Пока е2 ли могу вернуться». 5 страница

Когда она решила, что на сегодня хватит, то вынесла деньги на веранду, которую Тоби только что закончил помогать Люси отмывать. Глаза мальчика распахнулись, увидев, какую сумму ему вручила соседка. Он поспешно сунул банкноты в карман.

– Я могу приходить сюда в любое время, – с готовностью предложил он. – И убирать дом. Я знаю, до сих пор выглядело не очень, но теперь я научился гораздо лучше.

Она доброжелательно рассматривала его.

– Панде нужно, чтобы за домом присматривал взрослый человек. – И добавила, увидев, как разочарованно вытянулось лицо Тоби. – Но у меня имеется на примете кое-какая работа для тебя.

– Я умею делать все не хуже взрослого.

– Все равно он этого не поймет.

Тоби протопал по веранде и со стуком захлопнул за собой дверь, но Люси знала, что он вернется. Так оно и случилось.

В следующие несколько дней они сметали паутину и скребли полы. Самую потрепанную мягкую мебель, стоявшую снаружи, Люси накрыла имевшимися в избытке пляжными полотенцами и обнаружила, что металлическая этажерка для выпечки, выглядевшая громоздко в прихожей, идеально подходит для веранды. Мало–помалу исчезли керамическая свинка, побитые жестяные коробки и другой загромождавший столешницы хлам. Люси наполнила синюю керамическую миску зрелой клубникой, а какую-то банку из–под джема розами, обнаруженными на росшем за гаражами вьющемся кусте. Аранжировка сильно отличалась от невообразимых творений, выходивших из стен цветочного магазина при Белом доме, но нравилась Люси в той же мере.

На четвертый день после отъезда Панды они отдирали уродливое ковровое покрытие в темной каморке.

– У вас есть еще хлеб? – спросил Тоби, когда они закончили.

– Ты умял последний кусок.

– А вы еще спечете?

– Только не сегодня.

– Вам стоит печь больше. – Он изучал ее новейший аксессуар, татуировку в виде великолепного дракона, обернувшегося от ключицы вокруг шеи, и с огнедышащей пастью, упиравшейся прямо в мочку. – Сколько вам лет вообще-то?

Она было собралась сказать, что восемнадцать, но вовремя спохватилась. Если она хотела, чтобы мальчик не врал, то и ей придется быть искренней.

– Тридцать один.

– Какая старая.

Они вышли наружу, и Тоби стал держать стремянку, пока Люси отрывала вьющиеся растения, росшие над единственным окном каморки. Если комната перестанет быть такой мрачной, то превратится в хорошее место, где можно будет заняться писательством.

Через окно она разглядела медового цвета дубовые полы. С того момента как Люси переступила порог, дом позвал ее. Панда точно не заслужил это место.

Бри разделась в крошечной прачечной в задней части коттеджа и кинула грязную одежду прямо в стиральную машину, вплоть до лифчика и трусиков. От дымаря, который использовали, чтобы усмирить пчел, пахла она так, словно весь день провела у костра, поэтому, завернувшись в полотенце, отправилась в ванную комнату. Бри сроду в своей жизни не приходилось так тяжело работать: у нее ныли все мышцы.

Последние несколько дней она проводила на воздухе от рассвета до заката, готовя пчел к лету. Следуя прочтенным ею инструкциям в руководстве, она вынимала рамки, проверяла пчелиных маток, заменяла старые соты для расплода на новые и добавляла новые гнездовые корпуса. Вычистила пчелиный домик сверху донизу, стерев пыль с сотен горшочков с прошлогодним летним сбором. Когда дело было сделано, прилепила Мирины этикетки.

«Карусельный мед

Чарити–Айленд, Мичиган»

Когда-то Бри мечтала стать художницей, и картинка веселой украшенной лентами карусели на этикетках появилась с акварели, нарисованной ею в шестнадцать лет и подаренной Мире на день рождения. Акварель так понравилась Мире, что она попросила разрешения использовать ее на своих этикетках.

Бри вытерлась, осторожно обходя многочисленные заработанные ею укусы пчел. Самые старые из укусов болели нещадно. Однако сегодня ее не покусали ни разу. Хорошо хоть есть чем гордиться.

В гостиной она обнаружила Тоби. Подопечный играл в игровую приставку «Нинтендо», которую Бри купила в качестве подарка, когда приехала. За эти годы комната мало изменилась. Персиковые стены, сине–голубой цветастый ковер, мягкая мебель и парочка керамических сиамских котов по сторонам каминной полки. Они со Стар прозвали их Бивисом и Баттхедом (два мультяшных придурка с канала МТV – Прим.пер.)

Было почти одиннадцать. Парнишке пора в постель, но стоило опекунше заикнуться об этом, как он притворился, что не слышит. Бри собрала грязные миски от хлопьев.

– Завтра я собираюсь открыть лоток.

Звучало, скорее, как вопрос, а не утверждение.

– Никто не остановится, – сказал Тоби, не отрываясь от игры.

– Он на главном шоссе к южному пляжу, там полно машин. Если мы немного приведем все в порядок, то люди заметят. – Она понятия не имела, так это или нет – Мне понадобится помощь, так что лучше тебе лечь пораньше.

Он не двинулся с места.

Ей следовало настоять, но она не знала – как, поэтому удрала на кухню. Она с утра ничего не ела и, хотя была не голодна, заставила себя открыть холодильник. На полках затерялись только молоко и колбаса. Бри захлопнула дверцу, заглянула в буфет, забитый консервами, хлопьями, макаронами и зеленым горошком. Ее ничего не вдохновило. Ничего, кроме…

Одинокий горшочек меда, принесенный ею, стоял на кухонной стойке. Золотистый в солнечном свете янтарь при кухонном же искусственном освещении становился темным, как кленовый сироп. Она взяла сосуд и стала рассматривать причудливую карусельную этикетку. Наконец, повернула крышку. С легким хлопком та открылась.

Бри прикоснулась к меду кончиком указательного пальца. Закрыла глаза. Поднесла палец к губам.

Вернувшиеся воспоминания обо всех летних днях детства нахлынули на нее. Она попробовала этот легкий намек на вишневый цвет, привкус одуванчика, клевера и земляники, шепот жимолости и нотку оксидендрума: все запахи чистые и свежие как июньское утро. Она снова макнула палец и вкусила аромат летних дней, становившихся дольше, когда пчелы тянулись к лавандовым полянам и зарослям ежевики, и они внесли дополнительные нотки в сложный букет вкуса. Август явился с летом, катившемся к своему закату. И мед стал насыщенней и маслянистей от чертополоха, шалфея и люцерны.

Усталость исчезла, как не бывало, и за одно мгновение Бри почувствовала, словно все тайны жизни сосредоточились на кончике ее пальца.

На следующее утро она не смогла вытащить Тоби из постели и потому одна приступила к работе. Руки заныли, пока она навалила в тачку кисти, валики, тряпки и банки с краской, обнаруженные в кладовой, и, неуклюже маневрируя тачкой, отправилась по дорожке. Серый и облезлый от непогод лоток стоял под сенью столетнего дуба. Остатки пола и покосившаяся крыша поддерживались тремя стенами, под длинным прилавком тянулись разбитые полки. За исключением небольшой кладовой, пристроенной к задней стенке, все сооружение уместилось бы внутри старого кухонного чулана Бри.

Мимо пронесся со свистом голубой минивэн «хонда», следом такой же. В машинах сидели семьи, направлявшиеся к спокойным прохладным водам южного пляжа, лучшего места для купания на острове. Бри дважды совершила путешествие в дом за инструментами, нарисованной ею временной вывеской и дюжиной горшочков с медом прошлогоднего сбора. Нынешний сбор до августа не будет готов для откачки. Бри надеялась, что к тому времени уже будет далеко, хотя не могла представить – где. Она отправилась разбудить Тоби, но обнаружила спальню опустевшей.

Как раз когда будущая продавщица прилаживала на земле щит с вывеской, остановилась первая машина, и Бри воспрянула духом.

– Пора бы уже вам открыться, – заметила женщина. – Мы пару недель назад прикончили последний горшок с медом Миры, и у меня снова обострился артрит.

Проезжие купили два горшочка. У Бри голова закружилась от успеха, но ее радостное возбуждение мало–помалу сошло на нет, когда больше никто не остановился.

Она убивала время, сметая паутину, убирая старые птичьи гнезда и прибивая расшатавшиеся доски на место. Наконец, она была готова открыть первую банку фасадной краски, из обнаруженных в кладовой, масляно–желтого оттенка, которую Мира, подозревала Бри, выбрала именно для этой цели. Она сама никогда ничего в жизни не красила, но повидала, как работали маляры, и чего ж тут трудного?

Как обнаружилось через несколько часов, труднее, чем казалось с виду. Шея у нее затекла, в руку впилась заноза, а на ноге имелся отвратительный порез. Только Бри вытерла пот со лба, размазав по нему краску, как услышала, что медленно подъехал какой-то автомобиль. Обернувшись, она увидела, что подъехал и остановился красный кадиллак последней модели. Оживление при виде наконец-то появившегося клиента испарилось, стоило Бри увидеть, кто приехал.

– Доскам-то краски досталось, или она вся на тебе?

Несносный громогласный гогот Майка воспринимался так, словно ногтями провели по классной доске, и Бри огрызнулась, когда он подошел к ней:

– Я прекрасно справляюсь.

Вместо того чтобы убраться, он внимательно осмотрел, что она сделала.

– Похоже, краски тебе не хватит. Древесина ее просто впитывает.

Бри уже и сама заметила, но у нее не было денег, чтобы потратиться еще на краску, и она не могла придумать, что с этим делать. Он слегка пнул одну из почти пустых банок носком сделанного из цветной кордовской дублёной кожи мокасина и отступил назад, изучая провисшую полку.

– Почему Тоби тебе не помогает?

– Это ты его спроси.

Она опустила валик в поддон, накапав солидную порцию краски на единственную пару приличных сандалий.

– Точно спрошу. Где он?

Если бы чувство обиды не завладело ей, она бы ни за что не ответила.

– По соседству, со своей новой подругой.

– Ему следовало помогать тебе.

Он выбрал банку с медом из стоявшей на земле картонной коробки, бросил банкноту и вернулся в машину.

Пока Майк отъезжал, Бри осознала, что ее трясет. Один его вид будил в ней красочные воспоминания. В ее жизни все пошло наперекосяк с той поры, как он подстерег их с Дэвидом.

Хотя она не стала красить заднюю часть лотка, краски Бри все равно не хватило. Пока она выскребала кистью дно банки, снова появился кадиллак с сидевшим на переднем сиденье рядом с Майком насупившимся Тоби. Майк опустил стекло, пока его друг вылезал из машины.

– Он забыл, что собирался помочь тебе сегодня.

Тоби сердито хлопнул дверцей, показывая, что ничего он такого не забывал.

Майк вылез из машины и подошел к багажнику:

– Давай, бой. Хватай это и помоги мне.

Хотя Тоби было только двенадцать, Бри не нравилось, когда его так называли. Дэвид тут же уволился с одной из зафрахтованных лодок, когда повздорил с клиентом, назвавшим его «бой». Однако Тоби беспрекословно подчинился Майку. Не боялся ли его мальчик? Бри узрела две новые банки с краской, которые вытащил из багажника юный помощник.

– Что это?

– У тебя кончилась. – Майк вынул из багажника поддон для краски, несколько кистей и еще один валик. – Я привез добавку. Так, пустяки.

Мускулы свело.

– Я не хочу, чтобы ты покупал мне краску. Не хочу, чтобы ты вообще что-то мне покупал.

Майк пожал плечами и повернулся к Тоби:

– Давай открывай.

– Нет, – запротестовала Бри. – Забирай обратно свою краску вместе со всем остальным.

Тоби посмотрел на нее с отвращением, подобрал брошенную ею в грязь отвертку и сунул под крышку одной из банок.

– Тоби, что я сказала. Не вздумай открывать…

Крышка отскочила.

Никогда Бри не удавалось заставить кого-то сделать то, что хотелось ей. Она не могла заставить Тоби слушаться ее или вынудить Майка оставить ее в покое, она даже не смогла превратить Скотта в верного мужа.

Майк обмакнул валик в краску.

– Тоби, хватай кисть и начинай красить по второму разу эту панель.

Ни единого знака протеста Тоби не выказал. Для нее он не сделал бы и простейшей вещи, но когда указания исходили от какой-то расистской задницы, мальчик превращался в образец послушания.

– Я бы сам тебе помог, – сказал Майк, но… – Он сделал красноречивый жест, показав на безукоризненные серые летние брюки. – А, черт. – И, схватив валик, набрал масляной краски и начал работу.

Бри страшно не нравилось, что происходит, но она понятия не имела, как все это прекратить. Майк Муди, назойливо встревающий туда, где его не ждали, в общем, какой и всегда.

– Красивый цвет, – заметил он.

Ей тоже был цвет по душе, но она не собиралась вступать с Майком в светскую беседу.

– Не работай рядом со мной, – потребовала она. – От тебя несет этим твоим одеколоном.

Наконец-то она умудрилась нарушить его фальшивое добродушие.

– О чем это ты? Да ты знаешь, сколько стоит эта штуковина?

– Хороший вкус нельзя купить, Майк. Точно так же, как и манеры.

Тоби бросил кисть. Лицо его перекосилось от гнева.

– Почему ты не можешь с ним хорошо обращаться?

Майк ни секунды не замешкался:

– Хотелось бы чего-нибудь выпить. Как насчет этого, Бри? У тебя есть лимонад или еще что в доме? Холодненькое остудит любые горячие головы.

Горячились только Бри и Тоби. Наигранная приветливость Майка оставалась непоколебимой. А потом он прекратил красить. Не потому что пошел навстречу ее желаниям, он усек приближавшийся пикап. Очевидно, узнал машину, поскольку поспешил к дороге и проголосовал.

Пикап остановился, и на лице Майка расплылась широкая улыбка завзятого продавца.

– Джейсон, дружище, – обратился он к длинноволосому юнцу за рулем. – Ты знаком с Бри Ремингтон?

Она была Бри Уэст. Ее уже лет десять не звали Бри Ремингтон.

Парень ей кивнул. Майк как бы ненароком положил руку на крышу машины.

– Бри сейчас продает мед Миры. Готов поспорить, твоя матушка скажет «спасибо», если ты привезешь пару горшков. Все знают, что мед Миры хорошо помогает от мигрени.

– Заметано, Майк.

Вот так она провела остаток дня, с Майком, то красившим валиком, то голосующим клиентам. Бри держалась от него подальше, насколько могла. Опыт научил ее, что какие бы добрые деяния не совершал Майк Муди, к ним непременно прилагалась куча всевозможных условий.

На исходе дня лоток стоял, сияя глянцевой желтой краской, а Бри продала восемнадцать горшков меда. И все время, пока Майк шел к своей машине, она так и не смогла отыскать в душе самого простого «спасибо».

Выдергивая вдоль веранды какие-то сорняки, Люси поймала себя на том, что высматривает Тоби. Три дня она его не видела, с тех пор как его забрал Большой Майк. И решила отправиться в коттедж проведать мальчика. Хотя она каталась на велосипеде каждый день, но почти неделю не ездила в городок, и ей нужно было купить кое-какие продукты. Вернется и приступит к работе. На сей раз по-настоящему. Вместо того чтобы думать, как и что написать, она сядет и что-нибудь действительно сочинит.

Люси поехала по шоссе, а не по проселочной дороге, как обычно, и, вынырнув из–за поворота, увидела лоток. Не тусклый серый, а приятного желтого цвета. На прилавке стояли горшочки с золотистым медом, а Бри рисовала причудливую карусельную лошадку на одной стороне раскладного рекламного щита, подвешенного за верх. Подойдя ближе, Люси прочла ярко–голубую надпись:

«Карусельный мед

Самый лучший мед у нас,

Закружит мир ваш вокруг вас»

На прилавке, болтая ногами, сидел Тоби и с кислым выражением лица наблюдал за Бри. Когда Люси слезла с велосипеда, та опустила кисть. На щеке у нее красовался мазок розовой краски, на другой – пятно ярко–зеленой.

Тоби спрыгнул с прилавка и подбежал к Люси:

– Здрасьте, Гадюка. Пришли позвать меня на работу?

– Не сегодня. – Она рассматривала вывеску. – Да вы настоящая художница, Бри. Выглядит великолепно.

– Спасибо, но я всего лишь любитель.

Бри стала пристраивать тяжелый щит на дороге, стараясь не смазать свежую краску.

Люси бросилась помогать ей.

– Должно быть, вы потрудились на славу. Все отлично смотрится.

– Я могу прийти завтра спозаранку, – предложил Тоби.

Бри поправила щит:

– Тебе придется утром присмотреть за лотком, пока я буду проверять ульи.

– Не хочу я смотреть за лотком! – вскричал Тоби.

Люси сняла напряжение:

– Я все равно с утра занята другим.

Бри отступила от щита. На другой стороне нарисовано было то же самое, но надпись немного отличалась.

«Карусельный мед

Круглый год память о лете»

– За весь день у нас только десять клиентов, – запротестовал Тоби.

– Так еще даже полдень не наступил. – Взгляд Бри устремился вдоль шоссе. – Десять клиентов – это больше, чем у нас было вчера в это время. Реклама сделает свое дело.

Убежденности в ее голосе не чувствовалось, и Тоби не купился на эти заверения.

– Тебе нужно найти настоящую работу, – сказал он.

Люси ждала, что Бри скажет Тоби «хватит», но та сделала вид, что не слышит, и Люси пришлось прикусить язык, чтобы удержаться и самой не обрезать мальчишку. Вместо того она произнесла:

– На обратном пути из города я куплю ваш мед.

Бри пришла в замешательство:

– Вы не обязаны.

– Шутите? Я обожаю мед.

– С вашим хлебом он будет то, что надо, – вмешался Тоби. А потом осуждающе бросил Бри: – Гадюка сама печет хлеб. И отличный. Самый вкусный на свете.

– Вы сами печете хлеб? – изумилась Бри.

– Иногда. Я принесу вам как-нибудь.

– Это было бы… Спасибо.

Бри полезла в карман, достала пачку сигарет и прикурила. Подопечный с отвращением ее рассматривал. Бри состроила Люси гримасу, как бы извиняясь.

– Не собиралась снова начать. Просто так вышло.

Люси не бралась судить поступки людей, когда те испытывали стресс. Мимо с визгом пронесся темно–зеленый седан.

– Вот видишь, – заявил Тоби. – Твой щит дурацкий. Никто ничего не собирается покупать.

Тут Люси не удержалась:

– Прекрати капать Бри на нервы.

Люси перешла на вражескую сторону. Сердито насупившись, Тоби зашагал по дорожке к дому.

Бри глубоко затянулась. Очень странно было смотреть, как воплощенное викторианское видение пускает дым. Бри проводила взглядом удаляющуюся фигуру мальчика.

– Я ничего не понимаю в детях. Как видите, в данный момент у нас все наперекосяк.

– Он боится, – сказала Люси.

– Представить не могу, что творилось у Миры в голове, когда она назначила меня опекуншей.

– Наверняка она много думала о вас.

– Мы с ней как родня были, но после смерти Стар, матери Тоби, мы только разговаривали по телефону раз в несколько месяцев и все. Стар и я… Мы были лучшими подругами.

Она покраснела, словно смутилась, что открыла о себе эту крупицу сведений.

Древняя «Кроун Виктория» замедлила скорость и, подъехав, остановилась рядом с новым рекламным щитом Бри. Люси оставила ее заниматься клиентом, а сама покатила в городок.

К тому времени как она купила продукты и два горшка с зелеными растениями для пекарской этажерки на веранде, рюкзак оказался битком набит и места в нем не осталось, поэтому на обратном пути она пообещала Бри, что заедет за медом завтра.

– В самом деле. Вы не обязаны его покупать. – Впервые на глазах Люси Бри улыбалась. – Реклама работает. Уже на три машины больше остановилось. Я продала шесть горшочков. Вам мед за счет заведения.

Люси хотела возразить, но до нее дошло, что таким образом Бри благодарит ее за помощь с Тоби. Еще один покупатель замедлил ход. Помахав соседке, Люси покатила дальше.

Пока ехала до Гуз-коув–лейн, она взяла себе на заметку с утра первым делом испечь хлеба, чтобы взять с собой. Люси свернула на подъездную дорогу и резко нажала на тормоз. У дома стояла припаркованная машина.

Темно–серый внедорожник с иллинойскими номерами.

Глава 11

Разъяренная Люси с размаху захлопнула за собой дверь, скинула рюкзак и протопала по коридору, минуя пустое место, оставшееся от пекарской этажерки, которой не следовало вообще там изначально стоять.

В солярии обнаружился Панда. Он отвернулся от окна и уставился на Люси. Она с трудом его узнала. Дикая грива волос подстрижена и укрощена в нечто респектабельное, хотя, как Люси подозревала, ненадолго. Чисто выбрит. Или побрился так чисто, как только смог. Обрядился в новую ладно сидевшую серую рубашку с не менее аккуратными темно–серыми брюками – и то и другое изрядно отличалось от дешевого смокинга, который он надел на свадьбу в Уинетте. Этот его вид уважаемого бизнесмена просто сбивал с толку, но Люси-то не проведешь. Под всей этой ухоженностью скрывался изменник–байкер, который сначала трахнул клиентку, воспользовавшись подвернувшимся шансом, а потом объявил, что она никудышная любовница.

Взгляд Панды устремился к огнедышащему дракону, потом переместился на фальшивый пирсинг в брови. И сразу стали ясны две вещи: хозяин дома не более рад видеть Люси, чем она его. И он приехал не один.

Спиной к Люси рядом с ним стояла женщина, которая сосредоточенно рассматривала бухту, раскинувшуюся за сверкающими окнами.

Он точно знал, что бывшей клиентке невыносимо видеть его, и отчужденность Панды равнялась ее собственной, отчего Люси рассердилась еще больше. Он не имел права вести себя, словно именно он потерпевшая сторона.

«В любом случае, не так уж ты и хороша».

– Я сказал тебе ничего не трогать.

Уж куда яснее, что он недоволен, но Люси было все равно.

– Прости, но я получила предписания от санэпидемслужбы.

Люси стянула бейсболку, освободив заново окрашенные фиолетовые дреды.

Исчез беспорядок в книжных шкафах, на полках все аккуратно прибрано, а грязный коврик из сизаля, который давно пора было выбросить, отсутствовал. Она расставила разномастную потертую мебель: сундук, несколько столиков, диван и кресла, которые они с Тоби приволокли из гостиной. Даже без новой покраски здесь стало по–домашнему уютно и гостеприимно.

Незнакомка, чья спина застыла, как жесткий шомпол, все еще не поворачивалась от окна. На ней был черный просторный большого размера топ, черные слаксы и босоножки на высоких тонких каблуках. Прямые черные волосы спускались до плеч, колец на пальцах не было, и кисти казались слишком крупными для запястий.

– Панда заверил меня, что я могу рассчитывать на ваше благоразумие.

Говорила она вполголоса с легкой хрипотцой, но что-то в ее командирском тоне наводило на мысль, что дама предпочитает использовать свой голос в полную силу.

– Да без проблем, – заявила Люси. – Я уезжаю.

– Вы не можете уехать.

Женщина сжала в кулаки большие ладони, однако не повернулась.

Люси кинула на хозяина ядовитый взгляд:

– Если Панда что-нибудь предпримет, вы всегда можете позвонить в полицию.

– Здесь должна быть еще одна особа женского пола, – сказала незнакомка жутко напоминающим строевую муштру сержантским голосом. – Я понимаю, вы недавно прошли через многое, но обещаю, я вас отблагодарю.

Так Панда рассказал ей, кто такая Люси. Еще одно свидетельство, что у него нет моральных принципов.

– Естественно, я бы предложила вам заплатить, – продолжила женщина, – но … это кажется чуточку оскорбительным.

Чуточку? Коли эта дама с виду не испытывает благоговения перед членом бывшей первой семьи страны, отсюда можно предположить, что она привыкла к знаменитостям. Любопытство Люси взяло верх.

– Почему это так важно?

Гостья слегка подняла голову:

– Прежде чем я объясню, могу я надеяться, что вы рассмотрите возможность подписать некое конфиденциальное соглашение?

Да она, должно быть, шутит.

– У Люси хватает недостатков, – Панда подчеркнул последнее слово, – но она слишком многим рискует сама, чтобы болтать и спалить еще чье-то прикрытие.

– Это ты так считаешь. – Незнакомка распрямила плечи. – Полагаю, мне придется тебе поверить, хотя я не очень хорошо умею это делать. – За окном спикировала чайка. И женщина повернулась. Медленно. Театрально… Трагичная королева, представшая перед гильотиной.

Большую часть ее лица скрывали огромные черные очки. Она была высокой и статной, под ее объемной туникой-топом угадывался немного избыточный вес. Она не носила драгоценности, ничего такого, что привлекало к ней внимание, кроме несоответствующего этому теплому июньскому дню черного облачения с ног до головы. Ее руки чуть тряслись, когда она сняла солнцезащитные очки. Сложила их, вздернула подбородок и уставилась на Люси.

Женщина была привлекательной: темные, миндалевидные глаза, высокие скулы, прямой нос, но на полные губы можно было бы нанести немного блеска, и немного макияжа сотворило бы чудеса с ее землистым цветом лица. Но кто такая Люси, чтобы критиковать других по поводу макияжа, когда сама она накрасилась коричневой помадой и густо обвела черным верхние и нижние веки?

То, как драматично стояла перед ними эта дама, служило свидетельством, что она ждет от Люси каких-то слов, но той пока ничего не приходило в голову…

А потом Люси поняла. Ух ты!

– Люси, наверняка ты слышала о Темпл Реншоу, – сказал Панда, весь из себя такой деловой.

Темпл Реншоу, Королева–Дьяволица, гуру–знаменитость фитнесса и звезда «Жирного Острова», ужасного реалити–шоу, в котором стыдили участников и принародно ссылали их в какое-нибудь место, туда, «где никому не придется смотреть на тебя». Она построила свою карьеру на унижении и деградации, а фотографии ее гладкого и гибкого, как у пантеры, тела были повсюду – на наклейках ее напитков для фитнесса, на энергетических батончиках, на раскрученной линии одежды для тренировок. Но эти изображения имели лишь отдаленное сходство с задрапированной в черное женщиной – дамой с полными щеками и пухлым маленьким валиком жира под подбородком.

– Как вы видите, я страдаю ожирением, – призналась Темпл.

Люси сглотнула:

– Я бы не сказала, что вы страдаете ожирением.

Темпл выглядела гораздо лучше многих туристов, сходивших с парома. Но это не значило, что ее можно было назвать гибкой ивушкой, которую так хорошо знала публика.

– Нет нужды быть тактичной, – запротестовала Темпл.

Панда подал голос:

– Весной у Темпл возникли кое-какие личные трудности, которые привели ее к небольшому увеличению…

– Не надо меня оправдывать. – Ее сверлящий сержантский голос набрал полные обороты и превратился в громкий рык: – Я жирная неряха.

Люси воззрилась на Панду:

– Ты-то как сюда ввязался? – Она сделала паузу. – Ты при оружии?

– Темпл наняла меня привести ее в форму, – ответил он. – И не твое дело.

– Ты ее тренер?

– Не совсем.

– Тренер мне не нужен, – резко сказала Темпл. – Мне требуется палка–погонялка, чтобы следить за дисциплиной.

– Надсмотрщик?

Ряд картинок, включающих хлысты и палки, вспыхнули у нее в мозгу. Панда скривил губу в неприятной улыбке, словно читая у Люси в уме. Она ответила тем же.

– А точнее, что эта самая… дисциплина из себя представляет?

– У нас с Пандой программа тренировок, – ответила Темпл. – «Жирный остров» начнет съемки в сентябре, ровно через три месяца. Как только я поняла, что явно вышла из–под контроля, то наняла Панду разработать схему, которая нужна мне, чтобы прийти в форму.

Краем глаза Люси увидела, что «надсмотрщик» Темпл инспектирует аккуратно прибранные полки. Указательным пальцем он свалил набок экземпляр «Маяки озера Мичиган»», нарушив порядок.

– А здесь что вы делаете? – поинтересовалась Люси.

– Вряд ли я могу поехать в какой-нибудь санаторий в таком виде. Мне нужна полная секретность. – А потом добавила с горечью: – Мой собственный «Жирный остров», если позволите.

Блеснув стальными дорогими часами, Панда щелкнул пальцем и опрокинул «Практическое руководство по птицам Северной Америки». Люси все еще не могла привыкнуть к его лощеному виду. В этом чувствовалось что-то чересчур ненормальное.

– В прошлом Панда работал у меня телохранителем, – поделилась Темпл. – Вспомнив, что у него есть этот дом, я настояла, чтобы мы приехали сюда. Все в духе «Миссия невыполнима». Я прилетела на частном самолете. Панда встретил меня на аэродроме и тайно переправил на заднем сидении своей машины.

– Зачем вы двое здесь, я уже поняла, – сказала Люси, немного покривив душой, – но с чего вы решили, что я здесь останусь?

– Потому что вы нужны мне для прикрытия.

– Прикрытия?

– Мне потребуется специальное питание, – уточнила она. – Панда совсем не похож на человека, который запросто может пойти в город и купить чаи, ускоряющие пищеварение, и пырей.

Люси тоже не видела себя в роли человека, который покупает такие вещи, но начинала понимать, в чем дело, как бы нелепо все ни выглядело.

Тем временем Панда толкнул торшер ногой, обутой в модный безукоризненно сияющий туфель, на который Люси так хотелось бы наступить своим грубым ботинком.

– Я собираюсь пробыть тут несколько недель, – заявила Темпл. – Что, если мне захочется почитать журналы? «Здоровье женщины» или «Вог»? Ради бога, еще ведь и тампаксы.

Панда занес ногу над деревянным стулом со спинкой–лесенкой, собравшись вытолкнуть его из угла.

– Вы можете заказать все это по Интернету, – заметила Люси.

– Могу, но некоторые из вещей мне нужны немедленно. А что, если нас вычислят по количеству мусора, который оставляют два человека, вместо одного? Я люблю сушить одежду для тренировок на воздухе. Женскую одежду. И хочу иметь возможность поплавать. Если кто-то ненароком заплывет на лодке в бухту и увидит в воде женщину, я не могу дать им повод подозревать, что это не вы, а кто-то другой. Да сотни способов меня обнаружить, если в доме не будет еще одной особы женского пола. Моей карьере навеки конец, если такое случится. Теперь вы понимаете?