Право на самоопределение. Взгляд из Центра и республик

Принцип самоопределения, как и гражданский национализм, появился во времена Великой французской революции. Тогда он имел смысл народного суверенитета. Но впоследствии под ним стали понимать право народа либо на выбор своего статуса (той или другой меры автономии) внутри полиэтнического государства, либо на образование собственного государства.

Интерпретация понятия <самоопределение> сталкивается с целым рядом трудностей. Прежде всего по-разному истолковывается тот объект, которому, как предполагается, должно быть предоставлено право на самоопределение. Обычно, когда идет речь о реализации права на самоопределение, обращаются к таким международным документам, как Резолюция Генеральной Ассамблеи ОНН 2625 (XXV) от 24.10.1970 г. о принципах международного права, в которой сформулирован принцип <равноправия и самоопределения народов>, <Международный пакт о гражданских и политических правах> и <Пакт об экономических, социальных и культурных правах>. Обращаются также к статье 1 Устава ООН, в которой записано: <Все народы имеют право на самоопределение...

2. Все народы для достижения своих целей могут свободно распоряжаться своими ресурсами... 3. Все участвующие в настоящем Пакте государства... должны в соответствии с положениями Устава Организации Объединенных Наций поощрять осуществление права на самоопределение и уважать это право>.

Но что имеется в виду под общностью, которая обладает этими правами? Народ может рассматриваться и как нация в этнокультурном значении, и как гражданское сообщество, т.е. смешанное в национальном отношении население территории, или как государственное образование. По этому поводу идут дискуссии.

В период распада СССР не всегда было ясно, от имени кого происходило самоопределение постсоветских государств. Только Россия объявила свой суверенитет от имени <многонационального народа>, тогда как в большинстве других бывших союзных республик инициатива исходила от титульной этнонации. Лишь впоследствии в Литве, на Украине и в Казахстане заговорили о гражданской нации, а в самое последнее время заявляют о гражданской нации в Латвии и Эстонии.

Таким образом, первое противоречие, возникающее в связи с правом на самоопределение, - это противоречие между этническими, гражданскими и административно-территориальными интерпретациями субъекта самого права.

Второе противоречие - противоречие между правом народов на самоопределение и принципом неприкосновенности, целостности государства (гарантированным Хельсинским соглашением 1975 г.).

Ряд идеологов в Центре обращали внимание на то, что приведенные международные документы принимались в связи с деколонизацией, и вне ситуации деколонизации применение принципа самоопределения приходит в противоречие с принципом неприкосновенности границ. Как пишет В.А. Тишков, <самоопределение допускается только в контексте деколонизации и только для народов как территориальных сообществ, а не этнических общностей>**. Но те, кто борется за самоопределение, с такой трактовкой не согласны. Это касается всех - от франкоканадцев, ирландцев" до сторонников самоопределения в Российской Федерации.

Ситуация каждый раз осложняется тем, что нет единых представлений об условиях, основаниях и критериях для реализации требований самоопределения.

Для государств на постсоветском пространстве имели значение два обстоятельства: во-первых, декларативное, но часто повторявшееся положение о праве наций на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства, которое содержалось и в программе КПСС, и в тексте Конституции СССР; и во-вторых, ситуация на начальных этапах трансформации тоталитарного общества, когда демократия вообще воспринималась общественностью по преимуществу эмоционально и интерпретировалась как свобода, равенство. При таком подходе сама демократизация поставила под сомнение легитимность полиэт 46

нического государства, основанного на несвободном, недобровольном выборе народами государственного устройства. Равноправие, самоопределение народов как право на свободу решать свою судьбу имело тогда достаточно широкую общественную поддержку.

Собственно идеи самоопределения и могут быть реализованы в условиях демократизации. Поэтому не случайно проблемы эти встали после начала перестройки. <Националы выступают за демократию в той мере, в какой она предоставляет народам свободу, писал государственный советник Президента Татарстана Р. Хакимов. - Для народа, не имеющего национальных прав, демократия бессмысленна. Поэтому для любого народа демократия начинается с самоопределения>*".

Союзные республики СССР реализовали право на самоопределение, однако это не значит, что они готовы предоставить такие же права другим народам, живущим на их территории. Об этом красноречиво говорит опыт Абхазии и Южной Осетии в Грузии. Республики Российской Федерации также самоопределились в той форме, в какой это соответствовало возможностям каждой из них.

Подводя итоги, можно констатировать, что существуют три подхода к праву наций на самоопределение.

1. Признать это право устаревшим или ошибочным. В качестве основного аргумента при таком подходе называется угроза стабильности международной политической системе, целостности суверенных государств - субъектов международного сообщества.

2. Признать фундаментальность данного права и его приоритет по сравнению с суверенитетом государств.

3. Искать новые консенсусные подходы. Наиболее рациональные идеи в подходах таковы

а) признание того, что отделение не должно обладать приоритетностью по сравнению с другими вариантами самоопределения (федерализмом, культурной автономией, территориальной автономией);

б) сохранение государственных структур <не означает, что концепция государственного суверенитета не может быть изменена>*' (возможность частичной передачи власти подгосударственным, надгосударственным, международным структурам);

в) в случае, если самоопределение народа представляет очевидную опасность для жизненных интересов других народов, оно может быть отложено, а в экстремальных случаях - отменено.

Эти идеи, явившиеся результатом обсуждения, содержатся в предложениях сопредседателя неправительственной российскоамериканской группы по правам человека Э. Клайна.

Важно подчеркнуть два момента: прежде всего самоопределение не обязательно означает образование независимого государства, возможны разные формы его реализации, и, кроме того, гибкость понимания права на самоопределение должна быть соотнесена с утверждающейся в политологии вариативностью понимания суверенитета (разделенный, частичный, функциональный суверенитет). Это делает возможным не интерпретировать каждую попытку самоопределения как сецессию, отделение, как нарушение целостности государства.

Раскрыть содержание, тип национализма необходимо для понимания причин межэтнических, этнополитических конфликтов, для выявления скрытых пружин, регулирующих межэтнические отношения в каждом регионе.

Типы национализма

Попытки классифицировать национализмы были шагом вперед в его понимании, облегчавшим социологический анализ межэтнических отношений и идентичностей. Ранее уже говорилось о выделении таких типов, как гражданский (государственный) и этнический национализм. Разные авторы предлагают свое видение разнообразия национализмов. Дж. Брейли различает сепаратистский национализм, реформаторский, нацеленный на придание существующему государству более четко выраженного национального характера, и ирредентистский, направленный на объединение нескольких государств или присоединение части одного государства к другому**. Дж. Холл классифицирует все многообразие национализмов применительно к конкретным историческим периодам и регионам.

Наш подход к национализму, изложенный в книге <Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов> (авторы - Л.М. Дробижева, А.Р. Аклаев, В.В. Коротеева, Г.У. Солдатова), состоял в том, чтобы на основе изучения деклараций, институциональных решений и практического поведения выделить типы национализмов в Российской Федерации. В результате мы зафиксировали следующие типы.

1. Национализм классический, выражающий стремление к полной независимости (вариант Чеченской Республики - Ичкерии). В СССР этот тип был реализован в республиках Прибалтики, Грузии, Армении, на Украине, в Молдове. Сюда же можно отнести и Азербайджан, Казахстан, республики Средней Азии, правда, с учетом того, что за полную самостоятельность они не боролись, а получили ее в результате распада СССР. В составе же СССР они стремились к конфедеративному устройству. И в этом отношении их национализм того периода можно отнести к следующему типу.

2. Национализм паритетный с ярко выраженным стремлением к возможно полному суверенитету, который в силу внешних и внутренних условий ограничен за счет передачи части полномочий федеральному Центру (в Татарстане, Башкортостане, Туве).

3. Экономический национализм, при котором доминирующей в декларациях и действиях является самостоятельность в экономической сфере, и эта самостоятельность рассматривается элитой как путь к возможно полному суверенитету (в Саха (Якутии) и - на отдельных этапах - в Татарстане).

4. Защитный национализм, при котором доминируют идеи защиты культуры, языка, территории, демографического воспроизводства и т.п. (осетинский, ингушский национализм, этнокультурный национализм в Карелии, Коми).

Наконец, есть некоторые основания для выделения 5-го типа модернизационного национализма, при котором доминируют <идеи инновационного прорыва>. Он был свойствен российским реформаторам, которые нередко заявляли: <Сначала реформируем Россию, потом сами все к нам потянутся>. Иногда он прослеживается в Татарстане.

Конечно, декларируемые идеи и политика, как и практика, заметно различаются. В реальной жизни очень редко удается осуществить идеи национализма без ущерба для людей других национальностей**.

Учитывая критику национализма, важно выделить и показать возможности либерального национализма, который в декларациях, законах и постановлениях реализует культурный плюрализм, паритет культур и сохранение гражданских прав личности, культуру толерантности и отсутствие враждебного восприятия других наций.

Если существует сила, которую нельзя преодолеть, то важно понять ее, найти ее позитивные варианты и стимулировать их всеми возможными для научного мира способами.

Стремление к образу <национализма с демократическим лицом> есть в республиках Российской Федерации. При наличии традиции негативной оценки национализма в республиках принципы его обычно определяются в концепции самоопределения и суверенитета, а в ряде республик имеют место попытки создания республиканского согражданства. Например, под заголовком <Мы татарстанцы> публикуются материалы на целые газетные полосы, слово <татарстанцы> можно увидеть на плакатах-призывах. Представление <мы - якутяне> настойчиво встраивается в общий идеологический каркас в Саха (Якутии). И при всех сложностях во взаимоотношениях этнических общин это тоже содействует развитию толерантности, уважения прав человека.

Национализм проявляется в разных формах. Одни из них жестко связаны с империализмом (если это национализм доминирующей нации), с авторитаризмом, национальной исключительностью. Но некоторые формы его проявлений вполне согласуются с демократией, социальной толерантностью.

Недоверие к национализму, даже в его либеральной и конституционной формах, иногда может порождать такие заблуждения, как <чисто инстинктивная поддержка всех без исключения, даже деспотических, многонациональных государственных образований>, - пишет М. Линд".

Демократизация В мировой науке давно идут споры о и национализм совместимости демократии и национализма. Жестокий лик национализма, проявившийся в ходе мировых войн, непримиримость в межнациональных конфликтах дали серьезное основание для подобных споров.

Были и другие основания для сомнений в возможности демократии в полиэтнических обществах. Одно из них - оценка ситуации для этнических общин в период демократизации. Демократизация дает возможность открыто выразить их интересы, и это приводит к тому, что элиты или все сообщество начинают борьбу за пересмотр доступа к власти и ресурсам. Но стремление к независимой государственности ведет к конфликтам, ибо демократического способа передела границ не существует. Именно такие доводы приводят А. Рабушка и К. Шепсли в работе <Политика в плюральных обществах: теория демократической нестабильности> (1972)" и делают однозначный вывод: демократия в полиэтнических обществах невозможна.

А.Р. Аклаев приводит доводы, которые были выдвинуты против данного подхода. Первый довод: большинство стран мира полиэтничны. Выходит, что все они обречены на недемократический способ политического устройства. А между тем весь ход истории опровергает невозможность перехода к демократии таких стран.

Второй довод: природа этнической идентичности непостоянна, следовательно, этнические общности действуют вариативно.

В условиях перехода к демократии многое зависит от конкретной ситуации, в частности, от того, есть ли возможность для деятельности партий, общественных движений, существует ли <набор гражданских организаций, переплетение которых создает основу для политической умеренности, толерантности и компромисса>. А.Р. Аклаев, обращаясь к классическим в политологии работам Л. Брасса, К. Лета, Д. Ротшильда и др.", выделяет также тезис о роли государства и стратегических элит в том, как будет проявлять себя этническая и национальная лояльность.

Определенный пессимизм звучит и в оценке способностей самой демократии учесть и выразить интересы этнических групп, обеспечить права людей разных национальностей в полиэтническом государстве. Дело в том, что наиболее демократичной считается мажоритарная система выборов. Ее суть отражает принцип <один человек - один голос>, и побеждает тот, кто получает большинство голосов. Однако главная слабость мажоритарной системы недостаточное представительство меньшинств. Английский ученый А. Льюис пишет: <Наивернейший способ убить идею демократии в плюралистическом обществе - это принять англо-американскую избирательную систему>**.

Мировая политология и социология ищут пути реализации демократических принципов в полиэтнических государствах. Эти поиски связаны прежде всего с именем А. Лейпхарта. В работе <Демократия в многосоставных обществах. Сравнительные исследования> (1977; рус. перев.: М., 1997) и последующих исследованиях*' он обосновывает идеи <демократии согласия, или участия>, принцип которой - <со-участие во власти>. В ней предусмотрены механизмы, позволяющие даже небольшим по численности группам занимать место в системе управления и не просто обладать правом вето по вопросам культурной автономии и <временного вето> по другим вопросам, затрагивающим их интересы, но и реализовать это право на практике. А. Лейпхарт предложил также способы обеспечения возможности меньшинства участвовать в исполнительных органах власти; при этих способах несоответствие со-участия во власти воспринимается менее болезненно.

Модель А. Лейпхарта предназначена для так называемого разделенного общества, иногда говорят о <глубоко разделенном обществе> или мягче - плюралистическом. Имеется в виду, что в сегментах такого общества реализуется деятельность в сфере образования, отстаивании трудовых интересов, культурной активности, потреблении информации, политике. В модели А. Лейпхарта решающую роль играют элиты: именно от них зависят поиски соглашений и реализация их.

Есть в модели А. Лейпхарта и, если можно так сказать, <мины замедленного действия>. Она ориентирует на закрепление этнической сегментации и может возвращать людей к акцентации этнической идентичности в ущерб другим идентичностям. Поэтому поиски путей построения демократии в полиэтнических обществах не прекращаются. В частности, в последнее время обсуждаются идеи так называемой интегральной демократии, при которой сегментирование общества не подкрепляется, но волей государственных деятелей обеспечивается со-участие этнических общин во власти. В качестве наглядного примера в этом случае обычно приводят политику Б. Клинтона, предусматривающую обеспечение и демонстрацию присутствия во власти представителей меньшинств.

В заключение отметим, что многие специалисты, в том числе по межэтническим конфликтам, считают, говоря словами Д. Горовица, что даже в самых жестко разделенных обществах <не существует причин для утверждений о тщетности попыток достичь демократии>**.

Проблема для нашего, российского, общества имеет два взаимосвязанных аспекта: насколько формирующееся гражданское общество в Центре окажется способным учитывать интересы и русского, и других народов, насколько стратегические элиты в республиках смогут обеспечить гражданские права и не допустить дискриминацию нетитульных национальностей. К этим вопросам мы еще не раз будем возвращаться при раскрытии конкретных тем.

I. Конституция (основной закон) Союза Советских Социалистических республик. М., 1990. С. б.

2. См.: Крюков М.В. Еще раз об исторических типах этнических общностей//Советская этнография. 1986. No 3.

3. См.: Крюков М.В. Главной задачей остается проникновение в существо этнических связей//Советская этнография. 1986. No 5. С. 71.

4. Тишков В-А. Концептуальная эволюция национальной политики в России//Исследования по прикладной и неотложной этнологии. М., 1996. No LOO. С. 6.

5. См.: Тишков В-А. Народы и государство//Коммунист. 1989. Ns 1; его же. О концепции перестройки межнациональных отношений в СССР// Советская этнография. 1989. Ns 1; его же. О новых подходах в теории и практике межнациональных отношений//Советская этнография. 1989. No 5; Четко С.В. Национальное государство или демократическое общество//Вестник Академии Наук СССР. 1990. Ns 1.

6. См.: Гусейнов Г., Драгунский Д., Сергеев В., Цымбурский В. Этнос и политическая власть//Век XX и мир. 1989. Ns 9.

7. См.: Тадевосян Э.В. О совершенстве национально-государственных отношений в СССР и русле перестройки//Что делать? В поисках идей совершенствования межнациональных отношений в СССР. М., 1989. С. 73; его же. Ленин, федерализм и наше время//Коммунист. 1990. Ns 6.

8. Абдулатипов Р. Россия на пороге XXI века. Состояние и перспективы федеративного устройства. М., 1996. С. 232-233.

9. См.: Баграмов Э.А. Нация как согражданство?//Независимая газета. 1994. 15 марта; ТощенкоЖ. Концепция опять не состоялась//Независимая газета. 1996. 4 июня.

10. См.: Козлов В.И. Национализм и этнический нигилизм//Свободная мысль. 1996. No 6. С. 98, 104.

1 1. Хаким Р. Сумерки империи. К вопросу о нации и государстве. Казань, 1993. С. 30-32.

12. Тишков и .А. Как преодолеть интеллектуальные провокации?//Независимая газета. 1997. 18 января. С. 6; его же. Концептуальная эволюция национальной политики. С. 17.

13. См.: Тишков В .А. Как преодолеть интеллектуальные провокации? С. 6. 14. Van den Berghe P.L. The Ethnic Phenomenon. N.Y., 1981. P. 35.

15. Cm.: Брошей K).B. Этнос и география. М., 1972; Этнология. Учебник для высших учебных заведений. М., 1994. С. 7.

16. См.: Арутюнов С.А. Этничность - объективная реальность//Этнографическое обозрение. 1995. Ns 5. С. 7; СусоколовА-А. Структурная самоорганизация этноса//Рась1 и народы. No 20. М., 1990.

17. Подробнее об этом сы*Дилигенский Г.Г. Указ. соч. С. 87-93.

18. Davies J.Ch. Maslow and Theory of Political Development. Getting to Fundamentals//Political Psychology. 1991.Vol. 12. No 3. P. 417.

19. Bourdieu P. Espace social et genese des classes. Actes de la recherche en science sociales. Paris, 1984, No 52-53. P. 6; Anderson В. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London: Verso 1983; см. также: Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991; Коротеева В.В. Воображенные, изобретенные и сконструированные нации: метафора и проблема объяснения//Этнографическое обозрение. 1993. Ns 3.

20. Тишков В-А. Концептуальная эволюция национальной политики России. С. 17.

21. Коротеева В.В. Воображенные, изобретенные и сконструированные нации: метафора и проблемы объяснения.

22. См.: Геллнер Э. Нации и национализм. С. 5, 23, 24.

23. Breuilly J. Nationalism and the State. Manchester, 1982. P. 3; Smith A. National Identity. L., 1991. P. 74.

24. Дробижева Л.М., Амаев А.Р., Коротеева В.В., Солдатова Г.У. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М., 1996. С. 17, 18.

25. См.: Кандель П.Е. Национализм и проблема модернизации в посттоталитарном мире//Полис. 1994. No 6.

24. Дробижева Л-М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В., Солдатова Г.У. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М., 1996. С. 17, 18.

25. См.: Кандель П.Е. Национализм и проблема модернизации в посттоталитарном мире//Полис. 1994. Na 6.

26. Smith А. The Ethnic Origin of Nations. Oxgord, 1986.

27. Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М., 1994. С. 285.

28. Тишков В-А. Концептуальная эволюция национальной политики в России. С. б; Соколовский С.В. Самоопределение и проблема меньшинства//Этнометодология... Вып. 2. М., 1995. С. 130.

29. См.: Нодия Г. Демократия и национализм//Мировая экономика и международные отношения. 1995. No 1. С. 97, Тигр D. 1-е droit de secession епdroit international public//Canadian Yearbook on International Law-Vol. 20. 1982. P. 77.

30. Хаким P. Сумерки Империи... С. 33, 37.

31. Мухарямов Н.М. Вопросы теории этнополитического анализа. Казань, 1996. С. 162-164.

32. BreuillyJ. Ор. cit. Р. 1 1.

33. См.: Дробижева Л-М., Аклаев ?.А., Коротеева В.В., Солдатова Г-У. Демократизация и образы национализма... С. 370, 375, 376 и др.

34. Линд М. В защиту либерального национализма//Панорама-Форум. 1996. N" 1. С. 4.

35. см. об этом: Дробижева Л.М., Аклаев А.В., Коротеева 8.3., Солдатова Г. У. Демократизация и образы национализма... (гл. 1).

36. Enloe С. Ethnic Conflict and Political Development. Boston, 1973; RofhschildJ. Ethnopolitics: Conceptual Framework. New-York, 1982; Brass P-R. Ethnicity and Nationalism: Theory and Comparison. London, 1991.

37. Arthur Lewis W. Politics in West Africa. Oxford: Oxford University Press,' 1965. P. 71.

38. ЛейпхартА. Демократия в многосоставных обществах. Сравнительное исследование. М., 1997; LijphartA. Power- Sharing in South Africa. Berkeley, 1985.

39. Horowif! D. Ethnic Groups in Conflict. Berkeley, 1985. P. 684.

ЛИТЕРАТУРА

Арутюнов С-А. Этничность - объективная реальность//Этнографическое обозрение. 1995. No 5.

Брошей Ю-В. Этнос и география. М., 1972; Этнология. Учебник для высших учебных заведений. М., 1994. Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991. ДробижеваЛ-М., АклаевА-Р., Коротеева В.В., Солдатова Г.У. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М., 1996.

Кандель П.Е. Национализм и проблема модернизации в посттоталитарном мире//Полис. 1994. No 6.

Козлов В-И. Национализм и этнический нигилизм//Свободная мысль. 1996. No 6.

Коротеева В.В. Воображение, изобретенные и сконструированные нации: метафора и проблема объяснения//Этнографическое обозрение. 1993. Na 3.

Крюков М.В. Еще раз об исторических типах этнических общностей// Советская этнография. 1986. Ns 3.

Линд М. В защиту либерального национализма//Панорама-Форум. 1996. N9 1.

Соколовский С.В. Самоопределение и проблемы меньшинства//Этнометодология... Вып. 2. М., 1995.

Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в Российской Федерации. М., 1997.