в бодрствовании, но даже и во сне. Аз сплю, а сердце мое бдит [Песн. песн. 5, 2]. Это очень удивило меня, и я не мог понять, как можно сие исполнить и какие к тому способы; сильное желание и любопытство возбудилось во мне; и день и ночь из ума моего сие не выходило. А посему я стал ходить по церквам, – слушать проповеди о молитве; но сколько их ни выслушал, ни в одной не получил наставления, как непрестанно молиться; все только говорено было о приготовлении к молитве или плодах ее и подобное, не научая, как непрестанно молиться и что значит таковая молитва. Я часто читал Библию и ею проверял слышанное; но при сем не находил желаемого познания. И так я до сих пор остался в недоумении и беспокойстве.

Старец перекрестился и начал говорить: благодари Бога, возлюбленный брат, за сие открытие Им в тебе -- непреодолимого влечения к познанию непрестанной внутренней молитвы. Познай в сем звание Божие и успокойся, уверившись, что до сего времени совершалось над тобою испытание согласия твоей воли на глас Божий, и даваемо было разуметь, что не мудростию мира сего, и не любознательностию внешнею достигают небесного света, непрестанной внутренней молитвы, но напротив, нищетою духа и деятельным опытом обретается оное в простоте сердца. А посему нисколько не удивительно, что ты не мог слышать о существенном деле молитвы, и познать науку, как достичь непрестанного действия оной.

Да и правду сказать, хотя не мало проповедуют о молитве, и много есть о ней поучений различных писателей, но поелику все их рассуждения основаны большею частию на умозрении, на соображениях естественного разума, а не на деятельной опытности, то более они и поучают о принадлежностях молитвы, нежели о сущности самого предмета. Иной прекрасно рассуждает о необходимости молитвы; другой – о ее силе и благотворности: третий о средствах к совершенству молитвы, то-есть о том, что для молитвы необходимо нужно усердие, внимание, теплота сердца, чистота мысли, примирение со врагами, смирение, сокрушение и проч. А что такое молитва? и как научиться молиться? – на сии, хотя и первейшие и самонужнейшие вопросы, весьма редко у проповедников сего времени можно находить обстоятельные объяснения; поелику они труднее для понятия всех вышеисчисленных их рассуждений и требуют таинственного ведения, а не одной токмо школьной научности.

Да что еще всего сожалительнее, что суетная стихийная мудрость заставляет измерять Божие мерилом человеческим. Многие о деле молитвы рассуждают совсем превращенно, думая, что приуготовительные средства и подвиги производят молитву, а не молитва рождает подвиги и все добродетели. В сем случае они плоды или последствия молитвы неправильно принимают за средства и способы к оной, и сим унижают силу молитвы. И это совершенно противно священному писанию: ибо Апостол Павел дает наставление о молитве в таковых словах: молю убо прежде всех (прежде всего) творити молитвы [1 Тим. 2, 1]. – Здесь первое наставление в изречении Апостола о молитве есть то, что он поставляет дело молитвы прежде всего: молю прежде всех творити молитвы.

Много дел благих, которые требуются от христианина, но дело молитвы должно быть ПРЕЖДЕ -- всех дел, потому что без нее – НЕ МОЖЕТ совершиться никакое другое дело благое. Не можно без молитвы -- найти путь ко Господу, уразуметь -- истину, распять плоть со страстьми и похотьми, просветиться в сердце светом Христовым и спасительно соединиться без предварительной, частой молитвы.

Я говорю частой, ибо и совершенство и правильность молитвы вне нашей возможности, как говорит и св. Апостол Павел: о чесом помолимся, яко же подобает, не вемы [Рим. 8, 26]. Следственно токмо частость, всегдашность оставлена на долю нашей возможности, как средство к достижению молитвенной чистоты, которая есть матерь всякого духовного блага. Стяжи матерь, и произведет тебе чад, говорит св. Исаак Сирин, научись приобрести первую молитву и удобно исполнишь все добродетели. А об этом-то и неясно знают и немного говорят мало знакомые с практикою, и с таинственными учениями св. отцов.

В сем собеседовании мы нечувствительно подошли почти к самой пустыне. Чтобы не упустить мне сего мудрого старца, а скорее получить разрешение моего желания, я поспешил сказать ему: сделайте милость, честнейший батюшка, объясните мне, что значит непрестанная внутренняя молитва, и как научиться оной: я вижу, что вы подробно и опытно это знаете.

Старец принял сие мое прошение с любовию и позвал меня к себе: зайди теперь ко мне, я дам тебе книгу св. отцов, из которой ты ясно и подробно можешь уразуметь и научиться молитве, при помощи Божией.

Мы вошли в келию, и старец начал говорить следующее: непрестанная внутренняя Иисусова молитва есть безпрерывное, никогда не престающее призывание Божественного имени Иисуса Христа устами, умом и сердцем, при воображении всегдашнего Его присутствия, и прошении Его помилования, при всех -- занятиях, на всяком месте, во всяком -- времени, даже и во сне. Она выражается в таковых словах: Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!

И если кто привыкнет сему призыванию, то будет ощущать -- великое утешение, и потребность творить всегда сию молитву так, что уже без молитвы и быть не может, и она уже сама собою -- будет в нем изливаться.

Теперь понятно ли тебе, что есть непрестанная молитва? – Очень понятно, отец мой! Бога ради научите меня, как ее достигнуть! – воскликнул я от радости.

Как научиться молитве, о сем прочтем вот в этой книге. Сия книга называется Добротолюбие. Она содержит в себе полную и подробную науку о непрестанной внутренней молитве, изложенную двадцатью пятью св. отцами, и так высока и полезна, что почитается главным и первейшим наставником в созерцательной духовной жизни, и, как выражается преподобный Никифор, «без труда и потов в спасение вводит».

– Неужели она выше и святее Библии? – спросил я.

– Нет, она не выше и не святее Библии, а содержит в себе светлые объяснения того, что таинственно содержится в Библии, и не удоборазумно по высоте своей для нашего недальновидного ума. Я представляю тебе сему пример: солнце есть величайшее, блистательнейшее и превосходнейшее светило; но ты не можешь созерцать и рассматривать его простым, неогражденным глазом. Потребно известное искусственное стекло, хотя в миллионы раз меньшее и тусклейшее солнца, чрез которое мог бы ты рассматривать сего великолепного царя светил, восхищаться и принимать пламенные лучи его. Так и священное писание есть блистательное солнце, а Добротолюбие – то потребное стекло.

Теперь слушай – я буду читать, каким образом научиться непрестанной внутренней молитве. – Старец раскрыл Добротолюбие, отыскал наставление св. Симеона нового Богослова и начал: «сядь безмолвно и уединенно, преклони главу, закрой глаза; потише дыши, воображением смотри внутрь сердца, своди ум, т. е. мысль из головы в сердце. При дышании говори: „Господи Иисусе Христе, помилуй мя“, тихо устами, или одним умом. Старайся отгонять помыслы, имей спокойное терпение, и чаще повторяй сие занятие».

Потом старец все сие мне растолковал, показал сему пример, и мы еще прочли из Добротолюбия св. Григория Синаита, да и преподоб. Каллиста и Игнатия. Все прочтенное в Добротолюбии старец мне растолковал и своим еще словом. Я с восхищением внимательно слушал все, поглощал памятию и старался как можно подробнее все помнить. Так мы просидели всю ночь и не спавши пошли к заутрени.

Старец, отпуская меня, благословил и сказал, чтоб я, учась молитве, ходил к нему с простосердечным исповеданием и откровением, ибо без поверки наставника самочинно заниматься внутренним деланием неудобно и малоуспешно.

Стоя в церкви, я чувствовал в себе -- пламенное усердие, чтобы как можно прилежнее изучить внутреннюю непрестанную молитву и просил о том Бога, чтобы Он помог мне. Потом думал, как же я буду ходить к старцу на совет или на дух с откровением; ведь на гостинице больше трех дней жить не дадут, около пустыни квартир нет?.. Наконец, услышал, что версты за 4 есть деревня. Пришел туда искать себе места; и по счастию моему Бог показал мне удобство. Я нанялся там на все лето у мужика стеречь огород, с тем, чтобы и жить мне в шалаше на сем огороде одному. Слава Богу! – нашел спокойное место. И так стал жить и учиться, по показанному мне способу, внутренней молитве, да похаживать к старцу.

С неделю я занимался в уединении моем на огороде изучением непрестанной молитвы, точно так, как растолковал мне старец. Вначале как будто дело и пошло. Потом почувствовал большую -- тягость, лень, скуку, одолевающий сон, и разные помыслы тучею надвигались на меня. Со скорбию я пошел к старцу и рассказал ему мое положение. Он, любезно встретивши меня, начал говорить: это, возлюбленный брат, война против тебя темного мира, которому ничто в нас так не страшно, как сердечная молитва, и потому он всячески старается, чтобы помешать тебе, и отвратить -- от изучения молитвы. Впрочем, и враг действует не иначе, как по воле Божией и попущению, сколько это для нас нужно. Видно еще потребно тебе испытание к смирению; а потому еще и рано с неумеренным рвением касаться высшего сердечного входа, дабы не впасть в духовное корыстолюбие.

Вот я тебе прочту об этом случае наставление из Добротолюбия. Старец отыскал учение преподобного Никифора монашествующего, и начал читать: «если несколько потрудившись, ты не возможешь войти в страну сердечную так, как тебе было растолковано, то сделай, что я скажу тебе, и при помощи Божией найдешь искомое. Знаешь, что способность словопроизношения находится у каждого человека в гортани. Сей способности, отгоняя помыслы (можешь, если захочешь) и дай беспрестанно говорить сие: Господи Иисусе Христе, помилуй мя! – и понудься всегда произносить оное. Если некоторое время в сем пробудешь, то отверзется тебе чрез сие и сердечный вход без всякого сомнения. Это дознано по опыту».

Вот слышишь, как наставляют св. отцы в сем случае, сказал старец. А потому ты должен теперь с доверенностью принять заповедь, сколь можно более творить устную Иисусову молитву. Вот тебе четки, по коим совершай на первый раз хоть по три тысячи молитв в каждый день. Стоишь ли, сидишь ли, ходишь ли, или лежишь, безпрестанно говори: Господи Иисусе Христе, помилуй мя, – не громко и не спешно; и непременно верно выполняй по три тысячи в день, не прибавляй и не убавляй самочинно. Бог поможет тебе через сие достигнуть и непрестанного сердечного действия.

С радостию я принял сие его приказание и пошел в свое место. Начал исполнять верно, и в точности, как научил меня старец. Дня два мне было трудновато, а потом так сделалось легко и желательно, что когда не говоришь молитвы, являлось какое-то требование, чтобы опять творить Иисусову молитву, и она стала произноситься удобнее и с легкостию, не так уже, как прежде с понуждением.

Я объявил о сем старцу, и он приказал мне уже по шести тысяч молитв совершать в день, сказав: будь спокоен и токмо, как можно вернее, старайся выполнить заповеданное тебе число молитв: Бог сотворит с тобою милость.

Целую неделю я в уединенном моем шалаше проходил каждодневно по шести тысяч Иисусовых молитв, не заботясь ни о чем и не взирая на помыслы, как бы они не воевали; только о том и старался, чтобы в точности выполнить старцеву заповедь, И что же? – так привык к молитве, что если и на краткое время перестану ее творить, то чувствую, как бы чего-то не достает, как бы что-нибудь потерял; начну молитву, и опять в ту же минуту сделается легко и отрадно. Когда встретишься с кем-нибудь, то и говорить уже не охотно, и все хочется быть в уединении, да творить молитву; так привык к ней в неделю.

Дней через десять старец сам пришел навестить меня; я объяснил ему моё состояние. Он, выслушавши, сказал: вот ты теперь ПРИВЫК -- к молитве, смотри же, ПОДДЕРЖИВАЙ и усугубляй эту привычку, не теряй времени втуне, и с Божией помощью решись не упустительно совершать по двенадцати тысяч молитв в день; держись уединения, вставай пораньше, да ложись попозднее, чрез каждые две недели ходи ко мне на совет.

Стал я так поступать, как повелел мне старец, и на первый день едва-едва успел в поздний вечер окончить мое двенадцатитысячное правило. На другой день совершил его легко и с удовольствием. Сперва чувствовал при беспрестанном изрекании молитвы усталость, или как бы одеревенение языка и какую-то связанность в челюстях, впрочем приятные, потом легкую и тонкую боль в небе рта, далее ощутил небольшую боль в большом пальце левой руки, которою перебирал четки, и воспламенение всей кисти, которое простиралось и до локтя и производило приятнейшее ощущение. Притом все сие как бы возбуждало и понуждало к большему творению молитвы. И так ден пять исполнял верно по двенадцать тысяч молитв и вместе с привычкою получил приятность и охоту.

Однажды, рано поутру, как бы разбудила меня молитва. Стал, было, читать утренние молитвы, но язык не ловко их выговаривал, и все желание само собою стремилось, чтобы творить Иисусову молитву. И когда ее начал, как стало легко, отрадно, и язык и уста как бы сами собою выговаривали без моего понуждения! Весь день провел я в радости и был как бы отрешенным от всего прочего, был как будто на другой земле и с легкостью окончил двенадцать тысяч молитв в ранний вечер. Очень хотелось и еще творить молитву, но не смел более приказанного старцем. Таким образом и в прочие дня я продолжал -- призывание имени Иисуса Хряста с легкостью и влечением к оному.

Потом пошел к старцу на откровение и рассказал ему все подробно. Он, выслушавши, начал говорить: слава Богу, что открылась в тебе охота и легкость молитвы. Это дело естественное, приходящее от частого упражнения и подвига, подобно как машина, у которой дадут толчек или форс главному колесу, после долго сама собою действует; а чтобы продлить ее движение, надо оное колесо подмазывать, да подталкивать. Вот видишь ли, какими превосходными способностями человеколюбивый Бог снабдил даже и чувственную натуру человека, какие могут являться ощущения и вне благодати и не в очищенной чувственности и в греховной душе, как уже сам ты это испытал? А колико превосходно, восхитительно и насладительно, когда кому благоволит Господь открыть дар самодействующей духовной молитвы и очистить душу от страстей? Это состояние не изобразимо, и открытие этой молитвенной тайны есть предвкушение сладости небесной на земле. Сего сподобляются в простоте любвеобильного сердца ищущие Господа! Теперь разрешаю тебе: твори молитву сколько хочешь, как можно более, все время бодрствования старайся посвящать молитве и уже без счисления призывай имя Иисуса! Христа, смиренно предавая себя в волю Божию и от Него ожидая помощи: верую, что Он не оставит тебя и управит путь твой.

Принявши сие наставление, я все лето провождал -- в безпрестанной устной Иисусовой молитве, и был очень покоен. Во сне почасту грезилось, что творю молитву. А в день, если случалось с кем встретиться, то все без изъятия представлялись мне так любезны, как бы родные, хотя и не занимался с ними. Помыслы сами собою -- совсем стихли, и ни о чем я не думал, кроме молитвы, к слушанию которой начал склоняться ум, а сердце само-собою по временам начало ощущать теплоту и какую-то приятность. Когда случалось приходить в церковь, то длинная пустынная служба казалась -- краткою, и уже не была -- утомительна для сил, как прежде. Уединенный шалаш мой представлялся мне великолепным чертогом, и я не знал, как благодарить Бога, что Он мне такому окаянному грешному послал такого спасительного старца и наставника.

Но недолго я пользовался наставлениями моего любезного и богомудрого старца, – в конце лета он скончался. Я, со слезами простившись с ним, поблагодарив его за отеческое учение меня окаянного, выпросил себе после него на благословение четки, с которыми он всегда молился. Итак, я остался один. Наконец, и лето прошло, и огород убрали. Мне стало жить негде. Мужик рассчел меня, дал мне за сторожбу два целковых, да насыпал сумку сухарей на дорогу, и я опять пошел странствовать по разным местам; но уже ходил не так, как прежде с нуждою; призывание имени Иисуса Христа веселило меня в пути, и все люди стали до меня добрее, казалось, как будто все меня стали любить.

Однажды стал я думать, куда мне девать полученные за хранение огорода деньги и на что мне они? Э! постой! Старца теперь нет, учить некому; куплю себе Добротолюбие, да и стану по нем учиться внутренней молитве. Перекрестился, да и иду себе с молитвой. Дошел до одного губернского города и начал по лавкам спрашивать Добротолюбие; нашел в одном месте, но и то просят три целковых, а у меня только два; поторговался, поторговался, но купец не уступил нисколько; наконец, сказал: поди вон к этой церкви, там спроси старосту церковного; у него есть старенькая этакая книга, может, он и уступит тебе за два то целковых. Я пошел и действительно купил за два целковых Добротолюбие, все избитое и ветхое; обрадовался. Кое-как починил его, обшил тряпкой и положил в сумку с моей Библией.

Вот теперь так и хожу, да безпрестанно творю Иисусову молитву, которая мне драгоценнее и слаще всего в свете.