Социология города чикагской школы
До начала XX века город как объект исследования не часто привлекал внимание ученых. Развитие интереса к городу со стороны научного сообщества в первой половине XX века многим обязано Чикагской школе социологии. Европа в этот период была охвачена потрясениями, и основной площадкой для социальных исследований, в том числе исследований городов, стали США. В начале столетия в Америке уже распространилась практика так называемых социальных обследований(social surveys), проводимых энтузиастами-любителями и сфокусированных на проблемах городов и условиях жизни разных групп городского населения. Чикагская школа продолжила эту традицию городских исследований, но преобразила её настолько, что уже в 30-е годы любительские социальные обследования окончательно сошли со сцены, уступив место профессиональным.
Чикагская школа социологии сформировалась на базе факультета социологии и антропологии Чикагского университета. Её идейным вдохновителем был Роберт Эзра Парк — бывший журналист с философским образованием и полученной в Германии учёной степенью. В 50-летнем возрасте он пришел работать в Чикагский университет и за 20 лет работы в нём сделал одну из ярчайших социологических карьер. Большую роль в становлении Чикагской школы сыграли также Уильям Айзек Томас, Эрнест Бёрджесс, Родерик Маккензи, Луис Вирт и работавшие в то время в университете философы-прагматисты.
В 1915-м году Парк опубликовал программную статью «Город: предложения по исследованию человеческого поведения в городской среде», в которой были очерчены теоретические основания и основные направления городских исследований. Реализация этой исследовательской программы началась в конце 10-х годов и продолжалась при поддержке фонда Рокфеллера около десяти лет. Результаты исследований публиковались в статьях и монографиях, многие из которых стали классическими и до сих пор переиздаются.
Цели Парка и его единомышленников были гораздо более амбициозными, чем изучение города как такового, — их интересовало развитие социологии как научной дисциплины. Предмет социологии понимался при этом предельно широко. Социология должна была дать научное видение человеческой природы, человеческого поведения и социальных процессов. Решая эти научные задачи, социология должна была быть «натуралистической» наукой, опирающейся на эмпирические исследования. И площадкой для этих эмпирических исследований должен был стать как раз город. В этом смысле город виделся Парку как своего рода «социальная лаборатория». Парк видел человеческую природу как нечто подверженное эволюционному развитию, как множество скрытых потенций, реализующихся по мере усложнения форм совместного человеческого существования. Большой современный город представлялся ему тем местом, где все грани человеческой природы находят наиболее полное и яркое выражение.
В этом смысле Чикаго был идеальным полем для исследований. Это был образцовый американский город, с конца XIX века стремительно росший и развивавшийся. В силу самой стремительности этого роста он был наполнен всевозможными контрастами: в нём тесно соседствовали богатство и нищета, небоскрёбы и лачуги, многочисленные расовые и этнические общины. Чикаго был вместилищем едва ли не всех проблем, с которыми сталкивается быстро и неуправляемо развивающийся современный город: преступности, проституции, расовых и этнических конфликтов, размытия привычных ценностей, нищеты, антисанитарии, беспорядочности городской застройки, краха локальных сообществ, социальной несправедливости, одиночества, самоубийств, личностных деформаций и так далее. Интерес к пониманию природы этих проблем сочетался у исследований с интересом к практическим возможностям их преодоления или, по крайней мере, смягчения. Впрочем, исследования Чикагской школы были нацелены не только на прояснение конкретных ситуаций, но и на научные результаты. Спецификой чикагских городских исследований было как раз такое совмещение задач: с одной стороны — получения практически полезных конкретных результатов, с другой стороны — обогащения знания о человеке, человеческом поведении, обществе, современном обществе, социальных процессах вообще.
Город трактовался Парком как сложный организм, понять который можно только во взаимосвязи разных аспектов — экологических, экономических, политических, культурных, социально-психологических. В каждом из этих аспектов присутствуют свои процессы, которые в сумме определяют функционирование и развитие города как динамичного образования. Социологические исследования Чикагской школы были сосредоточены преимущественно на экологических (территориальных) и культурных (коммуникационно-символических) аспектах городской жизни. Имея в виду эту двойную фокусировку, Парк характеризовал городское сообщество как «пространственную конфигурацию и моральный порядок». Среди многочисленных исследований социологов Чикагской школы были как чисто экологические и чисто культурологические, так и те, что совмещали в себе экологическую и культурную перспективы.
В рамках экологии города наиболее существенные достижения школы были связаны с прояснением закономерностей роста города, зонированием и районированием городского пространства и изучением территориальных распределений различных деятельностей, социальных групп и проблем. Модель роста города, разработанная Бёрджессом, и содержащаяся в ней модель «концентрических зон» определили общие контуры последующих исследований территориального устройства городов и динамики развития разных городских «зон».
Развиваемая в рамках экологии города идея естественных сообществ послужила основой для более обоснованного административного деления города Чикаго. Целый коллектив социологов из Чикагского университета на протяжении многих лет работал над оптимальным разграничением районов города и описанием таких его элементарных единиц, как соседства; так было положено начало традиции составления статистических справочников города Чикаго, а предложенное участниками этого проекта административное деление Чикаго сохраняется в значительной мере до сих пор.
Более ясные очертания приобрело и территориальное распределение этнических групп. В Чикаго с конца XIX века был очень большой приток мигрантов со всех концов земного шара, и город представлял собой своего рода «лоскутное одеяло»: к территориальному распределению групп с разными уровнями достатка добавились многочисленные этнические и расовые гетто. Сегрегация, характерная для Чикаго, была типичной чертой многих американских городов.
Аналогичным образом изучалось территориальное распределение практически всех значимых социальных проблем: нищеты, преступности, самоубийств, разводов, проституции и так далее. Во всех случаях эти распределения наносились на карты, которые стали одним из характерных компонентов чикагских социологических исследований. Ни одна диссертация по социологии в Чикагском университете не могла быть защищена без карт.
Экологический анализ часто служил основой для углубленных полевых исследований, выявляя места концентрации тех или иных социальных явлений. Корни таких проблем как самоубийства, преступность, проституция, распад семей, детская беспризорность, формирование подростковых банд искались в особых характеристиках социальной среды, и в местах концентрации этих явлений ожидалась подчеркнутая выраженность их социальных условий. Проникновение в эти условия требовало обращения к культурным и социально-психологическим особенностям соответствующих районов. Отсюда происходит интерес чикагцев к различным «социальным мирам»: не только территориально ограниченных городских районов, но и мирам различных учреждений, профессий, религиозных общин. Город рассматривался чикагцами как созвездие, или мозаика таких «миров».
«Социальные миры» сегрегированных районов Чикаго стали предметом очень многих исследований Чикагской школы. Харви Уоррен Зорбо досконально исследовал Нижний Нортсайд, где на пятачке территории площадью около 6 кв. километров располагались, почти совсем не сообщаясь друг с другом, престижный Золотой Берег, трущобы, район меблированных комнат, квартал обитания артистической богемы и несколько этнических гетто, в том числе Маленькая Сицилия («Маленький Ад»). При этом внимание уделялось не только на специфическим образам жизни, отличавшим эти районы (например, своеобразие организации жизни в районе меблированных комнат было средой, порождавшей самый высокий в Чикаго уровень самоубийств), — в отношении этих городских миров ставились и вопросы общего характера. Зорбо показал, что при всей непохожести этих районов физическая близость сочетается в них с разобщающими социальными дистанциями. Практически это означало бесперспективность коммунитаристского движения, пытавшегося возродить в городах сплоченные локальные сообщества, сформированной былыми условиями существования и еще не стершиеся из людской памяти.
Такие же общие вопросы ставились Луисом Виртом в классическом исследовании гетто. Он не только подробно разобрал случай еврейского гетто в Чикаго, но и тщательно реконструировал «естественную историю» гетто вообще. Аналогичные по типу исследования чикагского негритянского сообщества были осуществлены Чарлзом Джонсоном и Эдвардом Франклином Фрэзером, учениками Парка, первыми темнокожими социологами в США.
Объектами исследований чикагских социологов становились и другие «социальные миры», имевшие территориальные локализации, но не подпадавшие под категорию городских районов. Нельс Андерсонисследовал место компактного проживания странствующих рабочих (хобо) — Хобогемию, — досконально описав жизненную организацию этой категории «бродяг» (под ударом Великой депрессии этот социальный мир стремительно исчез – вместе с самими хобо). Пол Гоулби Кресси изучил социальный мир «таксидэнс-холлов» — особого вида танцевальных залов (как правило, подпольных или полуподпольных), в которых мужчины могли брать танцовщиц для танца «напрокат» по установленной таксе. До этого исследования ни общественности, ни полиции не было известно, что это за заведения. Фредерик Трэшер исследовал мир подростковых шаек и банд, которыми в 20-е годы Чикаго просто кишел. Исследование становления Чикагского агентства недвижимости, проведённое Эвереттом Черрингтоном Хьюзом, положило начало целой традиции исследования профессиональных миров. Следы этого влияния обнаруживаются в позднейших исследованиях чикагских мусорщиков (Рей Гоулд), таксистов (Фредерик Дэвис), социальной структуры ресторана (Уильям Фут Уайт), мира психиатрической больницы (Эрвинг Гоффман), тюремных сообществ и сообществ заключенных (Норман Хейнер), внутреннего мира сборочного цеха (Дональд Рой) и т.д. Норман Хейнер подробно исследовал социальный мир гостиницы, рассматривая его как квинтэссенцию и апофеоз современного мобильного города, и положил начало социологии гостиниц и отелей.
Поскольку современный большой город немыслим без коммуникаций, социологи Чикагской школы испытывали большой интерес к масс-медиа. Исследовались циркуляция крупных городских газет (Р. Маккензи), эволюция прессы, расширение её влияния, природа новостей как одного из ключевых компонентов «народного знания» горожан (Парк, Хелен Хьюз). С развитием кинопроизводства в 30-е годы предметом особого интереса чикагских исследователей стало влияние кино на поведение горожан (Харви Зорбо, Герберт Блумер и др.).
Все эти разносторонние исследования проводились в том числе с расчётом на практическое применение. Хотя влияние чикагской городской социологии этого периода на управленческую практику и городское планирование вряд ли стоит излишне преувеличивать, можно уверенно сказать, что исследователи Чикагской школы были важными участниками формирования знания о городе и протекающих в нём процессах, и с этим знанием так или иначе приходилось считаться на практике