Цель, язык и подлинность книги Данииловой.

Из обозрения содержания книги Данииловой очевидно, что общий смысл или главная цель ее есть изображение того, как само пленение народа Иудейского послужило к славе Божией.

Чудный и Боголюбезный Даниил, окруженный тремя светлыми и непоколебимыми в благочестии друзьями, служил язычникам ясным и наглядным примером совершенств Богосозданной природы человеческой, пока она состоит в союзе или благодатном общении с Богом; а проявлявшаяся в них сила Божия (то сохранением среди пламени и львов кровожадных, то излиянием необыкновенного ведения) заставила всемирных владетелей Вавилонских, - Навуходоносора и его преемников, неоднократно указами возвещать всем своим подданным или всем племенам и народам, что Господь, покланяемый Даниилом и его друзьями, есть един Бог живый и вечный, перед Которым должны благоговеть все земнородные. Наоборот, Навуходоносор и его преемники ясно показывают - до чего доводит отчуждение от Бога и как оно быстро развивается в гордом человеке. Валтасар дополняет эту картину унижения своим чрезмерным тщеславием и постыдной трусостью; увидел руку пишущую - и испугался, так что колени его дрожали (Дан. 5:6).

В пророческой части книги к этой общей цели присовокупляется еще другая, - приготовление всех не только Иудеев, но и язычников к царству Христову. Ибо здесь, показывая преемство сильных и могущественных царств, возникающих и падающих не без ведома, но по мановению Божию, пророк указывает наконец единое вечное царство Божие, не сокрушимое даже среди падения и устранения ветхозаветной Церкви. Камень, означающий царство Христово, наполнит всю вселенную, хотя Иерусалим и его святилище рассыплется (Дан. 2:35; 9:26). Всякое противодействие этому царству будет иметь участь противодействия Сирийского царя, Антиоха Епифана (Дан. 11:31-45). Даже время наступления такового царства обозначено с достаточной определенностью (Дан. 9:24-25). Что эта цель достигнута - доказательством тому служат волхвы, пришедшие в Вифлеем на поклонение родившемуся Спасителю, и быстрое распространение Евангелия в восточных областях.

Книга Даниила дошла до нас на Еврейском и Халдейском, а частью на Греческом языке. Исторические события и пророчества, т.е. те отделения и места книги, в которых Даниил говорит сам от своего лица, изложены на языке Еврейском; а указ Навуходоносора (Дан. 3:98-4:34), также изречения, принадлежащие Навуходоносору, Валтасару и волхвам (Дан. 2:4; 3:4-6; 5:7 и пр.), изложены на языке Халдейском со всею точностью в том виде, как оные были составлены и произнесены первоначально. Прибавление же к книге Данииловой, именно: песнь Азарии и трех отроков (Дан. 3:24-90), рассказы о Сусанне, Виле, драконе и шестидневном пребывании Даниила во рву с голодными львами, дошли до нас только на Греческом языке и притом в переводе Феодотионовом. Ибо блаженный Иероним определенно говорит: Danielem prophetam juxta Septuaginta Interpretes, Domini Salvatoris Ecelesiae non legunt, utentes Theodotionis editione, et hoc, cur acciderit, nescio (Praefat. in Danielem). Впpoчем, в 1872 г. с рукописи князя Чиги (Chigi) в Риме напечатан Греческий перевод, якобы Семидесяти, книги Данииловой.

Особенности изложения книги Данииловой по Греческому тексту против Славянского перевода заключаются в следующем. Повесть о Сусанне занимает там первое место, по времени самого происшествия, и составляет как бы вступление в книгу. Песнь Азарии и трех отроков отделена от книги и помещена в Псалтири после псалмов 150-ти наряду с песнопениями Моисея, Анны, матери Самуиловой, Аввакума, молитвою Ионы, Езекии, Манассии и др.; а рассказы о Виле, драконе и пребывании Даниила во рву присоединены к последней или двенадцатой главе, только с особым или отдельным счетом стихов, так что в Греческом тексте книга Даниила имеет двенадцать, а не четырнадцать глав, как в Славянском и в Вульгате.

Подлинность тех частей книги Даниила, которые сохранились на Еврейском и Халдейском языке не подлежит никакому сомнению. Ибо недоумения, представленные в старину язычником Порфирием, упомянутым у Оригена (Epistol. ad African.), и повторяемые позднейшими писателями отрицательного направления, не заслуживают внимания, потому что держатся исключительно на том произвольном предположении, будто Даниил, живший во времена Валтасара и Дария, не мог столь определенно изобразить обстоятельств царствования Александра Македонского и его преемников на Египетском и Сирийском престолах. Для ограждения от этих умствований верующему достаточно принять в соображение, что очи Даниила, истинного пророка Божия, были не менее зорки или способны к восприятию Божественных озарений, нежели глаза падающего Валаама, который однако слишком за тысячу лет ясно видел звезду от Иакова (Числ. 24:17) и точно определил ближайшее размножение Евреев и утверждение их царства (Числ. 24:5-9, 17-24). Если Ветхозаветная Церковь знала и считала книгу Даниила бессмертным памятником его мудрости и показывала ее Александру Македонскому, как Божественное предсказание военных подвигов сего последнего (Иосиф Флавий Antiquit. lib. X, сар.. 12; lib. XI, сар. ult.); - если Сам Господь указывает на эту книгу, как на Даниилово пророчество (Матф. 24:15), то всякое усилие отрицать подлинность ее останется суетным препровождением времени и злоупотреблением критики. А прибавления, читаемые только на Греческом языке, не принадлежат к ветхозаветному канону и составляют часть Писания церковного или апокрифического. Употребление их в Церкви от времен древнейших не подлежит никакому сомнению, ибо свидетельствует об этом Ориген в своем послании к Африкану; а блаженный Иероним говорит, что они "toto orbe dispersae sunt" и читаются во всех церквах (Praefat. in Daniel). У древних церковных писателей, напр. святого Иринея (Contra haeres., lib. IV, сар. 2 et 44), Тертуллиана (De Jejunio, cap. 7 et 9; De corona militis, cap. 4) и Климента Александрийского (Strora., lib. IV) приводятся из этих прибавлений некоторые изречения и обстоятельства, как из Писания церковного, а песнь трех отроков, вошла в круг церковного Богослужения.

Что касается выражений Данииловых, обращенных к старцам (Дан. 13:54-59), будто бы показывающих первоначальное составление этих прибавлений на Греческом языке, так как находящаяся в них острота выражений будто бы возможна только на языке Греческом: то еще с большей вероятностью можно допустить, что эта острота произошла от руки переводчика в соответствие равносильной остроте подлинных выражений. Феодотион составил свой перевод (около 160 года по Рождестве Христовом) с Еврейского и Халдейскаго; у него однако читаются эти прибавления; следовательно они были известны между Евреями, если не на Еврейском, то по крайней мере на Халдейском языке, только не были присоединены к самой книге Даниила, подобно тому как они отделены несколько от нее и в переводе Греческом. В течение своей многолетней жизни (более 80 лет), во время своего служения при дворе могущественных государей, среди постоянных интриг и зависти Даниил без сомнения многое видел, испытал и описал; но не все нашел потребным передавать потомству, как указание путей промысла и руководство в вере. Может быть, к числу таковых не назначенных для потомства описаний принадлежат помянутые прибавления, сохранившияся у чтителей пророка частно, а потом перенесенные в общую сокровищницу любознательности. Нет сомнения, что в сих прибавлениях находятся обстоятельства, не легко примиряемые с достоверной историей и свойствами пророка Даниила; но при этом не следует упускать из виду всех тех сведений, которые сохранила нам древность; напр., если принять во внимание древнее ветхозаветное предание, сохраненное Оригеном (Epistol. ad Africanum) и Блаж. Иеронимом (Commeiit. in Jerem. lib. V), что старцы, судии Сусанны, суть те же лица, о которых упомянуто Иерем. 29:22, то легко обяснится резкость речи отрока Даниила к этим недостойным старейшинам; понятна будет холодность к ним народа и доверие к Даниилу; таким образом значительно ослаблена будет кажущаяся несообразность с историей.