Межэтнические конфликты и их регулирование

Этнический конфликт – процесс взаимодействия этносов, в основе которого лежит столкновение несовместимых (или воспринимаемых таковыми) интересов, целей и ценностей. Межэтнические конфликты в «чистом виде» – явление редкое. Обычно, возникнув на экономической, социально–политической или иной неэтнической основе, конфликт приобретает на последующих стадиях этнический характер. По данным
К. Гантцеля[65] не менее 14 конфликтов трактуются как этнические, среди них израильско–палестинский (1968), этноконфессиональный конфликт в Ливане (1975), курдская проблема в Ираке (1976) и Турции (1984), кашмирская проблема в Индии (1990) и др. Ни один из них не разрешился и нашел продолжение и в ХХI в. Территория бывшего СССР также является этноконфликтогенным полем, поскольку в многонациональном государстве любой вопрос – экономики, политики, культуры – неизменно приобретает и этническую окраску.

Этнический конфликт является частной формой конфликта социального со своими особенностями[66].

Во–первых, он имеет существенную политическую составляющую, может скрывать политическую борьбу или иметь статусную природу, когда предметом выступает политический статус этнической группы.

Во–вторых, чаще всего это не конфликты интересов, а конфликты идентичностей. Первые разрешимы, так как интересы можно разделить. Во втором случае говорят об «урегулировании» – переводе в латентную фазу, которая может отличаться неустойчивостью.

В–третьих, этнический конфликт отличается высокой степенью иррациональности, выражающейся в большом потенциале агрессивности. Этнические конфликты стали символами деструкции. Однако, как отмечает В.А. Авксентьев[67], конструктивность таких конфликтов выражается в том, что они эмпирически демонстрируют исчерпанность сложившихся отношений между этническими группами, неадекватность проводимой национальной политики.

В 2007–2008 гг. в Кении борьба за власть переросла в этническое противостояние[68]. Сжигались заживо женщины и дети, трупы подвергались надругательству, полиция стреляла без предупреждения, количество беженцев составило несколько сотен тысяч человек. Стоит выделить не только политический, но и социально–экономический фактор конфликта: с 1963 по 2007 г. население увеличилось с 8 до 37 млн., однако такой мощный рост не обеспечивался изменением инфраструктуры и ресурсов.

Ядро рассматриваемых конфликтов составляют этнические чувства. Они обостряются, если происходит внутренняя борьба за лидерство, как в упомянутой ситуации в Кении. Здесь столкнулись сторонники действующего президента (этническая группа кукуйю) и его оппонента (этническая группа луо). Кроме этого, конфликтогенность усиливается из–за быстрых перемен в социально–экономическом положении одних этнических групп по отношению к другим. Так, экономические блага в Кении доставались практически одному этносу – кукуйо, вождь которых с начала ХХI в. стал во главе государства.

Для понимания конкретно конфликта необходимо учитывать его особенности с тем, чтобы найти адекватные способы его разрешения. Помочь в этом может типология конфликтов. Однако проблема типологизации сложных разнородных процессов методологически трудноразрешима. Российский ученый А.В. Дмитриев полагает, что надо отказаться от поиска единой типологии как полного и однозначного отображения любого конфликта и признать множественность типологий[69].

Этнические конфликты можно типологизировать по разным основаниям.

Чаще всего в качестве критерия используют характер требований. Если конфликты расположить по нарастающей сложности урегулирования, типология будет выглядеть следующим образом.

1. В социально–экономических конфликтах выдвигаются требования выравнивания уровня жизни между отдельными этническими группами («богатыми» и «бедными»), распоряжения природными ресурсами. Так, Президент республики Саха подписал Федеративный договор с Россией только после того, как получил от Б. Ельцина согласие на то, что доход от 20% добываемых алмазов будет оставаться в регионе[70].

2. Культурно–языковые конфликты связаны со стремлением сохранить или возродить полноценное функционирование языка и традиционной культуры. С постановки и обсуждения проблемы национального языка зачастую начинается динамика требований в этническом конфликте[71].

Статусные конфликты сопровождаются выдвижением требований по расширению административно–управленческих полномочий. С конца 1980–х гг. до принятия Конституции РФ (1993) почти все регионы боролись за повышение статуса: автономные области стремились превратиться в республики, республики декларировали свой суверенитет.

4. Территориальные конфликты предполагают существенную «перекройку» внутри этнополитического пространства. А.Г. Здравомыслов приводит яркий пример такого рода – осетино–ингушский конфликт, вылившийся в семидневную войну в 1992 г.[72]. Его истоки уходили в сталинские депортации, в ходе которых район, традиционно заселявшийся ингушским населением, был передан Северной Осетии.

5. Сецессионные конфликты связаны с выдвижением требования по созданию собственной независимой государственности или воссоединения с соседним («материнским» или «родственным») государством. Наиболее наглядно конфликтогенность такого рода проявилась в Чеченском кризисе
1990–х гг. Этнополитический конфликт в Чечне имеет истоки в событиях XVIII в. (Кючук–кайнарджийский мир, исламизация Северного Кавказа, борьба империй). Социально–историческая память актуализируется ошибками в формировании и проведении современной этнополитики на Юге России, непрофессиональным управлением в сфере межэтнических отношений, национально–государственного строительства, переоценкой принципа национального самоопределения, падением качества управленческой и политической элиты[73].

По уровням развертывания различаются:

- личностные конфликты (бытовой уровень);

- институциональные конфликты (отдельно взятая сфера жизни общества, например, избирательная система);

- социэтальные конфликты (вся система общественных отношений, государственная политика).