Должны ли все ненавидеть кальвинизм?

На следующее утро я встал, быстренько позавтракал и побежал на первый урок, который начинался в восемь часов и был хорош тем, что позволял раньше освободиться. Но в это утро мне казалось, что мистер Амберс, наш преподаватель, будет бубнить вечно. Мой карандаш писал, но в мыслях я был далеко. Я планировал сразу же после занятий начать спрашивать преподавателей о том, что меня сейчас интересовало больше всего.

Наконец прозвенел звонок, занятия окончились и я помчался к одному из выбранных мною преподавателей - доктору Лоллару. Доктор Лоллар вел подготовительные курсы по изучению Библии, я в свое время был у него не последним учеником и мог надеяться, что он помнит меня. Кроме того, он был замечательным человеком, доброжелательным, мягким и чутким к нуждам студентов.

Я вежливо постучал в дверь и услышал приветливое "Входите!". Я вошел и объяснил, что хотел бы побеседовать с ним по одному важному вопросу, который внезапно возник в моей жизни, и прошу назначить мне время. Доктор Лоллар предложил поговорить прямо сейчас, сказав, что нет лучшего времени, чем настоящее.

Я планировал побеседовать с преподавателями, предварительно обдумав все еще раз. И когда доктор Лаллар выразил готовность прямо сейчас разобраться с мучающим меня вопросом, я несколько растерялся и даже не мог сразу сообразить, с чего же начать. И не придумал ничего лучшего, чем спросить: "Доктор Лаллар, Вы кальвинист?"

На его лице появилась дружелюбная улыбка. Похоже, мой вопрос его не рассердил. Но меня не очень-то обрадовал его ответ: "Знаете ли, юноша, трудно сказать. Возможно, некоторые считают меня кальвинистом, тогда как другие - нет".

Я задумался. Неужели понятие кальвинизма настолько неопределенно, что никто не мог точно сказать, кальвинист ли он? Зачем тогда вся эта суета, зачем вообще кому-то знать, кальвинист ли его собеседник? И я собрался задать свой следующий вопрос, но доктор Лаллар вновь заговорил: "Я не люблю применять к себе теологические термины и не люблю наклеивать ярлыки на других людей. О, как много всяких "измов" употребляем мы сейчас - кальвинизм, диспенсациализм, модернизм, либерализм, фундаментализм, консерватизм, премиллениализм, постмиллениализм, амиллениализм... Все эти термины придумали люди, и я не хочу видеть свое имя рядом с любым из них, я признаю лишь то, что записано в Библии". "Да, - сказал я.- Но разве эти термины не помогают нам в двух словах определить, во что верим мы или наш собеседник?"

"Ну, это могло бы быть правдой, - усмехнулся он, - при наличии полной уверенности в том, что я и мой собеседник используем одно и то же понятие в одном и том же смысле. Если Вы судите обо мне по одному из этих названий, то это может быть правдой только в том случае, если мы имеем в виду одно и то же. Но если я понимаю под этим одно, а Вы - что-то похожее, но другое, могут возникнуть недоразумения. Я считаю, что надо очень осторожно пользоваться теологическими терминами".

Я почувствовал, что запутался окончательно, поэтому мог лишь спросить с глупым видом: "А если меня спросят, кальвинист ли я или что там еще из Вашего списка, что я должен отвечать?" - "Но это так просто, - улыбнулся он.- Скажите, что Вы верите только в Библию. И если это написано в Библии, значит, Вы верите этому безоговорочно".

Возможно, для него это было и просто, но не для меня. Я запутался еще больше. Вежливо поблагодарив доктора Лоллара, я попросил у него разрешения еще раз обратиться к нему с моими сомнениями после того, как я все обдумаю. Я попрощался и пошел в общежитие, обдумывая по дороге все услышанное.

Если нет смысла употреблять богословские термины, а достаточно сказать лишь, что веришь Библии, то зачем мы используем слово "баптизм" для определения своей деноминации? Должно ли это обозначать наши определенные, отличные от других взгляды? Получается, что разные люди изучают одну Библию, но находят в ней разные вещи в подтверждение своей правоты? Как же тогда можно отличить истинное учение от учения ложного, если нельзя использовать богословские термины, подчеркивающие различия?

Наконец, если нельзя использовать придуманные людьми определения, то нельзя употреблять и библейские определения, такие как оправдание, освящение и другие, потому что никогда нельзя быть полностью уверенным в том, что хотя бы два человека понимают одно и то же совершенно одинаково. Да, я могу сказать: "Если Библия учит этому, то я верю", но нельзя в беседе с кем-нибудь утверждать, что я верю, скажем, в оправдание, пока досконально не смогу определить, что понимает под этим словом мой собеседник. Подобная логика может разрушить любое общение, лишить его смысла. Ведь слова - это символы определенных концепций, но мы не можем употреблять их в этом качестве из боязни вызвать непонимание. Поэтому долой беседы! Остаются только проповеди.

Когда я вернулся в свою комнату, Тодд встретил меня улыбкой до ушей. "Догадайся, что случилось!" - воскликнул он. "У тебя новое увлечение? - устало сказал я. - Прими мои поздравле ния". По правде говоря, я уже счет потерял всем его увлечениям, даже если говорить только о втором курсе. "Да нет же! Позвонили из той церкви, в которую ты ездил, и пригласили тебя прочитать пробную проповедь!" Пробную проповедь! Я буду читать проповедь! Мне с трудом верилось в то, что я услышал.

Для пробной проповеди было назначено последнее воскресенье октября. Точнее сказать, для проповедей, поскольку мне надо было сказать слово и на утреннем богослужении, и на вечернем. После этого церковь должна была проголосовать по вопросу моего приглашения в качестве пастора. Неужели через несколько дней я стану пастором? Значит, теперь мне осталось только приготовиться к пробной проповеди и ответить на вопрос, кальвинист ли я.

Моя следующая беседа с преподавателем состоялась через несколько дней. Я встретился с доктором Сайском в его кабинете. Он преподавал историю церкви, знания его казались мне безграничными, он всегда был готов ответить на любой вопрос. Но разговор с ним я решил построить иначе, чем с доктором Лолларом. Я заметил, что если прямо задать вопрос, кальвинист ли твой собеседник, то вместо прямого и понятного ответа он уходит в сторону, отвечает уклончиво, отводя от себя всякое подозрение. Поэтому я спросил так: "Доктор Сайск, я столкнулся с проблемой в одной из церквей. Не могли бы Вы мне помочь и объяснить, что такое кальвинизм?" Как же я удивился, когда он ответил мне: "Нет проблем, конечно, я могу помочь! Кальвинизм - это богословское учение, которое со времен Реформации имеет большое влияние на историческое развитие церкви. Названо по имени его основателя Жана Кальвина, который организовал первую пресвитерианскую церковь, но это не значит, что кальвинизм - чистое пресвитерианство. Многие из наших величайших баптистских проповедников прошлого были кальвинистами. Это непреложный факт, что ранние баптистские церкви в Англии и Америке были чисто кальвинистскими".

Вот это новость для меня! Старина Тодд говорил, что только пресвитериане - кальвинисты! И с крещением детей ты что-то напутал, приятель.

Доктор Сайск продолжал: "Я могу дать Вам несколько книг по этому вопросу, а когда Вы их прочитаете, мы продолжим нашу беседу".

С благодарностью я принял эти книги, среди которых были "Проповеди о вседержавности Бога" Сперджена, "Господь - наш Повелитель" Пинка, "Учение об избрании" Бетнера. Я узнал имя Сперджена - нашего величайшего баптистского проповедника - и спросил у доктора Сайска, неужели и он, великий Сперджен, был кальвинистом. "Именно так!" - заверил меня мой собеседник. "По всем пяти пунктам?" не мог поверить я (хорошо, что Чарли объяснил мне кое-что). "Абсолютно по всем пунктам", - подтвердил доктор Сайск.

Я поблагодарил доктора за ответы на мои вопросы, но у меня были приготовлены еще два, и я задал их: "Включает ли кальвинизм в свое понятие безусловного избрания необходимость евангелизации?" Я никак не мог поверить, что Сперджен -великий баптист Сперджен!- был против миссионерской работы и евангелизации в общественных местах.

"О, это не обязательно, - ответил мне доктор Сайск.- Некоторые кальвинисты могут, конечно, впадать в крайности, но все выдающиеся проповедники, как, например, Сперджен или Витфилд, были также и известными "ловцами душ".

"И еще один вопрос, доктор Сайск. Вы кальвинист?" - Он слегка улыбнулся и сказал: "Я могу сказать, что я только по трем или четырем пунктам кальвинист. Меня смущает вопрос об ограниченном искуплении и о не возможности противостоять Божьему призыву".

Я ушел от него более удовлетворенным, чем от доктора Лаллара. У меня были три книги, в которых я смогу найти все ответы на интересующие меня вопросы. Я узнал, что кальвинисты не обязательно пресвитериане, а крещение детей - не обязательный атрибут кальвинизма. Я был чрезвычайно удивлен, узнав, что многие великие баптисты были, оказывается, кальвинистами. Также я убедился, что даже лучшие студенты нашего колледжа не всё знают. Я узнал, что среди кальвинистов бывают склонные к различным крайностям люди, а обычные последователи этого учения совсем не призывают убивать миссионеров. И еще я понял, что мое изучение этого вопроса только началось.

Прежде чем засесть за книги, я решил довести до конца ранее намеченный план и побеседовать с последним преподавателем из моего списка. Это был доктор Блум, который преподавал богословие. Это был блестящий ученый, по-другому я просто не мог о нем сказать. Он был таким умным, казалось мне, что даже не понимал наших наивных вопросов и очень сердился, когда мы не могли понять его объяснений, а тем более не разделяли его точку зрения.

Я пришел к нему в указанное мне время, но его не было. Пришлось подождать. Я не обиделся, это так похоже на него: указать студенту его место, подчеркнуть, что преподаватель - персона куда более важная, чем студент. Наконец он появился и спросил, какое у меня к нему дело. Я осторожно начал: "Сэр, в одной из церквей, которую я посещал, у меня спросили, что такое кальвинизм, а я не знаю. Не могли бы Вы помочь мне?" Сказав это, я был готов к тому, что он рассердится и выгонит меня. И точно, он вознегодовал, но ярость его была направлена, к счастью, не на меня: "Я не представляю себе, что кто-то может хотеть изучать такое абсурдное учение, каким является кальвинизм! Я не представляю себе, что кто-то может верить в то, что Бог, милосердный, любящий и всепрощающий Бог избирает лишь некоторых ко спасению, а всех остальных обрекает на вечные муки!!" И он разразился длинной речью, рассказывая о сидящем на троне Боге, который бессистемно определял проходящих перед ним грешников: кого в рай, а кого - в ад. Затем, пристально глядя на меня, он воскликнул: "Ну, юноша, это наш Бог, это тот Бог, в которого Вы верите?""

По правде говоря, я был рад, что он наконец-то замолчал, но, оказывается, это было еще не все: "Кальвинизм противоречит Библии! - кричал он.-Кальвинисты говорят, что в аду дороги вымощены телами детей, которые не были избраны! А если Вы хотите узнать еще больше о кальвинизме, то прочитайте, как Кальвин убил Сервета!"

Похоже, он начал уже раздражаться не только на Кальвина и его последователей, но и на меня. Но ведь я только спросил, что в этом плохого? Я чувствовал себя абсолютно неповинным в злодеяниях кальвинистов, поэтому и задал следующий вопрос: "Сэр, где я могу прочитать о дорогах в аду, вымощенных телами детей?" Возможно, этого не надо было говорить, но он всегда учил нас утверждать только то, чему есть документальное подтверждение. Он же разразился целой обвинительной тирадой: "Молодой человек, я начал изучать богословие тогда, когда Вас еще и на свете не было. Я знаю древнегреческий и древнееврейский, я могу читать на этих языках. Мои труды напечатаны многими солидными издательствами, переведены на многие языки. Я забыл больше, чем Вы знаете. И не Вам спрашивать меня о документальном подтверждении моих слов, мальчишка! Я преподаватель, а Вы только студент, не забывайте!"

Все понятно, меня поставили на место, но ответа я так и не получил. Я вежливо попрощался, попросив прощения за свои неуместные вопросы. Конечно, мои предыдущие собеседники, доктор Лаллар и доктор Сайск, были не столь эмоциональны, но их ответы помогли мне куда больше.

ГЛАВА 4