Маска, — ответила я шепотом

Можно посмотреть?

Я кивнула.

Он снял крышку и бумагу, пока я разглядывала довольных кинозрителей, выискивая злонамеренных. Одна пара смотрела на нас слишком пристально, но по причинам скорее всего иным.

Такой вид, будто кто-то начал маску и не закончил, — сказал он.

Да, слишком пустая.

И зачем кто-то стал бы тебе такое дарить?

Ты видел, чтобы кто-нибудь это вносил?

Коробка большая, Анита. Я бы заметил.

А не заходила ли какая-нибудь женщина с сумкой больше обычного?

Не настолько, чтобы такую коробку спрятать.

Натэниел, ты здесь стоял. Ты не мог не видеть.

Мы переглянулись.

Но я не видел.

Блин, — сказала я тихо и с большим чувством.

Кто-то пытался воздействовать на тебя. Теперь воздействовали на меня, чтобы войти в туалет незаметно.

Ты что-нибудь почувствовал? — спросила я.

Он подумал, потом покачал головой:

Ничего.

Блин еще раз.

Позвони Жан-Клоду, — сказал он. — Прямо сейчас.

Я кивнула и дала ему подержать коробку, чтобы позвонить с сотового. Пока я ждала, чтобы Жан-Клод снял трубку, Натэниел завернул маску обратно. На этот раз Жан-Клод снял трубку сам.

Мне сделали подарок, — сказала я.

И что же тебе купил наш пушистый котенок? — спросил он, совершенно не обидевшись, что я не поздоровалась.

Это не от Натэниела.

Говорить загадками — это не твоя манера, ma petite.

А ты спроси меня, что за подарок.

Что за подарок? — спросил он, переходя на непроницаемый тон, которым так хорошо владел.

Маска.

Какого цвета?

Кажется, ты совсем не удивлен?

Какого она цвета, ma petite?

Какая разница?

Есть разница.

Ну, белого, а что?

Он выдохнул — я даже не знала, что он задержал дыхание, — и несколько минут тихо и горячо говорил по-французски, пока я наконец не смогла его успокоить настолько, чтобы он говорил со мной по-английски.

Это новость и хорошая, и плохая, ma petite. Белая — значит, они здесь, чтобы наблюдать за нами, а не вредить нам.

Я сдвинулась так, чтобы прикрыть рот рукой. Мне хотелось присматривать за проходящей мимо публикой, но совершенно не надо было, чтобы кто-нибудь подслушал разговор, обещавший быть непростым. И выходить наружу я тоже не хотела, пока не пойму, в насколько серьезной опасности мы находимся. Толпа в таком случае — и недостаток, и преимущество. Как правило, злодеи не любят начинать заварушку в толпе.

А какой цвет означал бы вред? — спросила я.

Красный.

О’кей. А кто такие «они», поскольку, как я понимаю, это все значит, что на нас вышла эта самая тайна, кто она там есть?

Ты права.

Так кто это такие, эти они? И за каким хреном эти комедии плаща и кинжала с маской? Можно ж письменно или по телефону?

Я не могу точно сказать. Маску полагалось бы прислать мне, как мастеру города.

А зачем тогда мне ее посылать?

Не знаю, ma petite.

Голос у него был сердитый, а обычно его рассердить очень непросто.

Ты боишься.

Да. И очень.

Кажется, нам придется все-таки сегодня ехать в «Цирк».

Извинись перед Натэниелом за испорченное свидание, но oui, тебе действительно придется сюда ехать. Очень многое нам нужно обсудить.

Кто это такие, Жан-Клод?

Название тебе ничего не скажет.

Все равно скажи.

Арлекин. Это Арлекин.

Арлекин? Французский клоун такой?

Ничего столь веселого, ma petite. Приезжай, я тебе объясню.

Насколько серьезна сейчас опасность?

Та самая пара продолжала на нас смотреть. Женщина ткнула мужчину локтем, он покачал головой.

Белая — значит, они только наблюдают. Если нам очень, очень повезет, других контактов не будет. За нами понаблюдают и уедут.

А тогда зачем нам вообще об этом говорить?

Потому что таков наш закон. Они могут проехать чью-то территорию, или гнаться за кем-то через эту территорию — совсем как ты гоняешься за плохими вампирами через границы штатов, но если они должны пробыть где-то больше нескольких ночей подряд, то по закону они обязаны связаться с мастером города.

Так что, быть может, все дело в Малькольме и его церкви?

Быть может.

Но ты в это не веришь.

Наши рекомендации