Обложка – Анастасия Токарева 4 страница

– Гламурно, правда? – я подаюсь вперед, чтобы понять, куда он смотрит.

Он осматривает все вокруг и пожимает плечами.

– Мне нравится, – говорит он. – В комнате отдыха у меня на работе эргономичные кресла и три разных эспрессо-машины. Честно говоря, просто сидя там, чувствую себя мудаком.

Я смеюсь и веду его в подсобку. Люк идет за мной и, дойдя до центра, какое-то время осматривается, после чего подходит ко мне, где сложены коробки, и я нагружаю его всем мне необходимым.

– Эй, можно тебя кое о чем спросить?

Сверившись со списком, я ищу другие коробки с нужной мне этикеткой.

– Конечно.

– Не то чтобы это меня касалось, но откуда ты знаешь Миа?

Я удивленно поднимаю голову.

– Миа? Она лучшая подруга моей соседки Лолы. А что?

Вместо ответа он спрашивает:

– Ты живешь с Лолой?

– Ага, мы посещали одни и те же лекции по искусству, – говорю я. – Но помимо учебных дел толком не общались. Зато когда прошлым летом она переехала ко мне, то как-то быстро стала едва ли не самым важным человеком в моей жизни.

– Это если не считать меня, конечно, – ухмыляясь, замечает он, после чего помогает снять коробку с верхней полки.

Я под нос благодарю его и снова возвращаюсь к своему списку. Люк такой милый, очень внимательный и черт, он флиртует как дышит.

Опасность!

– Рад помочь, – говорит он. – Так, значит, Миа – скорее подруга Лолы, а не твоя?

Такой странный вопрос.

– По ходу так. Ну то есть мы дружим, но знакомы не так давно. А ты откуда их знаешь?

Отодвинув локтем коробку, Люк проводит ладонью по краю полки.

– Мы знаем друг друга с детства: я, Миа, Лола и Харлоу. И вместе учились в одной школе.

Когда я ничего не отвечаю, он поднимает на меня взгляд. Наверное, он замечает мою вопросительно приподнятую бровь, поэтому продолжает:

– Так что можно сказать, мы сто лет знакомы.

У меня чувство, будто тут есть что-то еще, но таков недоговаривающий Люк – кажется, он всегда такой.

К тому же я готова с уважением отнестись к его нежеланию трепать о себе.

Отвернувшись, я возвращаюсь к коробкам.

– А ты раньше бывал у Фреда? – интересуюсь я. – Не помню, чтобы видела тебя.

– Один раз, несколько месяцев назад, но Дилан любит здешнюю атмосферу, и мы вернулись. И к счастью для меня, ты тут работаешь, – с очередной ухмылкой отвечает он.

Я закатываю глаза, но почему-то трудно не улыбнуться в ответ. Он так заразительно улыбается.

И словно в напоминание, что его хорошее настроение – прямой результат его природного трахолюбия, у него в кармане звонит телефон. Он достает его и смотрит на экран, а я разглядываю, как свечение отражается на его лице. Я бы рассталась со всей сегодняшней выручкой «Автомобильного фонда», чтобы прочитать, из-за чего его глаза так округлились.

– Хорошие новости? – спрашиваю я.

Он понимает, что попался, но не знаю точно, то ли из-за этого, то ли из-за прочитанного он стал выглядеть нервничающим.

– Просто друг, – засовывая телефон в карман, отвечает он.

– Ну да, – я выпрямляюсь и перепроверяю свой список, чувствуя его присутствие у себя за спиной.

Протянув руку, он забирает у меня из рук маленькую коробку коктейльных соломинок, и я ощущаю еле уловимый аромат его парфюма и тепло его руки, просачивающееся сквозь ткань своей рубашки.

– Спасибо, что позволила помочь, – говорит он.

Я оглядываюсь через плечо, и его лицо сейчас всего в нескольких сантиметрах от моего. Помещение вдруг становится слишком темным и маленьким для двоих. Особенно, если эти двое занимались сексом и не планируют сделать это снова.

– С тобой приятно, Логан.

– Эй, полегче.

Люк смеется, и по моей коже прокатываются волны теплого воздуха.

– Вообще-то я в общепринятом смысле, но да. И в таком тоже. Очевидно. – отвечает он и, нежно сжав мое бедро, отходит и направляется к двери. По телу расползаются мурашки, и я изо всех сил пытаюсь скрыть дрожь.

Люк Саттер будет большой проблемой.

Люк

– Хочешь, я отправлю?

На секунду мне показалось, что я Марго не так понял, но зная свою сестру, уверен – у меня всегда есть на это шансы.

Я паркуюсь, выключаю зажигание и подношу телефон к уху, как только отключился автомобильный Bluetooth.

– Хочу ли я, чтобы ты отправила мое заявление о приеме в магистратуру?

– Просто надо успеть сдать до вторника, – продолжает она, – и…

– Марго…

– …почта отсюда всего в двух шагах, так что я запросто…

– Марго, – я перебиваю ее так вежливо, как только могу. – Я серьезно. Сам справлюсь. Уже всем есть до этого дело. Слушай, я только что освободился после работы и умираю с голоду. Давай попозже поговорим?

– Я просто ужасно рада за тебя, – застенчиво говорит она. – Твое резюме впечатляет. Знаю, я излишне контролирую, но это такое важное решение…

Вздохнув, я киваю. Мне повезло иметь такую поддерживающую старшую сестру, но бывают дни, когда мне хочется, чтобы она была побольше вовлечена в собственные дела – это отвлекло бы ее от моих.

– Знаю, Гоу-гоу.

Она замолкает и вздыхает из-за имени, которым я ее называю, сколько себя помню, – оно всегда заставляет ее остановиться и про себя сосчитать до десяти.

– Ты вообще как, готов ко всему этому? – спрашивает она. – Осталось всего несколько месяцев, и начнется новая жизнь.

– Если только не подам заявку в UCSD.

– Но ведь ты не хочешь. Я тебя знаю. Понятно же, что хочешь переехать.

– Ага, – согласно отвечаю я. – Думаю, я готов к переменам, – мы говорили об этом уже сто – а может, и больше – раз, и я хочу подготовить ее к вероятности, что скоро, возможно, буду жить на другом конце страны. – Ну то есть иногда это ощущается просто оглушающе. Например, вчера…

– Подожди, я подключу маму к разговору.

Я аж подпрыгиваю на сидении.

– Господи боже, это еще зачем?

Но она меня уже не слышит.

Я оглядываю парковку – у местечка с самой вкусной мексиканской едой, и где в обозримом будущем я надеюсь поужинать – и наблюдаю за группой чаек, сражающихся за кусок тортильи, которую им кто-то бросил. В желудке урчит от голода.

Две секунды спустя я слышу клик в трубке, и затем Марго спрашивает:

– Все тут?

– Ну да, – бормочу я.

– Я здесь, – бодро отвечает мама. – Что случилось, Пузыречек?

Мама и ее прозвища. Просто без комментариев.

– Ничего, – отвечаю я. – Честно говоря, я не понимаю, почему сейчас не ужинаю, вместо того чтобы болтать тут с вами.

– Люк нервничает по поводу заявления, – говорит Марго.

– Марго, сто раз тебе говорил, я не нервничаю! – спорю я с ней. – Все уже решено.

– О, это же прекрасно, дорогой! Ты уже написал им? – спрашивает мама, и я издаю громкий стон.

– Не забудь, до вторника, – они обе хором напоминают мне.

– Просто поразительно, – говорю я. – Я сегодня утром сам оделся. Позавтракал. Умудрился без посторонней помощи добраться до работы и…

– Я или папа можем отправить, – одновременно со мной говорит мама.

– Или я, – добавляет Марго.

– Я как-то даже побрился без происшествий, – продолжаю я, но точно знаю, что они меня не слушают.

– Люкер, – ни капли не смущаясь, перебивает меня Марго, – а ты вообще извинился перед Миа?

Блин, моя сестра та еще зловредная сучка.

– Ты про Миа Холланд? – уточняет мама.

– Ага, – в восторгом подтверждает Марго.

Закрыв глаза и зажав переносицу пальцами, я бормочу:

– Ну приехали.

– А почему он должен извиниться перед Миа? – наседает мама.

Я качаю головой.

– Марго, я больше в жизни тебе ничего не расскажу.

Но моя сестра только смеется.

– Ну да, можно подумать, сможешь хранить от меня секреты.

– Люк, – вклинивается мама, – что случилось с Миа?

– Расскажи ей, – торопит меня Марго.

Откинувшись головой на подголовник сидения, я стараюсь по-быстрому сообразить, как много прямо сейчас готов рассказать. Знаю, они о многом в курсе. Они на самом деле любили Миа и всегда будут. Но жизнь идет вперед. И нам двоим пришлось тоже.

С Миа меня связывала крепкая дружба. И мы не просто подарили друг другу первый поцелуй, первое прикосновение и свою девственность – да мать вашу, мы были влюблены! Она спокойная тихоня, я – легко шел на контакт с людьми и был порой безбашенным. Она знала меня лучше, чем я сам, и пусть это такое жуткое клише, но то была наша реальность. Я рассказывал ей обо всем, а если и нет, то только потому, что она уже догадывалась и сама. Такое взаимопонимание шло со времен детства, когда мы вместе росли. Нас связывала общая история. Любая другая женщина в моей жизни будет располагать сокращенной версией меня, даже если будет сильно стараться. И поэтому я знаю – по крайней мере, сейчас – что любая другая женщина сильно во мне ошибется. А это нечестно.

Закрыв глаза, я вспоминаю тот разговор в баре у Фреда.

И Миа, представляющую меня своему мужу.

Мужу…

Она кажется старше, но не внешне. Это в ее взгляде – он стал тверже, и она, чуть что, не отводит его так быстро. Она не заикается и не произносит протяжно односложные слова. Миа представила его – из-за грохота пульса в ушах я едва расслышал его имя – и я был…

Я был в ужасе.

– Муж? Ты… замужем? – ошалело переспросил я. Наши жизни теперь совсем не похожи и движутся по разным траекториям. Я знал, что она встречается с кем-то, но выйти замуж… Эта новость сбила меня с ног. Чуть ли не буквально вывернула меня наизнанку и выпотрошила.

Ее муж подошел на шаг ближе, когда она сказала:

– Мы поженились в июне.

Не обратив на него внимания, я спросил:

– А как давно ты с ним знакома?

– Не то чтобы это твое дело, – она слегка улыбнулась, посмотрев на него, – но да, мы были в Вегасе и… Это просто случилось, и все.

Я почувствовал, как мое лицо напряглось от отвращения. Нет, даже не от отвращения. От боли.

– Ты серьезно? Стереотипная свадьба в Вегасе, Миа? В тебе что, совсем ничего не осталось от девушки, какую я знал, а?

Воспоминание о выражении ее лица, когда я такое сказал, ощущаются ударом в грудь.

– Ладно вам обеим, – говорю я, покачав головой, чтобы прочистить мысли. – Ничего не произошло. Просто случайно встретились, а я нагрубил.

– Нагрубил? – переспрашивает мама, и я обожаю ее за то, что, кажется, она не может такое даже представить.

– Миа вышла замуж, – заговорщически шепчет Марго. – За француза. И препода по праву в UCSD.

– Это же замечательно! – практически кричит мама. – Мне нужно отправить им подарок.

– Да, хорошая идея, – сдержанно соглашаюсь я. – Все. Я голодный. Могу уже идти?

– Тебе нужно позвонить Миа, – говорит Марго.

– Я не собираюсь ей звонить, ты, мозгоклюй.

– Ты ужинаешь не дома, Люк? – спрашивает мама. – Почему бы тебе просто не заехать к нам? Я сделаю курицу с рисом.

– Пока, мам, я люблю тебя. Марго, а ты труп.

Я отключаюсь.

***

Я вхожу в ресторан, лавируя мимо других посетителя и попутно отвечая на смс. Встаю в очередь на заказ и, услышав, как кто-то вопросительно хмыкает, слегка поднимаю голову и замечаю, как у витрины кто-то взмахнул светлыми волосами.

Эта блондинистая голова мне ужасно знакома.

Я убираю телефон в карман.

– Привет, Амстердам.

Никак не ожидал увидеть Лондон здесь – в очереди в своем любимом мексиканском ресторанчике в паре километров от работы. Но при виде ее с моим сердцем происходит что-то непривычное: оно подпрыгивает, а потом колотится, как отбойный молоток, будто я как-то по-особенному взволнован ее видеть.

Сначала оглянувшись на меня через плечо, она поворачивается и, наклонив в сторону голову, не торопясь осматривает мое тело.

– Симпатичный наряд.

– У тебя тоже, – отвечаю я. То есть, бля, я видел ее голой, а сейчас от ее вида в верхе бикини, коротких отрезанных шортиках и шлепанцах – и все это в лучах заката – у меня начинает чуток кружиться голова. – Но кажется, тебе кто-то забыл сказать, что на улице прохладно.

Наклонив голову, она спрашивает:

– А чья это забота – говорить мне, что прохладно?

Открыв рот, я тут же закрываю его, поняв, что ничего остроумного в ответ придумать не могу. Она снова поворачивается к стойке и, с легкой улыбкой подавшись вперед, делает заказ. Из под шортиков выглядывают округлости ее задницы. Честно говоря, я могу весь день простоять в этой чертовой очереди ради такого вида.

Пока ждет сдачу, она поворачивается ко мне вполоборота:

– Кажется, я не понятия не имею, чем ты занимаешься в течение дня, потому что никак не предполагала, что ты носишь костюм.

– И что ты предполагала?

– Плавки Speedo, например.

– Ну, – отвечаю я, – если я появлюсь в них в зале суда, меня оштрафуют.

Она изо все сил сдерживает улыбку и изучающе смотрит на меня.

– Ты адвокат, что ли?

– Эй, не так быстро! Мне двадцать три с половиной, и я практикант. Собираюсь поступать в магистратуру.

Наблюдаю, как она теперь сдерживает скептический стон.

– Ну да, еще бы.

– Я, конечно, не катаюсь по волнам целыми днями и не разливаю напитки по ночам, но с чего-то же надо начинать

Блядь. А вот это прозвучало дерьмово.

От меня не укрывается, как много усилий Беззаботная Лондон прилагает, чтобы продолжать держаться пренебрежительно в ответ на это, но все же выдает мне улыбочку под названием «Пошел нахуй» и отворачивается, после чего, взяв себе несколько чашек с разными видами сальсы, идет к выходу. Толкнув дверь задницей, выходит и располагается за столиком на улице.

У меня в голове всплывают слова «достойный противник», когда она возвращается ждать свой заказ.

Когда Лондон мельком смотрит на меня, на пухлых губах играет улыбка. Я разглядываю ее светлые волосы, веснушки, потом всю ее целиком: длинные ноги в крохотных шортиках, каким-то чудом спрятанная в треугольных чашечках бикини грудь. Вернувшись взглядом к ее лицу, замечаю, что ее выражение ее лица не привычно открытое – уязвимое любопытство, желание узнать, о чем я подумал, пока разглядывал – но потом она возвращает уже привычную оборону.

Ее вызывают, и она берет огромную тарелку чего-то там. Поднимает к носу и глубоко вдыхает аромат.

– Я прихожу сюда ради Карне асады с фри, – и с еще одной улыбочкой она говорит: – Увидимся! – после чего возвращается к своему столу.

Ох уж эта девчонка… Нет, ну честно.

Я не планировал брать еду на вынос, но учитывая, что ресторанчик маленький, всего с четырьмя столиками, как-то странно сидеть тут не вместе. Мой заказ готов, и после небольшой паузы я, взяв тарелку, иду на улицу.

– А я вот, между прочим, – говорю я, – прихожу сюда ради соевых начос.

Лондон смотрит, как я ставлю тарелку на ее столик.

– Ты что это делаешь?

Я более чем понимаю. Это немного неловко, и как бы она мне ни нравилась, я принимаю сам факт, что та ночь была на раз. Но не собираюсь есть отсыревшие в пластиковом контейнере начос у себя в машине, лишь бы избежать сейчас вот этого.

– Надеюсь, поем, – отвечаю я.

Она смеется и машет руками над столом.

– Нет-нет-нет. Не-а! Мы не будем ужинать вместе.

Я замедляю движения, но продолжаю садиться.

– Это разве то же самое, что и «не можем» поужинать вместе? Я что-то не дочитал в книге правил?

Шутливо прищурившись, она смотрит, как я разворачиваю из салфетки нож с вилкой.

– Пожалуйста, не заставляй меня пожалеть, что я спала с тобой.

– Чисто технически, мы не спали. Мы занимались сексом у меня на диване, помнишь, да? – спрашиваю я и беру большой ломтик тортильи. – Было просто охренительно.

– Да, – говорит она, осуждающе тыча в меня пальцем. – Мы занимались сексом у тебя на диване, но…

– И на полу.

– И на полу, – соглашается она и закатывает глаза. – Но не…

– А потом снова на диване.

Она со вздохом приподнимает брови, словно ожидая, когда я закончу перебивать. Я слегка киваю.

– Может, все будет гораздо проще, если мы будем избегать друг друга? – предлагает она.

Сглотнув, я киваю. Это так непривычно – ощущать себя по эту сторону подобного разговора.

– Возможно.

Она пригвождает меня взглядом. Я возвращаю ей такой же пристальный взгляд. Она медленно – и многозначительно – показывает глазами на мою тарелку и потом на соседний пустой столик.

– Означает ли это, что мне не стоит надеяться увидеть как-нибудь твое обнаженное селфи? – спрашиваю я. – Ну или хотя бы селфи в этом бикини?

– Думаю, тебе и так присылают немало селфи.

Будто в подтверждение ее слов, рядом с бутылкой воды жужжит мой телефон, и Лондон расплывается в очаровательной улыбке с ямочками.

Поставив локти на стол, я подаюсь вперед и улыбаюсь так искренне, как только могу.

– Послушай, Фресно…

– Фресно, Амстердам… Очень остроумно.

– Я не собираюсь ничего усложнять. Само беспокойство, что будет неловко, и делает ситуацию неловкой. Мы в маленьком ресторанчике. Мы оба взрослые. А это просто еда, – отщипнув кусочек тортильи, бросаю ее в рот и задумчиво жую. – Так что, строго говоря, это просто еда с парнем, который пару ночей назад видел тебя голой. Но если ты на самом деле хочешь, чтобы я пересел, я уйду.

Она смотрит в сторону, и я замечаю виноватое выражение ее лица. Я уже видел, как она общается с людьми – она болтунья, улыбается и без конца отпускает шуточки – так что Лондон возводит вокруг себя стены из-за парней и отношений, а не потому что она засранка.

Ну разве что самую малость.

Снова повернувшись ко мне, она, прищурившись, оглядывает меня и хохочет.

– У тебя в зубах застряла фасоль.

Теперь, когда она об этом сказала, я и сам почувствовал. Нарочно улыбаюсь еще шире.

– Мне же нужно как-то уменьшить свою привлекательность. Не стоит ведь позволять работать харизме постоянно и на полную катушку.

Лондон хихикает и откусывает свою картошку.

– Ты спятил.

Я наклоняюсь к ней ближе, и она хохочет еще сильнее.

– Можешь поверить, что это лицо мужчины, который пару ночей назад с радостью подарил тебе четыре оргазма?

Она смотрит на меня и поджимает губы, когда память о той ночи заставляет ее покраснеть.

– Три.

Я вынимаю фасолинку и откидываюсь на спинку стула, не спуская с нее глаз. Я жду. Потому что отчетливо помню каждый из ее оргазмов – с пронзительным вскриком, с открытым от изумления ртом, «о боже, охуеть, о-о-о» и последний: со струящимся потом и неразборчиво-умоляющий – так что она врушка.

– Ладно, может, и четыре, – слегка взмахнув рукой, признает она. Потом хмурится и смотрит на меня. – И на что это ты намекаешь?

Я мотаю головой.

– Ни на что. Я…

– Вообще-то я серьезно, – теперь она краснеет от растерянности. – На что намекаешь… вот всем этим? – она показывает на мой внешний вид. – Эффектный костюм, блестящие туфли, эта чертовы волосы…

– Я еду с работы! – не могу удержаться от хохота я. – Погоди, а на что тут могут намекать мои волосы?

– Еще эта улыбочка. Ты… просто… – она ищет подходящее слово, остановившись наконец на: – нелепый.

Не знаю, дело в этом слове или нет, но это будоражит. От наблюдения, как она делает вид, будто ей тошно находиться рядом со мной, я испытываю странный кайф.

– Без понятия, что ты подразумеваешь под словом «нелепый», – подначиваю я ее.

– Каждую ночь ты трахаешь разных женщин и…

– Не каждую.

О да, вот оно: уравновешенная Лондон куда-то исчезла.

– Я смотрю, ты хочешь видеть меня набором штампов, а?

– Золотой мальчик, игрок в водное поло, будущий адвокат. Эх, до чего ж тяжелая судьба, а. Аж страшно, – она наклоняется в сторону, оглядывая парковку. – И, наверное, ездишь на Хаммере, да?

– Я отвез тебя домой на Приусе, – напоминаю ей я.

Она фыркает.

– У тебя в кармане презерватив!

– Я бы не стал осуждать, если бы и в твоем кармане лежал презерватив, – парирую я.

Она прищуривается. Я прав, и она это знает.

– И я был бы рад просто играть в видео-игры всю ночь, – добавляю я.

Лондон яростно запихивает фри в рот.

– У тебя в холодильнике, кроме соуса, ничего нет, – с набитым ртом заявляет она.

– А еще там был сельдерей и сыр. И благодаря мне ты кончила четыре раза. Четыре! Ты ни за что не добилась бы ничего подобного со своими секс-игрушками в коробке под кроватью.

Лондон покусывает соломинку, после чего говорит:

– С чего это ты взял, будто у меня под кроватью коробка с игрушками?

И, богом клянусь, она покраснела еще сильнее.

– Что, станешь отрицать? – тихо спрашиваю я.

Она решила проигнорировать мой вопрос.

– Вчера ты трахнул кого-то еще.

– Технически нет.

Она смеется.

– Значит, технически Обри сделала тебе минет в машине.

Этого не было – она, посасывающе целуя мне шею, схватила меня за член, но я осторожно разжал ее руку и проводил до двери. Но Лондон уже все для себя решила – тогда зачем мне беспокоиться?

– Тебе вообще было пофиг, что я всю ночь называл тебя не тем именем! – я решаю, что теперь моя очередь наехать. – Так что какая разница, сделали ли мне минет?

Ее глаза округляются.

– Мне без разницы, получил ли ты минет. Другой вопрос, что ты – вместо того чтобы просто отставить в сторонку то, что мы сделали – настаиваешь на… – она жестом показывает на стол и ресторан вокруг, – этой еде.

Ушам своим не веря, я даже закашлялся.

– Я не преследовал тебя. Просто пытаюсь быть вежливым. Ты предпочла бы, чтобы я, просто пробормотав «Привет», свалил со своими начос домой? Ну и кто тут из нас блядун? Точно не я.

Она смотрит куда-то в сторону и дает мне возможность полюбоваться линиями ее скул и гладкой шеи. Ее волосы выгорели на солнце, а на затылке я замечаю несколько прилипших песчинок. Что сейчас творится у нее в голове? Даже предположить не могу.

– Ты меня бесишь, – тихо говорит она, словно больше себе, чем мне, и макает картошку в сальсу.

И тут меня осеняет.

– Думаю, тебе не нравится, как сильно я тебе нравлюсь, – замечаю я, не в состоянии скрыть улыбку. – Ты не можешь запихнуть меня в условную банку Завсегдатаев, За Которых Стыдно. Хочешь отмахнуться от меня, как от членоголового плейбоя, но потом все равно думаешь, что я сексуальный и забавный. А еще тебе нравится наблюдать, как я ем начос.

Лондон поворачивается ко мне и ухмыляется.

– Да чтоб меня, вот же придумал.

– Да чтоб тебя? Это ты интересно заметила, – я делаю паузу и отправляю в рот еще один ломтик, после чего продолжаю: – А прямо сейчас ты хочешь меня поцеловать.

Она подается вперед и изучает мое лицо.

– А ты слишком много думаешь об этом.

Это правда. Слишком много думаю. Но еще я знаю, что прав. Наклонившись, я какое-то время молча ем, все время ощущая на себе ее взгляд.

– Что? – отодвинув в сторону тарелку, вытираю рот салфеткой.

– Мне нужно домой принять душ перед работой.

Тут что-то есть. Что-то вроде… приглашения? Чувствую, как мои глаза округляются – я ловлю ее намек.

– Я живу всего в трех кварталах отсюда, – напоминаю я ей.

Лондон встает, относит свою тарелку к мусорному контейнеру, после чего поворачивается ко мне.

– Ладно. Но мою орхидею тебе целовать все равно нельзя.

***

К моменту, когда Лондон паркуется позади моей машины, к ней возвращается ее фирменное самообладание. Я наблюдаю у крыльца, как она оглядывает двор рядом с домом, пока подходит ко мне.

– Я как-то не задумывалась, что ты живешь один и у тебя дом в Ла-Хойе.

Склонив голову набок, я спрашиваю ее:

– А ты где живешь?

– У меня лофт в центре, – отвечает она. – Бабушкино наследство.

– Что ж, тут у нас есть что-то общее, – повернувшись к входной двери, говорю я. – Этот дом принадлежал моей бабушке. А сейчас она живет в Дель Мар в модном поселке для пенсионеров. Со мной раньше жила моя сестра Марго, но сейчас перебралась поближе к кампусу.

– Не UCSD же, да? Он ведь где-то в пяти километрах отсюда.

– Думаю, поближе, но она учится в магистратуре на биофаке. Она терпеть не может водить машину, так что нужно быть рядом с лабораторией, – я кивком приглашаю ее в дом. – Заходи.

Очевидно ведь, что Лондон тут не ради праздных бесед. Поэтому она входит и идет прямо по коридору. Обернувшись, спрашивает:

– Ничего, если я приму душ тут, внизу?

– Ага, – идя следом, говорю я. – Нужна компания или ты справишься одна?

Она поворачивается ко мне и, сняв через голову футболку, которую надела для машины, бросает ее на пороге ванной.

– Если бы я хотела принять душ одна, поехала бы домой.

Приподняв брови, я рассматриваю ее голую грудь.

– Логично.

Происходящее так внезапно и странно, но если речь идет о совместном душе с мокрой и скользкой от мыла Лондон – я в деле.

Войдя в кабинку и включив воду, она через стеклянную стену наблюдает, как я раздеваюсь. Присоединившись к ней, я с удивлением обнаруживаю, что член уже встал и уперся ей в бедро, когда она поворачивается ко мне, чтобы поцеловать меня в шею.

– Честно говоря, не могу тебя понять, – замечаю я, закрыв глаза, когда она зубами проводит мне по подбородку.

– Честно говоря, я и сама себя не могу понять, если тебя это хоть как-то утешит.

Вообще-то да. Мило мне улыбнувшись, она поворачивается и, взяв шампунь, вкладывает его мне в руку.

– Но ты прав: несмотря на то, что мне говорит интуиция, кажется, ты мне нравишься, – поцеловав мне еще раз, она поворачивается ко мне спиной. – И уверена, с тобой хорошо принимать душ.

– Мне нравится так думать, – я намыливаю ей волосы и массирую кожу головы. Лондон прислоняется спиной ко мне, а поток горячей воды стекает мне по груди. – Это мне напомнило, как я мыл головы куклам Марго.

Лондон замирает и, медленно повернув голову, смотрит на меня через плечо.

– Что?

Не в состоянии удержаться от хохота, я прижимаюсь лицом к теплой коже ее шеи.

– Да-да… сейчас я слышу, как это звучит без контекста – просто жуть какая-то. Но мы вообще-то играли в салон красоты. А так как я младший брат, то терпел всяческие издевательства, и моя карьера остановилась на красотке у раковины. Передавал ей клиенток для сушки и укладки. И она дико орала на меня, если плохо справлялся.

– Кажется, Марго потрясающая.

Я киваю и наклоняю ей голову, чтобы помассировать шею.

– Да, она такая. Магазины Sephora до сих пор ей как храм.

– Меня одновременно и восхищает, и беспокоит, что ты – парень, который знает, что такое Sephora.

– А еще Chico’s, – добавляю я, получая удовольствие то того, как сейчас все просто. Хотя мы просто болтаем в душе. – Местечко не самое посещаемое мужчинами и практически курорт для моей бабушки. А мама, кстати, тащится от Coldwater Creek, – я делаю паузу, мыльными пальцами погружаясь ей в волосы. – Господи, большинством моих выходных рулили женщины из моей жизни.

– Милый противовес будням, которыми рулят женщины из твоего телефона.

Чувствую, как мы оба застываем под льющейся водой. Едва только я подумаю, как между нами все просто, или есть какое-то развитие, она тут же выдает что-нибудь в этом духе.

– Я что, сказала это вслух? – спрашивает она и поворачивает ко мне голову с медленно стекающей пеной по обеим сторонам лба.

– Сказала.

– Ты, наверное, сейчас осуждающе смотришь на меня, да?

– Нет, – но я не стану врать самому себе, будто ее мнение обо мне не ранит. Положив руки ей на плечи, я поворачиваю ее к себе. Стираю пену с ее бровей и бормочу: – Смой.

Краем глаза вижу, как она смотрит на меня, пока я выполаскиваю ее волосы, стараясь при этом не встречаться с ней взглядом и сосредоточившись на своих руках.

– Логан?

Она улыбается.

– Да?

– Зачем ты пришла ко мне снова? – тихо спрашиваю я.

Она берет мыло, и я не могу сдержать дрожь, когда она прижимает руки к моему животу и скользит по груди.

– Точно не знаю, – встретившись со мной взглядом, она еле заметно сладко улыбается. – Прости, что нагрубила.

– Думаю, ты вымещала на мне недовольство самой собой. Но в таком случае не пришла бы снова.

От ее широкой улыбки появляются ямочки.

– Тебе не удастся заставить меня стать одной из тех девиц в твоем телефоне, кто уверяет, якобы они никогда ничего подобного не делают.

– Я и не пытаюсь заставить. Просто в твоем случае это похоже на правду. Хоть ты и не сказала мне об этом в нашу первую ночь, готов поспорить, ты никогда ничего подобного не делала. И я не в том смысле, что это неправильно, будь все наоборот.

Кивнув, она смотрит себе на руки, пока намыливает мне плечи и грудь. Из-за шума льющейся воды я еле слышу ее ответ:

– Секс был хорош. И я подумала, ты тот парень, кто может удержать это именно в этих рамках, потому что сейчас я не хочу ничего другого.

– Могу.

Надеюсь.

Ну то есть раньше это не было проблемой, а сейчас я встревожен, насколько сильно хочу ей понравиться.