Практически ориентированные подходы к конфликтам
Далее нас будут интересовать те методологические принципы реконструкции конфликта (как целостного явления), которые осознаются и рефлектируются критически мыслящими исследователями вне зависимости от их дисциплинарной специализации.
Французский социолог А. Турен, считает, что именно «социология запаздывает сравнительно с другими дисциплинами в огромной трансформации общественных наук»[69][1]. Его стремление к отказу «от иллюзорных попыток анализировать действующих лиц вне всякого отношения к общественной системе или, наоборот, от описания системы без действующих лиц»[70][2] продиктовано тем, что он увидел в этом главную опасность. Такой подход достался нам в наследство от классической социологии, которая находится сегодня «не только в состоянии кризиса, но и, по-видимому, неотвратимого упадка»[71][3]. Он предлагает и отстаивает идею, которая заключается в том, что «понятие общества должно быть исключено из анализа общественной жизни. При этом появляется возможность и необходимость описать другой тип анализа, в центре которого находится идея социального действия»[72][4]. Социология социального действия А. Турена «отбрасывает такое объяснение действующего лица посредством указания на его место в системе. Напротив, он видит во всякой ситуации результат отношений между действующими лицами, имеющими определенные культурные ориентации, включенными в социальные конфликты» (курсив мой)[73][5]. Социология действия, по А. Турену, может быть представлена следующими тезисами.
1. Живой тканью социальной жизни является деятельность самопроизводства и самотрансформации, через вложение инвестиций, имеющих широкий, а не чисто экономический, смысл.
2. Социальную жизнь характеризуют конфликты, связанные с борьбой за управление этими инвестициями, наличие все более и более живого сознания действующего лица – субъекта, которое:
· дистанцируется от результатов своих инвестиций;
· признает их своими творениями;
· размышляет над своей творческой способностью;
· выбирает в качестве главной ценности сознание и опыт самого себя в качестве субъекта;
· видит в других сходство с собой единственно в силу способности быть субъектами.
«Здесь коренится единство социальной системы, оно представляет собой область, где производится историчность, представляющая смысл общественных конфликтов и основанная на сознании субъекта»[74][6].
3. Действующее лицо в обществе:
· не является ни отражением функционирования (или противоречий) общества; ни суммой индивидуальных интересов и желаний;
· не может больше говорить от имени Истории, а только от своего собственного имени в качестве определенного субъекта (курсивом выделено мной);
· не призывает никого слиться в большом коллективном порыве, склоняясь, скорее, к антиколлективному порыву;
· отказывается обожествлять общество и еще более государство;
· больше верит в личные свободы, чем в коллективное освобождение;
· утверждает, что общественная жизнь вовсе не управляется естественными или историческими законами, а направляется действиями тех, кто борется и договаривается о том, чтобы придать некую общественную форму значимым для них культурным ориентациям;
· в прошлом оно протестовало против традиций, соглашений, форм репрессий и привилегий, которые мешали его признанию. Сегодня оно протестует с такой же силой, но против аппаратов, дискурсов, заклинаний о внешней опасности, которые мешают ему разъяснить свои проекты, определить собственные цели и непосредственно включиться в те конфликты, дебаты и переговоры, которые он желает.
«Возвращение действующего лица не является возвращением ангела, а скорее, старого крота, и работа социологии состоит в том, чтобы прорвать стену мертвых или извращенных идеологий, а также иллюзий чистого индивидуализма или ослепление декаданса, чтобы увидеть действующее лицо и услышать его слова. Социологический анализ оказывается, таким образом, далеким от официальных дискурсов общества, размышляющего о самом себе. Он гораздо ближе к эмоциям, мечтам, обидам всех тех, кто является действующим лицом, но не признан в качестве такового, потому что формы политической организации и идеологии сильно запаздывают по отношению к практике и действительно современным идеям и чувствам»[75][7]. В центр социологического анализа социологии действия ставятся такие понятия, как действующее лицо, общественный (социальный) конфликт, коллективное поведение, формы борьбы, общественное движение.
Одна из основных идей А. Турена[76][8] – это заново определить субъекта, учитывая дистанцию, которую он занимает по отношению к самой способности дистанцирования. Дистанцию, которую способен занять субъект го отношении к ситуации, к себе, к другому, к организации и т.д., необходимо «распредметить» для того, чтобы заново подготовить самого себя к возвращению в деятельность, включению в общественное движение или в культурную инновацию.
Конфликты могут исследоваться на общесоциальном, социально-психологическом и индивидуально-психологическом уровнях. На всех уровнях можно выделить две стратегии взаимодействия конфликтующих сторон. Экспериментально эти стратегии выявлены прикладной психологией, как стратегия «сглаживания» и стратегия, ориентированная на интеграцию[77][9].
1. Стратегией «сглаживания», которая является ведущей идеей в тренинговом подходе. Участники оснащаются способами-навыками эффективного поведения, слушания, говорения в уже случившемся конфликте. Основное – это не поиск противоречия, а изменение отношения к факту переживания в конфликте и его последствий;
2. Стратегией, ориентированной на интеграцию. Она открывает принципиально новые возможности анализа конфликта на основе ясного и открытого выявления всех различий, вычленения наиболее существенных противоречий, уяснения используемых понятий, схем, теоретических конструкций и т.д., а также раскрытия технологий принятия управленческих решений в конфликтных ситуациях.
В отечественных тренингах преобладает первый подход, где упор делается на сиюминутной выгоде и пользе для участников. Практически на всех (автором статьи их было проведено более 30) тренингах инновационного типа, где принимали участие психологи, между автором статьи, как ведущим тренинга, и психологами возникали ожесточенные конфликты, показывающие наличие конфликтофобии и этических предрассудков у психологов[78][10]. Отношение к конфликтам у большинства традиционно мыслящих психологов – отрицательное. Присутствие такого феномена, как конфликтофобия (страх перед конфликтом), не позволяло им всерьез обратиться к генезису конфликтной ситуации, в одном из пунктов которого появляется конфликт.
Можно сказать, что тренинг – это экспериментальная площадка, на которой возникает реальная возможность выявить коммуникативные способности и возможности исследователей. С одной стороны, возникает осознание необходимости междисциплинарного подхода для целостного видения конфликта, с другой – остаются конфликтофобия, эмоционально-психологическая и интеллектуальная ограниченность исследователей, не позволяющие преодолеть собственные стереотипы сознания.
Принципиальное замечание Б. Хасана обращено к традиционно мыслящим психологам. Оно заключается в том, что большинство исследователей не определяет границы между конфликтом и стоящим за ним противоречием. «Нет четкого различия: где разрешается конфликт, снявший противоречие и имеющий самостоятельную жизнь и форму, а где разрешается породившее его противоречие и таким образом делается шаг в развитии системы»[79][11] и человека. «Наблюдая конфликт извне, традиционные психологи всегда стремятся разрешить его изнутри, не выходя за границы субъективированной конфликтной ситуации и обсуждая только пользу ее участников».
В отличие от социальных явлений, которые изучаются общественными науками как бы в отчуждении от их субъективного переживания, конфликт представляет собой особый объект познания. Он не существует независимо от человека, а значит и от исследователя. Конфликт, по Б. Хасану, является необходимой стороной любого взаимодействия как внешнего (интеракция), так и внутреннего (интроакция). Таким образом, считает Б. Хасан, перед прикладной психологией и психологами стоит задача «отойти от стереотипов обыденных представлений, что означает отказаться от субстанционального отношения к конфликту», а значит, исследовать и дистанцию между исследователем и конфликтом. Еще М. Фуко писал, что психология – это «главным образом исследование человека в терминах функций и норм (а эти функции и нормы в свою очередь можно интерпретировать на основе конфликтов и значений, правил и системы)»[80][12], т.е. трактовал конфликт шире, чем позволяют предметные рамки психологии.
Междисциплинарной научной парадигмой (интегрирующей разнопредметное знание под общим углом зрения на жизненный мир и социокультурные процессы в современной отечественной социологии) можно считать экоантропоцентрическую парадигму в социальном познании и социальном управлении. Ее автором является Т.М. Дридзе[81][13]. Как исследователь, теоретик и практик она преодолела (в первую очередь в своей профессиональной биографии и профессиональном сознании) некоторые междисциплинарные барьеры между филологией (по первоначальному высшему образованию), философией (кандидат философских наук), психологией (доктор психологический наук) и социологией (профессор социологии), а также:
· дала язык описания социальной реальности в двух парадигмах;
· ввела новые понятия и определения;
· предложила социальную технологию, включающую две взаимоувязанные стратегии – социально-диагностическую и социально-коммуникативную, которые встраиваются в управленческий цикл на стадии, предваряющей принятие управленческого решения;
· выделила, из многочисленного арсенала методов, методы диагностики локальной ситуации, которые предоставляют широкие возможности для применения всей «совокупности разновидностей анализа» содержания любых документальных и других источников[82][14].
Проведенный ею анализ некоторых фундаментальных социологических моделей, которые, как правило, представляют собой идеальные конструкты без человека, позволил ей вместо триады понятий: «группа (класс) – общество – общественные отношения» в центр социологического анализа поставить связку «человек – среда (жизненная, социокультурная) – их взаимодействие (основанное на коммуникации)»[83][15]. Экоантропоцентрическая социология позволяет отойти от узкопрофессиональной специализации. Она предоставляет возможности как бы «схватить» в целостности такое социальное явление, как конфликт, где в центре внимания будут «не просто Человек и/или среда, но те обменные (метаболические) процессы, которые происходят между ними»[84][16], не только в конфликте, но и в предконфликтной ситуации.
Основные идеи экоантропоцентрической социологии могут быть представлены следующими тезисами:
· социальные институты общества представляют собой кристаллизацию межчеловеческих отношений;
· поскольку природа человека целостна и двуедина (сочетает в себе инстинктивные и ментальные начала), то и социально-значимые процессы, восходящие к предметным и функциональным потребностям человека, также целостны и двуедины.
«А поэтому изначально не группы (этнические, конфессиональные, профессиональные и т.п.) с предписанным им типовым сознанием и поведением, «распадающиеся» на отдельных «представителей», а люди, которые, осуществляя свой собственный выбор и/или, делая его под давлением среды, образуют такие группы и общности, идентифицируют себя с ними сегодня, а завтра по каким-либо мотивам меняют ориентацию»[85][17].
Близость идей вышеперечисленных исследователей определена не только осознанием социально значимых проблем и конфликтов как целостных социальных феноменов, в которых оказывается человек (общество), но и невозможностью в рамках уже существующих подходов приблизиться к практике.
В начало