Классические и модернистские теории фрустрации-агрессии

Дальнейшая эволюция социологических, социально-психологических и социально-философских представлений о человеческой агрессивности ха­рактеризуется реализацией тенденции постепенного замещения объясни­тельных моделей биологического типа социологическими моделями, во­площающаяся в создании гаммы переходных объяснительных моделей, традиционно обозначаемых как промежуточные, срединные конструкты различного рода драйв-теорий. Эта разновидность теорий агрессии, пред­ставленная главным образом теориями фрустрации - агрессии, связана с выявлением особого агрессивного мотива (драйва) как побуждения, на­правленного на причинение вреда другим индивидуумам или неодушев­ленным объектам. В историко-социологической традиции существует не­сколько вариантов таких теорий, основными представителями которых являются Л. Берковитц, Р. Джин, Э. Доннерштейн, С. Фешбек и др. Заро­дившись в конце 30-х - начале 40-х в рамках сформулированной тогда классической гипотезы фрустрации-агрессии, согласно которой агрессия всегда основывается на фрустрации, а фрустрация всегда ведет к агрессии, новый тип теорий получил впоследствии широкое распространение не только в академических социологических кругах Запада, но и на уровне массового сознания. В противовес весьма умозрительным и во многом спекулятивным инстинктивистским теориям тех лет гипотеза фрустрации-агрессии положила начало интенсивным экспериментальным исследова­ниям феномена человеческой агрессии и на протяжении ряда десятилетий оставалась непосредственным методическим руководством для значитель­ной части ученых, особенно практиков.

Характеризуя исходные основания этой гипотезы, следует отметить, что в ней имеется целый ряд положений, сближающих ее с инстинктивиз-мом (особенно в его психоаналитической версии). Однако ее все же нельзя отождествить с последним полностью, так как авторы теории фрустрации в отличие, например, от Фрейда и Лоренца не предлагают категоричного ответа на один из основополагающих вопросов в учении об агрессии - о ее происхождении - врожденна она или приобретаема. Более того, они дела­ют определенный шаг в сторону от абсолютизации роли внутрипсихиче-ских факторов и субъективных детерминант в возникновении и понима­нии ее природы. Данная ориентация, полагающая агрессию как внутрен-

нюю предрасположенность, активизируемую внешними стимулами, как результат проявления вовне внутренней напряженности и тревоги, занима­ет как бы срединное место в предложенном аналитическом ряду главных раз­новидностей социологических и социально-психологических теорий агрессии, располагаясь между инстинктивизмом и теориями социального научения.

Теории социального научения агрессии.С конца 60-х и особенно с середины 70-х в западной социальной мысли формируется своеобразный, во многом противоположный инстинктивизму и драйв-теориям подход к пониманию природы человеческой агрессии. Основные положения этого подхода были разработаны в рамках необихевиористской исследователь­ской парадигмы и представляют собой ее модифицированную экстрапо­ляцию к нетрадиционному кругу объектов - социально-психологи­ческим и социальным явлениям. Подобная трансформация проблемно­го поля (в контексте так называемой глубинности) в направлении большего акцента на изучении чисто поведенческих аспектов феномена агрессии означала серьезное переосмысление представлений о самом объ­екте исследований. Вместо собственно агрессии стала описываться сфера ее непосредственной объективации - поведение открытое, внешне выра­женное и наблюдаемое. Подобный концептуально-методологический по­ворот не мог считаться полностью оправданным по ряду причин. Главным образом это связано с природой самой человеческой агрессии, которая не сводится только к поведению, а является и своеобразным психическим со­стоянием личности, содержащим в себе лишь потенциал внешне выра­женных агрессивных действий и включающим эмоциональную, познава­тельную и волевую компоненты. Поэтому при ее описании следует всегда иметь в виду внутренние мотивы агрессивного акта - то, как он пережива­ется и осмысливается личностью.

Среди сторонников необихевиористской ориентации - А. Басе, Д. Зил-менн, П. Зимбардо и др. Но наиболее ярким ее выразителем является аме­риканский ученый А. Бандура, которому и принадлежит формулировка основных принципов социального научения наряду с реализацией этих принципов в своей непосредственной исследовательской практике.

В противовес инстинктивистским представлениям об агрессии Бандура рассматривает ее как специфическую форму социального поведения лич­ности, приобретаемую и поддерживаемую всеми условиями ее социально­го окружения. Теория социального научения агрессии являет собой по­пытку серьезного и всестороннего осмысления основных механизмов формирования, поддержания и регулирования человеческой агрессии. Для решения этой важной как в теоретическом, так и в практическом отноше­нии задачи была разработана продуктивная методика в постановке и про­ведении лабораторно-экспериментальных исследований, которая успешно апробирована и одобрена многими западными специалистами в области

человеческой агрессии, работающими в границах иных теоретических па­радигм. Своеобразие методологического и методического обеспечения данной разновидности современных теорий агрессии проявилось в много­кратном увеличении количества экспериментов; в рамках этой методики наметились также тенденции сочетания лабораторных экспериментов с полевыми исследованиями, концентрации усилий главным образом на тех экспериментах, в которых в качестве испытуемых выступали люди, а не животные (что было присуще предшествующей социопсихологиче­ской традиции, включая и необихевиористскую - Б. Скиннер, Э. Тол-мен, К. Халл и др.).

Анализ теории социального научения позволяет утверждать, что во многом она развивается в качестве своеобразной альтернативы как ряду предшествующих, так и сосуществующим с ней теориям, что объясняется трактовкой природы самой агрессии, рассмотрением ее как вызываемой только извне факторами среды. Такая излишняя акцентировка влияния внешних факторов в определенной мере преуменьшает роль самой лично­сти как некоего интегративного начала, обеспечивающего последователь­ность человеческого поведения. Человеческое «Я» сводится в данном слу­чае по сути к своеобычному репертуару поведения, постоянно открытому для воздействий со стороны обстоятельств. Обосновывается существова­ние ничем не опосредованной изнутри прямой связи между факторами среды и человеческим поведением, в то время как преломление всех по­ступающих извне воздействий осуществляется только через внутреннее состояние самой личности. Однако это уже стандартный методологиче­ский изъян традиционного необихевиоризма.

Тем не менее вариант «социального научения» Бандуры несколько вышел и за рамки ортодоксального бихевиоризма за счет ряда отступле­ний от его постулатов и введения новых принципов, установленных и под­твержденных в экспериментально-лабораторных исследованиях приобре­тения и модификации человеческого поведения. В целом же данная теория развивается в границах классической парадигмы научения. Основной де-терминантой и регулятором поведения как отдельной личности, так и со­циальной группы по-прежнему остается подкрепление; вероятность агрес­сии, таким образом, возрастает лишь по мере ее подкрепления.

Следует признать весьма значительный вклад Бандуры в социологиче­ское исследование феномена человеческой агрессии. Особенно актуальны сегодня его выводы о научении агрессии посредством наблюдения за со­ответствующими поведенческими моделями, о роли в этом процессе средств массовой коммуникации и т. д. Знания о приобретаемом характе­ре поведения с «деструктивным» потенциалом, а также основные законо­мерности приобретения, поддерживания и регуляции такого поведения по­средством моделирования особенно важны в практике социального кон-

троля. Актуальное значение в процессе формирования альтернативных аг­рессии образцов человеческого поведения приобретает учет факторов, от­ветственных за реализацию усвоенных в процессе обучения моделей. И, наконец, учение А. Бандуры оказывается более обнадеживающим и опти­мистическим в плане возможности предотвращения или хотя бы сдержи­вания в границах социально приемлемых форм тех или иных проявлений человеческого насилия и агрессивности.

Теории социального влияния.Группа американских исследователей из университета Олбени - Дж. Тедещи, Р. Смит, Р. Браун и др. - разрабо­тала для описания и объяснения действий, обычно ассоциируемых с чело­веческой агрессией, принципиально новый подход, базирующийся на ме­тодологических позициях теории социального влияния, основанной на ис­пользовании понятия принудительная сила. Эти ученые коренным обра­зом пересматривают статус самого понятия агрессия, считая, что оно не может относиться к какому-то одному конкретному виду человеческих действий, а является только своеобразной социальной этикеткой - ярлы­ком, используемым для обозначения тех действий, в которых главным способом социального влияния избрана принудительная сила. Анализ ос­новного содержания теорий социального влияния показывает, что прину­дительная сила ассоциируется и отождествляется с агрессией лишь в тех случаях, когда имеется намерение причинить ущерб, а само действие мо­жет быть оценено как антинормативное. Таким образом, принуждение квалифицируется как агрессия, если оно не узаконено социальными нор­мами. Тем самым осуществляется радикальный переход от изучения глу­бинных внутриличностных динамик человеческого агрессивного поведе­ния к пониманию и объяснению его как преимущественно социального феномена, рассматриваемого в контексте реальных общественных связей и отношений, и, соответственно, к использованию методов и средств по­знания, адекватных для описания такого круга явлений.

Выявив непосредственную зависимость между частотой принудитель­ных действий и спецификой экономической и политической организации общества, степенью узаконенное™ и использования в нем насильственных мер, Дж. Тедещи и его сторонники делают чрезвычайно важный вывод о необходимости поисков истоков насилия через изучение соответствующих социально-политических структур. Тем самым авторы теории социального влияния идут значительно дальше по сравнению с А. Бандурой, возлагавшим ответственность за существующие в обществе агрессивные нормы во многом на средства массовой информации, и прежде всего на телевидение.

Несмотря на некоторую непоследовательность в трактовке понятия аг­рессия, рассмотрение ее по преимуществу в контексте межличностных связей и отношений, данная концептуальная схема заключает в себе ряд достоинств и весьма продуктивных моментов: а) в ней были содержатель­но осмыслены и отражены многие трудности и реальные проблемы собст-

венно социологического этапа исследований агрессии, что во многом спо­собствовало осознанию и формулировке новых исследовательских целей и практических ориентиров; б) осуществлен сравнительньш анализ понятий агрессия и принудительная сила, подробно исследованы типы сценариев, обусловливающих выбор принуждения в качестве одного из межличност­ных взаимодействий в современном обществе, что особенно важно в пла­не практической разработки и осуществления эффективной системы мер по контролю и сдерживанию такого поведения; в) определенный прогресс достигнут в понимании и социологической интерпретации природы самой агрессии как преимущественно общественного феномена; это было дос­тигнуто на основе приложения анализа ее истоков к рассмотрению социаль­ных, экономических, политических и иных структур современного общества.

Теории социального объяснения агрессии.Рассмотрение аналитиче­ского ряда социально-философских и социологических теорий человече­ской агрессии, располагающихся по мере замещения объяснительных мо­делей биологического типа моделями социологическими, завершается теориями социального объяснения агрессии. При интерпретации феноме­на агрессии их авторы (М. Биллиг, Р. Добэш и др.) переносят акцент с описания психологической мотивации и других субъективных предраспо-ложенностей индивида на конкретные структуры современного западного общества. Данный подход, тяготеющий к предельной социологизации все­го многообразия факторов, входящих в содержание понятия детерминант агрессии, является своеобразной противоположной инстинктивизму край­ностью и соответственно располагается на другом от него конце аналитическо­го ряда (вслед за теориями А. Бандуры и Дж. Тедещи). Его возникновение можно, по-видимому, рассматривать в качестве специфической реакции на за-силие «идеологически нейтрального» или же «лояльного истеблишменту» образа современного исследования агрессии, выражения неудовлетворен­ности деятельностью работающих в этой области ученых и их нежеланием обратиться к решению ряда насущных проблем современного общества.

Анализ основных разновидностей современных западных теорий чело­веческой агрессивности позволяет сделать выводы об их месте и роли в историко-социологической традиции середины - второй половины XX столетия. Теоретическое оформление разнообразных взглядов на пробле­му природы и сущности человеческой агрессии, существовавших в систе­ме социального теоретизирования на протяжении более двух тысяч лет, происходит в конце XIX - начале XX столетия. К числу теорий, обладав­ших наибольшим потенциалом саморазвития, следует отнести инстинкти-вистские теории, начало которым было положено созданием психоанали­тической теории 3. Фрейда и получило завершение в работах К. Лоренца, наиболее близких к современности. Историческая эволюция теорий агрес­сивности человека характеризуется тенденцией постепенного замещения объяснительных моделей биологического типа моделями подчеркнуто со-

циологического характера. Данное обстоятельство обусловило пластичную трансформацию теорий человеческой агрессии в самоосознающую леги­тимную социологическую школу (как в контексте их места и роли в струк­туре социологического знания, так и по доминирующим процедурам вы­работки и концептуального оформления результатов исследований). Дан­ная тенденция непосредственно реализовалась в появлении гаммы специ­альных объяснительных моделей, обозначаемых как срединные конструк­ты различных драйв-теорий. Данные модели и теоретические конструкты обеспечили существенный позитивный сдвиг в развитии социологической школы «человеческой агрессивности» и составили методологическую и концептуальную базу перехода к теориям более высокого ранга и к более активному использованию общенаучных методов познания, включающих эксперимент и полевые исследования. Однако в ряде ситуаций это в об­щем-то положительное явление сыграло и негативную роль, поскольку на определенном этапе развития школы «человеческой агрессивности» от­теснило на второй план изучение компонентов человеческого «Я», содей­ствовало образованию эклектической комбинации и перекомбинации про­тивоположных теоретических ориентации на основе переноса исследова­тельского интереса с внутриличностных моментов на различные внешние обстоятельства. Тем самым биологические и нейрофизиологические ис­следования выводились на периферию профессионального научного вни­мания. Реальный эвристический потенциал социологической школы «че­ловеческой агрессивности» все еще не соответствует достаточно высокому уровню развития современной социологии, в силу чего значительная часть входящих в нее теорий не содержит представления об истинном масштабе проблемы и ее социально-философском статусе. Многие из концептуаль­ных и прикладных разработок проблемы носят поэтому избыточно при­ватный характер либо, напротив, обладают избыточно высоким уровнем социального утопизма, более характерного для начала XX века, нежели его окончания. Тем не менее социологическое творчество в этой проблем­ной области демифологизировало восприятие существа самого вопроса, а также содействовало определению диапазона современных возможностей человечества в сфере контроля и сдерживания агрессии в целом.