Органицизм в российской социологии (А.И. Стронин, П.Ф. Лилиенфельд)

Во второй половине XIX в. под влиянием широкого развития биологических наук сложилась органическая школа в социологии, создателем которой был Г. Спенсер. Последователи английского социолога (Р. Вормс, А. Шеффле, А. Эспинас и др.) широко обращались к биологии, взяв у нее понятие организма как функциональной системы, состоящей из дифференцированных единиц и имеющей определенную структуру. Сравнение общества с биологическим организмом, которое вначале применялось в качестве метода объяснения сложных социальных процессов посредством, как казалось, более простых, естественных, вскоре переросло в утверждение тождества общества с биологическим организмом.

При сохранении внешней объективности и научности органическая теория отвечала умонастроению кругов, желавших утвердить «естественность» и «вечность» существующего буржуазного общества. Отсюда проистекала ограниченная классовая точка зрения сторонников органицизма, теоретические положения которого являлись оправданием существования антагонистического общества.

Наиболее часто органицисты обращались к категориям порядка, структуры и системы. Социальная эволюция не отрицалась, но интерпретировалась как восстановление равновесия между отдельными элементами общества.

В русской социологии органическое течение появилось с конца 60-х годов XIX в. Наиболее видными ее представителями были А.И. Стронин и П.Ф. Лилиенфельд. К рассматриваемому направлению отчасти можно отнести и Я.А. Новикова (1850-1912) — автора многочисленных работ по социологии. В начале своей деятельности он был одним из активных защитников органической теории, в дальнейшем с начала XX в. перешел в основном на позиции социального психологизма³⁹.

В 70-е годы центром органицистов стал журнал «Свет», преобразованный затем в «Мысль». Издавался он Л.Е. Оболенским, журналистом и социологом, который во многом разделял идеи этого направления. На русский язык были переведены работы всех известных западноевропейских органицистов и прокомментированы. Русские социологи принимали активное участие в деятельности II Международного социологического конгресса, на ко-

тором влияние органицизма было идейно подорвано. С конца XIX в. его значение ощутимо падает⁴⁰.

В России против органического направления выступали Б.А. Кистяковский, Н.И. Кареев, Н.К. Михайловский, С.Н. Южаков, И.И. Каблиц, Н.М. Коркунов, М.М. Ковалевский, П.А. Сорокин и мн. др.

Анализ органицизма начнем с рассмотрения взглядов А.И. Стронина.

Александр Иванович Стронин (1826-1889) окончил историко-филологический факультет Киевского университета. После кратковременных увлечений народническими идеями, за что был даже выслан на несколько лет, Стронин долгие годы служил в министерстве путей сообщения. Основные социологические работы Стронина «История и метод» (1869), «Политика как наука» (1872) и «История общественности» (1886).

В социологии русского органициста можно выделить три проблемы: 1) метод исследования общества, 2) социальная структура, 3) законы функционирования и развития «социального тела».

Рассмотрение общества и истории Стронин начинал с положения, что общественные науки должны сблизиться с естественными, поэтому всем, кто занимается «человековедением», необходимо усвоить приемы и методы естествознания. Но достигнуть такого состояния возможно якобы только с помощью метода аналогии, который, по мысли Стронина, должен стать основным принципом органицизма, за что его критиковал Н.К. Михайловский⁴¹.

Аналогия допустима только тогда, когда речь идет об одно-порядковых социальных явлениях при строгом соблюдении конкретного исторического подхода, в противном случае она может превратиться в бессодержательный параллелизм. Плеханов отмечал в 90-х годах, что господствующая до Маркса в общественных науках точка зрения «человеческой природы» привела к «злоупотреблению биологическими аналогиями, которое и до сих пор дает себя сильно чувствовать в западной социологической и особенно в русской quasi-социологической литературе»⁴².

Тождество общества с организмом Стронин пытался доказывать, сопоставляя сходство их закономерностей и функционирования. Он переносил на общество законы природы на основании якобы их тождества и одинакового количества в обеих областях⁴³. Общество для него — в буквальном смысле организм, а социальные институты — отдельные части организма. Желая смягчить свой крайний органицизм, автор вынужден признать, что общество —

организм более сложный, чем любой биологический, и является новой формой природы. Однако эти оговорки ничего не меняли в исходной позиции автора. Однородность функционирования человека и общества он прослеживал вплоть до мельчайших деталей. Поэтому, писал Стронин, «социология необходимо уже должна быть аналогичной с физиологией»⁴⁴.

Крайний органицизм Стронина дополнялся не менее радикальным механицизмом. По своему строению общество представлялось ему в виде пирамиды, которая была внешним отражением социальной иерархии тогдашней российской действительности. Ее вершина — привилегированное меньшинство в лице законодателей, судей и администрации. Затем класс «капиталистов». В основании пирамиды подавляющее большинство общества — земледельцы и ремесленники.

Социальная пирамида складывается, по утверждению Стронина, под воздействием физических причин, поскольку по законам физики пирамида имеет наименьшее сопротивление при движении и одновременно наибольшую устойчивость.

Из признания пирамидального .строения общества Стронин делал консервативный вывод, что только высшая бюрократия и интеллигенция, как единственные создатели нравственных и умственных богатств, могут заниматься политикой. Все остальные слои «политически непроизводительны» и не должны в нее вмешиваться⁴⁵.

В книге «Политика как наука» Стронин выделил три общих закона функционирования «социального тела»: 1) общий биологический закон, 2) общий социологический закон, 3) общий политический закон. Здесь совершенно очевидна попытка подойти к законам общества, основываясь на принципе возрастающей сложности наук и убывающей общности законов.

По мнению Стронина, каждое общество, как и любой организм, имеет свое начало и свой конец. Движение общества, его прогресс и регресс совершаются на основе биологических законов. Так, например, нравственный упадок, потеря идеалов происходят в результате биологического вырождения человечества. Стронин ищет первопричину гибели обществ в законах механики: поскольку никакое движение не может быть вечным, имеющийся в обществе «точно определенный запас сил... рано или поздно иссякнет»⁴⁶.

Для Стронина общество было высшей и наиболее совершенной ступенью в развитии природы, которая характеризуется различной политической и духовной деятельностью. Политическую деятельность Стронин подразделял в соответствии с различными сторонами выражения психики человека: разум проявляется в деятельности интеллигенции, чувства — в «гражданственности» масс, а воля — в актах правительства.

Социологическая теория Стронина представляет сочетание прямолинейного органицизма, механицизма и некоторых элементов психологизма. Отождествление структуры общества с пирамидой, а его жизнедеятельности — с функционированием человеческого организма и психики послужило Стронину теоретической основой для крайне консервативных политических выводов. Признавая необходимость преобразований, Стронин в то же время считал, что в России отсутствует почва как для «произрастания революционных семян», занесенных из стран Западной Европы, так и для внутренних социальных потрясений.

Другой представитель органического направления — Павел Федорович Лилиенфельд (1829-1903), крупный царский сановник и монархист, получил известность благодаря книге «Мысли о социальной науке будущего» (1872), которая затем в значительно расширенном виде — пять томов — вышла на немецком языке — «Gedanken tiber die Sozialwissenschaft der Zukunft» (1873-1881). Несостоятельность органического направления проявилась в ней в наиболее очевидных формах. Оно утратило все позитивные моменты, присущие его основателю Спенсеру (широкое привлечение этнографического материала, вера в неодолимость социальной эволюции, попытка выделить ее объективный критерий). Позднее, в 1894-1896 гг., в «Revue Internationale de sociologie» была напечатана работа Лилиенфельда «Социальная патология», написанная им с тех же исходных биологических позиций.

В отличие от Стронина Лилиенфельд единственным методом изучения общества считает индукцию. Но понималась она в узком смысле, как метод отыскания сходства и различия природы и общества, как сравнительная аналогия между социальными силами и силами природы. Лилиенфельд повторил теоретические ошибки, присущие Стронину, и даже усугубил их.

В работах Лилиенфельда внимание было уделено одной проблеме: рассмотрению общества как организма. В этой связи он писал и о законах «социального тела». Первая часть русского варианта его главной работы называется «Человеческое общество как реальный организм». Общество живет «той же жизнью, как и все прочие организмы природы»⁴⁷, но оно только более совершенно по своему развитию.

Лилиенфельд заявлял, что «социальные законы могут быть выводимы лишь путем аналогии между действием социальных сил и органических сил природы»⁴⁸. В основе же всех действий, движений или событий органической и социальной жизни находятся, по его утверждению, простейшие законы механики; все процессы могут и должны быть сведены до «самого простого», т.е. механического движения.

Любой организм есть сочетание клеток, подобно тому и общество состоит из клеток — человеческих индивидов. Идя по такому пути, Лилиенфельд приходит к утверждению, что все окружающее человека (почва, климат) и созданное людьми есть межклеточное вещество, наподобие существующего в животном или растительном организме. Лилиенфельд усматривает полную аналогию между обществом и организмом как в отношении отдельных процессов (размножение, рождение, рост, смерть, болезнь), так и органов (мозг и правительство и т.д.). Отсюда делался вывод: группировка людей происходит по законам соединения клеток в каждом отдельном организме.

Натуралистический редукционизм позволил Лилиенфельду утверждать, что экономическая, политическая, юридическая деятельность равнозначна физиологическому, морфологическому и целостному аспектам организма. Таким образом, аналогия социального с биологическим, имеющая место у Спенсера, превращается в полное тождество. Правда, Лилиенфельд пытался в какой-то мере учесть специфику социологии, выдвигая наряду с этим предположение, согласно которому общество одновременно складывается под влиянием духовного начала, воплощенного в человеческой мысли и воле. Однако это не привело к выходу за пределы биологизма, поскольку для Лилиенфельда наличие идей есть только показатель высокого совершенствования общества как природного организма.

Идеи Лилиенфельда оказали воздействие на теории западных органицистов. Не случайно он был избран президентом Международного социологического института. Шеффле признавал влияние, которое оказывал на него Лилиенфельд наравне с Контом и Спенсером⁴⁹. Вормс в предисловии к «Социальной патологии» Лилиенфельда с большим сочувствием отзывался о взглядах автора. Социологическая концепция Лилиенфельда выполняла реакционную охранительную функцию в своем утверждении о неизменной и естественной природе всех социальных институтов и явлений. Коренные потрясения, которые испытывало общество, такие как классовая борьба и революция, согласно Лилиенфельду, представляют собой патологию, ненормальное развитие человеческой истории.

Органицистская теория получила некоторую поддержку также в выступлениях историка и юриста П.Г. Виноградова⁵⁰(1854-1925) и историка А.С. Трачевского⁵¹ (1838-1906).

Пути и средства решения поставленных задач представителями органицизма были глубоко порочными. Желание представить общество как живой целостный организм привело органицистов к полному стиранию различия между природой и обществом, к растворению социального в биологическом. Они не поняли, что общество одновременно и часть природы, поскольку человек в своей производственной деятельности опирается на ее законы, и особый социальный организм со своими законами функционирования и развития, для изучения которых необходим объективный анализ производственных отношений. Превращение социальных проблем в частный случай природоведения с присущей ему методологией сделало для органицистов невозможным объяснение даже самых простых социальных явлений.

Теория органицизма отвечала умонастроению определенных кругов русского дворянства и буржуазии, заинтересованных в апологетике существующего строя. Она привлекала политических консерваторов тем, что внутренняя реакционность сочеталась у нее с позитивизмом, создавшим видимость «последнего слова» европейской науки.