Биографическая справка
Бурдье (Bourdieu) Пьер (1930-2002) - французский социолог, философ, культуролог. Родился в деревне на границе с Испанией, в семье почтового чиновника. Закончив в 1955 Высшую педагогическую школу, преподавал философию в лицее Мулена, в 1958 уехал в Алжир, где продолжил преподавательскую работу и начал социологические исследования. Из Алжира переехал в Лилль, а потом в Париж, где в 1964 стал директором-исследователем в Высшей практической исследовательской школе.В 1975 основал и возглавил Центр европейской социологии, а также журнал <Ученые труды в социальных науках>, который наряду с <Французским социологическим журналом> считается ведущим социологическим изданием Франции. В 1981 выбран действительным членом Французской академии и стал заведующим кафедрой социологии в Коллеж де Франс. Его жизнь - попытка соединить карьеру ученого-социолога и интеллектуала-практика. В мае 1968 года Бурдье поддерживал студентов, в середине 90-х стал пламенным защитником безработных, активно разоблачал экономические доктрины неолиберализма и идеологию глобализации.
Проделал творческую эволюцию от философии к антропологии, а затем к социологии. Центральные идеи его теоретической концепции - социальное пространство, поле, культурный и социальный капитал, габитус. Важное значение имеет этическая сторона учения и стремление построить справедливое, основанное на республиканских ценностях общества. Социальное пространство структурируется объективно (существующими социальными отношениями) и субъективно (представлениями людей об окружающем мире). Люди, понимаемые как агенты социального процесса, производят практики и через них влияют на изменение социальной структуры. Габитус - система диспозиций, порождающая и структурирующая практику агентов, их представления; функционирует как матрица восприятия, постановки целей, решения задач, действий. В нем воплощены способы оценивания и мышления, эстетический вкус, манера поведения и речи, характерный стиль и образ жизни, которые отличают представителя одного класса, профессии, национальности от других. Габитус позволяет агенту спонтанно ориентироваться в социальном пространстве и адекватно реагировать на события и ситуации. Общество представляет совокупность отношений, складывающихся в различные поля (экономическое, политическое и др.), каждое из которых имеет специфические типы власти. Классы понимаются как группы агентов, различающиеся не только экономическим положением, но также стилем жизни. Господствующий класс состоит из ряда групп, представляющих экономический, политический, религ., культурный <капитал>, каждая из к-рых стремится мобилизовать поле власти в собственных интересах. На основании эмпирических исследований приходит к выводу о классовом характере культуры, иск-ва, образования. Социология Пьера Бурдье носит глубоко критичный характер. Его парадоксальное мышление направлено на критику не только социальной или политической реальности, но и на саму социологию как инструмент познания социального мира.
 Пьер Бурдье (http://agso.uni-graz.at/lexikon/klassiker) |  Пьер Бурдье, 18 сентября 1998. Фото Jack Dabaghian, агенство Reuters |
Работы (26 монографий и десятки статей) по методологии социального познания, стратификации общества, социологии власти и политики, образования, искусства и массовой культуры, этнографическим исследованиям. Его произведения переведены на все европейские языки. По силе воздействия на свою эпоху П. Бурдье сравнивают с Ж.-П. Сартром и считают самым крупным социологом современности.
Соч.: Bourdieu, Pierre. Distinction. A Social Critique of the Judgment of Taste / Trans. R. Nice. Cambridge: Harvard University Press. 1984; Bourdieu, Pierre. In Other Words: Essays Towards a Reflexive Sociology / Trans. R. Nice. Cambridge: Polity Press. 1990; Bourdieu, Pierre. Outline of a Theory of Practice / Trans. R. Nice. Cambridge: Cambridge U. P., 1977. На рус. языке: Бурдье П. Начала /Пер. с фр. Н.А. Шматко. - М.: Socio-Logos, 1994; Бурдье П. Социология политики: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и предисл. Н.А. Шматко. - М.: Socio-Logos, 1993; П.Бурдье Практический смысл / Пер. с фр.: А.Т. Бикбов, Е.Д. Вознесенская, С.Н. Зенкин, Н.А. Шматко; Отв. ред. пер. и послесловие Н.А. Шматко. СПб.: Алетейя, 2001
Предваряя свои рассуждения о социальном пространстве, П.Бурдье решительно отмежевывается от господствовавших в его время интеллектуальных традиций в социологии. Так, он заявляет о своем разрыве с марксизмом, который рассматривает классы как реальные группы, обладающие определенной численностью, способностью действовать, например, совершать революции, классовым сознанием и т.п. Французский социолог именует такую позицию субстанциалистской[202]. Не понравились ему и другие течения, в том числе структурализм и конструктивизм, объективизм и субъективизм, реализм и номинализм: одни - за то, что на первый план выдвигают индивида и умалчивают о социальных отношениях между ними, другие - за то, что выпячивают отношения в ущерб реальным людям. Не по вкусу ему пришелся и экономизм, который сводит все многообразие и всю многомерность социального поля лишь к экономическим отношениям производства. Одним словом, досталось всем.
Хотя свой подход Бурдье никак не квалифицирует, т.е. не относит к существующим традициям в социологии, его можно именовать скорее как интегралистский. Действительно, властитель современных дум старается занять промежуточную позицию, избегая крайностей (разумеется, как он их сам понимает, а не как они существуют на самом деле). Так, он сразу же заявляет о том, что социология должна действовать, исходя из того, что человеческие существа являются в одно и то же время биологическими индивидами и социальными агентами[203]. Являясь существом природным, надо ожидать, человек обладает телом, болезнями, потребностями, мотивацией и множеством иных свойств, которые, между прочим, характеризуют его субстанцию, он которой в самом начале Бурдье успел откреститься. Биологическая составляющая, которая по расчетам современных ученых занимает никак не менее 50% в человеческом существе, оказалась некой декорацией, данью моде или фигурой речи, но никак не серьезным инструментом анализа. Бурдье нигде обстоятельно не анализирует инстинктивное поведение, потребности и мотивацию, сходство между человеком и животными, болезни и здоровье, наконец, социологию тела. Зато с удовольствием разбирается в подробностях второй, социальной, составляющей человеческого существа. В результате социология Бурдье оказалась смещенной от центра, заявленного им самим, в сторону социальных агентов. Об этом необходимо помнить, рассматривая его учение о пространстве.
Нет, Бурдье не забывает о людях как биологических существах и даже говорит, что они, как и вещи, размещаются в физическом пространстве, занимая определенное место и объем. "Занимаемое место может быть определено как площадь, поверхность и объем, который занимает агент или предмет, его размеры или, еще лучше, его габариты (как иногда говорят о машине или о мебели)" [204]. С этим нельзя не согласиться, но причем здесь биология, если речь идет об элементарной физике?
Кстати сказать, именно из физики черпал Бурдье свои главные идеи, в том числе социальное пространство, социальное поле, социальные силы, социальную топологию. Точно также за двести лет до него поступали О.Конт и А.Кетле. Второй, франко-говорящий бельгиец, именовал свое учение социальной физикой, а первый, чистый француз, видел в физике интеллектуальный образец для всех социологов. П.Бурдье - более продвинутый французский интеллектуал, а потому за основу берет социальную топологию - наиболее продвинутую геометрическую парадигму, принятую физиками в конце 20 в. Действительно, у П.Бурдье социология прежде всего есть социальная топология[205].
Сделаем необходимые разъяснения относительно топологии. Термин <топология> (от греч. ????? - место и ????? - закон) ввел в научный оборот И.Б. Листинг (1847 г.). А. Пуанкаре определял топологию как науку о качественных свойствах. Топология - раздел математики, изучающий топологические свойства фигур, т. е. свойства, не изменяющиеся при любых деформациях, производимых без разрывов и склеиваний (точнее, при взаимно однозначных и непрерывных отображениях). Примерами топологических свойств фигур являются размерность, число кривых, ограничивающих данную область, и т. д. Так, окружность, эллипс, контур квадрата имеют одни и те же топологические свойства, т. к. эти линии могут быть деформированы одна в другую описанным выше образом. Топологическое пространство - множество элементов любой природы, в котором тем или иным способом определены предельные соотношения. Иначе говоря, это такой математический термин или знаковая конструкция, которая дает обобщающий образ метрического пространства. Причем последнее может быть каким угодно, например эвклидовым или римановым, все равно у него будет топология. Тип пространства и соответствующей ему топологии задается исходными аксиомами и правилами метрики. Из топологической теории размерности следует, что размерность пространства задается размерностью порождающего его элемента.
Что выступает порождающим элементом в топологии Бурдье? Он уже высказался - это люди как биологические индивиды и социальные агенты. С прилагательным "биологические", правда, вышла накладка, поскольку у Бурдье люди - индивиды в физическом пространстве. Они перемещаются, сталкиваются, притягиваются и совершают прочие физические действия. У них нет только одного физического свойства - вездесущности, т.е. способности одновременно находится в двух разных местах. Да это и ни к чему, поскольку никакой физический объект таким свойством не обладает. За исключением физического поля. Оно может одновременно находиться во всех местах. За то его и полюбил Бурдье. Но поле - не объект в строгом смысле, имеющий конечные размеры и форму. Форму поля определяет топология, т.е. размерность, пространства.
О размерности своего пространства, пусть даже и физической его части, Бурдье ничего на самом деле не говорит. Он мыслит достаточно расплывчатыми образами о том, к примеру, что социальное пространство представляет собой ансамбль разного типа полей, в том числе религиозных, экономических, этнических и т.п. Разумеется, если взять отдельную нацию или совокупность православных, то их можно рассматривать как сумму социальных агентов, создающих, благодаря своей солидарности и кооперации, такое маленькое целое, которое больше механической суммы частей. А раз так, то у этого микроцелого, т.е. субполя, окажутся такие законы, которых нет у социальных агентов, и такие свойства, какими они врозь не обладают. Иначе это не целостность. Кратко говоря, такие субполя (религиозные, классовые, этнические, культурные и т.д.) живут тесными замкнутыми мирками по собственным законам и понятиям. Они не растворяются без остатка в огромном целом, именуемом социальным пространством общества, но активно взаимодействуют с ним. А иначе и быть не может, ведь каждый из нас, будучи гражданином многомиллионного государства, имеет работу, наделен правами и привилегиями, может получить образование или медицинское обслуживание, наконец, пользуется Интернетом или СМИ отнюдь никак член замкнутой общины, а как частичка огромного целого. Получается, что одновременно мы входим, принадлежим, являемся членами нескольких социальных полей, который вкладываются друг в друга подобно матрешкам.
Место, или topos(отсюда термин "топология"), которое может занимать социальный агент[206], определяется у Бурдье двояко: 1) абсолютно, как та пространственная точка, где в данный момент времени располагается агент или предмет, т.е. где он локализован; и 2) относительно (релятивно) как позиция или ранг в социальной иерархии. В первом случае надо говорить об абсолютной (лучше сказать эвклидовой) метрике: площадь, поверхность и объем, который занимает агент или предмет, его размеры и габариты.
Бурдье отдает себе отчет в том, что физическое и социальное пространство - совершенно разные вещи. Он даже пытается их как-то разграничить. Так, он указывает, что "физическое пространство определяется по взаимным внешним сторонам образующих его частей, в то время, как социальное пространство - по взаимоисключению (или различению) позиций, которые его образуют, так сказать, как структура рядоположенности социальных позиций"[207]. Однако рядоположенность и различение - универсальные свойства как физического, так и социального пространства. Сходство между ними заключается еще и в том, что пространство, в котором обитает Homo sapiens, является социально обозначенным и сконструированным. Это относится и к физическому, и к социальному пространству. У П.Бурдье физическое пространство есть социальная конструкция и проекция социального пространства, социальная структура в объективированном состоянии (как например, кабильский дом или план города), объективация и натурализация прошлых и настоящих социальных отношений[208]. Социальное пространство, найдя себе физическую реализацию в пределах городской черты, представляет собой распределение различных видов благ и услуг, а также индивидуальных агентов и/или групп, обладающих возможностью их присвоения (в зависимости от имеющегося у них капитала, а также от физической дистанции, отделяющей от этих благ).
Отличие двух сущностей состоит, наверное, в том, что рядоположенность в физическом пространстве зримая, а в социальном - только мыслимая. Позицию Петрова в классовой иерархии видеть невозможно, она определяется им самим (самореференция) или другими людьми по внешним признакам: доход, капитал, образование, власть и т.п. Так уж сконструировали свое пространство двуногие существа, что власть, престиж и прочие символические признаки служат достаточным признаком для установления социальной позиции каждого из нас. Тут же отметим, что конструируемость - специфическое свойство только социального пространства. Физическое им не обладает, ибо окружающее нас пространство задается вполне объективными и независящими от нас законами, в том числе постоянной тонкой структуры[209].
Два фундаментальных свойства - соотносительная, или релятивная, позиция социальных агентов по отношению к другим местам (выше, ниже, между) и дистанция, отделяющую это место от других мест-позиций - определяют, как можно предполагать, метрику социального пространства Бурдье. Оговорка "предполагать" здесь вполне уместна, поскольку никаких подробных разъяснений о метрике Бурдье нигде не дает.
Непонятным остается и взаимоотношение двух типов полей. Французский социолог указывает, что "социальное пространство стремится преобразоваться более или менее строгим образом в физическое пространство с помощью искоренения или депортации некоторых людей". Но что это за процедуры - искоренение и депортация? Депортация малых народов в 1930-е годы СССР - явление известное и хорошо описанное. Его можно считать искоренением, поскольку две трети переселенцев умерли в суровых условиях Сибири и Казахстана. Но можно ли говорить в таком случае о преобразовании или проникновении социального пространства в физическое, если одно - материальное, а другое - лишь мысленное местоположение явлений? К тому же ряду явлений отнесена у Бурдье и натурализация, которая, если верить словарям и справочникам, представляет собой принятие лица по его просьбе в гражданство или подданство какого-либо государства (напр., в случае долголетнего проживания). У Бурдье натурализация вызывает а) "устойчивое занесение социальных реальностей в физический мир" и б) деформацию иерархизированного социального пространства[210]. В действительности никакой деформации общественного пространства натурализация не вызывает, поскольку строится по логике и законам такого пространства, выступает его органическим свойством. Правда, у Бурдье есть другая трактовка натурализации - как овеществления социального пространства в физическом. Но и такое уточнение вряд ли прояснит суть дела.
К двум указанным выше фундаментальным свойствам - соотносительности позиций и дистанции между ними - у Бурдье прибавляется третье фундаментальное свойство - иерархичность. Оно логически связана с двумя первыми, а причиной его появления на свет выступает общественное разделение труда. С этим вряд ли кто из социологов будет спорить, как и с тем, что разделения труда в физическом пространстве не существует. Таким образом, с иерархичностью и разделением труда у Бурдье впервые проступают отличительные контуры социального пространства, хотя он сам того не осознает, либо осознает, но явным образом не декларирует. Как уже говорилось, соотнесенность и дистанция таковыми не являются, они присущи и физическому, и социальному пространству.
Иерархия и разделения труда крайне важны для Бурдье. Благодаря им социальное пространство впервые приобретает структуру. Ведь матрешечность субполей, вкладывающихся друг в друга и в общее социальное пространство, именовать структурой как-то язык не поворачивается. Скорее это система.
Однако вместе разделение труда, иерархия и субполя придают социальному пространству его многомерность. Бурдье прямо утверждает, что готов "изобразить социальный мир в форме многомерного пространства, построенного по принципам дифференциации и распределения". Отдельные агенты, группы агентов, классы и сферы общества (политическая, экономическая, религиозная и др.), выделенные по определенным свойствам, составляют субполя в социальном пространстве. Если эти свойства рассматривать не только как застывшие характеристики, скажем вероисповедание или уровень образования, а как некие активные свойства, а именно социальные действия и взаимодействия, то субполя превращаются в поля силы. Понятия силы и взаимодействия, куда относятся соперничество, "практическая солидарность", обмен, прямые контакты и другие действия, переводит теорию из разряда субстанциональных в разряд полевых теорий.
История вопроса. Полевые теории наиболее полно представлены двумя науками - физикой и психологией. На понятии силы базируется классическая физика Ньютона. Фарадей и Максвелл, исследовав эффекты действия сил электричества и магнетизма, ввели понятием "силового поля" и первыми вышли за пределы физики Ньютона. Состояние способное порождать силу, было названо полем. Поле создает каждый заряд независимо от присутствия противоположного заряда, способного испытать его воздействие. Это открытие существенно изменило представление о физической реальности. Ньютон считал, что силы тесно связаны с телами, между которыми они действуют. Теперь же место понятия "силы" заняло более сложное понятие "поля", соотносившееся с определенными явлениями природы и не имевшее соответствия в мире механики. Вершиной этой теории, получившей название электродинамики, было осознание того, что свет есть не что иное, как переменное электромагнитное поле высокой частоты, движущееся в пространстве в форме волн. Сегодня мы знаем, что и радиоволны, и волны видимого света, и рентгеновские лучи - не что иное, как колеблющиеся электромагнитные поля, различающиеся только частотой колебаний. Еще дальше пошел Эйнштейн, заявивший, что эфира не существует, и что электромагнитные поля имеют свою собственную физическую природу, могут перемещаться в пустом пространстве и не относятся к явлениям из области механики. Общая теория относительности Эйнштейна утверждала, что трехмерное пространство действительно искривлено под воздействием гравитационного поля тел с большой массой. Расширила наши представления о пространстве квантовая теория. Квантовая теория описывает наблюдаемые системы в терминах вероятностей. Это значит, что мы никогда не можем с точностью утверждать, где будет находиться в определенный момент субатомная частица и каким образом будет происходить тот или иной атомный процесс. Эксперименты последних десятилетий раскрыли динамическую сущность мира частиц. Любая частица может быть преобразована в другую; энергия может превращаться в частицы, и наоборот. В этом мире бессмысленны такие понятия классической физики, как элементарная частица", "материальная субстанция" и "изолированный объект". Вселенная представляет собой подвижную сеть неразделенно связанных энергетических процессов. Всеобъемлющая теория для описания субатомной действительности еще не найдена, но уже сейчас существует несколько моделей, вполне удовлетворительно описывающих ее определенные аспекты[211].
Теория поля - это также психологическое направление, сформировавшееся под влиянием идей немецко-американского ученого Курта Левина (1890-1947). С 1933 г., эмигрировав в США, он разрабатывал концепцию личности, в основе которой лежало понятие <поля> (заимствованное из физики) как единства личности и ее окружения. Для построения модели структуры личности и ее взаимодействий с окружающей средой были использован язык топологии, раздела геометрии, в котором исследуются взаимное расположение фигур и расстояния между их элементами. С тех пор полевая теория Левина и его последователей приобрела второе название - топологическая и векторная психология. Она утверждает, что Психическая энергия выносится из личности на окружающие предметы, которые в силу этого приобретают определенную валентность и начинают ее притягивать или отталкивать, вызывать "локомоции". При столкновении подобного поведения с непреодолимыми барьерами происходит переход психической энергии в другие личностные системы, связанные с иной деятельностью, происходит "замещение". Целостная структура психики человека предстает как личность, взятая с ее "психологическим окружением", на границе между которыми находятся перцептивные и моторные системы. В основе человеческого поведения, полагал Левин, лежит сила, которая имеет направление и может быть представлена вектором. Использованное К.Левином понятие векторного поля означает область, в каждой точке P которой задан вектор a(P). К понятию векторное поля приводят многие физические явления и процессы (напр., векторы скоростей частиц движущейся жидкости в каждый момент времени образуют векторное поле). Особое значение Левин придавал когнитивной силе, которая переструктурируется в ходе реализации поведения[212].
Понятие поля играет у П.Бурдье не меньшую роль, чем категория пространства. Он трактует пространство как поле сил, а точнее как совокупность объективных отношений сил, которые навязываются всем входящим в него и которые несводимы к намерениям индивидуальных агентов равно как и к их взаимодействию[213]. Иначе говоря, на понятие социального поля распространяется известный из теории систем принцип "целое не сводится к сумме частей".
Если разобраться, то действительно на поведение каждого из нас принудительным образом влияют такие силы, как власть денег, традиции среды, уровень и профиль образования. Мы можем не желать их воздействия на нас, но не подчиниться им мы не можем. Они имеют объективный характер, а их конфигурация и вектора формируются где-то над нами и за нашей спиной. Политическая система общества нам неподвластна, мы не оказываем на нее почти никакого воздействия, наш голос на выборах - микроскопически незначимая величина. Политические партии, равно как и крупные корпорации, договариваются за нашими спинами и создают такую конфигурацию векторов влияния, которая выгодна только им, но которая вынуждает нас подчиняться этой объективной силе.
Понятие власти имеет у Бурдье не только и не столько политический смысл. Она определяет возможность одних социальных агентов влиять на других помимо их воли и желания. А подобное происходит практически в каждой области общественной жизни. Богатые влияют на бедных, образованные - на необразованных и т.д. Символический или интеллектуальный капитал, который вводит в свою теорию П.Бурдье, описывает уникальную ситуацию, при которой бедный, но образованный, может повлиять на богатого, но некомпетентного то ли в качестве его советника, то ли в ранге государственного чиновника, то ли в одежде священника или судьи. У Бурдье власть денег и власть знаний эквивалентны по своим возможностям, а кто из них кого победит, зависит от конкретного общества и проходимой им стадии исторического развития.
Обладание властью, капиталом, образованием, как и их масштабы, создают для людей неравные возможности добиться успеха. Различные категории благ, как и виды капитала, - это как козыри в игре, определяющие шансы на выигрыш в данном поле (у Бурдье каждому полю или субполю соответствует особый вид капитала, имеющий хождение в нем как власть или как ставка в игре).
Понятие жизненных шансов, то ли позаимствованное у М.Вебера, то ли навеянное его произведениями, неожиданно обостряет интригу социальной драмы. Оно вносит элемент неопределенности в судьбу каждого из нас: мы можем прекрасно стартовать, имея на руках все козыри, но потом проиграть, мы можем попеременно выигрывать и проигрывать, но вряд ли кто способен только выигрывать. В мире неопределенности всегда правит балл теория вероятностей. Казалось бы, Бурдье в самый раз внести в свое учение элементы квантовой теории, базирующейся на принципах индетерминизма. Но он этого не делает. Возможно, такой ход показался ему бесперспективным, возможно он его просто проглядел, а может быть применение суперсовременных моделей к тонкой и неподатливой социальной материи показалось ему верхом кощунства.
Вместо этого Бурдье сворачивает на проторенную дорогу классических представлений. Он заявляет - вполне в духе механического детерминизма, - что объем культурного капитала (равно как и экономического) определяет совокупные шансы индивида на получение выигрыша во всех играх, где этот капитал задействован, и где он участвует в определении позиции в социальном пространстве (в той мере, в какой эта позиция зависит от успеха в культурном поле). Иначе говоря, позиция данного агента в социальном пространстве может определяться по его позициям в различных полях, т. е. в распределении власти активированной в каждом отдельном поле[214].
Если выразиться проще, то ваше социальное положение тем выше, чем а) выше посты и ранги, которые вы занимаете в разных сферах, группах и сообществах, б) чем больше их сумма, в) чем более они активизированы (видимо, речь идет о том, чтобы пользоваться своим служебным положением, а не просто числиться). Но причем здесь жизненные шансы, козыри в игре, неопределенность и вероятность судьбы? Они возникают как раз при неожиданном повороте событий.
Нет, Бурдье не отступил и не сдался, он просто оставил на потом самый интригующий вопрос - о соотношении социальной топологии и статистической вероятности в поведении людей, - а сам наметил общие контуры его решения. Они выглядят примерно так. Можно построить упрощенную модель социального поля, полагает Бурдье, в его ансамбле, т.е. как некое целое, мысленно построив для каждого агента его позицию во всех возможных пространствах игры. Понимая при этом, что если каждое поле и имеет собственную логику и собственную иерархию, то иерархия, установленная между различными видами капитала, и статистическая связь между имеющимися капиталовложениями устроены так, что экономическое поле стремится навязать свою структуру другим полям[215].
Социальное поле, согласно Бурдье, можно описать многомерное пространство позиций, в котором любая позиция, в свою очередь, представляет опять таки многомерную систему координат, значения которых коррелируют с соответствующими переменными. В качестве переменных могут выступать различные виды капитала - экономического, социального, символического или какого-либо другого. Каждый вид капитала распознается набором общественно значимых (или легитимированных) признаков. Для экономической собственности - это документ, подтверждающий право владения, для культурной собственности - диплом и ученое звание, для социального капитала - дворянский титул. Символическим капиталом он предлагает называть престиж, репутацию, имя, авторитет и т. п. Таковы самые общие признаки, которые вполне можно установить в ходе эмпирического исследования. В других своих работах Бурдье расширит их список.
Соотношение сил между социальными агентами в каждом субполе, например, экономике, определяется композицией видов капитала (инкорпорированного или материализованного) в каждый момент времени. Такая композиция зависит от массы факторов: потока инвестиций в экономику страны, размера налогообложения, состояния рынка труда и товаров, размера банковских активов и т.д. В США представители среднего класса выступают держателями акций самых разных корпораций и фирм, они сами или через своих доверенных менеджеров следят за состоянием рынка ценных бумаг, вкладывая и перекладывая свои капиталы из одного сегмента в другой. Их экономическое положение нужно считать текучим, очень подвижным и мобильным. Козыри в игре здесь определяются стечением самых разных экономических обстоятельств, порой непредсказуемых, например, войны на Ближнем Востоке и падения цены на нефть. Социальные агенты в этом поле не только конкурируют и соперничают между собой, но получают прибыль и разоряются часто вместе с теми компаниями, куда они вложили свои капиталы или, выражаясь словами Бурдье, объективированный продукт аккумулированного социального труда. Отношения между социальными агентами в таком субполе институционализованны в устойчивых, признанных социально или гарантированных юридически социальных статусах. Причем не индивидуальных, а часто корпоративных (инвестируемые компании, банки, гарантирующие надежность их вкладов, и т.д.).
Если уникальную комбинацию, сформировавшуюся у конкретного агента (скажем, менеджера такого-то отдела корпорации "Дженерал Моторс") в одном, экономическом поле, дополнить комбинацией сил влияния, которые он имеет в другом поле (или субполе), например образовательном (выпускник престижного Гарварда, доктор философии, автор 30 научных публикаций), то в итоге мы получим удивительную топологию личного социального пространства.
Упрощенная модель социального поля, как выразился о своем творении сам Бурдье, еще более усложниться, если вспомнить об огромном заряде иерархии, которую он заложил в неравновесную модель поля. Выпускник Гарварда, менеджер прославленной компании может оказаться чернокожим американцем, а значит в этнической иерархии, формирующейся, конечно же, не на основе государственных постановлений, а исключительно через механизмы общественного мнения и обывательского сознания, он будет занимать не высокие, но низкие позиции. Субполя, как части единого социального поля, неравны между собой, они выстроены в иерархическом порядке таким образом, что социальный агент, занимающий вершину в одном субполе, окажется у подножья в другом. Либо подняться наверх в одном субполе ему не даст общий низкий рейтинг другого, скажем этнического, субполя, который оно, это субполе, занимает в общественной табели о рангах. Индивид поднимается и спускается по общественной лестнице не только индивидуально, но и вместе со своей группой, к которой он принадлежит по классовым, экономическим, образовательным, религиозным или этническим признакам.
Этническое субполе в большинстве стран мира, особенно в крупных, состоит не из одного, а из множества нацией, каждая из которых обладает собственным социальным пространством, которое характеризуется присущей только ему социальной структурой. А определяет эту структуру история народа. В результате социальное пространство общества еще более дифференцируется и усложняется.
Межгрупповая или межсубполевая иерархия постоянно модифицируется и изменяется. Итальянская диаспора, в первой четверти 20 в. занимавшая низкие рейтинговые позиции благодаря тому, что большинство ее представителей занимались неквалифицированным трудом или криминальным бизнесом, к концу столетия изменила свое положение. Но не только в этнической иерархии, но также в экономической и культурной. Чернокожие американцы, составлявшие подавляемое этническое меньшинство, сегодня прославились своими артистами, музыкантами и бизнесменами. В субполе культурного капитала их место стало совсем иным. Но оно изменилось и в других субполях.
Бурдье добавляет, что общий рейтинг этнической группы в одном или нескольких субполях определяется также тем, а) как ее состав распределяется вокруг среднетипичного образца, т.е. коэффициентом дисперсии, б) численностью группы, занимающей высокопрестижные или низкопрестижные позиции в конкретных субполях. Иными словами, если группа разнородна, в ней немало тех, кто приобщился к искусству и криминалу, то общий рейтинг группы в иерархии социального пространства будет не только неустойчивым, но и невысоким. Так, среди чернокожих немало не только звезд Голливуда, но и уличных бандитов. Стало быть, у них одинаково многочисленное представительство в высших и низших позициях культурного субполя. Иными словами, у данной группы высока дисперсия - статистический показатель отклонения от средней нормы. Он не позволяет сложиться позитивному имиджу этнической группы в общественном мнении. Но вопреки ему, утверждает Бурдье, группа способна к вертикальной мобильности, т.е. продвижению вверх по социальной иерархии, если у нее окажутся эффективными внутригрупповая солидарность, протестное поведение, коллективное противодействие и давление на общество.
Возможности солидарных действий и коллективной мобильности у Бурдье совершенно непонятны в свете его рассуждений о классах. Он отказывается признать их реальными группами, способными создать свою партию, профсоюз, консолидировано выступать на общественной сцене, социализировать свое потомство в духе классовых ценностей, обладать классовым сознанием и т.п. Он так и заявляет: я признаю только классы на бумаге[216]. У него классы существуют только в логическом смысле. Их нельзя пощупать, увидеть, передвинуть, свергнуть, уничтожить. Классы - только теоретические конструкции, существующие в голове ученого. Его реальные представители могут осознавать свою классовую принадлежность, но как-то очень туманно, приблизительно догадываясь о ней и даже затрудняясь ее сформулировать в анкетном опросе. Возможно, так оно и есть, особенно в постиндустриальном обществе эпохи постмодернизма, когда люди считают социальным предрассудком расовые барьеры, классовую борьбу, политические границы, этническую принадлежность. Они мультикультуралисты, плюралисты, интернационалисты. Правда, так живет золотой миллиард развитых стран, а остальные три четверти землян все еще держатся устаревших убеждений. По всей видимости, Бурдье предлагает им побыстрее избавиться от них и принять концепцию бумажных классов.
Класс у Бурдье - это совокупность агентов, занимающих сходные позиции, находящиеся и подчиненные действию сходных условий, а потому имеющих все шансы для того, чтобы выработать сходные диспозиции и интересы, и, как следствие, сходные социальные практики, т.е. системы социальных действий. Это класс на бумаге. Он обладает лишь теоретическим существованием, Будучи продуктом объяснительной классификации, он ничем не отличается от тех классов, видов и отрядов животных, которые созданы в зоологии. Такая модель позволяет социологу объяснить и даже предвидеть поведение классифицируемых объектов, но не более. Но это не настоящий класс, готовой к борьбе. Правильнее его именовать возможным классом.
Понятно, что от социологического реализма Бурдье отмежевался. Но почему он считает, что он дистанцировался и от социологического номинализма? Его утверждение, будто номиналистский релятивизмуничтожает социальные различия, сводя их к чисто теоретическим артефактам, достаточно спорное. В противовес ему Бурдье провозглашает существование объективного пространства, которое якобы кладет конец номинализму. Но куда в таком случае девать его бумажные классы, которые суть теоретические артефакты, а не реальные сообщества?