Для тантры все является священным

Один христианский миссионер был у меня несколько дней назад и сказал: «Бог создал мир».

Тогда я спросил его: «А кто создал грех?» Он сказал: «Дьявол».

Тогда я спросил его: «А кто создал дьявола?» Он был в растерянности. Он сказал: «Конечно, Бог создал дьяво­ла».

Дьявол создал грех, а Бог создал дьявола. Так кто же тогда явля­ется истинным грешником - дьявол или Бог? Но дуалистская кон­цепция всегда ведет к таким абсурдностям. Для тантры Бог и дьявол не являются двумя различными сущностями. Для тантры, на самом деле, не существует ничего, что можно было бы назвать дьявольским, все является божественным, все является священным. И это кажется правильной точкой зрения, самой глубокой точкой зрения. Если в этом мире есть что-либо несвященное, то откуда оно пришло и как оно может существовать?

Итак, имеются только две альтернативы. Первая альтернатива - это альтернатива атеиста, который утверждает, что нет ничего свя­щенного. С этой альтернативой все в порядке. Для атеиста нет двойственности; он не видит святости ни в чем в мире. Вторая альтерна­тива - альтернатива тантры, которая утверждает, что все священно. Для тантриста также нет двойственности. Но между атеистами и тантристами расположены так называемые религиозные люди, ко­торые на самом деле не являются религиозными. Они ни религиоз­ные, ни нерелигиозные, поскольку они всегда в конфликте. Вся их теология направлена на то, чтобы свести концы с концами, но она не может справиться с этим.

Если единственная клеточка, единственный атом в этом мире является несвященным, то и весь мир становится несвященным, потому что как может один подобный атом существовать в священ­ной вселенной? Как это может быть? Он поддерживается всем окру­жающим; чтобы существовать, он должен поддерживаться всем окружающим. И если несвященный элемент поддерживается всеми священными элементами, то какая же между ними разница? Итак, или весь мир тотально, безусловно священен, или он целиком несвя­щенен; промежуточного пути не может быть.

Тантра утверждает, что все является священным, вот почему мы не можем понять ее. Это глубочайшая недвойственная точка зрения - если это можно назвать точкой зрения. Это не точка зрения, по­скольку каждая точка зрения обязана быть двойственной. Она не против чего-то, поэтому она и не является точкой зрения в обычном понимании. Она есть ощущение целого, живущее единство.

Это и есть два пути - путь йоги и путь тантры. Тантра не может быть такой привлекательной из-за нашего искалеченного ума. Но для того, у кого внутри здоровье, а не хаос, тантра является прекрас­ной. Только он может понять, что такое тантра. Йога имеет привле­кательность, ею легко увлечься из-за извращенного ума.

Помните, в конце концов, только ваш ум делает что-либо привле­кательным или непривлекательным. Именно вы являетесь решаю­щим фактором.

Эти подходы являются различными. Я не утверждаю, что при помощи йоги нельзя достичь желаемого. При помощи йоги можно тоже достичь, но не при помощи той йоги, которая превалирует в настоящее время. Превалирующая в настоящее время йога на самом деле не является йогой, но является интерпретацией вашего больного разума. Йога действительно может быть путем к бесконечному, но это также возможно лишь в том случае, когда ваш ум здоров, когда он не болен. Тогда йога примет другую форму. Махавира, например, практиковал йогу, но он на самом деле не подавлял секс. Он знал его, он любил его, он был глубоко знаком с ним. Но он стал бесполезным для него и он его оставил. Будда был на пути йоги, но он жил, проходя сквозь мир, он был очень хорошо знаком с ним. Он не сражался.

Если вы знаете что-либо, вы становитесь свободным от этого. Оно просто опадает, как мертвые листья опадают с дерева. Это не самоотречение; в это совсем не вовлекается борьба. Посмотрите на лицо Будды - оно не похоже на лицо воина. Он не сражается. Он так расслаблен; его лицо является самим символом расслабления... не борьбы.

Посмотрите на ваших йогов. Борьба явно просматривается на их лицах. Глубоко внутри в них заключено смятение - непосредственно сейчас они сидят на вулканах. Вы можете заглянуть им в глаза, посмотреть на их лица - и вы почувствуете это. Где-то глубоко внутри они подавили все свои болезни; они не вышли за пределы.

В здоровом мире, где каждый живет своей подлинной, индиви­дуальной жизнью, не имитирующей другие жизни, а своей жизнью своим собственным способом, возможны два результата. Человек может научиться глубокой чувствительности, которая поможет пре­взойти его желания; он может также прийти к состоянию, когда все желания являются несущественными и отбрасываются. Йога тоже может привести к этим результатам, но, на мой взгляд, йога может привести к ним только в том же мире, где и тантра может привести к ним - помните это. Нам нужен здоровый ум, естественный человек. В мире, где человек является естественным, и тантра, и йога приведут к выходу за пределы желаний.

В нашем так называемом больном обществе ни йога, ни тантра не могут сделать этого, поскольку если мы выбираем йогу, то мы не выбираем ее, потому что желания стали бесполезными — нет! Они все еще имеют значение; они не отпали сами собой. Мы должны преодо­левать их. Если мы выбираем йогу, мы выбираем ее как технику подавления. Если мы выбираем тантру, мы выбираем ее как хитрую уловку, как глубокий обман - как разрешение снисходительности.

Итак, при нездоровом уме ни йога, ни тантра не будут работать. Они обе приведут к обману. Для того чтобы начать, требуется здоро­вый ум, особенно сексуально здоровый ум. Тогда нетрудно выбрать свой путь. Вы можете выбрать йогу, вы можете выбрать тантру.

Имеется два основных типа людей, мужской тип и женский тип. Я имею в виду психологические, а не биологические типы. Для тех, кто психологически является в основном мужчиной - агрессивным, насильственным, направленным вовне - лучшим путем является йога. Для тех, кто психологически является в основном женщиной - восприимчивым, пассивным, ненасильственным - лучшим путем является тантра. Поэтому вы можете заметить: для тантры важными являются, богиня Кали, спасительница Тара, и различные девис, бхаправис - женские божества. В йоге вы никогда не услышите упо­минания имени какого-либо из божеств женского рода. Тантра имеет женские божества; йога имеет Богов-мужчин. В йоге энергия направ­лена наружу; в тантре энергия направлена вовнутрь. Поэтому, поль­зуясь современными психологическими терминами, можно сказать, что йога является экстравертивной, а тантра - интровертивной. Итак, все зависит от личности. Если вы обладаете интровертивной личностью, то борьба не для вас. Если у вас экстравертивная личность, то вам борьба подходит.

Но мы в расстройстве, мы в беспорядке - вот почему ничего не помогает. Наоборот, все расстраивается. Йога будет расстраивать вас, тантра будет расстраивать вас. Каждое лекарство принесет вам новую болезнь, поскольку выбирающий болен; результатом подобного вы­бора будет болезнь. Поэтому я не имею в виду, что при помощи йоги вы не можете достигнуть. Я делаю упор на тантре только потому, что мы собрались понять, что же такое тантра.

Другой вопрос:

Как на пути самоотречения ищущий может выбрать из ста две­надцати методов правильную технику?

На пути желания достичь чего-то имеются методы - эти сто двенадцать методов. На пути самоотречения (surrender - отказ от своих прав или собственности, сдача себя в полную собственность другому, безоговорочная капитуляция, самоотречение), само самоотречение является методом и других методов нет. Запомните это. Во всех методах нет самоотречения, поскольку метод означает зави­симость от самого себя. Вы можете делать что-нибудь; есть техника, поэтому вы исполняете ее. На пути самоотречения, и отказа вас больше нет, вы не можете делать что-либо. Вы сделали предельное, послед­нее: вы отказались от самого себя. На пути к отказу единственным методом является отказ.

Все эти сто двенадцать методов требуют некоторого усилия воли; они требуют, чтобы вы делали что-нибудь. Вы манипулируете вашей энергией, вы уравновешиваете вашу энергию, вы создаете в вашем хаосе центр. Вы что-то делаете. Ваши усилия существенны, основа­тельны, они нужны. На пути отказа от себя необходима только одна вещь - ваш отказ. Вы глубоко погрузитесь в эти сто двенадцать методов, так что неплохо будет сказать что-нибудь об отказе, поскольку он не имеет метода.

В этих ста двенадцати методах ничего не будет об отказе, о само­отречении. Почему Шива ничего не говорил об отказе? Потому что ничего нельзя сказать. Сама Бхайрави, сама Дэви достигла Шивы без каких-либо методов. Она просто отказалась, сдалась, капитули­ровала перед Шивой. Следует заметить следующее. Она задает воп­росы не для себя, эти вопросы задаются для всего человечества. Она достигла Шивы. Она уже на его коленях, он уже обнимает ее. Она уже стала с ним одним целым, но все же еще спрашивает.

Поэтому запомните одно: она спрашивает не для себя, в этом нет нужды. Она спрашивает для всего человечества. Но если она достигла, почему она спрашивает Шиву? Не могла бы она сама говорить с человечеством? Она прошла по пути отказа, поэтому она ничего не знает о методе. Сама она прошла через любовь; любви достаточно самой по себе, любовь не нуждается в чем-либо еще. Она достигла посредством любви, поэтому она не знает о каких-либо методах, техниках. Вот почему она спрашивает.

Итак, к ста двенадцати методам имеет отношение Шива. Он также не говорит об отказе, поскольку самоотречение, отказ не яв­ляется на самом деле методом. Вы отказываетесь только тогда, когда каждый из методов оказывается бесполезным, когда вы не можете достичь ни одним из методов. Вы делаете все, что возмож­но. Вы стучите во все двери, и ни одна из них не открывается, вы проходите по всем путям, и ни один из них не ведет к достижению. Вы сделали все, что могли, и теперь вы ощущаете себя беспомощ­ным. В этой тотальной беспомощности может случиться отказ, сдача, капитуляция, самоотречение. Поэтому на пути отказа нет методов.

Но что такое самоотречение и как оно работает? И если оно работает, то какая имеется нужда в ста двенадцати методах? Тогда какая необходимость обращаться к ним? Тогда все в порядке! Если отказ срабатывает, то лучше использовать именно его. Зачем нужно продолжать думать о методах? И кто знает, подходит вам конкретный метод, или нет? А чтобы выяснить это, может потребоваться не одна жизнь. Так что отказ от самого себя хорош, но он труден. Это самая трудная вещь на свете. Методы не являются трудными. Они легкие; вы можете трени­роваться сами. Но для отказа от самого себя вы себя натренировать не сможете... нет такой тренировки. Вы не можете спросить, как осуществить отказ; сам вопрос является абсурдным. Как вы можете спросить о технике отказа от себя? Можете ли вы спросить, как любить?

Есть любовь или ее нет, но вы не можете спросить, как любить. И если кто-нибудь расскажет вам и научит, как любить, то помните - вы никогда не сможете любить. Раз вам дана техника для любви, то вы будете привязаны к этой технике. Вот почему актеры не могут любить. Они знают так много техник, так много методов - и вы все тоже актеры. Раз вы знаете трюк, как любить, то любовь не расцветет, потому что вы создали фасад, обман зрения. А при наличии обмана зрения вы вне игры, вы не вовлечены в нее. Вы защищены.

Любовь - сущность тотально открытая, ранимая. Если вы люби­те, вы в опасности, вы становитесь незащищенными. Мы не можем спрашивать - как любить, мы не можем спрашивать, как отречься от себя. Это случается! Любовь случается, самоотречение случается. Любовь и самоотречение глубоко едины. Но что эта единая сущность представляет из себя? И если мы не знаем, как совершить отказ, то, как минимум, мы можем знать, как мы поддерживаем себя, как мы предотвращаем свой отказ. Это может быть известно и это полезно.

Как так случилось, что вы еще не отреклись от себя? Какова ваша техника борьбы с самоотречением? Если вы еще не полюбили, то настоящая проблема не в том, что вы не знаете, как любить. Реальная проблема заключается в том, чтобы копать глубже и выяснить, как вы до сих пор жили без любви, в чем заключается ваш трюк, какова ваша техника, какова ваша структура - структура вашей защиты, как вы жили без любви. Это может быть понято, и это должно быть понято.

Первое: мы живем с эго, живем в эго, центрированы в эго. Я есть, не зная, кто я есть такой. Я продолжаю провозглашать: «Я есть». Это «я есть» является ложью, поскольку я не знаю, кто я такой. И пока я не узнаю, кто я такой, как могу я говорить «я»? Это «я» является ложным «я». Это ложное «я» является моим эго. Это защита. Это защищает вас от отказа.

Вы не можете совершить отказ, но вы можете осознать эти за­щитные меры. Если вы начнете осознавать это, они начнут разру­шаться. Шаг за шагом вы ослабляете эту защиту и в один прекрасный день вы придете к ощущению: «Меня нет». В тот момент, когда вы пришли к ощущению: «Меня нет», самоотречение случилось. Итак, попытайтесь выяснить, существуете ли вы. Действительно, есть ли в вас некоторый центр, который бы вы могли назвать «я»? Проникайте глубоко вовнутрь себя, продолжайте попытки выяснить, где распо­ложено это «я», где обитает это эго.

Риндзай пришел к своему мастеру и сказал: «Дай мне свободу».

Мастер сказал: «Принеси себя. Если ты существуешь, я освобожу тебя. Но если ты не существуешь, то, как я смогу освободить тебя? Ты уже свободен. И эта свобода не является твоей свободой. На самом деле, свобода есть свобода от своего «я». Поэтому иди и выясни, где расположено твое «я», где расположен ты, а затем приходи ко мне. Это медитация. Иди и медитируй."

Итак, ученик Риндзай ушел и медитировал в течение недель и месяцев, а затем пришел снова. Он сказал: «Я не являюсь телом. Я установил только это».

Тогда мастер сказал: «Та часть, которую ты понял, стала свобод­ной. Иди снова. Попытайся выяснить остальное».

Затем он снова испытывал себя, медитировал и выяснил: «Я не являюсь моим умом, потому что я могу наблюдать мои мысли. Наблюдающий отделен от наблюдаемого - значит, я не являюсь сво­им умом». Он пришел и сказал: «Я не являюсь своим умом».

Тогда его мастер сказал: «Теперь ты свободен на три четверти. А теперь иди снова и попытайся выяснить, кто ты такой».

Итак, он рассуждал: «Я не являюсь моим телом. Я не являюсь моим умом». Он много читал, изучал, он был хорошо информиро­ван, поэтому он думал: «Я не являюсь ни моим телом, ни моим умом, поэтому я должен быть своей душой, своим атманом». Но он меди­тировал и, в конце концов, обнаружил, что нет ни атмана, ни души, поскольку этот атман есть не что иное, как ваша ментальная инфор­мация - только доктрины, слова, философии.

Поэтому он однажды прибежал к учителю и сказал: «Теперь меня больше нет!»

Тогда его мастер сказал: «Должен ли я теперь учить тебя методам освобождения?»

Риндзай сказал: «Я свободен, поскольку меня больше нет. Нет никого, кто был бы в рабстве. Я лишь обширная пустота, ничто».

Только ничто может быть свободным. Если вы есть нечто, то вы будете в рабстве. Если вы существуете, то вы будете в рабстве. Свобод­ным может быть лишь вакуум, пустое пространство. Тогда вы не сможете связать его. Риндзай прибежал и сказал: «Меня больше нет. Меня нигде нельзя найти». Это свобода. И в первый раз он коснулся ног мастера - в первый раз. Не в буквальном смысле, потому что ранее он много раз прикасался к ним. Но мастер сказал: «В первый раз ты прикоснулся к моим ногам».

Риндзай спросил: «Почему ты говоришь о первом разе? Я касался твоих ног много раз».

Мастер ответил: «Но ты был здесь, как же мог ты прикоснуться к моим ногам, когда ты был уже здесь? Пока ты здесь, как можешь ты прикоснуться к моим ногам?»

«Я» никогда не может прикоснуться к чьим-либо ногам. Даже если со стороны это выглядит как прикосновение к чьим-либо ногам, это прикосновение к своим собственным ногам, только окольным способом. «Ты прикоснулся к моим ногам в первый раз», - сказал мастер, - «поскольку теперь тебя нет больше. И это также и последний раз. Первый и последний раз».

Самоотречение случается, когда вас нет, так что вы не можете отречься от самого себя. Вот почему отказ от себя не может быть техникой. Вы не можете отказаться, вы сами являетесь препятстви­ем. Когда вас нет, имеет место отказ. Поэтому вы и отказ не можете жить вместе, между вами и отказом невозможно сосуществование. Или вы, или отказ от себя. Поэтому выясните, где вы и кто вы. Подобное выяснение создаст много удивительных результатов.

Рамана Махарши обычно говорил: «Спрашивайте себя 'Кто я такой?'» Его понимали неправильно. Даже его ближайшие ученики не понимали значения его слов. Они думали, что действительно следует выяснить: «Кто я такой?» Нет! Если вы продолжаете спрашивать: «Кто я такой?», то вы обязаны прийти к выводу, что вас нет. На самом деле это не вопрос, предназначенный установить, кто вы такой. На самом деле это вопрос, предназначенный для разрушения, растворения.

Я давал ученикам много техник, в процессе выполнения которых необходимо было спрашивать: «Кто я такой?» Затем, через месяц или два они приходили ко мне и говорили: «Я еще не установил, кто я такой. Вопрос остается тем же самым - ответа нет».

Тогда я говорил им: «Продолжайте. Однажды ответ придет». И они надеялись, что ответ придет. Но это не вопрос, на который должен быть ответ. Это вопрос, который должен растворять вас. Здесь не должно быть ответа типа: «Вы есть то-то и то-то». Сам вопрос будет растворять. Не будет никого, кто бы спрашивал даже: «Кто я такой?» И тогда вы узнаете.

Когда «я» не существует, открывается реальное «я». Когда исчеза­ет эго, вы впервые встречаетесь со своей сущностью. Эта сущность является пустотой. Тогда вы можете совершить отказ от себя, тогда вы уже отказались. Вы теперь находитесь в состоянии самоотрече­ния. Поэтому здесь не может быть никаких техник или может быть лишь отрицательная техника вроде этого вопроса: «Кто я такой?».

Как работает самоотречение? Если вы находитесь в состоянии самоотречения, то что при этом случается? Мы придем к пониманию, как работают методы. Мы далеко углубимся в методы и узнаем, как они работают. Основа их действия является научной.

Когда вы находитесь в состоянии самоотречения, вы становитесь долиной; когда вы являетесь эго, вы подобны остроконечной верши­не. Эго означает, что вы над всеми, вы есть некто. Другие могут признавать вас или не признавать - это уже другое дело. Вы воспри­нимаете себя выше всех. Вы подобны остроконечной вершине; ничто не может войти в вас.

Когда кто-нибудь находится в состоянии самоотречения, он под­обен долине. Он становится глубоким, а не высоким. Тогда все сущест­вующее начинает вливаться в него отовсюду. Он всего лишь вакуум, всего лишь глубина, пропасть, бездонность. Все существующее начина­ет вливаться в него отовсюду. Можно сказать, что Бог вливается в него отовсюду, входит в него через все поры, тотально заполняет его.

Это самоотречение, это превращение в долину, в пропасть, мож­но почувствовать многими способами. Имеется минимальный отказ от самого себя; имеется максимальный отказ. Даже при минималь­ном отказе вы чувствуете его. Отказ от себя ради мастера является минимальным отказом, но вы начинаете чувствовать его, потому что мастер немедленно начинает втекать в вас. Если вы капитулировали перед мастером, вы вдруг почувствуете, как его энергия вливается в вас. Если вы не можете почувствовать вливающуюся в вас энергию, то знайте хорошо - вы не отказались от себя даже минимальным образом.

Имеется так много историй, которые становятся для нас лишен­ными смысла, поскольку мы не знаем, в каких условиях они проис­ходили. Махакашьяпа пришел к Будде, Будда просто прикоснулся ко лбу Махакашьяпы и это произошло. И Махакашьяпа начал танце­вать. Поэтому Ананда спросил Будду: «Что случилось с ним? Я ведь был рядом с тобой в течение сорока лет? Он сумасшедший? Или он просто дурачит других? Что случилось с ним? И я ведь прикасался к твоим ногам тысячи и тысячи раз».

Конечно, для Ананды этот Махакашьяпа выглядел или сума­сшедшим, или просто обманщиком. Ананда был рядом с Буддой в течение сорока лет, но там была проблема. Он был его старшим братом, старшим братом Будды; и в этом заключалась проблема, когда Ананда пришел к Будде сорок лет назад, он, прежде всего, сказал Будде следующее: «Я твой старший брат, и когда ты посвятишь меня, я стану твоим учеником. Поэтому, прежде чем я стану твоим учени­ком, пообещай мне три вещи, поскольку потом я не смогу требовать. Во-первых, я всегда буду с тобой. Дай мне обещание, что ты никогда не скажешь мне: 'Уходи отсюда'. Я буду всегда следовать за тобой.

Во-вторых, я всегда буду спать с тобой в одной комнате. Ты не можешь сказать мне: 'Уходи'. Я буду следовать за тобой как твоя тень. И, в-третьих, если я приведу кого-нибудь в любое время, даже в полночь, ты должен будешь ответить ему. Ты не можешь сказать: 'Сейчас не время этому'. И дай мне обещание выполнить эти три мои просьбы, пока я еще являюсь твоим старшим братом, поскольку, когда я стану твоим учеником, я должен буду подчиняться тебе. Ты пока еще младше меня, так что пообещай мне это".

Итак, Будда пообещал, и это стало проблемой. В течение сорока лет Ананда был рядом с Буддой, но не мог прийти к самоотречению, по­скольку его природа не соответствовала состоянию самоотречения.

Ананда спрашивал много, много раз: «Когда я достигну?»

Будда отвечал: «Когда я умру, ты достигнешь».