Парадокс психологии масс

<...> Согласно теоретикам психологии толп, эти последние не способны к интеллектуальному творчеству, к исторической иници­ативе и никогда не бывают во главе революционных переворотов в искусстве, науке или политике. Как они смогли бы это сделать, если у людей, собранных вместе, способность мыслить снижается и чувство реальности стирается? А между тем, когда мы наблюдаем социальные институты, армию, предприятия и т.д., мы видим, что они развиваются. Искусство, наука, техника совершенствуются. Изобретены средства производства и открыты средства коммуни­кации, которые меняют лицо общества. Вот мы и оказались перед кардинальным парадоксом психологии толпы. Чтобы его разрешить, она по логике вещей не может отказаться от своего принципа: субъ­екты, объединившиеся в толпу, менее разумны, меньше способны к созидательной деятельности, чем взятые по отдельности. У Тарда в этом случае остается только одно альтернативное решение, и оно незамедлительно принимается. Оно означает следующее: в толпе существует класс отдельно взятых субъектов, которые собирают остальных, увлекают их за собой и ими управляют. Это — вожди, религиозные деятели, политики, ученые и т.д. Они стоят у истоков всех перемен, нововведений, общественных событий, которые делают историю. Поддаваясь внушению, большинство людей под­ражает им и следует за ними. Они подчиняются, как дети своему отцу, подмастерье — мастеру или актеры, увлекаемые гениальным режиссером. По мере того как разум и открытия этих выдающихся л ичностей прогрессируют, начинают превосходить прошлые, толпы, которые им подражают, также развиваются и поднимаются над тол­пами прошлого. Примеров тому достаточно: современный ученик

решает сегодня задачу, которая три века тому назад не поддавалась гению Ньютона, психиатр лечит каждый день своих пациентов самым обычным способом по методу Фрейда, который тот оставил незавершенным, или же посредственные лидеры, которые уподо­бляются в своем поведении, отношениях, манере таким прототипам, как Сталин или Мао. Тем самым, взбираясь на высоту этих вершин, человечество продвигается вперед и преобразуется.

Решение, которое Тард дает этому парадоксу, поистине слабое. Единственный способ выйти из его порочного круга — кто они эти исключительные личности? откуда их всемогущество? ^— заклю­чается в отказе от самого парадокса, но суть этого решения значит гораздо меньше, чем три следствия, к которым оно ведет:

• Центр психологии толп перемещается с массы на лидера. Его воздействие на нее объясняет его сходство с ней.

• Имитирование — которое является формой внушения — ста­новится главным механизмом общественной жизни. Предпо­лагается, что она объясняет влияние вождя на группы этих имитаторов, однообразие их мысли и поведения, распро­странение чувств и верований. То есть объясняет, почему мы приспосабливаемся к общему образцу.

• Полагая, что, с одной стороны, существует изначальное не­посредственное внушающее воздействие одного человека на другого, а с другой стороны, внушение имитационное, опосредованное, на расстоянии, через газеты, например, Тард превращает коммуникацию в разновидность внушения и сближает деятельность журналиста с воздействием гипноти­зера. Это обобщение иного рода. Исходя из него, он вводит в психологию толп, как находящуюся в ее ведении, быстро расширяющуюся область явлений коммуникации. Со времени изобретения книгопечатания и до газет, пройдя через теле­граф, эта сфера не переставала сокращать пространство ре­чевого общения, выступлений, слухов. Эти явления потрясли основы культуры. Французский психолог удивительно точно замечает, что ничто с тех пор не опровергло теорию массовых коммуникаций, которая ничего в то время не подготовила.

Он описывает, каким образом они проникают в каждое жилище и превращают отдельных людей, мирных читателей газет, например, в тот вид невидимой толпы, которая становится публикой, — чита­тели какой-либо газеты, члены какой-либо партии и т.д. Сообщения прессы влияют на изменчивые преходящие убеждения, какими яв-

ляются мнения, похожие на волны, которые непрерывно рождаются и исчезают на поверхности моря. Развитие средств коммуникации затрагивает в конце концов все ячейки общества. Оно определяет то, о чем говорят, как думают, и тот уровень, на котором действуют.

Это кажется нам само собой разумеющимся до тех пор, пока не сделать из этого окончательных выводов. Еще за полвека до предска­заний Mac Luhan Тард провозглашает принцип развития, который американец представил в форме девиза: «средства информации — это послание». А отсюда он предсказывает непременный приход мас­совой культуры. Естественно, он не произносит это слово, что не мешает ему изучать само явление.

«Поступая таким образом, — пишет английский автор, эксперт в этом вопросе, — Тард внес первоначальный решающий вклад в гума­нитарную дисциплину, которую мы теперь знаем под именем «теории массовой культуры...» Тем не менее его вклад упорно замалчивался, факт по меньшей мере достойный удивления, поскольку вклад Габриеля Тарда в социологию далеко не безызвестен».

Главное, по-моему, что этот вклад сыграл роль первооткры­вательскую. Он выдвигает в качестве гипотезы примат средств коммуникации над всеми инструментами, следовательно, он их рассматривает как факторы полного потрясения политики и как основу, в рамках которой рождается новая культура. Это не про­сто высказанные им предположения, в их основе лежит сделанный Тардом анализ. Распространение влияния, которое он предвещает прессе, относится в неменьшей степени к радио и телевидению. Именно здесь можно найти источник того, о чем теоретики и кри­тики средств массовой информации успели с тех пор написать.

2.4. Индивидуализация жизни в обществе Норберт Элиас

Норберт Элиас (1897—1990) — известный немецкий и англий­ский социолог, один из основателей исторической социологии, а также философ культуры, психолог и поэт. В 1924 г. в универси­тете Бреслау получил степень доктора философии за диссертацию «Идея и индивид». Во второй половине 20-х гг. в Гейдельбергском университете изучал социологию, под руководством А. Вебера го­товил диссертацию о роли флорентийского общества и культуры в возникновении науки. В 1930—1933 гг. в университете Франкфурта-па-Майне под руководством К. Маннгейма готовил диссертацию

«Придворный человек»; из-за прихода к власти фашистов уехал во Францию, а переработанную диссертацию спустя 36 лет опубликовал в Швейцарии в виде книги «Придворное общество» (Die Hofische Gesellschaft. Untersuchungen zur Soziologie des Konigtums und der hofischenAristokratie. Fr./M., 1969).

В 1935 г. Н. Элиас уехал в Англию, позднее он получил бри­танское гражданство. В 1935—1939 гг. он создал свой главный труд «О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования» (Uber den Prozess der Zivilisation. Soziogenetische und psychogenetische Untersuchungen, Bd. I-II. Bern, 1939. Переизд. в 1969 г.; англ. пер.: The Zivilizing Process, vols 1 and 2. Oxford: Basil Blackwell, 1982). Цивилизационный процесс он рассматривает как трансформацию, совершающуюся одновременно на макро- и микроуровнях; ее содержание составляет рационализация по­ведения людей по мере роста взаимозависимостей между ними, удлинения цепей обмена, увеличения дистанции между людьми, развития самосознания индивидов, механизмов самоконтроля их за своим поведением. Сложные сети человеческих взаимодействий, взаимозависимостей с властью как основной связью, представляют собой «фигурации» или «образы», которые формируют напряженное равновесие, неустойчивый баланс сил.

Впоследствии Н. Элиас жил и работал в Лондоне и Кембридже, Лейчестере. В начале 60-х гг. преподавал в университете в Гане, за­тем — в различных университетах Европы, главным образом в Герма­нии и Амстердаме, где имел свой дом. В 1977 г. во Франкфурте удо­стоен премии им. Т. Адорно. Н. Элиас умер в 1990 г. в Амстердаме.

Особое место в его творчестве занимает проблема соотношения между Я и Мы в балансе общественных отношений. Еще в 1939 г. он подготовил рукопись «Общество индивидов», в которой, обобщая свои предшествующие исследования, анализировал включение «Я» в «Мы», вырастающее из планов индивидов, но незапланиро­ванное. В 40-50-е гг. Н. Элиас подготовил следующую рукопись, в которой сосредоточил внимание на проблемах самосознания, пред­ставления людей о самих себе. Зимой 1986/87 гг. он написал третью рукопись — «Изменения баланса Я и Мы» — специально для книги «Общество индивидов», в которую включил и предшествующие две рукописи (Die Gesellschaft der Individuen. Suhrkamp. Fr./M., 1987; 3.Auflage — 1996). Таким образом, этот труд состоит из трех частей; он вобрал в себя эволюцию размышлений исторического социолога и социального философа над проблемой соотношения индивида и общества, которые не оставляли его на протяжении всей жизни.

Ниже помещены отрывки из первой и третьей частей этой книги. Они позволяют судить об эволюции не только взглядов Н. Элиаса, но и самой социальной реальности. Изменение баланса «Я» и «Мы» в пользу «Я» — вот новый социальный факт, который свидетельствует об актуальности проблемы индивидуализации жизни человека в со­временном обществе, рассматриваемой в базовом пособии учебного комплекса (глава 6 и др.).

Н.Л.

ОБЩЕСТВО ИНДИВИДОВ*

I. Общество индивидов

Выше неоднократно указывалось на ту своеобразную обще­ственную игру, которой определенные группы западного общества предаются снова и снова и с неослабевающим усердием в противо­стоянии друг другу двух идейных партий. Первые говорят: «Все за­висит от индивида». Вторые говорят: «Все зависит от общества». Первые говорят: «Однако все же только отдельные индивиды всегда решают, что им делать, а чего не делать». Вторые говорят: «Но их решения общественно обусловлены». Первые говорят: «Но то, что вы называете «общественной обусловленностью» одних, осуществля­ется только посредством того, что другие отдельные индивиды нечто желают и делают». Вторые говорят: «Но то, что эти другие желают и делают, в свою очередь, снова общественно обусловлено».

Колдовские чары, сковывающие мышление людей подобными альтернативами, постепенно начинают терять свою силу. Действи­тельно, способ выбора и действия отдельного человека формируется в отношениях с другими людьми, в общественной переработке своей природы. Но то, что в результате отчеканивается, не есть нечто пас­сивное; это не безжизненная монета, идентичная тысячам других монет, но центр активности отдельного индивида, его персональная направленность побуждений и воли — одним словом, его подлинная самость. То, что здесь отчеканивается, само одновременно является чеканящим: это механизм индивидуального самоуправления отдель­ного человека в его отношениях с другими людьми, который связывает их самоуправление и полагает ему границы. Образно говоря, каждый человек двойственен: он — монета и чекан одновременно...

* Цит. по: Элиас Н. Общество индивидов. / Пер. с нем. А. Антоновского, А. Иван­ченко, А. Круглова. М., 2001. Часть 1: с. 86-87,96-99; Часть III: с. 216-224, 242-256, 280-284, 323. Цитируемый текст иллюстрирует содержание главы 6 второго раздела базового пособия учебного комплекса по общей социологии.

Это непрекращающееся врастание «Я» в «Мы» делает, наконец, также понятным, почему при вплетении одного в другое действий, планов и целей многих «Я» то и дело образуется нечто такое, что в своем виде и способе существования не планируется и не создается отдельным индивидом...

... Именно так движется человеческая история в целом; именно так совершалось и совершается совокупное историческое изменение человечества:

Вырастающее из планов, но незапланированное,

Движимое целями, но без цели.