Полет. Социальная утопия

Социально и теоретически релевантная утопия, которая состоит в преднамеренном преобразовании образов перемещения и восприятия посредством про­странственной структуры архитектуры (которая, в свою очередь, соответствует пространственным представле­ниям и онтологии, типичным в данном обществе) наи­более четко вырисовывается в проекте здания фабрики BMW в Лейпциге49. Эта фабрика произвела переворот в типологии промышленной архитектуры. Репрезента­ция иерархий смягчается за счет плавного повышения административного сектора, который пересекается с каналами перевозки и помещениями хранения продук­ции. Будто барокамера50, центральное здание, спроекти­рованное Захой Хадид, должно поддерживать иерархи­ческие отношения посредством «смешивания» рабочих

и «белых воротничков», что обусловлено самой архи­тектурой. То, что служащие пытаются вновь вернуть себе отдельное крыло под офисы, демонстрирует, что эта архитектура действительно бросила вызов существу­ющим порядкам.

В проекте виллы Spiral House («Спиральный дом»), который не был реализован, предпринималась попытка развить концепцию нового типа жилья с новым образом пространственного представления, мировосприятия, социального взаимодействия и способов перемещения. Принцип этого проекта состоит в спиралевидной кон­струкции, на которой располагаются пластины этажей и от которой только ванная комната и спальня отделены стенами, так что все приходит в движение, в отличие от традиционного однообразия, изоморфии, террито­риальности. Открытые пространства, гофрированные изогнутые стены, сглаженные функциональные грани­цы. Новые типы жилого пространства должны созда­ваться посредством новых коммуникационных кана­лов и неожиданных перспектив. Децентрализованная спираль как главный принцип ставит под вопрос наше восприятие внешнего и внутреннего, которое функцио­нирует как аналогия восприятия внешних и внутренних отношений эксцентрично-позиционального человека. Центр «Фэно» в Вольсбурге был также задуман как чуж­дый объект. Проект основан на разделении общества на дополнительные сферы общественного и частного, при этом общественное пространство плавно прохо­дит через все здание, ярусы сквозь всю объемную ло­гическую структуру, вытянутый элемент конструкции укреп ляется при помощи колонн в форме усеченного конуса. Таким образом, создается чужеродный кратер­ный ландшафт с применением столь же странных мате­риалов – целая неизведанная страна, которую еще пред­стоит освоить.

С общим образом этой архитектуры связано даль­нейшее развитие современной архитектуры и ее обще­ства: в современной архитектуре преобладают статич­ные кубические формы и пространства, похожие друг на друга, которые демонстрируют условность точки зрения каждого индивидуума. Знание контингентно­сти общественных правил и институтов не приводит к использованию открытых свободных пространств, скорее, к отказу от них в пользу неясных, организован­ных по принципам Евклида, функций и путей51. Хадид абсолютно принадлежит традиции, она увлечена разви­тием науки, инженерии, техники, что обуславливается искусственностью современности, сложностью обще­ства. Искусственность деконструктивизма еще более радикальна, реализуются проекты, которые, с точки зрения статики, реализовать невозможно. В качестве основной темы в архитектуре модерна использовалась тема «парения/ зависания», но не динамичного, а ско­рее, неподвижного парения над Землей52. Цель декон­структивистов, которую они ставят при создании проек­тов с «деформированным» пространством, заключается в том, чтобы заместить представления о «контейнер­ных» отсеках при помощи «плавно текущего» простран­ства, которое формирует другую точку зрения и отно­сит социальную перемену в разряд основных категорий социальных отношений. Появление новых взглядов на мир соответствует этому этапу: меняются отношения с миром и с самим собой в децентрализованной неие­рархичной пространственной перспективе.

С точки зрения социальной теории, эта архи­тектура делает ставку на скрытую силу структурно пространственной формы, чтобы конденсировать со­циальную торговлю и общество и добиться «открытого общества» с точки зрения пространственных ощущений.

Страны. Общественная реальность

Утопические моменты, которые могут служить в качестве непрямых показателей особенностей совре­менного общества, нужно понимать как отражение об­щественной реальности. Речь здесь идет о закреплении утопии в действительности капиталистического обще­ства. Общество, которое делает возможным существо­вание такой архитектуры и живо откликается на нее, должно быть «научным обществом»: ведущими отрасля­ми науки должны быть информатика и биотехнология, по-видимому, оно должно быть охвачено новыми раз­делами науки и новыми техническими возможностями, и не в последнюю очередь – космонавтикой. В то же вре­мя эта архитектура является отражением современного общества настолько, насколько оно может быть описа­но как «информационное общество». Только благодаря новым средствам проектирования стала возможна реа­лизация этой архитектуры. И, несмотря на то, что она задумывается для массового общества, нельзя себе пред­ставить, чтобы она была доминирующей: это может быть лишь чужеродный объект организованного мира, чуже­родный объект внутри обур жуазившегося общества. Эта архитектура указывает не столько на массовое общество первой половины ХХ века, сколько на буржуазное обще­ство после того, как оно, в тоталитарных попытках упо­рядочения, стало контингентным53. Таким образом, об­

щество в сфере архитектуры выработало новый подход к контингентности: речь идет о росте контингентности, что сопровождается отрезвлением утопических идей, наблюдаемом на научном уровне, когда начинаются со­циальные перемены. Тогда проектируют «скрытые» уто­пии, которые единым порывом должны изменить мир54. Это поддерживается зрелищной архитектурой, которая зарождается параллельно с «экономикой внимания»55. Такую экономику можно оценить из двух разных углов: либо с точки зрения очевидного, либо скрытого. Очевид­ная функция такой архитектуры – реклама, которая на­правлена на предприятия в потребительском обществе56. А скрытая функция состоит в «затемнении» классового общества (здесь анализ пересекается с критической теорией). Архитектура, в данном случае, обнаружива­ет в себе сходство, близость с современными теориями управления. Она их олицетворяет, функционирует со­гласно этой логике и привносит в повседневность явно и очевидно «третью составляющую капиталистического духа». Как архитектура модерна была охвачена рациона­листическими стратегиями Тейлора и Форда, так и архи­тектура деконструктивизма охвачена постфордистским сокращением иерархий, усилением коммуникаций, гиб­костью, креативностью и собственной ответственно­стью57. Этой новой картине капитализма соответствует

изменившееся представление об обществе, которое больше не описывается как «классовое». Еще более дей­ственно, чем литература о менеджменте и управлении, в пользу этого представления пропагандирует архитек­тура, выделяя соответствующие метафоры (ризом, сеть, динамика, поток)58. Изменяя динамический облик и от­крытую функцию, архитектура воспроизводит картину общества, обозначенную ведущими отраслями науки, формирует новые представления о субъектах и онтоло­гию и, таким образом, сглаживает социальное неравен­ство. Стоит также рассмотреть общественный интерес к космонавтике. «При практическом господстве миром сверху все земные формы расселения и строительства, как, впрочем, и все приобретенное человеком от при­роды, имеет доселе неизвестный характер. Они, в самом прямом смысле этого слова, относительны»59. Это было сказано Хельмутом Плесснером в 1949 году по поводу воздушных войн. Архитектура деконструктивизма ре­шает вопрос изменений форм строительства иначе. Эта децентрализированная, обыгрывающая «космические метафоры» архитектура сама стала эксцентричной, со­ответствуя нашей саморефлексии и общественной си­туации, которые вызывает развитие науки и техники. Открытая форма новой архитектуры соотносится с этим новым завоеванием земного пространства. Общество, ушедшее от своей религиозности, познает, что, «воз­можно, существуют еще другие формы жизни и разви­тия». Философская антропология является адекватной теоретической выкладкой данного положения (не вдава­ясь в детали), деконструктивизма и его архитектурного

воплощения. «То, что воплощается в архитектуре – это потеря страха перед вертикалями, их использование в качестве направления движения и соотнесения с дей­ствительностью, развитие окружающего мира, больше не связанного с определенной ограниченной террито­рией – более того, негоризонтального, без определения «верха» и «низа»60.

Будет ли утопия реализована в жизнь – остается ожидать, вопреки Карлу Манхейму, призывавшему от­казаться от иллюзий. С точки зрения социологии ар­хитектуры, которая анализирует облик построек, де­конструктивизм, в любом случае, не просто научное противоборство. С точки зрения философской антро­пологии, речь идет о форме выражения человеческого духа, которая должна восприниматься всерьез, а с точки зрения социологии – о стратегии социальных перемен, которую необходимо анализировать. При этом архи­тектура классического модерна должна была бы описы­ваться как нерефлексивная попытка создания порядка, «родины» и дисциплинаризации (Фуко, Элиас). Из-за не­постижимости эксцентрично позиционированного че­ловека никогда нельзя говорить о «конце» архитектуры; остается неизвестным, как она – сейсмограф общества и важная часть социальных процессов – будет развивать­ся в дальнейшем.