Гуд У. Социология семьи // Социология сегодня. М., 1966.

Вопрос к читателям: Смысл посредничества в увязывании интересов тех, кто прибегает к услугам по­средника, что предполагает потребность в посреднике со стороны участников взаимодействия. Значит, и общество и индивиды, нуждаясь друг в друге, должны прежде всего нуждаться в семье? Не проще ли обойтись без посредни­ков вообще или расширить круг посредников, не ограни­чиваясь лишь семьей?

Эпм очерчивается также и предмет социологии семьи, я поэто­му исследование социологическими методами стратегической значи­мое» семьи как посредника или, другими словами, — посредни­ческой роли семьи, образует специфику социологического подхода к вэучевшо семьи. Американский социолог Уильям Гуд при этом обращает внимание на то, что общество способно существовать лишь * том случае, если индивиды через посредничество семьи мотивиру­ются к удовлетворению общественных потребностей. В повседнев­ной жизни воздействий внешнего контроля (через правовые нормы или полицию) и внутреннего (через склонность личности к конфор­мизму) часто бывает недостаточно, и именно семья опосредует все эти влияния и поддерживает устойчивую мотивацию в направлении интересов социума. В свою очередь, семья способна осуществлять свою посредническую роль при условии поддержки со стороны об­щества — если функциовированне макросистемы и семьи как мик­росистемы взаимно дополняют друг друга в наиболее важных отно-

Семья представляет собой сложное и потому многозначное соци­альное образование: понятие социального института раскрывает зна­чение семьи в широкой социальной перспективе во взаимосвязи с другими социальными институтами и с социальными процессами изменения, развития, модернизации. Понимание семьи как малой социальной группы сфокусировано на закономерностях становления, функционирования и распада семьи как автономной целостности. Миллионы семей в стране находятся на разных стадиях семейного цикла жизни, характеризуются различной структурой и спецификой жизнедеятельности, при этом отдельная семья одновременно обнару­живает в своем поведении признаки самостоятельной социальной единицы и признаки, связанные с ее природой как составной части социума.

Разграничение особенностей семьи как института и как группы позволяет рассматривать осуществление посреднической роли, так сказать, на макро- и микроуровнях анализа, отражать это в специ­альных терминах, но это вовсе не означает удвоения предмета — это все разные аспекты единого поля деятельности.

В отечественной и зарубежной социологии постоянно предприни­маются попытки перебросить "мостик" между макро- и микросоцио­логией семьи, совместить подходы к семье как к институту и как к группе. Это не означает растворения социологического подхода в психологическом: речь идет о создании понятийного и концептуаль­ного аппарата, позволяющего на уровне общества отследить социаль­но значимые результаты индивидуального и семейного поведения. С другой стороны, на уровне семьи и личности важно уметь устанав­ливать социальную детерминированность ценностных ориентации, установок, мотивов и действий.

Одним из вариантов интеграции институционального и микро­группового подходов является работа в направлении анализа семьи как системы. Формально это предполагает изучение системных свойств семьи: целостности, связей с внешними и внутренними сис­темами, структуры, уровней организации и др. Однако лишь содер­жательный анализ сущности семьи, законов ее изменения в полной мере реализует системный подход в пределах социологического виде­ния и поэтому об успехе системного анализа лучше всего судить при рассмотрении теорий семьи и семейных изменений. Это замечание относится также и к другому направлению интеграции институцио­нального и группового подходов, связанному с изучением "образа жизни" семьи, сопоставлением "семейного" и "одиночно-холостяц­кого" образа жизни в зависимости от их распространенности в тех или иных обществах, в те или иные времена.

Ключевые термины:

социальная система, социологический подход, подсистема общества, социально-психологический подход, социальный институт, посред­ническая роль семьи, социальная группа, воспроизводство населе­ния, малая группа, социальная структура, первичная группа, со­циокультурная динамика, межличностные отношения, семья (ро-дительство-супружество-родство), семейный и одиночный образ жиз­ни, макросоциология семьи, микросоциология семьи, социальный статус, социокультурная роль.

Глава 2

СТАНОВЛЕНИЕ

СОЦИОЛОГИИ СЕМЬИ КАК

САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ

В этой главе ставится задача кратко охарактеризовать истори­ческое развитие социологии семьи как одной из ведущих отраслей социологического знания и показать становление двух главных на­правлений изучения семьи — семьи как социального института и как социальной группы. Это одновременно послужит своеобразным введением в основную проблематику социологии семьи, познакомит с особенностями социологии семьи как науки и с ее достижениями по исследованию сущности семьи, двойственной природы семьи как уникального исторического феномена, соединяющего в себе свойства социального института и малой, первичной группы.

До середины XIX в. семья рассматривалась как исходная мик­ромодель общества, социальные отношения выводились из семей­ных, само общество философами и историками трактовалось как разросшаяся вширь семья, причем как патриархальная семья со все­ми атрибутами патриархальности: авторитарностью, собственностью, субординацией и т.п. Поэтому интерес к происхождению человечест­ва способствовал развитию исторического взгляда на семейный строй жизни. Наибольший вклад в становление исторического подхода к семье принадлежит швейцарскому историку И.Я. Бахофену, выпу­стившему в свет в 1861 г. книгу "Материнское право. Исследование гинекократии старого времени и ее религиозной и правовой приро­ды", а также шотландскому юристу Дж.Ф. Мак-Леннану, опублико­вавшему в 1865 г. исследование "Первобытный брак". Каждый из них пришел к идее изменчивости форм брака и семьи в ходе истории,

а также к идее предшествования матриархата патриархату — неза­висимо друг от друга.

До начала шестидесятых годов (XIX в. — Авт.) об исто­рии семьи не могло быть и речи. Историческая наука в этой области целиком еще находилась под влиянием Пятикнижия Моисея. Патриархальную форму семьи, изо­браженную там подробнее, чем где бы то ни было, не только безоговорочно считали самой древней формой, но и отождествляли — за исключением многоженства — с современной буржуазной семьей, так что семья, собст­венно говоря, вообще не переживала якобы никакого исторического развития; самое большее, что допускалось, что в первобытные времена мог существовать период не­упорядоченных половых отношений. Правда, кроме еди­нобрачия было известно еще восточное многоженство и индийско-тибетское многомужество, но эти три формы нельзя было расположить в исторической последователь­ности и они фигурировали рядом друг с другом без всякой взаимной связи... Изучение истории семьи начинается с 1861 года, когда вышла в свет работа, Бахофена "Мате­ринское право..."

Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и го­сударства. В связи с исследованиями Л.Г. Моргана // М., 1970. С. 7-8.

Этнограф Ю.И. Семенов, однако, отмечает, что новые идеи не выросли на пустом месте. В античное время кроме "патриархальной теории" имелись представления о беспорядочном общении полов и общности жен, послужившие исходным моментом для идей о группо­вом браке.

У Демокрита и у античных материалистов на основании легенд и мифов о временах, когда брака не было, сформировались представ­ления о "промискуитете".

В "Истории" Геродота общность женщин отмечается у целого ряда народов, но эти данные не были приняты во внимание Пла­тоном — "отцом" патриархальной теории, хотя в своем проек­те идеальной республики он вводит общность жен, детей и иму­щества.

Аристотель последовательно развил платоновскую теорию патри­архальности семьи как отвечающую природе человека и служащую исходной ячейкой государства, ибо соединение семей дает селение, а соединение селений — государство.

В средние века и в эпоху Просвещения патриархальная теория царствовала безгранично, хотя накапливалось все больше фактов, ей противоречащих. Факты, полученные в эпоху великих географи­ческих открытий, сопоставлялись с данными Геродота и служили основанием для выводов о реальности матриархальных отношений и группового брака.

В связи с' этим можно назвать имена французского миссионера Ж.Ф. Лафито, описавшего общественные порядки индейцев Амери­ки, шотландского юриста и историка Дж. Миллара, стремившегося объяснить "материнский счет родства" у древних народов из отсутст­вия брака как упорядоченного общения полов, а также немецкого ученого Д. Иениша, в 1801 г. отграничившего промискуитет от "об­щинного брака" (с высоким положением женщин).

И.Я. Бахофен разработал концепцию гетеризма как состояния, через которое прошли все народы в направлении к индивидуально­му браку и семье, основанной на материнском праве и высоком по­ложении женщин в обществе ("гинекократия").

Дж. Мак-Леннан пришел к тем же выводам и открыл феномен, названный им "экзогамией" (от греч. "екаю" — вне и "гапюв" — брак) — запрет браков внутри "своих" человеческих групп и необхо­димость вступать в него с членами других, не своих, групп. В отли­чие от Бахофена он трактовал род не как разросшуюся семью или совокупность семей, а как социальную форму, предшествующую семье.

Новое учение о семье, как отмечал А.Г. Харчев, не было сразу принято всеми, а подверглось острой критике, прежде всего в рабо­тах Г. Мэна, отстаивавшего извечность патриархализма, а также критиковалось другими учеными, наиболее известными из которых являются Э. Тайлор, К. Штарке, А. Вестермарк, Э. Гроссе. Идеи матриархата и исторического развития семьи нашли поддержку у Дж. Леббока, И. Колера, М.М. Ковалевского, Л. Штернберга, в осо­бенности у Л. Моргана и Ф. Энгельса. Идея изменчивости форм брака и семьи как центральная для эволюционного подхода нашла свое наиболее полное воплощение в исследованиях американского антрополога Льюиса Г. Моргана, в 1868 г. опубликовавшего свои первые выводы, в 1870 г. — книгу "Системы родства и свойства человеческой семьи", в 1877 г. — итоговый капитальный труд "Древ­нее общество" (русский перевод 1900, 1934, 1935 гг.).

Моргая четко отграничил род от семьи, показав, что он является экзогамной группой, между членами которой невозможны брачные отношения. Значит, первобытный род не мог состоять из семей. Исходя из этого, первой формой рода оказывается материнский род,

основанный на коллективном хозяйстве и на экзогамных-эндогам­ных брачных отношениях при наблюдавшихся парных союзах.

Разложение коллективной собственности и появление частной собственности ведет от материнского рода к отцовскому и превраща­ет парную семью в моногамную. Морган, таким образом, отличал моногамную семью от брачных пар, легко распадавшихся в родовом обществе, так как они не имели хозяйственной самостоятельности, частной собственности и наследования.

Эта идея была развита Ф. Энгельсом, подчеркнувшим, что моно­гамная семья — не итог индивидуальной любви, а выражение эконо­мических условий господства мужа и что рождение детей, наследую­щих его богатство, — истинная цель моногамии.

Эволюционистский подход неизбежно сталкивается с проблемой не просто определения порядка или очередности следования форм семьи, смены исторических форм брака и семьи, но и с вопросом о том, что вообще образует саму семью, уж коли она появляется из рода, и что обусловливает ее уникальность во всех известных обще­ствах и при всех изменениях ее социально-исторических форм. Эво­люционизм неизменно стремится определить то общее, что присуще различным формам семей в разных типах обществ, т. е., другими словами, эволюционный подход сосредоточивает внимание на функ­циях семьи. Рассмотрение универсальности семьи и смены ее форм в истории составляет суть изучения семьи как социального института в рамках эволюционного подхода. Причем эволюционизм, связанный с идеями Дарвина и Спенсера об эволюционном натурализме, проби­вал себе дорогу в науке, борясь с идеей изначальной данности патри­архальной семьи.

До сих пор в зарубежной и отечественной науке сохраняется это противостояние между патриархальной теорией (человечество на всех этапах состояло из семей, а индивидуальная парная семья суще­ствовала всегда — см., например, работы Н.А. Бутинова и В.Р. Кабо) и теорией изначального промискуитета, сменяющегося экзогамным материнским родом.

Теория экзогамного рода была после Моргана значительно усо­вершенствована английскими этнографами Л. Файсоном и Э. Тайлором, и в особенности У. Риверсом, в связи с разработкой идеи о дуально-родовой организации, возникающей в ходе соединения двух матрилинейных экзогамных племен или фраттрий. Род состоял из Двух половин, фраттрий, в каждой из которых мужчины и женщи­ны не могли вступать в брак друг с другом, находили себе мужей и жен среди мужчин и женщин другой половины рода.

Здесь следует сказать о вкладе российских ученых в разра­ботку обсуждаемых проблем — так, М.М. Ковалевский высказал мысль о возникновении экзогамии как средства снятия конфликтов и антагонизма внутри первобытных промискуитетных объединений. С.П. Толстов и затем Ю.И. Семенов разработали концепцию произ­водственных половых табу (запрет на половое общение в пору сезон­ных производственных работ), снимающих противоречие между про-мискуитетными отношениями и потребностями в развитии производ­ственной деятельности.

С.П. Толстов поставил возникновение экзогамии в связь с функ­ционированием половых производственных табу.

М.О. Косвен обнаружил дислокальный брак, когда супруги жи­вут раздельно, а С.П. Толстов предположил, что в древней истории был период группового брака, являвшегося одновременно дисло-кальным.

Эволюционный подход к изучению семьи как социального инсти­тута, изменяющего свои формы в ходе истории, но сохраняющего свою специфическую суть, более плодотворен, чем биологизаторский подход, утверждающий извечность и "естественность" индивидуаль­ной патриархальной семьи. Однако эволюционизм не преодолевает идеи неизменности семьи и, фиксируя внимание на том универ­сальном и всеобщем, что характерно для любых исторических форм семьи, как бы сохраняет в неизменности эту специфическую суть семьи вообще — независимо от каких-либо исторических трансфор­маций.

Работы М. Леннана, Моргана, Леббека, Г. Спенсера, М. Ковалевского и ряда других лиц в общем подтверди­ли мнение Бахофена относительно первичной формы бра­ка и счета по матери. Правда, не так давно выступили так же очень авторитетные лица, как Вестермарк, Старкэ, Кунов, Гроссэр и др., оспаривающие положения сторон­ников первого течения, но после выхода работ Г. Спен­сера и Гиллена, ... Фрезера, Хауита, Колэра ... взгляды и положения сторонников патриархата оказываются оши­бочными. Нам нет надобности здесь подробно излагать результаты, добытые современной этнографией и ис­торией культуры. Достаточно будет вполне указать лишь главные положения господствующего направления, а именно: установлено, что: 1) почти у всех исследован­ных народов счет родства по матери предшествовал сче­ту родства по отцу, 2) на первичной ступени половых

отношений, наряду с временными (обыкновенно крат­кими и случайными) моногамическими сношениями, гос­подствует широкая свобода брачных сношений, которая и является характерной для данной эпохи, 3) эволюция брака состояла ни в чем ином, как в постепенном огра­ничении этой свободы половой жизни, или, выражаясь иначе, в постепенном уменьшении числа лиц, имею­щих брачное право на ту или иную женщину (или... мужчину). Эволюция состояла в переходе от группо­вого брака к индивидуальному — см. об этом книгу М. Ковалевского "Социология" т. II, являющуюся до изве­стной степени сводкой большинства работ по этому воп­росу.

Сорокин П.А. К вопросу об эволюции семьи и брака у зырян // Известия Архангельского общества "Изучение Русского Севера". 1911.

№ 1. *

Вопрос к читателям: П.А. Сорокин не употребля­ет специального термина, относящегося к "свободе брач­ных сношений" — назовите его. Можно ли из тезисов 2 и 3 фрагмента сделать вывод о том, что ограничение свободы половой жизни сначала ведет к групповому бра­ку, а затем к индивидуальному, моногамному?

Но семья как институт, осуществляющий определенные функции, как подсистема общества может участвовать в таких социальных изменениях, которые способны подорвать ее как таковую. Понима­ние этого затрудняется еще одной особенностью эволюционизма, четко выраженной в вышеприведенном фрагменте из сочинений Л. Моргана, — это представление не просто об изменении форм семьи в истории, а о "прогрессивном" изменении семьи "от низших Форм к высшим". К сожалению, в рамках эволюционизма часто возникает тенденция трактовать развитие от прошлого к будущему как положительное изменение в одном направлении "прогрессивного Развития".

Семья — активное начало; она никогда не остается неиз­менной, а переходит от низшей формы к высшей, по мере того, как общество развивается от низшей ступени к высшей. Напротив, системы родства пассивны, лишь че­рез долгие промежутки времени они регистрируют про­гресс, проделанный за это время семьей, и претерпевают