Социология реформ и революций

Общественное развитие, по Сорокину, идет по такой общей схеме: нормальное развитие — революционный период — нормальное раз­витие... Уже из этого ясно в целом отрицательное отношение его к революционной форме развития, которая рассматривалась им как отклонение от нормаль­ного хода истории, неизбежно связанное с насилием, об­нищанием, ограничением свободы и т.д. Революция для Сорокина — «худший способ улучшения материальных и духовных условий жизни масс», ибо «чего бы она ни доби­валась, достигается это чудовищной и непропорционально великой ценой».

История социальной эволюции, писал П.А.Сорокин, учит нас тому, что все фундаментальные и по-настоящему прогрессивные процессы суть результат развития знания, мира, солидарности, кооперации и любви, а не ненависти, зверства, сумасшедшей борьбы, неизбежно сопутствую­щих любой великой революции. На первый взгляд может показаться достойным похвалы свержение без кровопро­лития бессильного правительства и низвержение аристок­ратии, тормозящей социальный прогресс. Если бы в дейст­вительности ситуация была такой, я, отмечал П.А.Соро­кин, вряд ли бы стал столь последовательным противни­ком революции, ибо не намерен защищать паразитирую­щую бесталанную и коррумпированную аристократию. Но все дело в том, что революция — необычная болезнь, не­предсказуемое явление.

Стоя на принципиальных позициях признания пре­имуществ эволюционного реформирования общества, П.Л.Сорокин выдвигал следующие основополагающие ка­ноны такого реформирования: а) реформы не должны по­пирать человеческую природу и противоречить ее базо­вым инстинктам; о) любой практической реализации ре­форм должно предшествовать тщательное научное изуче­ние конкретных социальных условий; в) каждый реконст­руктивный эксперимент вначале следует тестировать на малом социальном масштабе и только после того, как он продемонстрирует позитивные результаты, масштабы мо­гут быть увеличены; г) реформы должны проводиться в жизнь правовыми и конституционными средствами.

П.А.Сорокин признавал объективный характер причин революции. Тремя необходимыми составными всякого рево­люционного взрыва являются: а) растущее подавление базо­вых инстинктов большинства населения (речь идет о таких, например, инстинктах, как пищеварительный (голод), инс­тинкт самосохранения (убийства, массовые экзекуции, кро­вавые зверства), собственнический инстинкт (нищета, бед­ность, особенно на фоне богатства других); б) всеобщий ха­рактер такого подавления; в) бессилие групп порядка.

Степень участия в революции тех или иных слоев и групп прямо определяется, с точки зрения П.А.Сорокина, степенью подавления указанных инстинктов. Почему про­летариат, равно как работники физического и умственного труда, суть наиболее революционный класс существа? — ставил вопрос П.А.Сорокин. И отвечал: да потому, что его .собственнический инстинкт подавляется больше, чем у любого другого класса. И при этом он окружен непомер­ным богатством, что особенно раздражает его собственни­ческий инстинкт. «Его идеалы социализма, диктатуры, экспроприации богачей, экономического равенства, коммунизации есть прямое проявление этой репрессии. Но как только собственнический инстинкт удовлетворен, иде­алы социализма и коммунизма растворяются, а сами про­летарии становятся ярыми поборниками священного права собственности». Революционные армии составляются из пауперизированных слоев, из людей, которым «нечего те­рять, но которые могут приобрести все», т.е. из людей с репрессированным рефлексом собственности. Не случай­но, отмечает П.А.Сорокин, успех коммунистической иде­ологии связан обычно с социальными потрясениями и стачками. Примером подавления инстинкта самосохране­ния может служить война. Революционный эффект вой­ны, писал П.А.Сорокин, в первую очередь осуществляется через подавление этого инстинкта.

Как уже отмечалось выше, кроме универсального по­давления базовых инстинктов человека, для продуцирова­ния революционного взрыва необходимо, по мнению Со­рокина, еще одно условие — недостаточное и недействен­ное сопротивление революционному подъему репрессиро­ванных масс, т.е. неспособность властей, элиты: разрабо­тать контрмеры, необходимые для достижения социально­го равновесия; удалить или ослабить условия, продуциру­ющие «репрессии»; расщепить и разделить репрессирован­ную массу, противопоставить ее части друг другу, осла­бить их; направить «выход» энергии подавленных инстин­ктов в конструктивное русло.

Революции, по Сорокину, проходят обычно две стадии, вторая из которых — контрреволюция. Последняя вызы­вается той же причиной — «репрессией» базовых инстинк­тов масс, ибо первая стадия всякой глубинной революции не устраняет самого факта подавления, а наоборот, лишь усиливает его. «Диктатура Робеспьера и Ленина, Кромве­ля или Жижки вовсе не означает закат революции, а сви­детельствует о ее трансформации во вторую стадию — ста­дию «реакции» или обуздания, но никак не ее конца». На этой стадии поведение масс, подчиняющееся уже только элементарным безусловным рефлексам, становится неуп­равляемым: один безусловный рефлекс подавляется другим, одна личность подавляет других и управляет ими и т.п.

Сумасшедший выход энергии во время первой стадии революции имеет, по мнению П.А.Сорокина, своим ито­гом ускоренное истощение энергетического запаса челове­ческого организма. Усталость усиливается голодом и нуждой, препятствующими восстановлению затраченной на первой стадии революции энергии. Это порождает индивидуальную апатию, индифферентность, массовую вялость. В этих условиях нет ничего проще подчинения людей некой энергичной группой людей. Население, представляющее собой инертную массу, писал П.А.Сорокин, — удобный материал для социальной «формовки» новым «репрессором». Таким образом, два условия — подавление инстинктов населения и его бесконечная усталость — вполне достаточны, чтобы вызвать контрреволюцию.

По мнению П.А.Сорокина, социальный порядок в мире е случаен. Он представляет собой продукт многовекового приспособления человечества к среде обитания и индивидов друг к другу, итог стремления и опыта создания наилучших форм социальной организации и жизни. Каждое стабильное общество, сколь бы несовершенным оно ни казалось с точки зрения «незрелого» радикализма, тем не менее является результатом огромного конденсата национального опыта, опыта реального, а не фиктивного, результатом бесчисленных попыток, усилий, экспериментов многих поколений в поисках наиболее приемлемых социальных форм. В этом плане каждый день функционирования любого социального порядка, по сути дела, есть пле­бисцит всех членов общества. И если оно продолжает су­ществовать, отмечал П.А.Сорокин, то это значит, что большая часть населения дает свое молчаливое согласие на это, что при нынешних условиях другой, более абсо­лютный порядок трудно осуществим, либо ему суждено стать менее совершенным.

В серии докладов, обобщенных в статье под общим на­званием «Причины войны и условия мира», П.А.Сорокин анализировал основы социального мира как во внутриго­сударственном, так и в международном масштабах. Он считал, что главной причиной внутреннего социального мира является наличие в обществе «целостной, твердо во­шедшей в жизнь системы основных ценностей и соответст­венных норм поведения». Основные ценности различных частей общества и его членов должны гармонировать с этой системой и друг с другом. По мнению ПЛ.Сорокина, граж­данские войны (будь то в Египте и Персии или в России и Испании) возникай) от быстрого коренного изменения вы­сших ценностей в одной части общества, тогда как другая либо не принимала перемены, либо двигалась в противопо­ложном направлении, т.е. от резкого несоответствия высших ценностей у революционеров и контрреволюционеров.

В конце своей «Социологии революции» П.А.Сорокин приходил к следующему обобщающему заключению: «Об- щество, которое не знает, как ему, жить, которое не спо­собно развиваться, постепенно реформируясь, а потому вверяющее себя горнилу революции, вынуждено платить за свои грехи смертью доброй части своих членов. Уплатив сию дань, если ему не суждено сгинуть, общество вновь обретает возможность жить и развиваться, но уже не бла­годаря смертоносной вражде, а благодаря возврату к своим истокам, прошлым институтам и традициям, созидатель­ному труду, сотрудничеству, взаимопомощи и единению, всех его членов и социальных групп. И если общество спо­собно принять эту единственную возможность развития, то революция приходит к своему логическому концу, пол­ностью сходит на нет и разрушается. Таково разрешение диллемы истории».

Стремясь сформулировать свое понимание критерия социального прогресса, П.А.Сорокин в рукописной работе «Социологический прогресс и принцип счастья» давал до­статочно подробный разбор различных позиций социоло­гов по данному вопросу. Его главная мысль здесь состоит в том, что, с одной стороны, таким критерием обязательно должен быть принцип счастья, а с другой, этот принцип не может быть единственным, исключительным критерием. «Таким образом, — писал П.А.Сорокин, сделав указан­ный разбор, — оба течения — и игнорирующее счастье, и считающее его единственным критерием прогресса — са­ми по себе недостаточны и разрешить проблемы прогресса не могут. Они слишком узки, и, очевидно, необходимо их синтезировать. В противном случае теория прогресса рис­кует дать вместо формулы прогресса формулу процесса, или же вместо формулы прогресса — формулу застоя».

Проблема Большой вклад внес П.А.Сорокин в разра-социалыюго ботку проблемы социального равенства. В равенства понятие «равенство», отмечал он, вкладыва­ется обычно двоякий смысл: а) абсолютное равенство индивидов, их тождество, что «утопично, неосу­ществимо, ретроградно и социально вредно»; б) равенство в смысле обеспечения выделения социальных благ пропорцио­нально заслугам того или иного индивида, т.е. по принципу «каждому по заслугам», «каждому по мере выявления сил и способностей», «каждому по мере таланта». Такой общий подход, считал Сорокин, был всегда и существует сегодня.

Специфика современного понимания равенства в дру­гом— в критерии измерения заслуг и определения доли благ. Раньше этот критерий был не индивидуальным и не равным, ибо подлинная ценность индивида определялась высотой социального положения той группы (рода, касты, сословия), из лона которой он вышел (раб, судра не мог стать господином, брамином). Теперь степень заслуги ин­дивида определяется его личными свойствами, его инди­видуальными заслугами, и поэтому их критерий индиви­дуален и равен. Отсюда — падение наследственных при­вилегий или бесправия, а также религиозно-юридической основы дифференциации общества. Теперь личность — самоцель, выступает таковой и оценивается как таковая. Лозунг «каждому по заслугам» тот же, но содержание его существенно изменилось, так как он призывает к распре­делению благ совсем иначе.

Другое отличие. Раньше основная ценность была рели­гиозной, ибо основа ценности — «Божья благодать». Ныне она — человеческая, светская, ибо «человек самоцель и ни для чего и ни для кого средством быть не может», а «чело­веческая личность — высшая ценность». Теперь основа ценности — степень общественной полезности индивида или группы. В условиях капитализма лозунг «каждому по его заслугам» приобрел форму «каждому по его капиталу». Но в ближайшее время, отмечал П.А.Сорокин, ему на смену придет лозунг «каждому по степени его личного со­циально полезного труда», ибо основная глобальная тен­денция — «распространение прав и благ на все человечество». Это и наблюдается в XX в.

П.А.Сорокин полемизирует с марксистским понимани­ем равенства и непосредственно с положением Ф.Энгельса из «Анти-Дюринга» о том, что содержанием пролетарского равенства является исключительно социальное равенство, понимаемое в смысле уничтожения классов, что всякое требование равенства, переходящее эти пределы, неиз­бежно является нелепостью. П.А.Сорокин считает, что си­стема марксизма тем самым значительно ограничивает и суживает характер равного распределения социальных благ, а тем самым и само понятие равенства, ибо при та­ком подходе допустимо лишь более или менее равное пра­во на экономические блага, но не может быть, немыслимо и абсурдно равное распределение благ иного рода (напри­мер, права на знание, т.е. интеллектуальное равенство; права на честь, уважение и признание; права на макси­мум моральности, т.е. моральное равенство). При этом интеллектуальное равенство мыслится П.А.Сорокиным как «обладание более или менее одинаково развитым ло­гико-мыслительным аппаратом, а не обладание одинако­выми познаниями».

В связи с проблемой социального равенства П.А.Соро­кин рассматривает и темы национальности, национально­го вопроса и национального равенства. Он считает, что национальности как единого социального элемента нет, как нет и специально национальной связи. То, что обычно обозначается этим словом, есть, по его мнению, просто ре­зультат нерасчлененности и неглубокого понимания дела. Суть национального вопроса не в национальном, а в пра­вовых ограничениях, а так называемое «национальное не­равенство» есть лишь частная форма общего социального неравенства. С точки зрения П.А.Сорокина, спасение не в национальном принципе, а в федерации государств, в сверхгосударственной организации всей Европы на почве равенства прав всех входящих в нее личностей, а посколь­ку они образуют сходную группу, то и народов. Индивид, с одной стороны, и Бесчеловечность, с другой, — вот то, что нельзя упускать из виду нигде и никогда, как неразъе­динимые стороны одного великого идеала.

Основы теории стратификации были разстратификацированы работами П.А.Сорокиным еще в российский и период его деятельности. Обширная часть мобильность его «Системы социологии» была посвящена теории расслоения общества. По образному выражению самого П.А.Сорокина, он сделал попытку «броситься в пестрое, шумное и необъятное море челове­ческого населения, живущего на земле», с целью «распла­стать, разложить это сложное тело на ткани и рассмот­реть, как эти ткани складываются, как из волн получается море, на какие цепи и хороводы коллективов разлагается как все человечество, так и любое население какой-либо территории».

Такого рода попытка не была первой в социологии. Еще Э.Дюркгейм пробовал стратифицировать общество, закладывая в основу род, племя, семью и т.д. Признавая заслуги своего предшественника,, П.Сорокин создал, по выражению его ученика Р.Мертона, «первый в нашем сто­летии серьезный и всеохватывающий обзор социальной стратификации», глубоко и всеобъемлюще проработав критерии, принципы расслоения общества. П.Сорокин хо­рошо представлял себе теорию классов и классовой борьбы, разработанную К.Марксом и его последователями. Но он считал ее односторонней, упрощающей человеческие взаи­моотношения в обществе и явно недостаточной для опреде­ления места индивида в социальной системе и его роли.

По мнению П.Сорокина, социально-психическая раз­нородность отношений, лежащих в основе взаимодействия людей, вызывает расслоение сложных агрегатов (так он называл население) на ряд коллективных единств, друг с другом не совпадающих и друг друга не покрывающих.

Ряд индивидов оказывается способным группироваться в многочисленные и самые разнородные системы взаимо­действия. Линии этих группировок, подобно «разноцвет­ным нитям, вычерчивают причудливейшие рисунки, в своей совокупности образующие весьма пестрый и запу­танный узор расслоения в пределах сложного социального агрегата». Эта принадлежность индивида к ряду систем взаимодействия представляет собой сложную систему ко­ординат, определяющих и характеризующих его социаль­ное положение и его социальную физиономию. Для опре­деления социального статуса того или иного лица П.Соро­кин использует «метод социальных координат», согласно которому, чем шире информация о человеке (член проф­союза, религиозной общины, политической партии, клуба и проч.), тем точнее вырисовываются мотивы его социаль­ного поведения и его роль в обществе, его социальное по­ложение. Он говорит о «множественности душ индивида».

Выделив такой критерий, П.Сорокин дифференцирует группы на: элементарные (объединенные каким-либо од­ним признаком, например, религией); кумулятивные (объединенные двумя и более признаками, например, про­фессия, занятие, убеждения и т.д.), к которым он относит класс, нацию, партию и т. д.; сложные конгломераты эле­ментарных и кумулятивных групп (например, население страны или все человечество).

Указанные группы могут быть открытыми, закрыты­ми или промежуточными. Закрытые группы — это груп­пы, к которым человек принадлежит от рождения, и эта принадлежность не зависит от его воли (например, при­надлежность к той иди другой демографической группе по полу или возрасту¹, к той или иной расе). Открытые группы — это группы, вхождение в которые определяет­ся волей индивида (партии, научно-художественные, спортивные и другие общества). К промежуточным группам относятся объединения людей по имущественному положению, языку, государственности, территорий и т.д., с чем люди бывают связаны от рождения, но могут это изменить.

Кумулятивные группы обладают особым свойством — они могут быть солидарными или антагонистическими. Среди кумулятивных групп П.Сорокин особое значение придает классу. Он в этом солидарен с марксизмом. В час­тности, он признает, что рабочие как класс существуют, равно как и буржуа или аристократия. Он считал, что класс — это «совокупность лиц, сходных по профессиям, по имущественному положению, по объему прав и, следо­вательно, имеющих профессиональные, имущественные, социально-групповые интересы». Класс не имеет нацио­нальных или языковых, а также религиозных барьеров. Класс имеет своих антагонистов. Однако это последнее ка­чество для П.Сорокина лишь возможность, так как он был ярым противником классовой борьбы, особенно ее край­них, революционных форм. Кроме основных признаков класса, П.Сорокян выделяет и неосновные — сходство вкусов, образа жизни и т.д.

Дальнейшее развитие теория стратификации получила у П.Сорокина в работе «Социальная мобильность». Не­смотря на то, пишет в ней П.Сорокин, что в конституци­ях, как правило, записано, что все люди равны, общество никогда не бывает однородным, оно всегда дифференциро­ванно. «Что же объединяет людей в группы или страты? Где основа групп, составляющих общество? Основанием такого единства П.Сорокин считал наличие причинно-функциональных отношений между тремя элементами, со сторонами взаимодействия: индивидами, актами, смысла­ми. Если нет функциональных связей, то нет и единства, а есть лишь механическое сосуществование.

Сорокинская теория стратификации шире принятого в марксизме определения классов, где почти все внимание уделено экономическому признаку. Основываясь на опре­делении, разработанном Сорокиным, можно получить бо­лее разнообразную социальную структуру общества, при­чем не только горизонтальную, но и вертикальную. В этой связи особенно следует отметить, что П.Сорокин впервые обратил особое внимание на значение внутригрупповых различий по вертикали. «Общественная структура, — пи­сал он, •— сложная сеть взаимопроникающих друг в друга систем и подсистем. Общество дифференцируется не толь­ко в межгрупповом, но и во внутригрупповом статусе». Под статусом П.Сорокин понимал совокупность прав и привилегий, обязанностей и ответственности, власти и влияния, которыми обладает индивид.

В работах П.Сорокина разработаны формы расслоения (страты общества. Он выделял "несколько основополагаю­щих признаков: экономический (беден — богат); профес­сиональный (престижный — непрестижный труд); поли­тический (властвующий — управляемый характер дея­тельности). Эти признаки взаимодействуют по вертикали. Низкий статус в одном звене определяет низкое положе­ние в другом. В основе стратификации, по мнению Соро­кина, лежат: разные функции, вызывающие расслоение на управляющих и управляемых; окружающая среда — благоприятная или неблагоприятная; неодинаковые внут­ренние способности и качества людей.

Здоровое, стабильное, развивающееся общество — это открытое демократическое общество, общество интенсив­ной социальной мобильности. Под социальной мобильно­стью П.Сорокин разумел, во-первых, перемещение инди­видов из одной социальной группы в другую. Во-вторых, исчезновение одних и появление других социальных групп. Наконец, в-третьих, исчезновение целой совокуп­ности групп элементарного и кумулятивного характера и замена ее полностью другой. Сами социальные перемеще­ния или социальная мобильность осуществляются либо по вертикали, либо по горизонтали (см. об этом гл. 4, § 2).

Причина социальной мобильности кроется в состоянии общества. Нет общества, в котором осуществлялось бы распределение благ строго пропорционально заслугам каждого его члена. Однако хотя бы частичная реализация этого принципа ведет к усилению социальной мобильно­сти, обновлению состава высших страт. Если этого нет, то в высшей страте с течением времени накапливается де­бильный материал, т.е. большое количество вялых, неспо­собных людей. И напротив, в более низких стратах — та­лантливых. Необходимо своевременное перемещение лю­дей по вертикали, иначе назреет протест в более низких стратах, и они представят собой горючий в социальном плане материал. Произойдет революция, которая на ка­кой-то короткий период выравняет положение. Чтобы этой катастрофы не произошло, общество не должно иметь жесткой социальной структуры. Практические вы­воды, к которым приводит П.Сорокина теория социальной мобильности, состоят в следующем: никогда не существо­вали общества, социальные слои которых были бы абсо­лютно закрытыми или в которых отсутствовала бы верти­кальная мобильность; никогда не существовали общества, в которых вертикальная социальная мобильность была бы абсолютно свободной, а переход из одного социального слоя в другой осуществлялся бы без всякого сопротивления; необходимо совершенствовать каналы социальной мобильности и установить постоянный контроль за нею.

Теория социальной мобильности получила высокую оценку еще у современников П.Сорокина. Р.Мертон пи­сал: «Это был изумительный синтез теоретического и практического материала». Работа П.А.Сорокина «Соци­альная мобильность» стала классической и повсеместно использовалась как учебник. Теория стратификации и со­циальной мобильности П.Сорокина служит дл* многих ос­новным инструментом серологического анализа обще­ства и в настоящее время.

С созданием концепции социокультуры интегральная социология П.Сорокина приобретает завершенный, закон­ченный вид. Свои идеи на этот счет Сорокин излагает в написанном удивительно ярким языком четырехтомном труде «Социальная и культурная динамика».

В широком смысле социокультурой Сорокин называл весь тот суперорганический мир, всю ту новую вселенную, которые были сотворены Человеком. Он следующим обра­зом определял ее составные части:

—бесконечно богатая идеологическая вселенная смыс­лов, объединенных в системы языка, науки, религии, фи­лософии, права, этики, литературы, живописи, скульпту­ры, архитектуры, музыки, драмы, экономических, поли­тических и социальных теорий и т.д.;

—так называемая материальная культура, представ­ляющая собой воплощение всех этих смыслов в биологиче­ской среде, начиная с простых орудий и кончая наислож­нейшим оборудованием, книгами, картонами и проч.;

—все скрытые и открытые действия, церемонии, риту­алы, поступки, в которых индивиды и группы индивидов осуществляют и применяют тот или иной набор смыслов.

Определяя социокультуру в узком смысле как одну из цивилизаций, П.Сорокин писал: «Каждая из культурных сверхсистем обладает свойственной ей ментальностью (т.е. типом мышления — Прим, ред.), собственной систе­мой истины и знания, собственной философией и мировоз­зрением, своей религией и образцом «святости», собствен­ными представлениями правового и недолжного, собствен­ными формами изящной словесности и искусства, своими нравами, законами, кодексом поведения, своими домини­рующими формами социальных отношений, собственной экономической и политической организацией, наконец, собственным типом личности со свойственным только ему менталитетом и поведением».

П.Сорокин постоянно подчеркивал целостность социо­культуры, рассматривал ее не просто как конгломерат разнообразных явлений, сосуществующих, но никак друг с другом не связанных, а как единство, все части которого пронизаны одним основополагающим принципом, основ­ной истиной.

Что же является центральным принципом системы социокультуры? Над этой проблемой задумывались мно­гие мыслители прошлого. Для Платона, например, связу­ющим звеном, центром системы были «идеи», для Аристо­теля — «значения», для Бэкона — «эксперимент», для Дарвина — «естественный отбор». Для Сорокина таким понятием является «ценность». Он писал: «Именно цен­ность служит основой и фундаментом всякой культуры». Поэтому важнейшие составные части социокультуры ин­тегрированы, взаимозависимы.

Какой смысл вкладывает П.Сорокин в понятие «цен­ность»? Он приводит следующий пример. «Возьмем, — пи­шет он, — культуру Запада средних веков. Ее главным принципом или главной истиной (ценностью) был Бог. Всё важные разделы средневековой культуры выражали этот фундаментальный принцип или ценность». Архитектуру и скульптуру средних веков П.Сорокин называет «библией в камне». Живопись, музыка, литература были пронизаны религией. Наука была лишь прислужницей религии. Даже семья была священным религиозным союзом. Организа­ция экономики и та контролировалась религией. Господст­вующие нравы и обычаи, образ жизни, мышления подчер­кивали свое единство с Богом, а чувственный мир рассмат­ривался лишь как временное .прибежище человека, в кото­ром он «лишь странник, стремящийся обрести вечный по­кой в обители Бога и ищущий путь, как сделать себя до­стойным, чтобы войти туда». П.А.Сорокин называет куль­туру средневековья «идеациональной».

В конце XII в. начался распад идеациональной системы культуры именно потому, что появился зародыш новой ценности, нового основного принципа; объективная реаль­ность и ее смысл чувственны. То есть только то реально, что мы видим, слышим, осязаем. Этот новый принцип по­ложил начало новой форме социокультуры — «идеалисти­ческой». Это была культура, просуществовавшая до XIV столетия. Она базировалась на стыке старой и новой куль­тур, была как бы переходной к настоящей, «чувственной» культуре, культуре эмпирической, светской. «Объёктивжение как нашим обществом, так и всем человечеством, то можно было бы избежать многих крайностей, ошибок и преступлений £ истории и в современности.

Это не значит, что П.А.Сорокин всегда и во всем был прав и непогрешим. Так, вряд ли можно безоговорочно со­гласиться с его односторонним подходом к революционной форме общественного развития, с ее абсолютным отрица­нием. Справедливо выступая против крайне разрушитель­ных, кровавых форм проявления революции, особенно в России, П.Сорокин, в сущности, неправомерно отождеств­ляет эти формы с самой революцией, которая может про­исходить и в иных формах. Точно так же вряд ли право­мерно растворять национальное в общественном, не ви­деть относительной самостоятельности национального вопроса при всей его связи с вопросом социальным и под­чиненности ему. В условиях крайней остроты идейно-классового противоборства в России того периода П.А.Со-рокину — видному деятелю правого крыла партии эсеров, секретарю главы Временного правительства А.Ф.Керен­ского, члену Учредительного собрания — также не всегда удавалось оставаться на позициях беспристрастности, объ­ективности и корректности, о чем, в частности, свидетель­ствуют такие его высказывания: Ленин — «некудышный оратор»; Зиновьев — «дегенеративная личность»; Троцкий — «театрализованный разбойник — сущий авантюрист» и т.д. Но все это, конечно, частности по сравнению с тем вкладом в науку, который принес П.А.Сорокину заслу­женное мировое признание.

П.А.Сорокину удалось выдвинуть немало важных и оригинальных идей и по вопросу о перспективах развития человечества, не потерявших свое значение и в современ­ных условиях. Еще в 1960 г. в работе «Взаимная конвер­генция США и СССР в направлении социокультурного типа» (1961) П.А.Сорокин в духе теории конвергенции писал: «Западные лидеры уверяют нас, что будущее при­надлежит капиталистическому («свободное предпринима­тельство») типу общества и культуры. Наоборот, лидеры коммунистических наций уверенно ожидают победы ком­мунистов в ближайшие десятилетия. Будучи не согласным с обоими этими предсказаниями, я склонен считать, что если человечество избежит новых мировых войн и сможет преодолеть мрачные критические моменты современно­сти, то господствующим типом возникающего общества и культуры, вероятно, будет не капиталистический и не коммунистический, а тип специфический, который мы можем обозначить как интегральный. Этот тип будет про­межуточным между капиталистическим и коммунистическим строем и образом жизни. Он объединит большинство
позитивных ценностей и освободится от серьезных дефек­
тов каждого типа». ,

П.А.Сорокин верил в возможность утверждения проч­ного и длительного мира на земле. Для этого им выдвига­лись четыре необходимых условия: а) основательный пе­ресмотр и переоценка большинства современных культур­ных ценностей; б) действительное распространение и внедрение во все государства, народы и общественные группы системы основных норм и ценностей, связующих всех без различия; в) явное ограничение суверенности всех государств в отношении войны и мира; г) учреждение высшей международной власти, обладающей правом обя­зательных и принудительных решений во всех междуна­родных конфликтах. Именно преодоление изолированно­сти в мире, становление и развитие массовых и глубоких взаимосвязей в нем, его целостности, с одной стороны, и преодоление суверенности государств, с другой, делают, по мнению П.А.Сорокина, построение Храма Вечного Ми­ра теперь вполне возможным в отличие от прошлого (см.«Причины войны и условия мира»).

В конце «Листков из русского дневника», вышедших вскоре после высылки из России, П.А.Сорокин, за не­сколько лет до этого переживший массовые репрессий в своей стране и непосредственную угрозу собственного рас­стрела в тюрьме, пишет, что извлек из прошлого три уро­ка: «Жизнь, даже если она трудна, самое прекрасное, вос­хитительное сокровище мира. Следовать долгу столь же прекрасно, ибо жизнь становится счастливой, душа же об­ретает непоколебимую силу отстаивать идеалы — вот мой второй урок. А третий — насилие, ненависть и несправед­ливость никогда не смогут сотворить ни умственного, ни нравственного и ни даже материального царствия на зем­ле». Хотелось бы надеяться, что люди, все человечество воспримут эти уроки. И тогда облик мира действительно коренным образом преобразится на основе повсеместного утверждения общечеловеческих ценностей и норм, чему посвятил свои жизнь и творчество Питирим Александро­вич Сорокин.

Литература

История социологии в Западной Европе и США. М.: 1993.

П.Сорокин. Интегрализм — моя' философия. //Социологические исследования. — 1992. — № 10.

Л.Сорокин. Причины войны и условия мира. //Социологиче­ские исследования. — 1993. — №12.

П.Сорокин. Система социологии. М.: 1993.

П.Сорокин. Современное состояние России. //Новый мир, 1992. —№4—5. П.Сорокин. Социологические теории современности. М.: 1992. П.Сорокин. Человек, цивилизация, общество. М.: 1992.

Контрольные вопросы

Какое место в истерии социологической мысли занимает П.А.Соро­кин? Каковы основные этапы его творчества?

Как понимал П.А.Сорокин предмет, структуру и роль социологии?

Каково отношение П.А.Сорокина к реформам и революции?

Как П.А.Сорокин понимал социальное равенство?

В чем суть теории социальной стратификации и социальной мобиль­ности П.А.Сорокина?

Что такое социокультура и социокультурная динамика? Как здесь проявляется интегральный характер социологии П.А.Сорокина?

Глава

В чем значение творчества П.А.Сорокина для современности?

Основные школы и направления современной социологии

В настоящее время практически во всех стра­нах мира проводятся социологические исследования, кото­рые чаще всего носят прикладной характер, т.е. осуществ­ляются по социальному заказу и предназначаются для ре­шения возникающих в процессе жизнедеятельности людей социальных проблем. Фундаментальными социологиче­скими исследованиями занимаются, как правило, ученые в университетах, а в ряде стран еще и в научных институ­тах. Такая специализация труда среди социологов возникла в 30-е гг. нашего столетия в США в связи с появлением и широким распространением социального заказа на проведе­ние тех или иных социологических исследований.

Прикладные социологические исследования стали до­минирующим видом деятельности социологов во многих странах. Однако в 80-е гг. в Западной Европе и отчасти в США все больше социологов стало интересоваться разра­боткой проблем развития самой социологической теории, связанных с процессом интеграции различных направле­ний в социологии, отличавшихся друг от друга специфи­ческим подходом к анализу объекта и предмета социоло­гии, к пониманию метода социологии как науки.

Группа социологов, работающая в рамках выработан­ных ею самой исследовательских традиций, может рас­сматриваться как та или иная школа в социологии в самом широком смысле этого слова. В болев узком смысле школа в социологии (и в любой другой сфере научных изыска­ний) является исследовательской группой с общими тра­дициями и соответствующей институциональной формой. Например, Чикагская школа эмпирической социологии представляла собой существовавшее в первой половине XX столетия специфическое подразделение университета с довольно рано сложившимися традициями исследова­тельской деятельности и огромным влиянием на деятель­ность социологов всей страны, а затем и всего мира. В от­личие от этого направления объединяют социологов, либо имеющих общую мировоззренческую направленность, ли­бо занимающихся разработкой идентичной проблематики, либо отличающихся и тем и другим (позитивизм, конф­ликтология, социология религии и др.).

§ 1. Эмпирическая социология

Эмпирическая социология появляется вместе с теоретической, но приобретает самостоятельное значение лишь в начале нашего столетия как специфическая об­ласть социологических исследований с особыми традиция­ми и логикой развития. Хотя ее роль в становлении соци­ологии как науки высоко оценивалась с первых шагов, ор­ганизация и проведение эмпирических социологических исследований обусловливалась прежде всего потребностя­ми общества.

Чикагская Самостоятельным направлением социологи школа эмпирических исследований эмпирическая социология становится в США. На процесс социологии «прагматизации» социологии оказало влия­ние превращение прагматизма в националь­ную философию США. Прагматизм в самом широком смысле слова был идеологическим фоном, на котором сло­жилась эмпирическая тенденция в социологии. Восприняв некоторые идеи Г.Спенсера, американские социологи под влиянием основоположников прагматизма, интенсивно раз­вивавших психологическую науку, старались провести ана­логию не между биологическими и социальными, а между психическими и социальными явлениями и процессами.

Так, первый президент Американского социологиче­ского общества Л.Ф.Уорд (1841—1913), разделявший эво­люционистские идеи О.Конта и Г.Спенсера, считал, что социальная жизнь отличается от биологических процессов своим целенаправленным и творческим характером. А уче­ник Л.Уорда, первый декан пер<