В основе солидарность или борьба? 16 страница

Рассматривая общество как символический порядок, П. Бурдье описывает мобилизацию всех социальных ресурсов конкурирую­щих субъектов в целях завоевания официального имени. «В сим­волической борьбе... за монополию легитимной номинации... аген­ты используют символический капитал, приобретенный ими в предшествующей борьбе, и, собственно, любую власть, которой они располагают в установленной таксономии...» Такая внешне бессмысленная борьба за символы: «значки», «марки», отвлечен­ные отметины социальной позиции на самом деле — полная пнутреннего напряжения содержательная работа по социальному продвижению, поскольку символический социальный капитал ум­ножается, а «соотношение объективных сил стремится воспроиз­вести себя в соотношении символических сил»'.

Каждое поле, или сфера, социальных взаимодействий является пространством «более или менее декларированной» борьбы за ус­тановление официально закрепленных правил «разметки». Полити­ка как особое пространство, где определяются и устанавливаются «правила правил» метасоциальной игры: законы, формальный рег­ламент общественных взаимодействий, имеет ряд уникальных осо­бенностей. Когда реальные капиталы для получения социальной номинации недостаточны и не действует логика взаимоучета власти монополий разного рода, в ход идет манифестация как символичес­кая акция, становящаяся эффективной только в случае символичес­кого (информационного) резонанса⁴. Ю.Л. Качанов формулирует вывод о том, что монополия производства системы легитимной

¹ См.: Мертон Р.К Социальная теория и социальная структура // Социологические
исследования. 1992. № 2.

² Вурдьс П. Социальное пространство и генезис «классов» // Социология политики.
М., 1993. С. 72.

' Бурдье П. Там же.

⁴ См ■ Шалашнъ П. Манифестация, производство политического события // Вопросы социологии. 1992. Т. 1, № 2. С. 46, 56, 57.

14- 1689

II

Тем-i 4 ПРОИЗВОДСТВО СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ

социально-политической дифференциации имеет исключительное значение, так как воплощается в мобилизованных группах .

Поскольку практика номинации устанавливает правила соци­альных отношений, поощрения, санкции и привилегии, закрепляя соответствующие стереотипы восприятия, возникает благодатная почва для имитации (и мобилизации новых) символических соли-дарностей, а также индивидуальной социальной принадлежности.

Аскриптивная модель «культурного соответствия» предполагает развитие через вариативность, игру, инновационный поиск в социальном творчестве, способствует разложению «культурных консервов» общества. Достигательная модель требует аутентичного освоения норм и ценностей «приемной» культуры, ее ортодоксаль­ного поддержания, однако на начальных стадиях врастания в новую общность это происходит лишь формально и стандартная социальная символика получает эклектичные интерпретации и необычные акценты. Значительному большинству россиян сегодня приходится осваивать новые элементы социокультурной индика­ции, приобретать ранее не свойственные стереотипы, менять оценки и установки. Это неизбежно приводит к эклектизму, гипертрофированному следованию тем символическим социаль­ным образцам, которые кажутся нормальными в новых общнос­тях, достаточными не только для «включения», но и принятия в ней.

Таким образом, социальная стратификация в конце концов предстает перед нами как сложившаяся культурная стилистика разных сосуществующих общностей. Этот результат не отрицает других оснований возникновения общественных структур и иерар­хий, однако позволяет констатировать, что возрастает роль соци­альной символики в поддержании регламента и упорядоченности социальной организации в современном обществе.

Новелла о социальных монополиях.Древний социальный институт наследования является одним из мощнейших способов консервации социальной расстановки в большинстве известных

См Кочанов ЮЛ Агенты поля политики позиции и идентичность // Вопросы социологии 1992 Т 1, №2 С 66

БОРЬБА ЗА «СПРАВЕДЛИВОЕ НЕРАВЕНСТВО»

культур. Помимо переноса «харизмы», установления «социальной форы» и фиксации статусного имиджа происхождение несет еще три функциональные черты: 1) ограничение культуровоспроизвод-ственных возможностей, установка образовательного горизонта, социальной ориентации посредством формирования ценностного мира; 2) обусловленность развития природных способностей и талантов; 3) предопределение объема и характера наследуемого потенциала социальных влияний.

В России приоритеты социального наследования харизмы «людей влиятельных» сменяются приоритетами «людей обеспечен­ных», как и порождающие доминанты этих характеристик. В новых статусных группах властной и экономической пирамид отмечаются некие критические точки «насыщения», по достиже­нии которых базовые критериальные основания прагматично-функционального плана трансформируются в достигательные цели номинации (официальной, номинальной и заявочной) и символи­ческих ценностей. Это проявляется в погоне за званиями как знаками действительных статусных значений, в приобретении реквизитов для демонстрации своей корпоративной принадлеж­ности, в игре символами социальных возможностей.

Отличие российской стратификации состоит в том, что соци­альные позиции закрепляются преимущественно не отчужденны­ми формами функционально-ролевых отношений, а межперсо­нальными связями (протекция, родство, товарищество, корпора­тивность.. ), что влияет на механизмы маргинализации, замещения и социации: разрушенные структуры восстанавливаются и воспро­изводятся «связками», «командами», состоящими из персонально, а не функционально дополняющих друг друга социальных элемен­тов.

К числу предначертанных условий достижения социальной позиции относится и возникающая из неопределенных факторов природная монополия — талант. Особые, нераспространенные п социуме способности представляют тем большую ценность, чем более они адекватны целевым установкам общества, чем выше шансы рассматривать их как «средства» или как «ресурс». В связи с этим проявление и реализация способностей или талантов людей очень жестко зависят от социокультурного контекста, от общест-

Tumi 4 ПРОИЗВОДСТВО СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ

венной поддержки инновации, которая всегда выступает следстви­ем проявления таланта в творчестве. Стабильные общества (в отличие от современного российского) стремятся ограничивать, а часто и подавляют такого рода эффекты еще на этапах ранней социализации. Социальные проявления талантов дают обществу дополнительный потенциал, который при определенных условиях может сыграть роль резервного.

Способности и социальное происхождение в современных об­ществах с преимущественно достигающим типом мобильности являются лишь начальным капиталом (потенциалом) социального продвижения. Ведущим стратификационным критерием стано­вится профессионализм как социальная характеристика, которая означает наличие у человека закрепленной и признанной социаль­ной функции, говорит о наличии специфических знаний, умений и навыков, монополии обучения и накопления функционального опыта, качественных параметрах его общественно ориентирован­ной деятельности.

В России стратификационная роль профессии и профессиона­лизма, с одной стороны, смягчена, поскольку общее экономическое развитие отстает от высокого современного стандарта, а некоторые сегменты квалифицированного труда потеряли сферы традицион­ного приложения; с другой стороны, она повышается в силу ряда причин: во-первых, востребован целый ряд профессий, для кото­рых не велось специальной подготовки, т.е. возник структурный дефицит; во-вторых, потребности социальной стабилизации требу­ют усиления функциональной привязки, что эффективнее всего осуществляется через профессию; в-третьих, эпоха перемены со­циальных ролей вызвала критическую профанацию и породила дилетантизм и на фоне профессиональной маргинализации высо­кий уровень специальной подготовки и функциональная коррект­ность приобретают особую социальную ценность.

Среди стратификационных оснований современного общества, доминирующих в большинстве теоретических моделей, неким инвариантом выступают власть и собственность. Трактовка их каузальной связи предопределила развитие конфликтологического и эволюционистского направлений в теории социальных структур.

БОРЬБА ЗА «СПРАВЕДЛИВОЕ НЕРАВЕНСТВО)

Несмотря на заметный рост дифференциации российского населения по доходам в 90-е гг., фундаментальные исследования показывают «инерционность композиции основных структурооб­разующих элементов» общества и одновременные «заметные из­менения в составе элит»¹. Это говорит о том, что инициативно-достигательный механизм дифференциации по доходам действует лишь в узком сегменте общественной структуры, основное же «тело» общества (около 90%) экономически расслаивается вслед­ствие перераспределительных актов субъектов — носителей власти (государственных органов и «позитивно привилегированных стя­жательных классов» , по М. Веберу). Доминантой функциональ­ного преобразования экономики является становление класса част­ных предпринимателей.

Структурирование общества по вертикали проявляется в кон­троле и подконтрольности, принуждении и эксплуатации, регла­ментации и подчинении, несимметричном взаимовлиянии. Р. Да-рендорф рассматривает такого рода структуризацию как априор­ное предписание «латентных интересов» социальным позициям . Сходство социальных позиций («стиля жизни» по М. Веберу) разбивает социальный агрегат на «квазигруппы» с выраженными сходными ожиданиями и неосознанностью собственной идентич­ности. Такой фантом общности может кристаллизоваться в реаль­но действующую группу посредством социальной организации, превращающей ее в субъект структурного конфликта.

Для российского общества это характерно. Экономические и политические структуры в ролевом отношении перекрывают друг друга (это проявляется и в индивидуальных траекториях: политики идут в бизнес, бизнесмены — в парламент), что действительно создает почву для борьбы всех за всё.

¹ См Рукавишников В О Социология переходного периода (закономерности и динамика изменений социальной структуры и массовой психологии в носткоммунисти-ческой России и восточноевропейских странах) // Социологические исследования 1994 № 6 С 29

^z Всбер М Основные понятия стратификации // Социологические исследования 1994 № 5 С 154

' См Аарсндорф Р Элементы теории социального конфликта // Социологические исследования 1994 № 5

Jk

Тема 4 ПРОИЗВОДСТВО СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ

Конфликт явных и латентных функций, социальных и индиви­дуальных ценностей влияет на процесс оформления элит и усили­вает нестабильность не только «верхушки», но и всего общества.

Отделение какой-либо общности от других и создание ореола исключительности, который выступает формой номинального сим-1 волического капитала, происходит путем узурпирования «статус-1 ной» почести. Развитие статуса в символическом обретении груп-| повой идентичности в этом ракурсе изучали и М. Вебер, и А. Турен.^! Все субъекты в поле социальных взаимодействий используют раз­личные символические стратегии, посредством которых «намере-' ваются установить свое видение деления социального мира и свои позиции в этом мире» .

Формирование символического капитала имени в России имеет весьма специфические интенциональные черты, предопределенные социокультурными и историческими основаниями:

• Традиционное стремление к получению государственных зва­ний и отличий носит ореол сверхценности, поскольку они симво­лизируют и особость социального положения, и корпоративную приобщенность к власти, распределяющей социумные блага и привилегии. Стратегия социального продвижения «вверх через официальную номинацию» в российском обществе наиболее эф­фективна.

■ Институциональная и конституциональная трансформация
общества в текущее историческое время требует особенно интен­
сивной маркировки социального пространства и обозначения на­
личных «портов» самопричисления, упорядочивающих процесс
организации новой общественной структуры.

■ Относительно широко распространены мнимые формы соци­
альной символизации (имитация, инсценировка и др.). Архети-
пически это обусловлено сверхзначимой ролью официальной но­
минации, ситуативно — возможностями заявочного обретения
символического капитала (весьма практичного по своим воздейст­
виям не только в нашей культуре).

■ Для современного состояния общества характерна социаль­
ная демонстрация с элементами гипертрофии, акцента, аффекта в

¹ Бурдпс П Социология политики. М , 1993 С 72

БОРЬБА ЗА «СПРАВЕДЛИВОЕ НЕРАВЕНСТВО»

.шаковом оформлении коммуникативного пространства локальных сообществ, которая связана с повышенной ценностью завоевания символической позиции и закрепления в социальной структуре вновь сформированных общностей.

■ Имя обретает повышенную значимость в аспекте репутации, поскольку этот род символического капитала вообще является легко конвертируемым во властную, трастовую, финансовую и другие формы социального влияния.

В процессе легитимизации, статусного закрепления социальных позиций групп большую роль играет символическое оформление занятого ими «пространства». Признание правил социальной игры всеми субъектами и непосредственная включенность в систему социальных взаимодействий, развивающихся по определенным согласованным нормам, является основанием стратификационного порядка в любом обществе.

Так, монополия собственности влечет монополию распоряже­ния ею и монополию присвоения ее полезных эффектов (доходов и т.п.). Последняя создает преимущество собственников в услови­ях легальной социальной игры и имплицитно содержит возмож­ности для участия в «теневых»^ играх для избранных. Однако устойчивость государственных институтов предполагает и невыпи-санную обратную логику, ведущую к возникновению того же самого эффекта «цепной реакции» монополизации. Государствен­ные органы в силу переданных им, а в значительной степени и узурпированных полномочий получают доходы от всех видов социальной деятельности, аккумулируют их, распоряжаются ими и обретают власть над не принадлежащей им собственностью. Монополия при этом возникает как результат редистрибуции, обусловленной неподконтрольным распоряжением объектами соб­ственности. Поэтому для анализа социально-экономической дис­позиции в России необходимо учитывать два способа распределе­ния «жизненных шансов», которые заданы шкалой распределения как собственности, так и квазисобственности: распорядительной экономической власти.

Монополизация экономики, а вместе с тем и неэкономических продуктов социальной жизни (эффект вовлечения в единую игро­вую логику), таких, как «присвоение детей», уникальных резуль-

Те мл 4 ПРОИЗВОДСТВО СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ

татов творчества, информации и т.д., создает более рельефную* социальную конструкцию общества, где групповые и индивидуаль ные диспозиции достаточно четко определены, социальные запро сы (интересы), по выражению Р. Дарендорфа, кристаллизованы, а взаимодействующие субъекты «с точки зрения организации являются идентичными» .

Понятие господства здесь вырастает из организационной трак­товки социальной структуры, диспозиции правящих и управляе­мых, анализа социальных форм асимметричного распределения власти. Вертикаль господства — подчинения даже в такой модер­низированной форме создает стратификационную структуру, в которой верхние слои неизбежно «объективируют» нижние и социальные взаимодействия между стратами приобретают все более «технологический» однонаправленно распорядительный ха­рактер, который в российском обществе абсолютизируется /^о монополии управления всеми социальными ресурсами.

Новые условия социального развития России, актуализация и легализация широкого спектра стратификационных правил посте­пенно снижают роль аскрипции и «рентной» формы выплаты социальных призов в пользу достигательной социальной активнос­ти. Власть как универсальная монополия, операциональным эф­фектом которой является влияние, достижение направленного социального результата путем волевого воздействия, приобретает в значительных сегментах общественного пространства качество «переходящего жезла». Это не только результат некоторой демо­кратизации, но и следствие неустойчивых форм переходного пе­риода общественного развития. Такое динамическое состояние лучше описывается ситуационно-факторными моделями Э. Гофф-мана, Г. Зиммеля, Д. Коулмена. В них власть это «временное преимущество» того, кто находится во властной позиции.

Монополизация социального положения при всех вариантах' социальной метаигры становится самым эффективным защитным механизмом, ограждающим занятую позицию, утверждающим социальный статус, рейтинг в системе функциональных и идеаль-

¹ См Дарендорф Р Элементы теории социального конфликта // Социологические исследования 1994. № 5 С. 143.

БОРЬБА ЗА «СПРАВЕДЛИВОЕ НЕРАВЕНСТВО»

пых ценностей сообщества. Она позволяет распоряжаться ресур-i дми, использовать подконтрольные ей виды социальной энергии, н том числе получаемые путем дозированного и неравноценного обмена, осуществлять результативный социальный шантаж, реаль-1 го развивать элитные режимы жизнедеятельности и охраны своего общественного ареала от внешней конкуренции.

Новелла о транзитивной структуре.Актуальность исследо­вания проблем социального расслоения современного российского общества обусловлена высокой потребностью в прикладном, опе­рациональном знании и дефицитностью предложения со стороны социальной теории. Изучение процессов социально-экономическо­го и социально-политического расслоения широко ведется на базе применения методик массовых опросов населения (например, исследования ВЦИОМ, фонда «Общественное мнение», ИСПИ РАН, ЦЭНИИ и др.), однако получаемые материалы не дают возможности широких теоретических обобщений.

С одной стороны, уникальность российского общества как объекта социологического изучения и отсутствие фундаментальных работ по стратификационному анализу переходных (транзитив­ных) обществ делают невозможным прямое использование извест­ных теоретических схем. С другой стороны, только глубокое знание сформировавшихся научных подходов позволяет «изобрести вело­сипед» для познавательных путешествий по новой реальности путем продуктивного заимствования уже накопленного знания о развитии социальных структур.

Применение качественных методов исследования в рамках ряда отечественных научных проектов 90-х гг. позволило разработать ряд эвристичных концептов: «рецидивирующей общественной транс­формации» (Н.Ф. Наумова), «кризиса идентификации», «символи­ческих солидарностей» (В.А. Ядов), «культурной инсценировки» в формировании новых российских общностей (Л.Г. Ионин), «пер­сонального тождества советских элит» (О.И. Шкаратан, Ю.Ю. Фи-гатнер), «ценностного кризиса поколений», «возрастания значи­мости примордиальныхсолидарностей» (С.Г. Климова),«насильст­венной маргинализации» (Е.Н. Стариков) и др. Однако эти иссле-

Тема 4. ПРОИЗВОДСТВО СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ

дования касались отдельных аспектов трансформации социально! структуры и не претендовали на целостное рассмотрение проблемь?

Более общее теоретическое рассмотрение процессов стратифи* кации в России осуществлено в исследованиях В.О. Рукавишникова (изучение динамики социального сруктурирования в современных обществах переходного периода), В.А. Ядова (институциональный кризис социальной структуры, многомерные модели стратифика­ции, политеоретическое описание процессов расслоения, выявле­ние социальных асимметрий экстернальности — интернальности и групповой — личностной идентификаций в современном разви­тии российской общественной структуры), Е.Н. Старикова (изу­чение маргинальное™, новых элементов и структурных особеннос­тей переходных состояний, оценка тенденций развития социаль­ной структуры), Л.А. Беляевой, В.И. Умова (проблемы становле­ния среднего класса в России), З.К. Голенковой (формирование гражданского общества и воспроизводство российской обществен­ной структуры), Л. Гудкова (социологический анализ интеллиген­ции), М. Восленского (изучение социального слоя номенклатуры), В.Б. Пастухова (анализ феномена «новых русских»), В.И. Ильина, М.С. Комарова, В.В. Радаева, Р.В. Рыбкиной (разработка общей теории социальной стратификации).

Изучение социальной структуры транзитивного (переходного) общества, переживающего социальную революцию (бурную груп­повую мобильность), является очень сложным, поскольку «объект» научного исследования находится в крайне неопределенном, ам­бивалентном состоянии.

Вместо устойчивой системы социальных позиций нужно про­анализировать сжатый во времени процесс структурной трансфор-j мации российского общества. Сложность этого объекта обусловле-j на, во-первых, тем, что изменения социальной структуры тесно] взаимосвязаны со всеми характерными (а иногда и со случайны-! ми) социальными проявлениями. Поэтому изучение социальных-^ структур связано с необходимостью исследования функциональ-| ной, системной организации общества, характера конституирова-1 ния различных солидарностей (групп — корпораций — общноси тей), социогенетических воспроизводственных кодов, закреплен­ных в социальных институтах, и др.

БОРЬБА ЗА «СПРАВЕДЛИВОЕ НЕРАВЕНСТВО»

Во-вторых, сложность объекта обусловлена реальным пере­плетением структуроформирующих процессов микро- и макроу­ровня, когда идентификации, социально-символическое констру­ирование, функциональная и ценностно-смысловая переориента­ция в общественной системе не могут рассматриваться в логике обусловливания и каузальных (причинно-следственных) связей.

В-третьих, специфичность объекта исследования предопре­делена тем, что в первую очередь рассматривается структуриро­вание российского метасоциума, имеющего особый характер социального развития, причем в особенно нестабильный, «пере­ходный» период, чреватый рецидивами и экстремальными состо­яниями, коренным изменением структуроформирующих парамет­ров.

Однако это не весь круг проблем, связанных с выделением «объекта» исследования. Наряду с выявлением внутренних границ изучаемого процесса необходимо хотя бы чисто операционально определиться с внешними. Говоря об изменении структуры, о социальном расслоении общества, мы не можем не учитывать произошедшее изменение представлений о нем в процессе эволю­ции социологического познания. С одной стороны, общемировые интегральные тенденции позволяют интерпретировать современ­ное «общество» как глобальную цивилизацию, а не как локальное образование в координатах нация — территория — государство; с другой стороны, возрождение архаичных социальных общностей и его теоретическое осмысление составляет этим представлениям обоснованную альтернативу. Учитывая все это, мы все же исходим из априорной посылки о специфической социокультурной природе и историческом опыте общественной локализации России, позво­ляющей рассматривать российское сообщество как целостную и в то же время относительно обособленную социокультурную об­щность (общество).

И теория, и практика стремятся к получению наименее иска­женных представлений о содержании и логике социального рас­слоения в России. Ни количественный анализ, ни поиск истори­ческих и инокультурных аналогий, ни исследование общественного мнения, ни изучение сиюминутно ломающейся социальной струк-

Ill.

Темп 4 ПРОИЗВОДСТВО СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ

туры не являются адекватными методами познания и не позволяют сформулировать эффективное операциональное знание.

Поэтому общая проблематика исследования транзитивной рос­сийской структуры может быть определена следующим образом:

■ Социальное структурирование в современной России — это
сложное, многоаспектное социальное явление, культурный кон­
текст которого (исторический, ориентационный) играет большую
роль в его понимании.

■ Стандартные методы исследования по названным выше при­
чинам малоэффективны, односторонни, а «экзотические» — недо­
статочно обоснованы, релятивны. Поиск синтетического метода
исследования и описания стратификации является важной частью
проблемы.

■ Социальную организацию современного российского обще­
ства вульгарно изучать как «структуру»; мы свидетели бурного,
масштабного, интенсивного во времени процесса социального
переструктурирования, в котором сочетаются элементы разной
степени динамичности, продолжительности, охвата социального
пространства, качественной определенности

■ Социальные процессы такой степени сложности требуют
особой чуткости и компетентности: важно зафиксировать как
можно больше разных аспектов феномена независимо от априори
предсказанной значимости, всесторонне рассмотреть динамик
включения людей в новые социальные структуры, формирован
каналов мобильности.

■ Социальные порядки — «разметка» социального пространст­
ва, барьеры и каналы социальных перемещений, правила соблю­
дения и нарушения социальной диспозиции — устанавливаются и
поддерживаются самими людьми. Это позволяет рассматривать
системоформирующие социальные процессы как метаигры, сим­
волика которых является источником универсальных интерпрета­
ций «правил», «закономерностей», «отношений» и «взаимодейст­
вий» социальных субъектов, объединенных в общество.

Когда рушится прежнее социальное устройство, меняется цен­ностный мир, формируются многочисленные новые ориентиры, образцы и нормы, люди поневоле становятся маргиналами, лишен­ными устойчивых социальных стереотипов. Каждый выступает

«КИПЯЩАЯ ВСЕЛЕННАЯ» СОЦИАЛЬНЫХ ГРУПП

«сам за себя», но он ищет «своего другого» и помогает себе и потенциальным «своим», используя символику самопричисления. Это проявляется в выборе одежды, жилья, средств перемещения, оформлении досуга, профессиональных принадлежностей, предме­тов роскоши, предпочтении информационных каналов и т.п. Мы облегчаем друг другу «видовой поиск», демонстрируя свои ценнос­ти, социальные претензии, реальное положение и потребность в коммуникации. Особенно наглядно такие процессы должны про­текать в период новой дифференциации.

Представляется, что на основе анализа символики социального расслоения в современной России социологи получат нетривиаль­ные и достаточно полноценные данные о формирующейся обще­ственной структуре, взаимоотношениях, дистантности, степени .шсрытости и диспозиции различных социальных слоев, общностей и групп, а также сделать обоснованные предположения об осно­ваниях социального расслоения и способах эффективных социаль­ных перемещений в структуре общества.

Применение символико-игровой интерпретационной перспек­тивы приведет к новым теоретическим выводам относительно расслоения современного российского общества, его доминантных критериев и направлений. Разрабатываемые в пионерских иссле­дованиях теоретические положения позволяют ученым существен­но продвинуться в изучении структуры переходных обществ и построении специальных теорий социальной стратификации.

«Кипящая вселенная» социальных групп

Аналоговая модель «кипящей вселенной» помогает интерпретиро­вать процессы образования и разрушения социальных общностей, изменения структурной диспозиции в обществе (метаобщности). Обращение к динамическим и игровым элементам социального продвижения позволяет посмотреть на микро- и макропроцессы мобильности в особой теоретической перспективе.