Пока е2 ли могу вернуться». 8 страница

Голод. Вот в чем проблема.

Надули ее или нет, печь Люси все же придется. На следующее утро, прикончив деревенское яйцо с куском хлеба из полбы и льна с высоким содержанием омега–3, по вкусу напоминавшим пляжный песок, Люси была допущена Пандой до кладовой, чтобы запастись необходимым.

– Не думай, что не вижу насквозь твои коварные уловки, Патрик, – заявила она, выходя из кладовой.

– Как всегда, я понятия не имею, о чем ты толкуешь.

Он пропустил хлеб вкуса пляжного песка ради упаковки крошечных обезжиренных тортилий из цельного зерна, потом спохватился и отложил тортильи для кофе, который понес наверх.

Пока Панда с Темпл занимались утренними тренировками в новом гимнастическом зале, Люси смешивала ингредиенты и месила тесто. Когда тесто стало отлипать от рук, она оставила его в смазанной маслом миске, укрыла чистым полотенцем и спрятала на верхней полке шкафа, чтобы оно поднялось.

Люси хотелось купить в городке кое-какие растения для веранды, слишком громоздкие для рюкзака покупки, поэтому она прокралась в комнату, где спал Панда, и слямзила ключи. Пока Люси шла к его машине, выскочила Темпл. От занятий ее лицо раскраснелось, на вязаном сером топе проступили пятна пота. Темпл не наложила макияж, но при ее миндалевидных глазах и выразительных чертах он ей и не был сильно нужен.

– Не могли бы вы прихватить для меня несколько вещей в городе? – спросила она. – Я забыла щипчики для ногтей, и нужна еще жидкость для снятия лака. И если вышел новый номер «Женского здоровья», возьмите его тоже, ладно?

– Конечно.

Темпл вручила Люси свернутую в ладони влажную двадцатку.

– Наверно, там есть какая-нибудь кондитерская или кофейный магазин?

Даже шипя, она еще умудрялась говорить командным тоном.

– Есть. «Пейнтид Фрог».

– Возьмите шоколадный маффин. – Откровенный приказ. – Или замороженный брауни, если попадется хороший. Что-нибудь сладкое, чтобы спасти меня от чувства нищенской ущербности. – Вела она себя вызывающе заносчиво, невыносимо надменно и оттого выглядела такой жалкой. – Лишение – враг серьезной потери веса.

Не работа Люси – возглавлять полицию по соблюдению диет, поэтому она просто сунула купюру в карман. Так уж случилось, что Люси сходилась во взглядах на это самое лишение. Хотя она никогда не являлась отчаянной сладкоежкой, теперь сахарным радостям вход воспрещен, и она поневоле думала о сладком больше обычного.

От внедорожника Панды все еще несло новой машиной. Отъезжая от дома, Люси поймала себя на том, что таращится на бардачок. Проезжая мимо ларька, она помахала Бри, еще раз мельком взглянула на отделение для перчаток и приказала себе не совать нос, куда не следует.

Пирожные и булочки «Пейнтид Фрог» выставили на стеклянной витрине словно причудливые шляпы. Четыре разновидности маффинов с толстым слоем сахарной глазури; сверкающие лимонные бисквиты возвышались на белых салфеточках; фантастичные глазированные кексы уютно устроились в гнездышках из разрисованной бумаги. Люси выбрала толстый, но не чрезмерно большой маффин для Темпл, потом сама решилась на брауни, посыпанный поджаренными орехами пекан и политый тягучей карамелью. Люси никогда особо не увлекалась пончиками, но тут вдруг ей приспичило купить пончик с баварским кремом. И в последнюю минуту она добавила дюжину фирменных огромных шоколадных печений для Бри и Тоби.

Она закончила делать остальные покупки, съев между остановками брауни и пончик, потом совершила быстрый набег на «Дог-н–Мэлтс» за картошкой фри. Кто знает, сколько пройдет времени, прежде чем ей удастся улизнуть и снова наесться?

Тоби от печенья пришел восторг, а Бри смутилась и была тронута. Люси забрала предназначенный ей мед и поехала к дому. Но не успела она доехать, как машина, словно сама собой, свернула к обочине.

Люси уставилась на бардачок. Как бы в такой ситуации поступил Тед? Ее идеальный бывший жених никогда бы не позволил себе ничего такого даже отдаленно презренного, посему, вместо него воскресив в памяти Мег, Люси щелкнула, открывая, защелкой.

Она почти ожидала увидеть заряженное оружие или, на худой конец, коробку презервативов и какие-нибудь завалявшиеся красные стринги. А вместо того нашла всего лишь инструкцию для автовладельца, измеритель давления в шинах, иллинойский паспорт автомобиля, выписанный на Патрика Шейда, жителя округа Кук, проживающего в Чикаго по адресу на Лейк–Шур–драйв.

Люси занесла растения на веранду, зашла в свою спальню через скользящие двери и спрятала кулек с маффином для Королевы–Дьяволицы под раковиной в ванной. Темпл могла бы сама придумать, как добыть свою контрабанду. Второй раз помесив тесто, Люси сформовала караваи, поставила их на пару противней для того, чтобы они напоследок поднялись, и сунула в шкаф. Потом спустилась на пристань и взяла каяк. Панда не позволил бы Темпл одной выходить на лодке, поэтому доставили второй каяк.

Вернувшись, Люси застала Темпл и Панду, сидевших за монстрообразным кухонным столом и поглощавших ланч, который был немногим лучше какого-нибудь средства очистки кишок. На одинаковых тарелках громоздились большие порции из замороженных контейнеров еды, выстроившихся на кухонной стойке. Панда возил вилкой крошечные кусочки сухого лосося. Темпл поднесла к губам лимонную дольку, выловленную из стакана воды со льдом. Потом промокнула уголок рта невесть откуда взявшейся полотняной салфеткой и заявила:

– Думаю, важно, чтобы еда выглядела привлекательно.

– Ничего не будет выглядеть привлекательным, если есть на рвотно–зеленом столе Панды, – возразила Люси.

– Стол как стоял, так и будет стоять,– сказал тот.

– Тебе же хуже.

Люси пошла в спальню и вернулась с мешком легальных покупок Темпл. Не успела Темпл коснуться пакетов, как Панда вырвал их. Он пошарил внутри и, удовлетворившись, что там только журналы и щипчики для ногтей, и никаких вредных субстанций, вроде тех, что спрятала Люси под раковиной, вручил мешок клиентке.

Королева–Дьяволица удостоила его высокомерным взглядом:

– Ну в самом деле, Панда… Не кажется тебе, что ты малость оскорбляешь Люси?

– Может и так. Плевать.

Люси фыркнула.

Темпл отложила мешок в сторону:

– Черт возьми, почему бы вам просто не лечь вместе в постель и не покончить с этим?

Вилка Панды с комком брокколи застыла на полпути ко рту. Люси чуть не подавилась. Первым опомнился Панда:

– Ты глубоко заблуждаешься.

– Это я-то? – Темпл облокотилась на стол локтями и постучала пальцами по подбородку. – Да я себе успешную карьеру сделала на умении распознавать людей, а между вами так и летят искры, и это довольно-таки мешает.

– Навоображала себе, – парировал Панда. – Ты видишь военные действия, только и всего. Двух непохожих людей с разными взглядами на жизнь. Один из нас трезвый реалист. А вторая – нет.

Это было такое дерьмо, что Люси не выдержала:

– Мы спали, Темпл. И ничего в том хорошего.

– Я это знала! – победно фыркнула Темпл. – Он что, из эгоистичных любовников? Думает только о своем удовольствии?

– Вранье!

– Совершеннейший эгоист, – подтвердила Люси. – Кончает тут же. Одного раза вполне хватило.

Грохнула тарелка, когда Панда швырнул на нее вилку.

Темпл не обратила на него внимания.

– Удивляюсь я. В наших тренировках он поразительно вынослив. Может…

– Хватит. – Панда вскочил из–за стола. – Довольно уже. Закончили разговорчики.

Он устремился к задней двери, а Люси тут же заняла его место:

– Не уверена, что отношение к тренировкам можно перенести на спальню.

– А стоит, – посоветовала Темпл. – Вся эта горячая кровь...

Панда со всей силы хлопнул дверью, и пол на веранде сотрясся под его тяжелой поступью. Темпл перешла на настойчивый шепот:

– Вы достали маффин?

– Он в мешке под раковиной в моей ванной.

– Какой?

– Шоколадный.

– Идеально. – Она посматривала за Пандой в окно, следя, насколько далеко он отошел от дома. – Он и в самом деле паршивый любовник?

– Думаю, нет. – Люси отодвинула его тарелку с едва тронутой пищей. – Он просто сказал такое обо мне. Заявил, что я не так уж хороша.

Темные брови Темпл поползли вверх:

– Он действительно так и заявил?

Люси кивнула.

– Интересно, – задумалась Темпл. – Может, вам стоит еще раз попробовать?

– Вы серьезно?

В кошачьих глазах отразилась возросшая задумчивость.

– Панда роскошный мужик. Признаюсь, я посылала ему парочку раз сигналы, когда мы только встретились впервые, но он и ухом не повел. Потом я встретила кое-кого… – На лицо ее набежала тень. – На свою беду. Лучше бы стоило настырней подбивать колья к Панде.

Люси стало любопытно, уж не эта ли «беда» привела к тому, что Темпл набрала вес.

Та еще раз проверила вид из окна и встала:

– Пойду-ка я за маффином. Если Панда вернется, отвлеките его.

– И чем конкретно?

– Скиньте одежду.

– Лучше вы скиньте свою, – не осталась в долгу Люси.

Впрочем, раздеваться никому не пришлось, потому что Панда снова появился.

– Если вы, девочки, закончили сплетничать, то вперед за работу, – с презрительной ухмылкой заявил он с порога. – Или вы считаете, что эти фунты растают сами собой?

– Вот же хрен.

Темпл бросила тоскливый взгляд в сторону спальни Люси и пошла за своим надсмотрщиком спускаться к бухте.

Пока Люси ждала, когда спечется хлеб, то бросала время от времени взгляды на Темпл и Панду, гребущих на каяках. В отличии от Люси, Темпл умышленно направляла лодку по течению. Рядом греб Панда, бдительно охраняя клиентку от предполагаемых атак бродячей банды пиратов Великого Озера.

Поскольку Люси умяла пончик и картошку–фри, то не проголодалась, но не могла удержаться и не отрезать край свежеиспеченного каравая из овсяной муки и намазать его медом от Бри. Оба каравая Люси запрятала на веранде за новыми растениями, переставив их на этажерке для выпечки. Панда мог сам разнюхать, где хранятся излишки хлеба.

Пекла Люси с открытыми окнами, затем замаскировала оставшийся запах, частично расплавив крышку от пластиковой упаковки сливок на газовой плите. Когда Темпл вернулась, то была так одержима желанием добыть спрятанный в ванной Люси маффин, что не заметила пагубные ароматы, зато их учуял Панда. Он бросил на Люси взгляд, как бы говоривший «и это все, на что ты способна?» Потом его глаза остановились на керамической свинье, которую Люси достала обратно из гаража и водрузила на крышку холодильника. Заметил веревку висельника, которую Люси повязала на шею свиньи: вязание узлов – искусство, перенятое у братика Андре, но Люси наметила сослаться на журнал по домашнему дизайну «HGTV», ежели бы Панда поинтересовался.

Он смолчал.

Темпл стянула бейсболку и потянулась:

– Пойду-ка наверх сосну. Разбудите меня через часок.

– Отличная мысль.

Панда столь же хотел добраться до хлеба Люси, как Темпл забрать свой маффин.

Дьяволица притворилась, что разминает сведенную шею:

– Люси, могу я одолжить журнал, который ты читала? Ничто так не вгонят в сон, как сплетни о звездах.

– Конечно.

У Люси не было никакого журнала о знаменитостях. У нее имелся лишь спрятанный шоколадный маффин, и она не чувствовала вину за него. Один крошечный кексик не убьет Темпл, и если Королеве–Дьяволице требуется вознаграждение за все муки адские, то так тому и быть.

Темпл отчалила в спальню Люси, а Панда направился на веранду. Люси же немного тошнило от всей съеденной еды, и она только потирала живот.

– Ублюдок! – раздался визг Темпл.

Ой–ой–ой. Крик раздавался из спальни. Люси сунула голову в заднюю дверь. На веранде Панды не было. Люси вытянула шею и выглянула на настил с наружной стороны. Ну конечно же, раздвижные двери в ее спальню были открыты.

Подходящий момент притвориться невидимкой.

– Люси!

Услышав грозный рык Панды Люси быстро прикинула варианты. Сбежать на машине или по воде?

Люси выбрала автомобиль, но не успела она добраться до передней двери, как в гостиную ворвался Панда со следующей за ним по пятам Темпл.

– Думаешь, это шутка? – орал он. – Ты умышленно вредишь ей. Ты что, не понимаешь? У женщины на кону карьера

– Действительно, не очень хорошо с вашей стороны, Люси, – надменно заявила Королева–Дьяволица. – Я думала вы понимаете, как сильно мне нужна поддержка. Видно, не могу я рассчитывать на вас.

Задрав нос, она отправилась наверх.

Люси уставилась на нее, открыла было рот, чтобы разразиться возмущенной тирадой, как Панда вскинул руку:

– Не сейчас. Я слишком зол на тебя.

И направился на веранду.

Да как он смел! И Люси кинулась за ним.

Он уже отыскал хлеб.

Она ворвалась на веранду.

– Если ты хоть на минуту подумал…

– Черт… – Слово прозвучало как молитва. – Еще теплый.

Люси во все глаза смотрела, как он достает первый каравай из–за горшков с растениями. Отрезанную краюшку он увидел, но, кажется, переживать по этому поводу не стал… Или вообще по любому поводу, включая контрабандный маффин.

– Ножа, как я полагаю, у тебя нет. О, черт… – Панда отломил краюху и вонзил в нее зубы. – Видит Бог, Люси, – проглотил он кусок, – это самая вкусная вещь, которую я съел за всю неделю.

– Неважно. Я не собираюсь позволять тебе…

– Нам нужно найти лучшее место для заначки.

Люси подбоченилась:

– Уж явно не под моей раковиной в ванной!

– Может, в письменном столе в каморке? Следи за дверью. Приглядывай, не передумала ли она и не спускается ли с лестницы. – Он еще раз откусил. – И постарайся не попадаться ей на удочку снова.

Люси всплеснула руками:

– Вы оба стоите друг друга. И еще… Что ты сделал с маффином?

– Съел перед ней, как и предупреждал. И проглотил эту фиговину так быстро, что даже насладиться не успел.

Вот и объяснение пятну шоколада в уголке его рта.

– Ты должен понимать, что эта ее диета – для умалишенных, – возмутилась Люси.

– Надеюсь, что до нее наконец дойдет, ну а пока мне пора приступать к работе. – Он оторвал второй кусок. – Отныне мне придется тебя обыскивать.

– Обыскивать меня?

– Ничего личного.

Ага, как же, ничего личного!

Глава 14

– Ну нам что, прям обязательно идти в церковь? – возмущался Тоби.

– Это ты лучше спроси у своего лучшего друга Большого Майка. – Бри чувствовала, что брюзжит, как сварливая старуха, но ничего не могла с собой поделать. Она надела свою единственную сохранившуюся пару лодочек с обтянутыми бронзовой кожей тонкими каблуками, делавшими ее такой же высокой, как Майк. В качестве дополнительного преимущества она всегда могла отбиться этими туфлями от любых змей, если тем вдруг взбредет сбежать во время богослужения.

Прошедшие пять дней она пыталась придумать, как бы ей увильнут от этого похода, но Майк загнал ее в угол. Поскольку она отвечала за Тоби, то не могла позволить, чтобы ее занесли в черный список местного общества с помощью Майка, а это ему раз плюнуть устроить. Хоть он и взрослый мужчина, но в душе наверняка маленький и мелочный. И за годы напрактиковался манипулировать людьми, чтобы заставить их делать то, что он хотел.

– Нам приходится идти в церковь, потому что ты относишься подло к Большому Майку, – заявил Тоби. – Спорим, он считает, что ты собираешься попасть в ад…

«Я уже там».

Тут как раз на дорожку въехал красный кадиллак Майка. Бри все еще не могла придумать, как лучше предупредить Тоби, чтобы держался начеку.

– Майк с тобой добр, но… иной раз люди не такие, какими кажутся, – исподволь начала Бри.

Он стрельнул в нее взглядом типа «да ты самая большая тупица в мире» и помчался к двери аж пятки засверкали. Вот тебе и благие намерения.

Бри собрала волосы в по–модному небрежный узел, который прекрасно дополнял одно из нескольких платьев, которые она еще не выставила на продажу, платье–футляр без рукавов цвета карамели, надев к нему комплект из серег кольцами. Руки Бри еще чувствовала оголенными без браслетов. Все приличные драгоценности она продала еще несколько месяцев назад, вместе с кольцом в честь помолвки с бриллиантом в два карата. Что же касается обручального кольца… В ту ночь, когда сбежал Скотт, Бри поехала в клуб и забросила кольцо в пруд у восемнадцатой лунки.

Майк выскочил из машины, чтобы открыть дверцу для Бри. Она вручила ему лэптоп, который он ей оставил намедни.

– Спасибо, но я уверена, что ты найдешь этому лучшее применение, – сухо сказала она.

Тоби забрался на заднее сидение. Салон пах хорошей кожей, лишь с еле уловимой примесью одеколона Майка. Бри резко открыла окно, чтобы как-то глотнуть воздуха.

Майк молча положил компьютер на заднее сидение. Не успели они выехать на шоссе, как Тоби принялся болтать о своем велосипеде. Когда мальчик, наконец, сделал паузу, чтобы перевести дух, Майк сказал:

– Почему бы тебе завтра не прокатиться на параде в честь Четвертого июля?

– А можно? – спросил Тоби Майка, а не Бри.

– Конечно. – Майк глянул в ее сторону. – Вчера мы закончили работу на моей лодке. В этом году выбрали тему «Остров под солнцем».

– Надо же, как замысловато.

Как же она любила когда-то, что парад знаменовал начало очередного волшебного лета на острове.

– У меня всегда самая большая лодка, – похвастался Майк. – Эй, почему бы тебе не проехаться на ней?

– Я пас.

Майк помотал головой и усмехнулся, не понимая намеков так же, как и всегда.

– Помнишь тот год, когда вы со Стар уговаривали взять вас на лодку бурильщиков? Стар еще прокралась тайком, а Нейт Лоррис чуть не переехал ее на своем тракторе?

Они со Стар тогда так хохотали, что аж трусики обмочили.

– Нет, не помню.

– Конечно, помнишь. Стар всегда находила способ добыть вам местечко на какой-нибудь лодке.

Бри тоже всегда ухитрялась. Они ездили на лодках «Дог-н–Мэлтс», «Мэггис Фьюдж шоп», католической организации «Рыцарей Колумба» и старой забегаловки с барбекю, которая сгорела. Однажды Стар даже умудрилась протащить их на лодку бойскаутов.

Сзади высунулся Тоби:

– Бабуля говорила, что моя мама была никудышной.

Он произнес это утверждение с такой обыденной убежденностью, что захватил Бри врасплох, а вот Мистер Продавец на все имел ответ.

– Твоя бабушка говорила так из–за скорби. Твоя мама была неугомонной и временами чуточку вела себя как ребенок, но никудышной она не была.

Тоби без особой злости пнул сзади спинку сиденья:

– Я ее ненавижу.

Неприязнь мальчика к матери просто возмущала, даже если Бри чувствовала то же самое. Хотя в последнее время ее чувство обиды на Стар, кажется, начало больше походить на остатки застарелого насморка, нежели на полноценную эпидемию гриппа.

И еще раз Майк бросился на амбразуру.

– Ты не знал свою маму, Тоби. Конечно, у нее были свои недостатки, – а у кого их нет? – но у нее много чего было и хорошего.

– Вроде как убежать от меня, Бабули и папы?

– У нее была эта штуковина, называемая послеродовая депрессия. Иногда мамочки подхватывают ее после того, как родили малышей. Уверен, что она не собиралась вас бросать.

Мира никогда не рассказывала Бри про послеродовую депрессию. Она сказала, что Стар не смогла вытерпеть возни с ребенком и сбежала, чтобы «как кошка гулять самой по себе».

Они подъезжали к городку, и Бри надеялась, что тема Стар исчерпана, но болтливый язык Майка не мог оставить ее в покое.

– Твоя мама и Бри были лучшими подругами. Спорим, Бри может рассказать тебе немало хорошего про твою маму.

Бри замерла.

– Спорим, она не может, – возразил Тоби.

Ей придется что-то сказать. Хоть что-нибудь. Она заставила челюсти разжаться:

– Твоя мама была… очень красивой. Мы… все хотели походить на нее.

– Что ж, правда. – Майк бросил на нее взгляд, в котором безошибочно сквозил упрек. Майк Муди, мастер злых козней, осуждал ее за то, что она не нашла чего-то более значительного, но Тоби, казалось, ничего не заметил.

Они добрались до церкви. Епископальной церкви. Самому большому и респектабельному собранию на Чарити–Айленд..

Бри взглянула на Майка:

– Что, змеи и бормотание на непонятных языках?

Тот хмыкнул:

– Все может случиться.

Шутит над ней. Однако напряжение начало спадать.

В детстве Бри посещала методистскую церковь, но организованная религия со всеми ее остававшимися без ответа вопросами в итоге оказалась слишком обременительной, и Бри перестала ходить в церковь, когда вышла замуж. Майк нашел им места сбоку под витражным окном с изображением Иисуса, благословляющего толпу.

По мере того как Бри увлекал ритм службы, настроение ее начало подниматься. Во всяком случае, сейчас отступили и ульи, и помидорные кусты, которые нужно поливать или полоть. Или клиенты, которых нужно заманивать. Мальчик, которого она разочаровывала. Вероятность, что, может, она не одна–одинешенька на этой планете, а нечто огромное и сильное присматривает за ней, давала ощущение хрупкого успокоения.

Случайно ее задел рукой Майк, большой и солидный в темно–синем костюме. До тех пор пока она не смотрела на золотой браслет или огромное студенческое кольцо, то могла притвориться, что он кто-то другой – один из этих преданных, надежных мужчин с твердыми убеждениями и верным сердцем. Молясь, он закрыл глаза, внимательно слушая проповедь, и пропел первые строфы гимна наизусть, не заглядывая в сборник гимнов.

После службы Майк вращался в толпе, хлопая мужчин по плечам, делая комплименты женщинам, поговорил с одним из дьяконов о каком-то выставленном на продажу доме, обращая внимание служителя и на другие возможности в продажах. Все, казалось, подлизывались к нему, только на самом деле так не выглядело. Люди вели себя, будто искренне любили его. Взрослый Майк Муди начинал смущать Бри, хотя все еще казалось, что ему было невдомек, насколько он может быть покровительственным, когда назвал какую-то пожилую женщину «молодой леди». С другой стороны, он заметил затруднение какой-то девочки на костылях и кинулся помочь ей, прежде чем кто-то успел обратить внимание, в чем возникла проблема. Все это приводило в замешательство.

Он представлял Бри всем подряд. Несколько прихожан вспомнили ее семью. Одна из женщин даже помнила саму Бри. Люди обращались с ней приветливо и назойливо расспрашивали. Как Тоби? Как долго она собирается оставаться на острове? Она в курсе, что в коттедже протекает крыша? Замужество сделало Бри осторожной. Насколько могла, она уклонялась от их расспросов. Стало легче, когда выручила словоохотливость Майка.

Бри узнала, что он возглавляет самое большое благотворительное общество на острове. И поразительно, и, видать, способствует бизнесу, поскольку его лицо намалевано на всей печатной продукции, посвященной благотворительным сборам. Он также спонсировал Малую Лигу по бейсболу и футбольную команды во всех возрастных группах, значит, десятками мальчишек на острове ему обеспечивалась ходячая реклама.

– Как насчет ланча? – спросил Майк Тоби, когда они забирались в машину. – В «Айленд Инн» или «Ростерс»?

– А мы можем пойти в «Дог-н–Мэлтс»? – спросил Тоби.

Майк посмотрел на Бри, окинув ее взглядом с головы до пят.

– Бри так принарядилась. Давай поведем ее в какое-нибудь приличное место.

Бри не хотела быть обязанной Майку: ни за ланч, ни за горный велосипед или ноутбук. Она не хотела быть обязанной ему ни в чем.

– Не сегодня, – живо заявила она, пока он поворачивал ключ зажигания. – Мне нужно натопить воска для свечей.

Как водится, Тоби запротестовал:

– Так нечестно. Ты всегда все портишь.

– Эй, бой, нет нужды вести себя грубо, – сделал замечание Майк.

– Пожалуйста, прекрати звать его «бой», – сухо заявила она.

Майк мельком взглянул на нее.

Тоби стукнул сзади по спинке ее сиденья:

– Я и есть парень. Майк мой друг. Как хочет, так пусть и зовет.

Все-таки Тоби сын Дэвида, и в этом вопросе Бри не собиралась уступать.

– Нет, ему нельзя так звать тебя. – Обернувшись назад, Бри увидела уставившиеся на нее густо обрамленные ресницами золотисто-карие глаза Стар. – Это слово имеет отрицательный скрытый смысл – плохую ассоциацию – в афроамериканском обществе.

Майка передернуло: наконец, до него дошло, а вот Тоби еще больше ощетинился:

– Ну и что? Я живу не в афроамериканском обществе. Я живу на Чарити–Айленд.

Как так вышло, что она, белейшая из белых женщин, взяла на себя ответственность за воспитание расовой гордости в сыне Дэвида Уилера?

Майк, который все дело и затеял, сосредоточился на том, чтобы припарковаться на стоянке. Бри скрепя сердце продолжила:

– Белые люди обычно звали черных, даже пожилых, – «боями». Так они давали понять о своем превосходстве. Очень бездушно.

Тоби секунду раздумывал и, ничего удивительного, выпятил губу, глядя на Бри:

– Майк – мой друг. Он не имел в виду ничего такого бездушного. Просто он такой.

Майк помотал головой:

– Нет, Бри права. Я прошу прощения, Тоби. Все время забываю.

Забывает, что он расист, или забывает, что Тоби наполовину афроамериканец?

– Ну и что? – проворчал Тоби. – Я и белый тоже, подумаешь, большое дело.

– Дело большое, потому что твой отец гордился своим происхождением, и я хочу, чтобы ты чувствовал то же самое, – упрямо продолжала Бри.

– Если он так гордился, почему же тогда женился на моей маме?

Потому что Стар всегда хотела то, что имела Бри.

– Твой папа с ума сходил по твоей маме, – сказал вдруг Майк. – И она сходила по нему с ума тоже. Твоя мама могла рассмешить твоего папу, как никто другой, а он приучил ее читать книги, которые иначе она бы сроду не прочла. Хотел бы я, чтобы ты увидел, как они смотрели друг на друга. Словно никто больше в мире для них не существовал.

Он мог бы с таким же успехом дать Бри пощечину. И он еще не закончил.

– У них заняло время осознать, как они любят друг друга, – сказал он, с незнакомой жесткостью чеканя слова. – Сначала Бри была девушкой твоего папы, но позволь тебе сказать, он никогда так не смотрел на нее, как на твою маму. – Вот он, настоящий Майк Муди, с его расчетливой жестокостью, наконец-то всплыл на поверхность. Он не отрывал взгляда от дороги. – Мы завезем Бри в коттедж, пусть занимается своей работой, а потом поедем с тобой в «Дог-н–Мэлтс». Тебя устроит, Бри?

Она смогла лишь чуть заметно кивнуть.

Как только она зашла домой, то бросилась на диван и слепо уставилась на сиамских котов на каминной полке. В недавнюю пору она провела больше времени, размышляя о своей первой любви, чем о кончине десятилетнего брака. Но у ее романа с Дэвидом было такое светлое начало и ясный конец, тогда как путь, по которому тек ее брак, отличался глубокой печалью.

Бри скинула лодочки. От сандалий, которые она носила повседневно, на голых ногах остались метки от загара. Не то чтобы она сильно загорела. Потемнела, насколько ей удавалось, легкий медовый оттенок да чуть больше веснушек, что придавало еще большую ироничность ситуации: Бри отвечает за воспитание чернокожего юнца.

Несмотря на то, что заявила Майку и Тоби, она не готова была сегодня сооружать оборудование для растапливания воска, поэтому, переодевшись, нашла бумагу и стала делать наброски вручную расписанных открыток. Но сердце к этому не лежало, и Бри никак не могла найти занятие по душе. В какой-то момент она услышала, как домой вернулся Тоби и отправился в свою комнату. Потому прислушалась, когда отъедет «кадиллак». Тот не отъехал.

– Я знаю, ты на меня злишься, но ведь это не новость, верно? – сказал с порога Майк.

– Я не хочу об этом говорить.

Бри встала из–за стола.

В своем деловом темно–синем костюме он казался выше, чем обычно, и несмотря на ее собственный немалый рост, она ощущала, что он подавляет ее.

– То, что я сказал Тоби про Дэвида и Стар, – правда.

Она стала собирать рисовальные принадлежности:

– Только для тебя.

Он машинально расслабил галстук.

– Тебе хочется думать, что вы с Дэвидом были Ромео и Джульеттой, но правда в том, что ты просто богатенькая белая девочка из Гросс–Пойнт, а он чернокожий парнишка из Гэри. – Майк переложил ключи от машины из одной руки в другую. – Дэвид был очарован тобой, но никогда тебя не любил.

Она сунула блокнот в металлический ящик:

– Ты закончил?

– Со Стар все было по–другому. – Майк заполнил всю комнату, Бри не хватало воздуха. – Ни у одного из них не было денег. Зато у того и у другого – амбиции, харизматичность, может, немного жесткость. Они понимали друг друга так, как вам с Дэвидом не было дано.

– Так почему она уехала? – Ящик лязгнул, когда Бри задвинула его. – Если они так страстно друг друга любили, почему Стар сбежала?

– Он устроился на работу в Висконсине, хотя она умоляла Дэвида не делать этого. Стар всегда терпеть не могла, когда он уезжал, и захотела наказать. Сомневаюсь, что она собиралась уехать надолго. И конечно же, не рассчитывала, что соскользнет с дороги и угодит под лед в том дренажном канале.

Бри не сдавалась:

– С ней нашли мужчину в машине.

– Какого-то бродягу. Она всегда подбирала людей. Догадываюсь, что он путешествовал автостопом.

Бри не хотела верить его рассказу. Ей хотелось верить в то, что говорила Мира, дескать, Стар стало скучно с Дэвидом, и она бросила его навсегда. На дне желудка заворочалось чувство стыда.