Поселенческая структура российского общества
В исследованиях советского периода в социологии города доминирующим контекстом было «преодоление существенных различий между городом и деревней», т.е. фактически – как важнейший фактор дифференциации территорий на центр и периферию. Города действительно исторически сыграли и продолжают играть определяющую роль в дифференциации территорий на развитый центр и отстающую от него периферию. Любой город, независимо от численности его населения, является административным центром какой-либо конкретной территории; чем он крупнее, тем сильнее его «центрирующее влияние на жизнедеятельность «соседних» поселенческих структур.
С развитием урбанизации миссия города стала оцениваться с двух противоположных позиций: а) признавалась роль городов в социокультурном прорыве в развитии человеческой цивилизации, в переходе от традиционного общества к современному (К. Маркс, М. Вебер, В. Зомбарт), в развитии демократии (Г. Мауер, Ж. Дюби); б) город рассматривался как «каменные джунгли» (И. Гофман), как «закат цивилизации» (О. Шпенглер)[261]. При обоих подходах присутствует оппозиция дихотомии «город-деревня». Особенно это заметно при описании городского образа жизни, городской ментальности: в структуре «городских» ценностей доминируют трудовая этика, прагматизм, деньги, профессионализм; в городе специфичны представления о времени, пространстве; существенны различия в целях и социальных нормах, быте, традициях, нравах, социокультурных кодах поведения (одежда, праздники, ритуалы, сленг).
Межличностные отношения в городских сообществах, в отличие от семейно-родовых, общинных, товарищеских форм взаимодействия, характерных для в традиционных сообществ, более формальны (Ф.Тённис), менее нравственны (Э. Дюркгейм), менее интимны (М. Вебер), прагматичны и расчетливы (Г. Зиммель), исполнены стрессов, деиндивидуализированы и чреваты проявлениями немотивированного насилия (Р. Зимбардо); первичные связи ослаблены (Ч. Кули); наглядны отчуждение личности (Л. Вирт), морально-психологическая пустота личных контактов (Р. Нисбет). «Космополитизм вместо отечества, холодный практический ум вместо благоговения к преданию и укладу, научная иррелигиозность, ... новый кочевник, паразит, … абсолютно лишенный традиций, растворяющийся в бесформенной массе, человек фактов, без религии, интеллигентный, бесплодный, исполненный отвращения к крестьянству»[262] – так описывал О. Шпенглер менталитет горожанина. Другими исследователями (М. Кастельс, Т. Селье и др.) признается противоречивость социальных характеристик городских сообществ, наделяемых, наряду с негативными, и многими положительными качествами: город привлекает тщеславных и честолюбивых, желающих достичь социального превосходства, и предоставляет для этого большие возможности; в городской среде актуализированы потребности в самореализации и самоутверждении; она характеризуется высокой креативностью[263].
«Нейтрально-научное определение городской жизни в социологической литературе сформулировали Н. Аберкромби и А. Ярд: «Городская жизнь характеризуется масштабностью, высокой плотностью населения, явно выраженной разнородностью социальных групп, анонимностью, наличием дистанции и формальных отношений между людьми, скорее, с позиции закона, нежели через сообщество и традиции»[264].
В советской научной литературе (А.С. Ахиезер, А.Г. Вишневский, Л.Н. Коган, Б.С. Хорев, О.И. Шкаратан, О.Н. Яницкий)[265] город рассматривался как место концентрации населения, производства, капитала, прогресса; признавалось усиление «центрального» статуса города в связи с урбанизацией, расширением границ городов за счет пригородов и образованием агломерации, или конурбации)[266]. Однако методологические ориентиры советских урбанистов существенно отличались от западных, в большинстве работ советского периода терминологическая пара «город - деревня» использовалась вне оппозиционного контекста.
В отечественной научной литературе представлены неравнозначные по критериям классификации городов. В числе первых из российских ученых классификацию российских городов с учетом их экономической значимости и на основании численности населения произвел еще В.П. Семенов-Тян-Шанский, различавший столичные, крупные, большие, малые города; городки, будущие города и административные пункты, «носящие кличку города» (с численностью их населения соответственно в 1 млн. и более жителей; от 100 тысяч до 1 млн. человек; 40-100 тысяч человек; 5-10 тысяч человек; 1-5 тысяч человек)[267]. По нашему мнению, и в настоящее время по отношению к агропромышленным городам с малочисленным населением с присущими последнему своеобразным сельско-городским образом жизни, менталитетом приемлемы выражения «поселение, носящее кличку города», «недо-города», так как они мало чем отличаются от села. (Таковы, в частности, города Республики Татарстан Буинск (18,4 тысяч человек), Бавлы (23,3 тысячи), Нурлат (28,7 тысяч) – различия между ними и поселками городского типа несущественны).
В 1970 – е гг. наиболее популярной в советской литературе была классификация городов Б.С. Хорева по численности их населения, согласно которой различались крупнейшие (с населением свыше 500 тысяч человек), крупные (250-500 тысяч), большие (100-250 тысяч), средние (50-100 тысяч), малые (до 50 тысяч человек) города[268]. Наиболее распространенными критериями классификации российских городов считаются численность населения (большие, средние и малые города.), и, как уже выше отмечалось, занятость населения (промышленные, культурные или научные центры, города-курорты и т.д.), выполняемые городом функции (монофункциональные, полифункциональные города); время формирования (старые и молодые города). Эти критерии классификации городов нуждаются в модификации с учетом новых тенденций в урбанизации. В СССР самый большой удельный вес приходился на города с населением до 50 тысяч человек (в 1970-е гг. таких городов насчитывалось свыше 400), очень разные по своим функциям и градообразующей основе. Многие из них были способны выполнять лишь функции административного центра сельского района, но не справлялись с функцией культурного центра. Усложнились функции крупных городов. Москва, например, становится глобальным городом, центром национальной жизни, местом концентрации капитала, финансов, управления и контроля над социальными процессами. Возрождается идея двустоличности России (придания некоторых функций столицы и Санкт-Петербургу), усиливается роль других крупнейших российских городов как экономических, финансовых или культурных центров.
В период высокой подвижности населения в 1970-е гг., механического присоединения к крупным городам пригородного населения в 1990-2000-е гг. произошла рустификация (лат. rusticus – деревня, или «окрестьянивание»,крупных городов, когда определенную часть жителей этих городов стали составлять горожане первого поколения, что способствовало и способствует поддержанию соответствующей провинциальному менталитету структуры ценностных ориентаций их населения), рурализация городского образа жизни (усиление аграрного компонента в культуре, поведении, ориентация на продовольственное самообеспечение).
В научных публикациях 1970-х гг. поддерживалась задача создания единой системы расселения, или «урбанизации» села, ликвидации малых деревень. Это было преждевременной, механической мерой, имевшей такие отрицательные социальные последствия, как сокращение численности сельских поселений, образование пустующих деревень. В связи с этим были признаны целесообразными распространение несельскохозяйственных занятий в сельской местности, поощрялись рост сельского несельскохозяйственного населения и маятниковая миграция[269]. Как результат таких установок, в 1970-1980-е гг. произошел рост крупных, особенно «миллионных» городов[270], в связи с чем в градостроительной политике и соответственно - в урбан-социологической литературе были признаны неэффективными слишком крупные и слишком малые города; а урбанистический стереотип демографического поведения - сопряженным с низкой рождаемостью, демографическим старением, усилением миграционной подвижности[271]. Обосновывалась целесообразность «закрытия» крупных городов, что практически осуществлялось путем ограничения прописки в эти города, и развития малых и средних городов. Признавалась благотворная роль миграции сельского населения в города в стирании существенных различий между городом и деревней. Отток из села квалифицированных кадров в молодых в возрастах предполагалось компенсировать за счет распределения выпускников вузов на работу на определенное время в сельской местности и малых городах (такая мера актуальна и в настоящее время).
Исследователями (Н.А. Аитов, А.И. Сухарев, Р.В. Рывкина, Ж.Т. Тощенко, Б.С. Хорев)[272] предлагались меры устранения различий в условиях жизни и труда, в социокультурных возможностях городского и сельского населения, но они не подкреплялись требуемыми экономическими механизмами.
Разрабатывавшиеся в советский период планы социально-экономического развития регионов и практические рекомендации властными структурами остались нереализованными; выдвигавшиеся от съезда к съезду КПСС задачи регионализации управления, преодоления «существенных различий между городом и деревней», «движения к социальной однородности общества», создания «перспективной модели крупного города, адекватной модели «общества нового типа», устранения «патологии поселенческих и урбанизационных структур» были декларативны и невыполнимы ввиду неразвитости инфраструктур в регионах, городах и особенно в селе. В социологических, экономико-географических и регионологических исследованиях расселения, хотя в числе междисциплинарных понятий и использовались термины «город», «деревня», но их оппозиция в идеологических целях нивелировалась.
В советский период преимущественно изучались социальные проблемы города, тогда как социология села так и осталась в зачаточном состоянии, что можно считать признанием неравнозначности проблем города и деревни. Большого сдвига в разработке проблем российского села не произошло и в российской социологии постсоветского периода. Недостаточно изучены: субурбанизация (отток городского населения в пригородные зоны), которая была интенсивна в 1970-е гг. в европейских странах благодаря высоким технологическим достижениям в средствах передвижения и связи и была проявлением ментальных изменений (загородный дом как показатель высокого социального статуса; тенденции индивидуализма в конструировании социокультурной среды обитания), а в настоящее время становится актуальной и для больших российских городов; сегрегация городского населения (территориальное обособление по социальным слоям; мотивационным основанием чего является объединение людей на основе общих проблем и интересов), развивающаяся в настоящее время и в российских в столичных и других крупных городах; псевдоурбанизация (увеличение численности городского населения, не сопровождающегося принятием городского образа жизни), рурализация, «слободизация» (винтерпретации В.Л. Глазычева - имитация формы города[273]) как следствие миграций, механического присоединения близлежащих деревень к городу; люмпенизация и маргинализация городского населения.
В соответствии с центрографической методологиейсоциальныеразличия между центральной и периферийной частями территории страны можно классифицировать как поселенческие («центр» образуют сильно развитые города); демографические (поло-возрастная специфика брачно-семейного поведения, воспроизводства и миграций форм занятости населения); экономические (ранжирование статуса территорий по выполняемым ими производственно-экономическим функциям); исторические (влияние исторических условий развития территорий на формирование современной экономической и политико-административной системы центра и периферии); социально-психологические (восприятие объективной реальности и ее субъективное конструирование в представлениях людей, особенности межличностных связей, ценностных ориентаций населения, своеобразие коммуникативного пространства); различия по поселенческим функциям[274].
При ранжировании территорий на центр и отдаленную от него периферию нами заимствованы социологические концепции социо-территориальной общности, относимые исследователями к городам как «центральными» местам, согласно которым центр и периферия представляют собой:
1) различные типы социальных отношений (у М. Вебера это отнесено к характеристике города как сообщества обывателей, очень разных людей, жителей данной территории; при этом сообщество рассматривается Вебером не как экономическая, а как социологическая категория;
2) отличающуюся друг от друга «общественную социальность»: в традиционном сельском сообществе (Gemeinschaft), как отмечал Ф. Тённис в работе «Общность и общество», доминирующей формой отношений является непосредственный контакт, механизмами регуляции взаимодействия - личный пример и традиция, основой социального статуса - приобретенный по родству статус, субъектом взаимодействия - «самость», действующая на основе убеждений, основой взаимодействия кровное родство, соседство, дружба, тогда как в новом, городском, сообществе (Geselschaft) доминирующими являются безличные отношения, основанные на расчете, механизмами регуляции взаимодействия - формальная нормативность и деловая этика, основой социального положения - достигаемый статус, индивидуально-личные достижения, субъектом социального взаимодействия - «лицо», действующее на основе формального механического единства с другими, основой социального взаимодействия - формальные организации и контракт[275].
Р. Парк в работе «Город как социальная лаборатория»[276] выявил существенную черту города - социокультурную гетерогенность: городская общность состоит из групп, различающихся своей культурой, социальным составом и образом жизни, имеющих свою среду обитания, свои критерии измерения социальной дистанции, свое место в социокультурном пространстве. Положение Р. Парка о социокультурной гетерогенности городской социотерриториальной общности можно перенести на российские столичные и большие города, тогда как сообщества малых городов и села более гомогенны. То же самое можно сказать и о большей социокультурной динамике и маргинальности социальной среды столичных и больших городов как аналогов современных
Поселенческие структуры российского общества нами иерархизируются следующим образом: столичное население (население двух российских столиц – Москвы и Санкт-Петербурга), полупровинциальное население (население других, кроме указанных двух, крупнейших городов, а также городов-административных центров субъектов РФ), провинциальное население (население малых агропромышленных городов и села; сельское население можно обозначить и как сверхпровинциальное население.
Подобная дифференциация поселенческих структур независимо от дисциплинарных пристрастий исследователей, обусловлена влиянием ряда важных факторов (вертикальный и иерархический порядок структурирования социально-территориальных объектов, предшествующий социально-исторический опыт), предопределяющих исторически сложившийся разрыв в уровнях жизни, доходах, условиях жизни и быта, социокультурных и потребительских практиках, жизненных шансах столичного, полупровинциального и провинциального населения в пользу первого.
Любая типологизация социальных явлений, процессов уязвима для критики оппонентов, поскольку неизбежно связана с упрощением, схематизацией сложных феноменов в аналитических целях. Произведенная здесь типологизация поселенческих структур также не является исключением. В строго научном смысле типологический анализ представляет собой, как определяет его видный российский специалист по типологическому анализу в социологических исследованиях Г.Г. Татарова, «процедуру поиска знаний о существовании типов изучаемого социального феномена, опирающуюся на анализ социологических данных»[277]. Здесь и далее мы пользовались термином «типологизация» (и как понятием, и как процедурой) в традиционно упрощенном виде, но исходя из того, что предметом типологизации является «совокупность основных свойств (характеристик) социального феномена, ответственных за отнесение эмпирических объектов к отдельным однотипным группам»[278].
В предлагаемой нами типологизации поселенческих структур за основной типообразующий признак взята степень удаленности (дистанцированности) поселенческих структур от столичных центров РФ (Москвы и Санкт-Петербурга), за классификационные признаки – показатели социального расслоения, шансы восходящей социальной мобильности, идентификационные практики, структура ценностных ориентаций, уровень, качество и стили жизни населения разнотипных поселенческих структур.
Центр и периферия как разнотипные поселенческие структуры, составляющие вместе «большое» российское общество, в соответствии со структуралистско-конструктивистским подходом дифференцированы и номинально («на бумаге»), и реально (фактически), и в представлениях людей: территория их расположения административно определена; есть фактические социальные различия между ними, обусловленные территориальным дистанцированием периферии от центра; физическое пространство конструировано индивидами в качестве центра или периферии/провинции. Главная дистанцирующая линия проходит не только там, где человек живет, но и там, как он воспринимает внешний мир и кем себя в нем чувствует:«периферия» осознается индивидами как «то, что на краю»; соответственно «периферийность/провинциальность предполагает значимость для индивида близкого ему окружающего мира, его определенную индифферентность к «большому миру», поскольку последний расположен за пределами «его жизненного пространства».
В зависимости от занимаемого места в физическом или социальном пространстве люди имеют и неравный доступ к системе распределения ресурсов, или капиталов. Наряду с экономической формой капитала, могут быть выделены социальный, символический, культурный, политический и другие формы капитала[279]. Доминирование в одном пространстве (например, экономическом) открывает доступ в другие пространства (символическое, культурное и т.д.), а также в центральные участки этого пространства. Так индивиды получают то, что П. Бурдье называл пространственными прибылями.
Изучение поселенческой специфики социальных различий, характера и темпов социальных изменений в центре и на периферии территории страны нами предлагается отвести в предметную область относительно самостоятельной отрасли социологии, обозначаемой нами как провинциология. В советских исследованиях понятия «периферия», «провинция» практически выпали из научного оборота согласно идеологеме: «в СССР больше нет отсталых окраин». Примечательно в этом отношении сверхформализованное определение провинции, содержащееся в Большой советской энциклопедии, где к провинции отнесены: 1) в Древнем Риме подвластные Риму внеиталийские территории, управлявшиеся римскими наместниками, 2) административно-территориальная единица в России в 1719-1775-е гг., 3) административно-территориальные единицы в ряде зарубежных государств (Италия, Испания и др.)[280]. Между тем еще в словаре В. Даля «провинция» соотносится не только с административно-территориальным субъектом, но и с захолустьем, окраинностью, дистанцированностью от столичной жизни[281]. Еще более наглядно подобная дистанцированность провинции от столицы (центра) охарактеризована в словаре С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой, где «провинциальный» означает отсталый, наивный, простоватый, а «провинциал» - «житель провинции», «человек провинциальных взглядов»[282], т.е. тип личности. На то, что провинция означает не только территорию, но и определенный образ и стиль жизни, указывал известный советский социолог Л.Н. Коган[283].
Важнейшей чертой провинциальности считает С.В. Пирогов ее расположенность между традиционным и современным сообществами[284].
Термин «провинция» интенсивно входит в научный оборот отечественной социологии лишь в настоящее время. Провинциальность часто употребляется в контексте «не-город» (А.А. Пелипенко, И.Г. Яковенко)[285]. Нами «провинция» и производная от нее «провинциальность» используются не только в значении «не-город», но и структурирования пространства по оси «центр – периферия», поскольку провинцией может быть и город.
В российской социологической литературе постсоветского периода к провинциальности как феномену сознания, ментальности и поведения намечены два полярных подхода: 1) обосновывается глубина, оригинальность, самодостаточность провинциальной культуры (А.В. Дахин, Н.М. Инюшкин, В.Л. Каганский)[286], при этом некоторыми авторами провинция даже идеализируется; 2) провинция, провинциальность воспринимаются как синдром культурной отсталости, статусной и территориальной маргинальности (С.В. Пирогов)[287]. Согласно первому подходу (второй подход на научном уровне не декларируется, но распространен на уровне обыденного сознания), провинция олицетворяет самодостаточную, самобытную культуру, не заслуживающую пренебрежительной оценки ее значимости, а «столичность» не обязательно значит лучшее, прогрессивное в сравнении с провинциальностью. «Провинция - относительно самодостаточная, внутренне связанная нецентростремительная средняя зона, удаленная от краев и крайностей, балансир и база системы, - пишет В.Л. Каганский. - Части провинции более связаны друг с другом, нежели с другими элементами. Провинция – особый слой и аспект центра; центр без статуса центрирования системы…, центр, живущий сам по себе и для себя»[288]. В.Л. Каганский тонко подметил сущность отношений провинции к центру: она туда не стремится, фактически существует независимо от него и в то же время является базой социальной системы. В.Л. Каганский произвел оригинальную, до него никем не выявленную, дифференциацию терминов «провинция», периферия», «центр»: провинция определяет себя в качественных и смысловых категориях, чем во властно-универсализирующих (как центр) или отличительных (как периферия)[289], т.е. не использует «провинцию» и «периферию» в качестве синонимов. Н.М. Инюшкин на большом философском, историко-литературном, культурологическом и фактологическом материале обосновывает недопустимость понимания провинциальной культуры как профанической[290].
Российская провинция – это другая культура, чем столичные города. Крупные областные или республиканские города, в свою очередь, отличаются как от столичных городов, так и от села. Село по образу и стилям жизни, ценностным ориентациям населения близко к агропромышленным малым городам или поселкам городского типа, но отличается и от них. Реальная дистанция между указанными культурами позволяет констатировать сосуществование одновременно нескольких типов сообществ и культур. Особенно наглядны различия в структуре ценностей: политические свободы, демократия, свобода передвижений, экономической деятельности, ориентация на достижительность успеха при социологических опросах относят к «ценности» жители столичных и крупных городов, тогда как у жителей малых городов и села эти ценности постиндустриализма в иерархии ценностей или не значатся, или находятся не на первых позициях.
Вполне понятно увлечение российских социологов концепциями глобализации, постиндустриализма, дискурсами постмодерна, представляющими большой соблазн для их констелляции на российское общество, но при этом нужен учет того, что российские внутритерриториальные культурные различия очень большие, в отличие от «компактных» европейских стран, и нужны существенные коррективы западных теорий - интерпретации социальных ситуаций, предлагаемые западными авторами, как отметил В.А. Ядов, неполностью соответствуют ситуации в России[291].
В одной и той же стране, согласно теории «двойной экономики»[292], возможно сосуществование капитализма с крестьянской экономикой, воплощающей в себе докапиталистические социальные ценности и отношения. Хотя эта теория социологами не принимается полностью, но может использоваться при анализе территориальной организации российского общества, если учесть сохранение в нем «крестьянского мира».
Отставание периферии от центра в той или иной степени неизбежно в любом сложном государстве, имеющем обширные территории. В России социокультурная и экономическая дистанция между центром и периферией сложилась исторически, а сохранение и увеличение этой дистанции без своевременного вовлечения регулирующих механизмов в перспективе может усилить социально-территориальное неравенство.
Таким образом, центром или периферией, согласно структуралистско-конструктивистскому подходу, является не просто физический объект, а физический объект, наделенный значением центра или периферии.
В научной литературе и политическом лексиконе дихотомические пары «центр - регионы», «центр - периферия», «столица - провинция», «столичность – провинциальность» используются часто в одном и том же контексте, но для обозначения разных по смыслу явлений; они близки в содержательном отношении (отдаленность регионов страны от ее центра, периферийность населения не может не порождать в его менталитете черт провинциальности), но не идентичны. Дихотомия «центр - регионы» имеет экономический, административно-управленческий контекст; «центр - периферия», кроме политологического, имеет социологический контекст; «столица - провинция» - социокультурный, ценностный контексты.
Человеческие общества качественно разнообразны, их нельзя ранжировать по единой шкале дифференциации зрелости или прогрессивности. Не следует считать незападные общества отсталыми, а западные - однозначно прогрессивными. Это относится и к столичным и провинциальным сообществам как к разным культурам. Сельское сообщество в российских условиях и в отдаленной перспективе не станет таким, как городское, а провинциальное сообщество – таким, как столичное. Они всегда будут «параллельными мирами», но социальные различия между ними не лишены и противоречий, что целесообразно учитывать в разработке социальных проектов и прогнозов.
КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:
1. Раскройте различия между трактовкой основных форм поселенческой общности в нашей стране и на Западе.
2. Рассмотрите функциональную типологию городов, приведите примеры каждого вида города.
3. Какие виды поселков и деревень Вы знаете?
4. Что такое урбанизация? Раскройте ее вектор и интенсивность в разные исторические эпохи. Что такое разрастание города.
5. Приведите примеры разных видов рурализации.
6. Раскройте основные теории образа жизни в городе и на селе. Что такое политика «преодоления существенных различий между городом и деревней»?
7. Чем определяется расселение горожан и развитие города и что об этом говорят разные социологические теории? Раскройте типологию концентрических городских зон, жилищных классов, культурных ядер на примере известных Вам городов.
8. Какие депрессивные, спальные и престижные районы в городах России Вы можете выделить?
9. Как меняется Ваш город в последние 20 лет? Что происходит с российской деревней?
КЛЮЧЕВЫЕ ПОНЯТИЯ:
Поселенческая общность, город, поселок, деревня. Полифункциональные города, моногорода. Центр и периферия; столица, провинция. Село, деревня, хутор. Неперспектиные и перспективные деревни. Урбанизация, S-образная кривая, рурализация. Сельско-городской континуум; Gemeinschaft и Gessellschaft. Теории городской экологии (экологический детерминизм: концепция концентрических зон), неомарксистские теории (экономический детерминизм: концепция жилищных классов), социокультурные теории (культурный детерминизм - концепция культурных ядер), организационно-властные теории (политический детерминизм, концепция городского менеджеризма). Естественная территория, субсреды и конкуренция горожан, метрополия. Деловой центр, зона перехода, рабочий район, пригороды, окраины. Пригородный образ жизни. Жилищные классы арендаторов и домовладельцев. Ресемиотизация культурного контекста. Пространственные прибыли.
ГЛАВА 15. Социология труда
1. Исходные понятия социологии труда
2. Западная социология труда
3. Эволюция отечественной социологии труда
Исходные понятия социологии труда
Социология труда – специальная социологическая теория, в рамках которой изучаются законы и категории, определяющие труд как необходимое условие жизнедеятельности человека и общества, раскрывается специфика общественного труда как социального процесса и совокупность факторов, влияющих на этот процесс. Предмет социологии труда – социально-типичные процессы, которые находят свое выражение в отношении человека к труду, его социальной активности. Типичным для социологии труда является анализ установок и поведения человека в зависимости от содержания и характера его труда.
Социология изучает социальную реальность, то есть формы взаимоотношений между людьми и их группами. Для социолога труд – это прежде всего форма совместной деятельности людей, определенные отношения между ними. Трудовая деятельность подчиняется специфическим социальным закономерностям. Основными понятиями социологии труда являются: трудовые отношения, трудовой контроль, социальная стратификация (социальное неравенство), трудовой коллектив, трудовой конфликт, мотивация труда, отчуждение труда, социальное партнерство.
Социология труда, как отмечает Ж.Т. Тощенко, концентрирует свое внимание на возможностях и способностях работника, условиях их реализации, путях согласования личных интересов с интересами общественными в процессе производственной деятельности; она рассматривает работника как субъекта, который «не только отвечает на потребности производства, но и сам формулирует требования к нему, исходя как из индивидуальных, так и из групповых мотивов, ценностных ориентаций, интересов»[293].
Совершенствование техники и технологии производства вызывает изменение непосредственных производственных функций человека, соотношения ручного, механизированного и автоматизированного, физического и умственного труда, усложнение его организации. Между изменениями в качестве и содержании труда имеется внутренняя взаимозависимость.
Необходимо различать понятия «содержание труда» и «характер труда». Содержание труда имеет отношение к уровню профессионализма работника, а характер труда определяет границы его социального развития и меру превращения труда в первую жизненную потребность. Взаимодействие содержания и характера труда проявляется в существовании таких социально – экономически - технически неоднородных его форм, как физический и умственный, исполнительский и управленческий, квалифицированный и неквалифицированный труд. Эти формы труда ставят соответствующие требования к уровню общего и специального образования работников, их профессиональной культуре, создают различные возможности для реализации их профессиональных и личностных способностей, т. е. оказывают разное социальное воздействие на трудящихся.
Таким образом, социология труда изучает труд как социально-экономический процесс во всем многообразии его связей с социальными институтами. В ней связаны теория и практика социального управления трудовой деятельностью людей; фундаментальные и прикладные исследования условий, тенденций и последствий внедрения научно-технических достижений в сферу труда; социальный и экономический контексты развития общественного труда, центральной из которых для социологии является анализ способа соединения работников с орудиями труда. Трудовая деятельность всегда включена в определенные социально-экономические условия, принадлежит той или иной социально-профессиональной группе и, следовательно, характеризует ее, она локализована во времени и пространстве (имеет отношение к конкретному рабочему месту). Поэтому в поле зрения социолога попадают социальные формы и условия труда, его коллективный или индивидуальный характер, социальная организация совместного труда. Кроме того, социология труда изучает различные социально-психологические стороны механизма включения работника (индивидуального или совокупного) в трудовую деятельность, т.е. мотивацию и стимулирование труда, удовлетворенность работой и отношение к ней, пути повышения трудовой активности и производительности труда.
Исследование отношения к труду невозможно без конкретного анализа форм его проявления в установках и поведении индивида. Понимание отношения к труду как эмпирического объекта требует выяснения того, какие конкретно проявления экономических отношений формируют социально-типичные установки на труд, и в каких действиях эти установки более всего проявляются. При этом в сферу анализа включаются такие понятия, как стимулы и мотивы трудовой деятельности, социальные резервы, социальные ресурсы, трудовая дисциплина, культура труда и др.
Рассмотрение работника в качестве субъекта трудовой деятельности предполагает изучение личностных характеристик и позволяет объяснить возможности реализации трудового потенциала работника, его активность в формировании собственного образа жизни.
В основные задачи социологии труда входят: изучение и оптимизация социальной структуры общества, трудовой организации (производственной группы); анализ рынка труда как регулятора оптимальной и рациональной мобильности трудовых ресурсов; поиск средств успешной реализации трудового потенциала современного работника; определение путей оптимального сочетания моральных и материальных стимулов и совершенствование отношения к труду в новых экономических условиях; изучение причин трудовых споров, конфликтов и выработка системы мер по их предупреждению и разрешению; определение эффективной системы социальных гарантий, защищающих работников.
Социология труда изучает социальную форму и условия труда, его социальную организацию (коллективный, индивидуальный, семейный, принудительный, добровольный), механизмы включения человека в трудовую деятельность, то есть ценностные ориентации, мотивы, удовлетворенность трудом работников. Она тесно связана с другими социологическими дисциплинами – экономической социологией, социологией управления, социологией образования, социологией культуры.
Социология труда постоянно развивается. С одной стороны, уточняется круг задач и проблем, относящихся к компетенции наук о труде, т. е. определяются границы социологии труда. С другой стороны, в рамках самой социологии труда развиваются теории, претендующие на самостоятельность (например, промышленная социология, социология профессий).
В западной социологии к социологии труда близка индустриальная социология, предметом которой являются индустриальные отношения, охватывающие сферу трудовой деятельности, регулируемую юридически, а также нравственно-психологические отношения в трудовых коллективах.
Западная социология труда
Классический этап развития западной социологии трудадатируется серединой XIX — началом XX вв. Основоположника социологии О. Конта можно одновременно причислить к основателям и социологии труда. В фундаментальной работе «Курс позитивной философии»[294] О. Конт подробно изучил типологические особенности индустриального общества, сформулировал законы его функционирования и развития. В соответствии с законом трех стадий, О. Конт подразделял всемирную историю на теологическую, метафизическую и позитивную, только наступающу