База 166 МСБр, населенный пункт Шали. 3 страница

Мне кажется, что мы производим чересчур много шума, и что грохот и рычание наших бронемашин слышно, наверное, не только по всему лесу, но и в самом Хиди-Хуторе. Смотрю на «зеленку», а такое чувство, что «зеленка» смотрит на меня. Смотрит, недобро прищурившись, как бы предлагает: «Давайте, парни, смелее входите в лес, выйти из него суждено будет не всем…»

Саперы довольно быстро разобрались с фугасом, и колонна смогла, наконец, втянуться в «зеленку» целиком.

Как плетью по нервам хлестанула в начале колонны первая, и поэтому очень неожиданная, пулеметная очередь. На засаду не похоже – плотность стрельбы не та, скорее «Удар» нарвался на дозор «чехов». Колонна опять встала, мимо нас просайгачили санитары с носилками и арткорректировщик. Ну вот, что-то похожее на войнушку и началось… В радиоэфире пока тишина, но «чехи» уже знают о нашем приближении. Минометчики резво развернули две машины смерти и дали по четыре выстрела. «Чеховский» пулемет заткнулся, и колонна снова пошла вперед. Да, тихо дойти до села не удалось… Хотелось бы, конечно, сохранять тишину максимально возможное время, но, раз не получилось придти тихонечко на цыпочках, – пойдем нагло и громко!

Через десять минут колонна прошла мимо места первой стычки. Наши потери – двое раненых, оба из разведдозора. У Иваныча - пять пуль в ногах, а у его напарника – пуля в животе. Срезал их «чех» одной очередью, и после обстрела из минометов слился в лес.

Я поравнялся с БРМ Филина. Наводчик увлеченно слушает переговоры «чехов». «Чехи» по рации, обычно, разговаривают на русском языке, так что подслушивать их не сложно.

- Ну, чего там?

- Да засекли нас…

- Да не может быть, бля…О чем говорят-то хоть?

- Пытаются посчитать нас и определить, кто мы такие. Похоже, они нас видят…

Да, наверняка видят, только мало их, нападать вряд ли будут, так что только подсчитывать нас им и остается. На всякий случай отправляю Снайпера погулять-посмотреть по лесу вдоль дороги:

- Особо не загуливайся, в бой не вступай, чуть что – мотай обратно к дороге.

С БРМа Филина семафорит наводчик:

- «Чехи» опознали нас, кричат: «Это «бешеные» идут, шалинские».

Ну ни хрена себе, если уж «чехи» обозвали нас «бешеными», то мы действительно их впечатлили… Это больше смахивает на комплимент, чем на оскорбление.

Сейчас наша колонна уже не кажется мне неповоротливой и очень уязвимой. Это боевая железная гусеница – непробиваемая и крайне опасная. Бешеные, бля, идут, – вешайтесь, уроды, пора отвечать за свои дела. «Чехи» - это болезнь, встречайте доктора!

Шагаем по дороге к цели и воюем в стиле израильской армии – если впереди возникает помеха, останавливаемся на минуту, и из артиллерии и минометов сметаем проблему с дороги, после чего прем дальше. Один раз «чехи» попытались обстрелять колонну, тут же выхватили в ответ плотный огонь из всех стволов и больше не высовывались.

Лес поредел и неожиданно закончился. Хиди-Хутор лежит перед нами в полутора километрах. Разведдозор залег на северной окраине села и перестреливается с «чехами». Боевики уходить не спешат, тянут время, наверно, помощи ждут. Местные не проявляют себя никак – типа их все это не касается. Надо их тоже втягивать в разговор. В небе появилось три вертолета-«крокодила», и наш авианаводчик навел их на крайний дом. Не знаю, как стрельба вертушек действует на других, а лично меня она вгоняет в животный панический ужас, выглядит даже со стороны очень впечатляюще, поэтому аргумент в виде атаки вертолета – всегда весомый.

Вертушки отработали красиво – один «крокодил» положил несколько НУРСов под стенку дома, а второй ударил в середину – афганский прием, дом раскрошился моментально. На следующий заход стрелять не потребовалось – по всей деревне замелькали белые флаги. Из Хиди-Хутора вышел отряд «чехов» человек в двадцать и, перестреливаясь с нашим разведдозором, рванул в сторону леса. Больше не задерживаясь ни на чем и не отвлекаясь по мелочам, «бешеная» колонна втянулась в село. Основную задачу на сегодня мы выполнили – Хиди-Хутор наш!

…Парламентеры от села выглядят довольно представительно: три седобородых старика в высоких папахах пытаются втереть нашему комбригу, что, во-первых, боевиков в селе нет; во-вторых, оружия у местного населения нет, и никогда не было; в-третьих, они рады нас видеть и жить не могут без советской власти. В группе поддержки местных старцев – замотанные в простыни арабы. Предъявляют какие-то бумаги и утверждают, что они – представители иорданского короля, вроде как правозащитники, а здесь они типа сопровождают гуманитарную помощь для братского чеченского народа.

Ну да хрен с ними, завтра в Хиди-Хутор войдут менты, вот они и будут искать стволы, да вычислять боевиков среди местных, а у нас и своих дел в этом селе полно. А для начала надо занять оборону и максимально обеспечить себе безопасность (хотя бы на ночь).

Колонны разделились. Часть ушла дальше, в село Региту – в том направлении свалили боевики из Хиди-Хутора, а остальные под злобными взглядами местного населения закопались в землю по периметру деревни. На дороге из Ялхой-Мохка появилась группа поддержки «чехов» – грузовик с партизанами в кузове. Опоздали вы, ребята, мы уже здесь, мы уже в окопах и мы готовы отбить любые атаки – отступать нам, один хрен, некуда. Танкисты показали класс стрельбы – перевернули грузовик с первого выстрела. «Чехи» не стали испытывать судьбу и отступили обратно в Ялхой-Мохк. Стрелять по ним не стали – расстояние больше километра, попасть можно только случайно, преследовать тоже смысла нету – на открытом поле мы будем такими же мишенями, какой только что был «чеховский» грузовик. А Ялкой-Мохк у нас на очереди следующий, никуда они от нас не денутся…

Война – дело нехитрое, особенно, если боеприпасов немеряно, командир соображает в стратегии и тактике, а позиция позволяет держать под огнем всю округу. У нас с командиром и боеприпасами все нормально, а вот позиция – не в дугу: окопы вырыты на ровном, как стол, уходящем по склону вниз огороде, а в ста метрах впереди – кромка довольно густого леса.

Кобра решил, пока не стемнело, сходить со мной в разведку:

- Давай сейчас прошвырнемся по «зеленке», посмотрим, чего там да как…

- А чего там смотреть, «зеленку» перед нами надо нашпиговать минами да растяжками, ну и расстреливать всех, кто высунется…

Из леса смотрим в сторону наших окопов. Кобра явно встревожен и недоволен:

- Бля… Мы отсюда как на ладони. Не надо быть суперснайпером, чтобы перещелкать нас, как куропаток, не высовываясь из леса.

- Корче, надо выставлять здесь на ночь «секрет» – пулемет и прикрытие, ну и минировать все здесь на хрен.

Через двести метров натыкаемся на дом в лесу. Дом явно жилой, хотя никаких шевелений не видно. Кобра, как охотничья собака, встает в стойку и водит носом:

- Можно будет завтра-послезавтра посидеть здесь в засаде, этот домик очень интересный. Посмотрим, что за лесник тут живет и с кем общается. Ладно, пошли дальше.

Через полчаса блужданий вышли на дорогу, по которой шагали в Хиди-Хутор. У Кобры какой-то озабоченный вид…

- Чем не доволен, командир?

- Да уж очень легко нас впустили в этот аул. Наверняка «чехи» засаду какую-то готовят.

- Ладно, сейчас на обратном пути к Филину заглянем, узнаем, о чем враги по рациям трещат. Мне вот только одно не понятно – почему местные на нас не нападают?

- Нападут еще, у них оружие сейчас, скорей всего, в схронах лежит в лесу где-нибудь, достать не успели, вот и не нападают. Опять же – мы бешеные, не очень хотят они с нами силами меряться.

Мы проходим мимо разрушенного днем вертолетами дома. У забора сидит старик с очень расстроенным лицом. Останавливаемся поговорить.

- Что, дед, жалко дома? А чего сразу белые флаги не выкидывали?

Старик посмотрел на нас и вдруг заплакал:

- Четвертый раз за войну дом разрушили. Я восстанавливаю – вы разрушаете, я делаю – вы ломаете…

Я не нашел слов, чтобы ответить, и мы молча пошли дальше. После долгого молчания Кобра заговорил:

- Это – война. Придется деду в четвертый раз дом строить, а заодно готовить кирпичи на пятый раз.

- А мне кажется, что он плюнет на все, вспомнит, что он вайнах-нохча, возьмет ствол и уйдет в лес партизанить, будет «русских свиней» бить, мстить за дом порушенный.

- Если пойдет старик партизанить, то рано или поздно сдохнет. Нас бить бесполезно, убьют одного – придет другой. Про птицу Феникс слыхал? Вот так же и мы – легко и без затруднений из пепла по жизни встаем. А чеченцы так не могут, у них экономических и людских резервов маловато.

Я захлопал глазами, пытаясь переварить услышанное:

- Только чтоб не казаться в твоих глазах дебилом, я сделаю вид, что понял тебя.

Уже стемнело, когда мы дошли до позиций взвода «Филин».

- Ну, что там у «чехов» творится?

- Да затихли пока… Днем Басаев наезжал на Торпеду, кричал, что расстреляет его, если нас из Хиди-хутора до завтра не выкинут. Наша пехота под вечер село Региту насквозь прошла, один раз нарвались на перестрелку, без потерь разошлись, «чехи» сейчас в лесу накапливаются…

Уже в полной темноте мы вернулись обратно к своим позициям. Слева от нас закопался танк. Это нормальное соседство, а вот наш правый фланг упирается в чеченский дом – это, наверное, на их огороде мы нарыли себе окопов.

После недолгих размышлений Кобра обратился к нам:

- Ну что, бойцы, слушай приказ. Ориентир один – позиция танка слева, ориентир два – дом чечена справа. Приказываю, занять оборону на рубеже ориентир один – ориентир два. На удалении вперед двести метров Колдуну, Снайперу и Десанту организовать в лесу «секрет» – окопаться и замаскироваться. Отходить только по сигналу красной ракеты. Макс и Прист – группа прикрытия, по красной ракете выдвигаетесь на рубеж кромки леса и прикрываете отход «секрета». В случае моего выхода из строя командиром назначаю Черепа, дальше – по ситуации. «Секрету» особое внимание уделить дому в лесу. Вольно… Череп, тебе есть что сказать?

- Да нет, в общем, все понятно. Спать по очереди, костры ночью не разводить. Завтра придут менты, подзачистят село, а до этого, во избежание неожиданностей, поглядываем за местными – возможен удар в спину. Макс, тебе с Пристом сейчас надо поставить в лесу штук шесть растяжек в местах, удобных для прохода. Лева, пушку БМП направь на чеченский дом, если какая провокация – мочи на хрен. Если прижмут очень сильно, мы отступаем в этот дом и занимаем там круговую оборону. Хотя, до этого вряд ли дойдет. Ну, что, господа наемники, цель ясна, задачи определены, работаем…

Ночь прошла спокойно. Дважды где-то недалеко возникала легкая перестрелка и так же неожиданно затихала. А с рассветом небо затянуло тучами, и повалил мокрый, нескончаемый снег.

«Десант»

(Дима Андреев)

Г.

- Десант, ты меня слышишь? Очнись, куда попали?

Десант дышит, но, похоже, потерял сознание, только постанывает. Пытаюсь вколоть ему промедол, но пальцы обледенели настолько, что не в состоянии сжать тюбик с обезболивающим. Долбанный снег!...

- Все, пацаны, надо отходить на позиции, пока нас тут всех не положили.

Макс прикрывает, а Снайпер, Колдун и я затащили Десанта на верх склона к нашим окопам, залегли и теперь прикрываем отход Макса. Всего десять минут назад пацаны ушли в секрет и вот напоролись, бля… Я, как чувствовал, дважды повторил перед выходом – если будет раненый или засада, сразу давать красную ракету. Мы выходим вперед и прикрываем эвакуацию и отход… И вот теперь лежим, пытаемся отдышаться. Что-либо спрашивать у Колдуна бесполезно, с него и в мирное время двух слов не вытянешь, а сейчас, похоже, он замолчал надолго, так что пытаю Снайпера:

- Снайпер, что случилось?

- Закурил Десант, только затянуться и успел…Наверное, «чеховский» снайпер…

- Какой, бля, снайпер?! Снег сыпет! В «ночник» вообще ни х..я не видно!!! Откуда стреляли?

- Х..й его знает, снизу вроде. В натуре, ни хера не видать…

Прибежал Кобра, обрадовал:

- Радиоперехват был, Басаев дал приказ Торпеде не выпускать нас из Хиди-Хутора, запереть здесь. Сказал еще, что минометы уже выслал. Радиоперехват был полчаса назад, так что по окопам, пацаны.

Десант, похоже, умрет, до утра не дотянет, а вертушка в такую погоду точно не полетит, тем более – ночью. А с минометами «чехи» погорячились – вряд ли они станут своими руками разносить деревню.

Мы вчера полдня минировали растяжками этот долбаный лес, а сегодня ночью «чехи» там как у себя дома шарятся – мистика, бля…

- Макс, глянь, как там Десант?

- Дышит еще…

Напряженный сегодня денек выдался…

...Это точно, день не задался уже с утра. С рассвета ждали колонну ОМОНа. Им навстречу отправился взвод управления начальника разведки «Зимний». Основная задача «Зимнего» была разведать обстановку на дороге, а заодно – сопроводить колонну ментов до Хиди-Хутора. «Чехи» зря ночью времени не теряли, закрепили на дереве мину МОН-50, а растяжку от мины пустили над дорогой, выше человеческого роста. Пеший дозор растяжку не то что не задевал, а вообще не заметил. Зато БТР «Зимнего» на полном ходу влетел в ловушку. Все четыре разведчика, сидящие на броне, оказались посечены осколками. Пацанам поотрывало руки, ноги, выбило глаза. Погода с утра испортилась окончательно, снег с дождем, видимость нулевая, и эвакуация раненых вертолетом стала просто невозможна. Колонну ОМОНа предупредили о возможных засадах, и они проскочили в село без проблем. Закралось сомнение, что «чехи» специально пропустили ментов в Хиди-хутор, преследуя какие-то свои, не очень понятные цели.

…А ментам все чеченские идеи и цели безразличны, у них своя работа – окопаться и устроить блокпост, собрать у мирных оружие и забрать в фильтрационные лагеря всех, заподозренных в нехороших делах. Ментов человек тридцать-сорок, и мне интересно, как они собираются отбиваться тут без нас, когда мы уйдем воевать дальше. Перережут их тут всех на хрен, но, в общем, это их проблемы…

…А у нас проблемы более приземленные – сухпай на руки выдается на трое суток, а съедается, как положено, за пару дней. И так получилось, что на следующие три дня получим консервы только завтра, а сегодня кушать нечего…

Я, Десант и Прист залегли в засаду на окраине леса, наблюдаем за пасущимся стадом баранов и ждем, когда какой-нибудь баран зайдет в лес, а пастух, при этом, отвернется. Баран в стаде – это чей-то баран, и брать его нельзя – это мародерство. А баран в лесу – это стопроцентно дикий баран, а значит ничей, то есть наш! Ждали не долго. Один из баранов, наконец, сунулся в лес и тем самым поставил крест на своей судьбе. Отогнав его поглубже в лес и пристрелив из бесшумной винтовки ВСС, мы приступили к скоростной разделке, но пастух, видимо, что-то заметил и, бросив остальное стадо, бегом рванул в Хиди-Хутор.

- Пастух, похоже, за замполитом помчался…

- Так чего, барана бросаем?

- Сейчас, бля, это уже не баран, а наш ужин. Короче, я пойду, тормозну их, если что, а шкуру, голову и кишки бросаем здесь, типа баран нарвался на растяжку…

Бросив в лесу гранату и тем самым создав нам алиби, я с озабоченным, но абсолютно честным видом, сел поджидать пастуха. Лучший способ защиты – это нападение и, используя эту нехитрую мудрость, мне не составило труда его запарить:

- Где мой баран?

- В лесу твой баран.

- Вы украли его! Мародеры!!!

Замполит и пастух уставились на меня, ожидая ответа. Ну что же, настало время прочитать небольшую лекцию:

- Твой баран – он баран и есть. Поперся в лес, а вся «зеленка» здесь довольно густо заминирована. Взрыв слышал? Как думаешь, что там бабахнуло? А если ты такой же баран, как и твое стадо, то можем смело идти в лес на поиски. Даю сто процентов, что через пять-десять минут твои кишки будут болтаться на дереве рядом с кишками твоей пропавшей собственности.

Пастух с немым вопросом в глазах оглянулся на замполита. Замполит, как истинный офицер, решение принял моментально:

- Сейчас пойдешь с пастухом в «зеленку» и покажешь ему место, где его животное отдало душу аллаху. Выполняй приказ, сержант.

Я прикинул, что пацаны должны были успеть слиться.

- Ну, пошли, отец. Главное ступай за мной след в след. Вот перед замполитом говорю: сойдешь хоть на шаг в сторону – и я за тебя не отвечаю.

Чечен покосился на мою алисовскую бандану с черепами:

- Слушай, а зачем ты платок с костями носишь?

- А это обозначает, что я очень безбашенный и отмороженный смертник-камикадзе. Кто носит такой платок – тот должен убить и съесть десять чеченов…

Остановившись на кромке леса, я показал на белеющую в глубине леса шкуру:

- Вон, видишь? Хорошо рвануло твоего барана, мало, что осталось… Ну что, убедился? Вопрос исчерпан?

Пастух, что-то бормоча по-чеченски, кивнул, пошел обратно к своему стаду и погнал его в Хиди-Хутор.

Вернувшись к своим позициям, я застал Кобру на броне БМП. Заметив меня, он крикнул:

- Давай на броню…

- Куда едем?

- К роднику, там местные кучкуются, похоже, какая-то нездоровая херня намечается…

Я запрыгнул на БМП и мы помчались к роднику в центре Хиди-Хутора. Когда подъехали, шум более-менее улегся. Представители от села спорили с нашими старшими офицерами. Суть их претензий не очень понятна: у них есть в деревне родник – основной источник воды, и местные просят нас не брать воду из их родника. Этот родник у них типа святой, по легендам в старые времена тут аллах чудеса какие-то устраивал. А русские, то есть мы, умеем очень быстро превращать в помойку и свалку все, к чему не притронемся (чистюли, бля). Короче – они просят учесть их просьбу, вспомнить о правах человека и отнестись с пониманием к их проблеме.

Я не уловил до конца, что конкретно местные нам предъявляют, и обратился за разъяснениями к Кобре:

- Им что, воды жалко?

- Для нас – да…

- А что мы пить будем? Я так понял, что альтернативы они нам не предлагают никакой.

- Да по херу им, что мы будем пить.

- Давай ночью заминируем этот родник и взорвем его на хрен. Если они нам воду зажали, то пускай и сами без нее сидят.

Похоже, что этот разговор «ни о чем» доконал не только меня. Какой-то майор-артиллерист решил поставить точку в затянувшейся беседе:

- В общем, так: воду из родника мы брали, берем и будем брать. Если начнутся какие-нибудь нездоровые поползновения со стороны мирных жителей – мы выставляем на роднике блок-пост, и тогда сами местные жители хрен к нему подойдут. Все свои жалобы направляйте или в европейский суд по правам человека, или в газету «Гудок» в письменном виде на четвертую страницу. Вопросы есть?

Вопросов не было…

Не спеша и нагло мы набрали бидон воды, тем самым подтвердив право брать воду откуда хотим.

Вечером удалось пообщаться с сыном хозяина огорода, на котором мы нарыли себе окопов. Чеченёнок, на вид лет четырнадцати, рассуждает вполне по-взрослому. Я заговорил с ним первый:

- Чего волком смотришь, нохча? Не рад нам, да?

- Зря вы сюда пришли. Вы все здесь умрете.

- Где-то я это уже слышал. А лично ты что против нас имеешь?

- Я русских резал и буду резать!

- Это сильно. Только интересно, ты о русских что знаешь?

- Все русские мужчины – алкаши, все русские женщины – шлюхи.

-Ну да, доля правды в твоих словах есть. И откуда только в тебе столько ненависти, а?

- Твой народ тоже ненавидит чеченов…

- А вы, типа, платите нам той же монетой?

- Зачем вы к нам пришли?

- Ну как зачем? «Чехов» мочить пришли. Мои предки воевали здесь с твоими предками, когда «замиряли Кавказ», теперь вот я воюю здесь с вами, и сдается мне, мои потомки будут так же воевать с твоими потомками.

- Вы – рабы своего двуглавого царя, а мы – свободные волки Ичкерии, вам нас никогда не победить!

- Слушай, фраер, меня внимательно: во-первых, мой народ живет далеко отсюда на севере и о чеченах знает не много, где Чечня находится – представляет с трудом, так что не рассказывай мне, что мой народ воюет с чеченами. Вы бьетесь с империей, с державой, а там таких народов, как твой и мой – сотни и раздавить вас мы рано или поздно раздавим. Во-вторых, лично я не русский, а русич – мои предки в колыбель новорожденным, в отличие от славян, клали только меч. Так что я живу мечом, то есть набегами и боями. Я не раб, я – воин! Ну, и в-третьих, лично ты поступаешь не так, как хочешь сам, а так, как решит твой тейп, и говоришь ты только то, что тейп разрешает тебе говорить. Вот и получается, что это ты – раб. Раб тейпа. А я – вольный русич. Так что, подрастай, становись абреком, бери автомат и уходи в лес, раз ты такой непримеримый нохча. Рано или поздно я тебя подстрелю. Ты мне веришь?

С минуту мы глядели друг другу в глаза. Потом пацан пробурчал на прощанье: «Вы все здесь умрете…» и пошел своей дорогой…

Стемнело. Наступила вторая ночь в Хиди-Хуторе…

…. Десант умер под утро. Он почти все время находился без сознания и, придя в себя только на несколько секунд, прохрипел: «Маме ничего не говорите… сестре расскажите… маме не надо…», затем вздохнул и перешел ту черту, когда о человеке вместо «есть» говорят «был»…

23.03.96

….БМП взвода «Лотос» стоит на парах, готовая к выходу. Завернутый в фольгу труп Десанта уложен на броню, внутри машины разместили раненых из взвода «Зимний» На завтра намечается уход всей колонны из Хиди-Хутора, так что «Лотос» идет на разведку дороги и обратно уже не вернется – переночует на базе 276 МСП и завтра будет там нас встречать. Шансы «Лотоса» пройти по дороге без проблем расцениваются примерно пятьдесят на пятьдесят, так что – как повезет…

В Хиди-Хуторе нам делать больше нечего: «чехи» свалили в лес и вылезать оттуда не торопятся, а местные жители за автоматы так и не взялись. Искать «чехов» по лесам можно вечно, но, думается, что завтра они, наверняка, захотят нас проводить и теоретически должны вылезти попрощаться.

А пока что в Хиди-хуторе и в окрестностях стоит звенящая тишина. Чувство такое, что эта тишина давит физически, вдруг замечаешь, что, даже разговаривая с другими, стараешься не шуметь и переходишь на шепот. Чтобы развеять морок, я даже выстрелил в воздух, но помогло это мало. Чтобы не загнать себя в паранойю и не сойти с ума, надо бы как-нибудь отвлечься. Макс предложил на месте гибели Десанта поставить крест. Я возразил:

- Крест простоит ровно до нашего ухода, а затем «чехи» найдут способ поциничней надругаться над ним.

На что Макс резонно возразил:

- Да х..й с ними, пусть делают с крестом, что хотят, мы его как следует заминируем…

Сказано – сделано. На месте, где был секрет, мы устанавливаем метровый крест с надписью «Димка Десант», Макс повесил на него свой кулон – пулю на цепочке, а от вандальных выходок горячих чеченов обезопасились тремя гранатами Ф-1, установленных на неизвлекаемость. Прошвырнувшись по лесу и проверив растяжки, я выяснил, почему «чехи» так ловко ночью обошли западню. На проволоку растяжек налип снег до сантиметра в диаметре, и теперь их было видно за много метров. По следам видно, что «чехи» просто перешагивали проволоку и шли дальше по своим делам, наверное, еще и посмеивались в наш адрес…

Вторые сутки все насквозь мокрые и продрогшие. Мокрый снег все сыпет и сыпет, спрятаться от непогоды негде, просушиться нереально. Что бы «чеховские» снайпера не мешали нам отогреваться у костра, пришлось выкопать метровую яму, развести в ней огонь и по очереди залезать туда греться. Дело это тоже опасное – чуть пригреешься, сразу смаривает в сон, и тут же валишься лицом в костер.

До ночи как-то надо умудриться поспать хотя бы пару-тройку часов, и, в поисках места посуше, мы забились в десант БМП. Уснуть удалось не сразу, сам собой завязался разговор о гибели Десанта, все-таки он – первый, погибший в нашем взводе. Максу не дает покоя домик в лесу, он уверен, что пуля прилетела именно оттуда:

- «Чехи» – ублюдки, за смерть Десанта они должны ответить, и ответить жестко. Хозяина этого дома надо пристрелить, труп заминировать, а дом сжечь, это будет справедливо!

Я возразил:

- Справедливо это только в общем. Мне кажется, что обвинять конкретно чечена в смерти Десанта не стоит. «Чех» ничего противоестественного не сделал, крупным счетом он просто защищал от нас свой дом…

Макса, похоже, довольно серьезно парит извечный русский вопрос - «кто виноват?»

- Ну, если «чех» не при чем, то кто же, по-твоему, виновен?

- Понимаешь, когда Десант в начале войны участвовал в боях в Грозном – это было совсем другое дело, он был солдатом срочной службы и ничего не решал, его никто не спрашивал – дали приказ и отправили воевать. На этот раз Десант – уже солдат контрактной службы, доброволец, его никто никуда не посылал, сам пришел в военкомат, сам поехал на войну. Так что, в смерти Десанта виноват только сам Десант…

Свое слово решил сказать и Кобра:

- Государство, которое Десант защищал в уличных боях в Грозном, не оставило ему на гражданке никаких шансов. Десант был из Тверской области, откуда-то из-под Бежецка, там работы нет никакой, обеспечить себя и семью пропитанием нереально. Родина использовала Десанта и послала на х... Зато военкомат радушно открыл перед ним свои двери – езжай, сынок, обратно в Ичкерию и сдохни там, как положено. Нет человека – нет проблемы. Так что, пацаны, обвинять в смерти Десанта можно с одинаковым успехом и стрелка-«чеха», и нашу долбаную родину, и самого Десанта. А по мне, так проще никого не обвинять. Идет война, и смерть бойцов – это издержки производства. Есть такая профессия, сынок, – родину защищать. Повезет – выживем, а нет – так и хрен с ним.

С родника вернулись ходившие за водой Снайпер и Шеви, тоже забрались в БМП, и Шеви вывалил последние новости:

- Сейчас видели – менты свой блок-пост сворачивают, тоже назавтра с нами сваливать собрались. Еще пацаны говорят, что в радиоэфире тишина, «чехи» как повымирали, с ночи молчат. Да, там Киса на той стороне села баранов настрелял из «бесшумки», семь штук, говорят, если кому мяса нужно – приходите, забирайте…

Ну, мяса у нас пока хватает, а вот что менты собрались с нами сваливать – это новость. Хотя, конечно, правильно, если они тут останутся, то долго им не прожить – это факт.

Поступила команда для всех – во избежание жертв среди мирного населения перед уходом снять все мины и растяжки, которые мы здесь понаставили. Это не самое безопасное дело Кобра доверил мне и Максу. У Макса душа бандита, по повадкам и по взгляду за километр видно, что он стопроцентный браток-беспредельщик, и на гражданке не на заводе у станка стоял. По поводу растяжек у Макса есть свои идеи:

- Было бы глупо уйти отсюда просто так и не поквитаться за Десанта, ты согласен?

- А с кем тут счет сводить, с мирными что ли?

- Они такие же боевики, только притворяются мирными. Мы им что, Десанта простим, что ли?

- Ну, так если мы оставим тут что-нибудь, и кто-то подвзорвется, нас легко крайними сделают…

- Да хрен там, я не я и мина не моя, мало ли кто тут что заминировал, тем более нас тут уже не будет, вот смотри…

Макс остановился у окопа, выкопал в бруствере маленькую ямку, положил в нее гранату Ф-1, выдернул кольцо и присыпал землей:

- Мы уйдем, а чечен придет сюда наши окопы разравнивать, огород все-таки. А тут привет с того света от Десанта, круто, да?

- Макс, ты – маньяк. А с лесными растяжками что придумаем?

- Я думаю, в лесу проволоку на растяжках надо ветками заменить как-то, типа – естественный камуфляж. Да не гоняй ты, все будет красиво, твари будут наказаны, справедливость будет торжествовать!

…Да, не зря нас «чехи» бешеными прозвали, что-то ненормальное в нас явно присутствует. С другой стороны, для чечена любые слова ничего не значат. Угроза для него – пустой звук. Чечен понимает и уважает только физическую силу в самых жестких ее проявлениях, так уж он устроен. На этой земле исторически так сложилось, что чеченский народ часто (если не всегда) стоял на грани истребления, впрочем, как и многие другие народы Кавказа, и, в целях выживания народа, судьба отдельно взятого индивидуума стала мало что значить, на первое место вышла судьба тейпа. Чечен, оторвавшийся от своего тейпа – никто, а действующий в интересах тейпа уже представляет из себя личность и силу. Так что правила войны приходится корректировать в более жесткую сторону. За поведение одного ответят многие, а неправильные действия и решения тейпа могут подвести весь чеченский народ. Если мы просто придем в село, встретимся со старейшинами и начнем что-то требовать или уговаривать, пугая разными карами, то, скорее всего, получим неприятности на свои задницы. Зато если бабахать и бубухать так, чтобы разлетались кишки и куски мяса, если дома в развалинах, а кровь – ручьем, то разговор с теми же старейшинами будет куда как более продуктивным. Да, будут ненавидеть, ну да и хрен с ними, пусть не любят. Чечены очень долго считали нас за баранов и не принимали всерьез, а теперь весь этот разбойничий анклав умывается кровью.

Русские бараны тоже бывают довольно хищными, плотоядными и зубастыми. Похоже, что Макс прав – пусть боятся нас, даже если мы ушли. Вдруг придется вернуться…

24.03.96

С утра на Хиди-Хутор опустилось огромное облако, все вокруг в тумане. Три дня из четырех, проведенных здесь, мы были промокшие насквозь и промерзшие до костей. Странное дело, дома иногда хватало просто попасть под дождь, чтобы свалиться на неделю с температурой и насморком, а тут – хоть бы кто чихнул, хотя под утро так заледеневаешь, что пальцы не могут нажать на автоматный курок, а выстрелить из подствольного гранатомета становится вообще нереально. Да и отсыревшие гранаты не хотят ни лететь, ни взрываться. Палатка с печкой стала желанней, чем какой-нибудь номер-люкс пятизвездочной гостиницы на Багамах…

Наши рекомендации