Пока е2 ли могу вернуться». 18 страница

Люси не могла вынести мысль о новой встрече с Пандой и, если бы не забота о судьбе Тоби, ни за что бы не пошла, но тут она отказать не могла. И отправилась по тропе, по которой столько раз ходила при дневном свете, однако ночью лес выглядел не столь дружелюбным.

– Тоби! – звала она в тишине. – Тоби, это Люси. Бри больше не сердится. – Неправда, но сейчас все сойдет. – Я хочу с тобой поговорить.

В ответ раздавалось лишь шуршание ночных обитателей леса да уханье совы.

Люси вышла из леса. Был час ночи, и небо прояснилось. Без светового загрязнения над головой ярко сияли звезды. До приезда на остров она уже и забыла, на что похоже настоящее звездное небо.

В доме было темно, и Люси молила, чтобы он таким темным и оставался. Бродя по двору, она шарила вокруг лучом фонарика. Сколько она ни мыла руки, те все равно были липкими, а одежда цеплялась к телу. Даже на брови попал мед.

С крыльца двинулась тень. Слишком большая, чтобы принадлежать Тоби. Сердце Люси упало. Сил у нее еще раз пройти через это не было. Но выбора не оставалось. Она выпрямилась, словно в спину вбили кол, и направила луч в сторону двери с экраном, резко бросив:

– Тоби исчез. Ты его не видел?

Тень замерла.

– Нет. Когда он ушел?

– Около девяти.

Люси коротко ввела Панду в курс дела, радуясь, что в темноте видит его плохо.

– Сейчас, только башмаки надену. – Несколько секунд спустя он появился тоже с фонариком в руках. И прошелся лучом по Люси. – Ты вся в грязи.

– Правда? А я и не знала.

Он не обратил внимания на ее сарказм.

– Передняя дверь закрыта. Не думаю, что он смог пробраться в дом.

– У него талант по части проникновения со взломом. Проверь, пока я смотрю в гараже.

Ни за какие коврижки она не зайдет в дом вместе с Пандой. Люси пошла к гаражу. Но стоило войти внутрь, как на нее нахлынули воспоминания о том полудне, когда они предавались здесь извращенному сексу. Она не могла представить теперь, что когда-нибудь снова сможет вести себя столь раскованно.

Люси обшарила весь гараж, потом вышла наружу и проверила территорию вокруг поленницы. Чем дольше отсутствовал Тоби, тем беспокойнее становилось на душе Люси. По сути, во многих отношениях Тоби был ее двойником. Она представляла, что значит быть ребенком, который чувствует, что он одинок в этом мире, и знала, насколько опасным может стать такое отчаяние.

От дома пришел Панда.

– Внутри все чисто.

– Может, он в лодочном сарае?

Впрочем, это предположение лишь доказывало, насколько бесплодны их попытки. Разойдясь, они сделали круг по двору и ближайшему лесу. Люси достала из кармана сотовый и позвонила Бри, но прозвучавшая в голосе подруги тревога подсказала Люси, что все без перемен.

– Что если он пошел на пляж? – сказала Бри. – Все что угодно могло случиться. Бандиты, которые разгромили ларек… может, Тоби наткнулся на них. Я еще раз звонила в полицию, но они ничего не предпримут до утра. Зачем он делает все только хуже? С самого начала он только и делает, что все портит.

Сзади подошел Панда:

– Спроси ее, велосипед там?

Люси спросила.

– Погодите, – сказала Бри. – Сигналит Майк. Я позже перезвоню.

Через несколько минут телефон Люси зазвонил.

– Велосипед исчез. Майк проехал по шоссе, но до сих пор ничего не видел.

Слова Бри Люси передала Панде.

Весь олицетворяя собой копа, тот забрал у нее телефон:

– Бри, это Патрик Шейд. Могу я попросить номер Майка? – Люси яростно искала что-нибудь, на чем записать, но оказалось, Панде не нужны ни ручка, ни бумага. – Понял. У Тоби есть какое-нибудь место, где он любит прятаться, если злится или обижается? –Выслушал и кивнул. – Ладно. Во что он одет? – Снова выслушал. – Пойдите в его комнату и проверьте. Посмотрите, взял ли он что-нибудь с собой. Рюкзак? Одежду? Хоть что-нибудь. Потом позвоните мне.

– С ним все будет хорошо, – сказала себе под нос Люси, когда Панда закончил разговор. – Я знаю, с ним все хорошо.

– Тоби взял велосипед, – говорил уже с Майком Панда. – Где вы сейчас? Хорошо… Проверьте южный пляж, потом приезжайте сюда, и мы решим, как действовать дальше.

Люси попыталась представить, куда бы пошла она на месте Тоби. Хотя тот вырос на острове, она не могла вообразить, чтобы он, свернувшись калачиком, ночевал где-нибудь в лесу.

Потом вспомнила об утесе, где Панда предавался раздумьям. Там более открытое место, чем лес, и в камнях можно спрятаться. Пока Панда отправился в направлении шоссе, Люси забралась на склон.

На вершине воздух застыл, можно было расслышать плеск волн внизу. Люси осветила фонариком скалы, мысленно молясь, чтобы ей попался Тоби. Ничего.

Еще несколько часов и наступит рассвет. С нарастающей тревогой Люси вернулась к дому. По подъездной дороге возвращался Панда с велосипедом мальчика. Люси побежала навстречу.

– Ты нашел его?

– Только велосипед. Он спрятал его метрах в тридцати от дороги.

Люси подумала о байкерах вместе с другими отщепенцами, приезжавшими на остров, чтобы пить и дебоширить.

– Что если он оставил велосипед и проголосовал на дороге?

– Вряд ли. Я нашел следы. Слишком темно, чтобы отследить по ним, но думаю, что он бродит где-то здесь.

– Мы смотрели всюду.

Панда глянул в сторону леса.

– Может, он подождал, пока мы поищем, а после забился куда-нибудь, где мы уже побывали.

В безопасности. Спрятавшись.

Люси с Пандой двинулись одновременно.

Глава 24

Следом за Пандой Люси спустилась к пристани и забралась в лодочный сарай. Скрип стоявшей на причале лодки напоминал звуки, раздававшиеся, когда они любили друг друга, но, в отличие от Люси, Панду, видимо, не поразила чума болезненных воспоминаний. Он направил луч фонаря на дверь каюты. Люси была почти уверена, что запирала ее на защелку, когда обыскивала чуть раньше, но сейчас дверь была приоткрыта. Панда легонько отворил ее и посветил внутри. Люси заглянула ему через плечо.

Тоби лежал, свернувшись калачиком, на лежаке в носовой части лодки и спал.

Люси ощутила, как от облегчения аж закружилась голова, и, забрав у Панды мобильник, перешла на корму и позвонила Бри, тихо сказав:

– Мы нашли его в лодочном сарае. Он спит.

– Спит? – судя по голосу, Бри, скорее, взбесилась, чем вздохнула с облегчением. – Не дай ему сбежать! Я сейчас буду.

Люси не понравилось, как отреагировала Бри, но та уже отключилась, и Люси не успела посоветовать подруге взять себя в руки.

Панда появился с очень грязным Тоби, который еле держался на ногах. Одежда запачкана. На руке запекшаяся царапина, щека тоже измазана кровью. Ноги покрыты коркой грязи пополам с медом, пряди волос местами прилипли к голове.

– Я ничего на лодке не трогал, – враждебно глядя, пробормотал он.

– Я знаю, что не трогал, – ласково успокоил Панда.

Тоби стал подниматься по лестнице к дому и упал бы, если бы Панда его не поддержал. Когда они взобрались наверх, как раз из–за угла дома вырулил Майк. Увидев его, Тоби, спотыкаясь, устремился к машине.

– Тоби! – воскликнул Майк. – О чем ты думал? Никогда больше…

Их воссоединение прервал раздавшийся из леса бешеный вопль Бри:

– Тоби!

Майк застыл. Тоби инстинктивно отпрянул от них всех и наткнулся задом на столик для пикника.

Бри выглядела как ведьма в грязной одежде, стоявшей колом. Рыжие волосы торчали во все стороны.

– Разве можно так ужасно поступать? – визжала она, пулей несясь через двор к Тоби. – Только посмей сделать такое снова! – Никто не успел ее остановить, и она схватила его за руки и стала трясти. – Ты хоть понимаешь, что могло с тобой случиться? Совсем не понимаешь?

Пальцами, как клешнями, вцепилась парнишке в руки: голова у Тоби болталась из стороны в сторону.

Все кинулись к мальчику с опекуншей, но не успели коснуться ее и пальцем, как она крепко схватила Тоби и прижала к себе.

– Все что угодно могло случиться. Все! – Бри начала плакать. – Ты до смерти меня напугал. Не надо было убегать. Я знаю, я накричала на тебя, вышла из себя. Прости. Но ты не должен был убегать.

Она чуть отпустила Тоби, обхватила его щеки ладонями, повернув к себе испачканную мордашку, и дрожащим от чувств голосом произнесла:

– Обещай, что больше не будешь от меня убегать. Если у нас будут проблемы, мы их обсудим, ладно? Обещай.

Широко распахнув глаза, Тоби молча таращился на нее.

Бри провела большими пальцами рук по его чумазым щекам.

– Ты слышишь меня?

– Обещаю. – Большая слеза повисла на нижнем веке. – Но мы потеряли все, – прошептал Тоби. – Из–за меня.

– Мы не потеряли тебя, и это самое главное. – Она прижалась губами к его лбу. – А с остальным мы разберемся.

Вся враждебность испарилась из него. Тоби приник к Бри, трясущимися руками держа ее за пояс. Она крепко обняла его и прижалась губами к макушке. Наконец-то он обрел тихую гавань, и его маленькое тело начало трястись от сдерживаемых рыданий. Бри что-то тихо напевала ему, что именно, слышал только он.

Майк стоял в стороне от всех, снова как неприкаянный. Тоби не взглянул на него больше, как появилась Бри.

– Пойдем домой, – услышала Люси голос подруги. – Я напеку блинчиков. Завтра мы поспим подольше. Ну как?

Всхлипывая, он выдавил:

– Ты паршиво печешь блинчики.

– Знаю.

– Мне плевать, – заверил он. – Мне все равно нравится.

Бри поцеловала его в макушку. Так, в обнимку, они и пошли в сторону леса. Лишь у опушки Бри остановилась. И, обернувшись, посмотрела на Майка. Люси увидела, как она было стала поднимать руку, но потом бессильно ее опустила. Миновало долгое мгновение, и Бри с Тоби исчезли в лесу.

Майк стоял на месте как и стоял, одинокий в тусклом желтом свете. Люси никого не видела таким опустошенным.

– Я хотел усыновить его, – наконец сказал он тихим растерянным голосом. – Собирался поговорить с ней об этом завтра. – Потом взглянул в сторону леса. – Она смогла бы продать коттедж и начать все сначала где-нибудь еще. Думал, что этого она хотела бы.

Люси поняла. После того, что они здесь наблюдали, Майк узнал, что Бри, так же как и он, любит Тоби всем сердцем и никогда его не отпустит.

Люси услышала, свой голос, подозрительно похожий на доктора Кристи:

– Вам ведь важно сделать ее счастливой?

– Всегда было важно, – кивнул Майк. – С самого начала я положил на нее глаз. Она только помнит, каким тупым идиотом я был. И забыла о тех моментах, когда поблизости не было других детей, и она рисовала для меня или мы болтали о музыке. Так, дурацкие пустяки.

– Вы ей не безразличны, – сказала Люси. – Я точно знаю.

– Притворство. Она напускает на себя такой вид, потому что я ей нужен.

– По–моему, это неправда. Она точно так же изменилась, как и вы.

Майк не поверил.

– Поздно. Поеду-ка я лучше домой.

И полез в карман за ключами от машины.

Майк ошибался. Люси знала это. Но когда он повернулся и собрался уходить, она не смогла ничего придумать, чтобы как-то исправить ситуацию.

Пока они обменивались репликами, Панда хранил молчание, но сейчас его голос прорезал тишину ночи:

– Может быть, я неправ, Муди, но сдается мне, твои деньки в роли тупого идиота еще не миновали.

Люси повернулась и вытаращилась на него. Это ей полагалось быть чуткой, а вовсе не Панде.

Может, потому что слова исходили от мужчины, Майк остановился. Он оглянулся на Панду – тот пожал плечами. Майк устремил взгляд на тропу. И двинулся к коттеджу Бри.

Бри дошла до заднего крыльца, когда услышала, что в зарослях кто-то пробирается словно медведь. Тоби прижался к ее боку, теплый и настоящий. И любимый. Она обернулась и увидела, что во двор выходит Майк. Сердце сжалось в груди.

Он остановился на опушке. И если ждал, что Бри побежит ему навстречу и кинется в объятия, то ждать ему придется очень долго. Она крепче прижала Тоби и взглянула на Майка.

– Я только что потеряла все, – тихо сказала Бри. – Ты можешь поверить, что я использую тебя как бесплатный талон на обед. Или можешь поверить правде. Что выберешь?

Тоби неестественно затих, словно боялся даже дышать.

Майк сунул руки в карманы: присущая продавцу уверенность покинула его.

– Я знаю, во что хочу верить.

– Решай сам, – сказала Бри. – Ты или часть этой семьи, или нет.

Он все еще не сходил с места. Вместо того чтобы смотреть ей в глаза, он смотрел на Тоби. Потом, еле передвигая ноги, пошел. Но до крыльца не добрался, а остановился на полпути.

– Тоби, я люблю Бри. – Он сглотнул застрявший в горле комок. – Мне хотелось бы получить твоего позволения жениться на ней.

– Постой! – ахнула Бри. – Я… я конечно рада, что ты меня любишь, но вот так сразу…

– Правда? – возопил Тоби. – Правда? Ну конечно, «да»!

Она поверить не могла, Майк совершил такой смелый шаг, какое выказал мужество, предлагая сердце женщине, доверять которой у него не было никаких оснований. Впрочем, уже было три часа ночи, и они все просто вымотались. Слишком рано говорить о будущем. Бри еще Майку должна все разложить по полочкам. И для начала пора ей прекратить улыбаться, как дурочке, с чем она, кажется, никак не могла справиться.

И пока Майк смотрел ей в глаза, она прижалась щекой к макушке мальчика.

– Я тоже тебя люблю. Всем сердцем. Но сейчас меня интересуют только блинчики.

Майк прокашлялся, горло у него все время перехватывало от чувств.

– Как насчет того, чтобы я их приготовил? У меня очень хорошо получается.

Бри опустила взгляд на Тоби, тот смотрел вверх на нее.

– Ну конечно, «да», – прошептал он.

Она обнимала Тоби, но глаза искали взгляд Майка.

– Ну что ж, тогда, наверное, мне тоже придется сказать «да».

Весь мрак, который еще царил в ее душе, прогнала ослепительная улыбка Майка. Бри протянула руку. Он ее принял. И они все втроем вошли в дом.

Люси не могла теперь вернуться ночевать в коттедж. Что бы там ни происходило, маячить посторонним наблюдателям при сем ни к чему. Она расправила плечи.

– Я собираюсь переночевать в лодке.

Поставив ногу на скамейку, Панда стоял у стола для пикников.

– Можешь остаться в доме.

– Я уж лучше на лодке...

Но прежде чем куда-нибудь отправиться, ей нужно отмыться. Не только от грязи и меда, а и от крошечных стеклянных осколков, которые впились в кожу и кололись. И хотя вода в летнем душе была холодной, да и переодеться не во что, Люси не хотела идти в дом. Она решила завернуться в одно из пляжных полотенец, а сменить одежду утром в коттедже.

Люси прошла в душ мимо Панды, ненавидя свою напыщенную неловкость, ненавидя его, что послужил тому причиной, ненавидя себя за то, что так болит душа.

– Душ не работает, – сказал ей вслед Панда. – На прошлой неделе протекла труба. Сходи в свою старую ванную. У меня так руки и не дошли переселиться вниз.

Странно, ведь прошло уже почти две недели, как она покинула дом, но Люси не стала ничего спрашивать, чтобы не говорить с ним больше, чем нужно. Как бы ей ни страшно было заходить в дом, спать в таком виде она все равно не сможет, поэтому, ни слова не говоря, вошла.

Кухонная дверь так знакомо скрипнула: старый дом, все еще издавая едва ощутимый запах сырости, кофе и древней газовой плиты, принял Люси в свои объятия. Вспыхнул верхний свет – его зажег Панда. Она поклялась не смотреть на него, но ничего не могла с собой поделать. Покрасневшие белки, отвратительная щетина. Но удивил Люси совсем не он, а то, что увидела позади него.

– Что случилось со столом?

Панда изобразил, будто роется в памяти.

– Э… а… пополнил поленницу.

– Ты избавился от своего любимого стола?

Он сжал челюсти и, слишком уж защищаясь, произнес:

– Зато какая польза – куча дров.

Это выбило Люси из колеи, но еще больше она пришла в замешательство, заметив, что кое-что тоже отсутствует.

– Что с твоей свиньей?

– Свиньей? – переспросил Панда так, словно отродясь не слышал такого слова.

– Маленький такой жирный парень, – резко напомнила она. – Лопочет по-французски.

– Да вот, избавился от кое-какого хлама, – пожал плечами Панда.

– От своей свиньи?

– Тебе что за забота? Ты вообще эту свинью ненавидела.

– Знаю, – усмехнулась Люси. – Но эта ненависть придавала цель моей жизни, а теперь не к чему придираться.

Панда оглядел ее и, вместо того чтобы ответить очередной колкостью, улыбнулся:

– Боже, ну ты и чумазая.

От его нежности у Люси сжалось сердце, и она сдалась.

– Прибереги эти штучки для того, на кого это действует. – И гордо зашагала к коридору.

Панда поплелся за ней.

– Я хочу, чтобы ты знала… я… беспокоюсь за тебя. Будет трудно не видеться с тобой. Не говорить с тобой.

Его грубоватое скупое признание просыпалось солью на ее открытые раны, и Люси резко обернулась:

– Не трахать меня?

– Не говори так.

– Что? Я неправильно употребляю это слово? – Люси выпятила в негодовании губу.

– Послушай, я знаю, что разозлил тебя тогда на пляже, но… Что мне было сказать? Будь я другим человеком…

– Прекрати сейчас же, – задрала она подбородок. – Я уже списала тебя со счетов. Так что не трать напрасно слова.

– Ты была в уязвимом положении все лето, и я воспользовался ситуацией.

– Так вот что ты думаешь? – Она ни за что не позволит ему растоптать ее гордость. Люси налетела на него: – Уж поверь мне, Патрик, в наш дешевый романчик я вляпалась с открытыми глазами.

Но он это так не оставил.

– Я детройтский работяга, Люси. А ты американская королевская кровь. Я слишком через многое прошел. Ты для меня чересчур хороша.

– Да пойми же, – фыркнула она. – Ребенком, потом копом ты прошел через ад, потому и избегаешь любых осложнений в жизни.

– Неправда.

– Еще какая правда. – Ей бы заткнуться, но Люси было так больно, что остановиться она не могла: ее уже понесло. – Жизнь слишком трудна для тебя, так, Панда? Поэтому ты предпочитаешь жить как трус, держаться от нее на расстоянии.

– Все гораздо хуже, черт возьми! – Он заскрипел зубами, выплевывая слова: – Я эмоционально нестабилен.

– Кому ты говоришь!

Все, с него хватит, и он направился к крыльцу. Ей следовало бы дать ему уйти, но Люси была опустошена, зла, как черт, и уже не могла совладать с собой.

– Давай, беги! – крикнула она ему, слишком взбешенная, чтобы разглядеть злую иронию своих слов, обвиняя Патрика в своих собственных поступках. – Беги, чего уж там! Ты же у нас по этой части чемпион.

– Проклятье, Люси… – Он как вихрь развернулся: в темных глазах стояла мука, которой следовало вызвать жалость Люси, да только распалило гнев, потому что вся эта боль лишь ставила крест на том, чему следовало жить да жить.

– Хоть бы я никогда не встречала тебя! – кричала она.

Плечи его поникли. Он провел ладонью по балясине, потом бессильно уронил руку.

– Не желай себе такого. Встреча с тобой была… Со мной просто много чего случилось.

– Что? Или выкладывай свои драгоценные секреты, или катись к черту!

– Я уже был там. – Побелевшими пальцами он держался за перила. – Афганистан… Ирак… Две войны. Двойное веселье.

– Ты же мне заливал, что служил в Германии.

Он покинул нижнюю ступеньку, обошел Люси, лишь бы двигаться, и очутился в конечном итоге в гостиной.

– Так проще, чем объясняться перед каждым. Никто не хочет слушать про жару и песок. Обстрелы из миномета, реактивные установки, самодельные взрывные устройства, которые неожиданно взрываются и отрывают руки, ноги, оставляя воронку там, где должно быть сердце. Воспоминания выжигают мозг, и это никогда не кончится. – Его трясло. – Изуродованные тела. Мертвые дети. Вечные мертвые дети… – Голос его смолк.

Люси вонзила ногти в ладони. Ей следовало бы догадаться.

Он остановился у камина.

– Когда я уволился, то пошел в полицию. Я считал, что уже ничего хуже того, что было, не увижу. И опять море крови, десятки Кертисов – все умерли не своей смертью. Мигрени стали еще хуже, кошмары сильнее. Я перестал спать, начал пить, ввязываться в драки, калечил людей, калечил себя. Однажды ночью допился до того, что умолял какого-то парня отстрелить мне голову.

Кусочки головоломки вставали на место. Люси прислонилась к косяку.

– Посттравматический стресс.

– Классический случай.

Так вот что скрывал Панда – судьбу многих вернувшихся с войны.

Люси с трудом пыталась держаться хоть как-то отстраненно.

– Ты ходил к какому-нибудь врачу?

– Конечно. Спроси меня, сильно ли помогло.

Придется ей наглухо замуровать собственные чувства. Иначе она развалится на куски.

– Может быть, тебе нужно обратиться к другому врачу? – предложила она.

Он горько засмеялся.

– Найди мне психотерапевта, который видел то, что повидал я. Занимался тем же, чем я. И я готов с ним встретиться.

– Врачи все время имеют дело с болезнями, которые не испытали на себе.

– Угу, согласен, так вот, на таких парнях, как я, это совершенно не срабатывает.

Люси читала, как трудно лечить ветеранов с посттравматическим стрессом. Их муштровали держать оборону, защищаться, и даже те, кто знал, что им нужна помощь, открывались очень неохотно, особенно гражданским врачам. Их воинский менталитет создавал проблемы с лечением.

– Я служил с одним парнем… Он как-то раскололся. Так знаешь, что он увидел после? Как психотерапевт зеленеет на глазах, извиняется, и его выворачивает наизнанку. – Панда пошел к окну. – Доктор, к которому я обратился, из другого теста. Она была специалистом по ПТС и слышала такую кучу историй, что научилась отстраняться. И отстранялась так отлично, что чувствовалось: ей все это до лампочки. – Казалось, гнев его поутих. – Чтобы справиться с этим безумием, недостаточно таблеток и избитых фраз.

Люси начала было утешать, что все в прошлом, – явно кривя душой. А он еще не все выложил.

– Посмотри на этот дом, я купил его во время одного из маниакальных приступов. Месть выросшего брата за Кертиса. Какая, к черту, месть, а? Ремингтон давным–давно в могиле. О чем, черт возьми, я думал?

Она понимала. Все эти поездки в Гусиную Бухту, чтобы пошпионить за семьей, которую он ненавидел… семьей, которой так хотел принадлежать.

Он невидящим взглядом смотрел в окно.

– Тот знакомый парень… Как-то посреди ночи жена задела его, так он очнулся с руками на ее горле. А одна женщина, с которой я служил… Она забрала своего ребенка из дневного садика, решив, что мальчику угрожает какая-то смертельная опасность, и увезла, не сказав никому ни слова, в том числе и мужу, за пятьсот миль от дома. И дело кончилось тюрьмой за похищение ребенка. А другой парень… Он спорил со своей девушкой. Спорил по пустяку. И ни с того ни с сего шмякнул подружку о стену. Сломал ей ключицу. Ты хочешь, чтобы с тобой такое случилось? – Горькие складки собрались по краям его рта. – К счастью, время сгладило самое худшее во мне. Сейчас я в порядке. Вот пусть так и остается. Сейчас-то ты понимаешь?

Люси сомкнула вместе колени, собралась с духом и спросила:

– Что именно я должна понимать?

Наконец-то он взглянул в ее сторону с каменным выражением лица.

– Почему я не могу дать тебе больше. Почему не могу дать тебе будущее.

Откуда ему знать, что она хочет, когда даже она сама толком не знала?

– Ты смотришь на меня своими глазами, в которых я просто тону, и просишь дать тебе все, – признался он. – Но я никогда не позволю себе вернуться в эту тьму. – Панда сделал несколько шагов к Люси. – Я не способен на сильные чувства. Не могу. Сейчас-то ты понимаешь?

Люси ничего не ответила. Она ждала.

Он набрал воздуха:

– Я не люблю тебя, Люси. Слышишь? Я не люблю тебя.

Ей захотелось заткнуть уши ладонями, схватиться за живот, биться о стены. Она ненавидела его жестокую честность, но не могла наказывать его за нее, только не в свете того, что только что услышала. Люси почерпнула силы из невесть откуда взявшегося в себе запаса.

– Очнись, Панда. Я бросила Теда Бодина. Ты что ж, в самом деле думаешь, что я буду ночи не спать, переживая за тебя и наш жаркий взбрык на одно лето?

Он не вздрогнул, не поморщился. И ничего не сказал. Просто смотрел на нее этими неживыми голубыми глазами, затопленными тьмой.

Люси больше не могла выдержать ни секунды. Повернулась и пошла, не разрешая себе ускорить шаг. В коридор… Через парадную дверь… И побрела в ночи, с таким трудом подавляя весь этот рвавшийся наружу ужас.

Она позволила себе влюбиться. Вопреки всем доводам, всему здравому смыслу, она крепко влюбилась в эмоционально ущербного мужчину, который не мог ответить на ее любовь.

Люси оказалась на лодке, только не свернулась на лежаке, как прежде Тоби, и не уснула, а села там и сидела, уставившись в темноту бессонными глазами – со всей этой безумной, вязкой неразберихой в душе, сумятицей, разбившей ей сердце.

Глава 25

Машина Панды исчезла на следующее утро вместе с ним. Люси перебралась в дом, забросила одежду в стиральную машину, приняла душ, но голова раскалывалась, и потому после душа не полегчало.

Из того, что надеть, Люси нашла только черный купальник и одну из футболок Панды. Босиком поблуждала по опустевшим комнатам. Хозяин дома забрал большую часть одежды, папки с документами и кофейную кружку, которую таскал по утрам. Люси переполняли чувства, одно болезненнее другого: сожаления при мысли, через что он прошел, гнев на то, как устроен мир, на себя за то, что влюбилась в человека, у которого не все в порядке с психикой. И ярость на Панду.

Несмотря на свои заверения, он морочил ей голову. Каждым нежным прикосновением, каждым разделенным с ним взглядом и сокровенной улыбкой она чувствовала, как он говорил о своей любви. Многие люди прошли через посттравматический стресс, но это не значит, что они все сбегали от жизни.

От гнева становилось легче, и Люси лелеяла его. Она не в состоянии была жалеть Панду или себя. Уж куда лучше обратить жалость во что-то противоположное.

«Беги, трус. Ты мне не нужен».

В тот же день Люси решила вернуться в его дом.

Несмотря на страдания, она не забыла обещание, данное Бри, помочь убрать следы ночного вандализма, но когда пришла в коттедж, Майк заявил, что они с Тоби сами справятся с беспорядком, а девочкам нужно отдохнуть. Возражать она не стала.

Люси подождала до полудня, чтобы прийти в коттедж за вещами. И обнаружила Бри, которая с блокнотом под рукой и затуманенным взором сидела за кухонным столом, а рядом поглупевшего от любви Майка. Слабый след от щетины на шее Бри и нежное собственническое обращение Майка с любимой не оставляли сомнения, как провели ночь эти двое, когда Тоби уснул.

– Ты не можешь уйти, – заявила Бри, когда Люси сообщила о своих намерениях. – Я работаю над планом спасения своего бизнеса, и ты мне нужна как никогда.

Майк постучал по блокноту, испещренному записями, явно сделанными рукой Бри, и сказал:

– Мы не хотим, чтобы ты одна оставалась в большом доме. Мы будем за тебя переживать.

Впрочем, эти двое не сводили глаз друг с друга, даже когда говорили с Люси, и Тоби был не лучше.

– Майк и Бри женятся! – объявил он, войдя в кухню.

– Угомонись, Тоби, – улыбнулась Бри. – Никто еще не собирается жениться.

По взглядам, которыми обменялись Майк с Тоби, можно было понять, что у них на сей счет имеются иные идеи.

Люси решила, что не стоит мешать их счастье с собственными неурядицами. Пообещала заскочить на следующий день и, помахав на прощанье, ушла.

Она продолжала лелеять свой гнев, но после нескольких дней прогулок в одиночку, когда ее изводила злость, и длительных поездок на велосипеде, которые все равно не помогали обрести сон, Люси поняла, что придется ей еще чем-нибудь заняться. В конечном итоге она включила оставленный Пандой лэптоп и вернулась к работе. Поначалу Люси не могла сосредоточиться, но мало–помалу нашла, чем отвлечься, что ей нужно было позарез.

Может, виною всему была боль от разрыва с Пандой, только Люси поймала себя на том, что все чаще вспоминает ту, другую, боль, которую терпела первые четырнадцать лет своей жизни с родной матерью, профессиональной хипповщицей.

«Люси. Я не приду ночевать сегодня. Дверь закрой».

«Я боюсь. Не уходи».

«Не веди себя, как маленькая. Ты уже большая девочка».

Но какая там большая девочка, когда ей было-то всего восемь. И следующие несколько лет только она и отвечала за их пришедшее в упадок домашнее хозяйство.

«Люси, черт возьми! Где деньги, которые я спрятала в ящике комода?»

«Я взяла их заплатить за квартиру! Ты хочешь, чтобы нас снова выкинули на улицу?»

Люси всегда считала, что чувство ответственности появилось у нее после смерти Сэнди, когда приходилось самой заботиться о Трейси, но теперь-то понимала, что все началось гораздо раньше.

Люси писала, пока не начинало сводить мускулы, но писать вечно она не могла, и когда останавливалась, принималось сильно ныть сердце. И тогда она снова укрывалась за стеною гнева. Лишь призвав его на помощь, она могла продолжать дышать.

Панде не терпелось приступить к новой работе: обеспечивать безопасность на съемках в Чикаго высокобюджетного боевика в сценах со стрельбой, но спустя два дня после начала он заболел гриппом. Вместо того чтобы лежать в постели, он работал, несмотря на озноб и высокую температуру. Дело кончилось пневмонией. Панда все равно продолжал работать, поскольку выбора у него не было. В противном случае он валялся бы в постели и только бы и думал что о Люси Джорик.