Святитель Игнатий Брянчанинов 24 страница

94. Сказал старец: «Прежде, когда мы собирались вместе для беседы и говорили о полезном для душ наших, то подыма­лись выше и выше, восходили на небо. Ныне, сходясь, занима­емся пересудами и злоречием, влечем один другого в про­пасть»[1609].

95. Если наш внутренний человек трезвится, то это трезвение может охранять и внешнего человека. Если же мы не имеем внутреннего трезвения (умной молитвы), то постараем­ся всеусильно наблюдать за языком нашим[1610].

96. Необходимо заботиться о стяжании духовного делания (умной молитвы)[1611].

97. Непрестанно должно иметь монаху занятие в келлии своей: если монах упражняется в деле Божием, то диавол, при­ходя к нему по временам, не находит в нем удобного пристанища для себя. Подобно этому, когда диавол возобладает мо­нахом и поработит его себе, приходит часто Святой Дух к монаху, но, не находя в нем места, по причине порочности его, отходит[1612].

98. Сказали старцы: «Если увидишь юношу, последующего своей воле и восходящего на небо, то возьми его за ногу и низвергни на землю, потому что такое восхождение на небо пагубно для него»[1613].

99. Пророками написаны книги; после пророков пришли Отцы наши, совершили на деле многое, написанное в пророче­ствах, и, описав деятельность свою, оставили эти писания для наставления наследникам своим. Наступило нынешнее поколение: оно переписало эти писания на бумаге и пергамине и положило на окна без всякого употребления[1614].

100. Говорил старец: «Куколь, который носим, есть образ невинности, клобук на голове и плечах есть знак креста; пояс, которым опоясываемся, есть знак мужества. Итак, будем проводить жительство соответственно значению одеяния нашего: мы никогда не впадем в расслабление, если будем ревностно исполнять требуемое одеянием нашим»[1615].

101. Монах должен ежедневно утром и вечером исследо­вать самого себя, что сделано им согласно и несогласно воле Божией. Поступая таким образом, монах должен проводить жизнь свою в покаянии. Так жил авва Арсений[1616].

102. Потерявший золото или серебро может найти вместо потерянного другое[1617].

103. Воин и охотник, отправляясь на дело свое, не думают, ни тот, ни другой, получат ли они раны, или останутся невреди­мы: но каждый из них подвергает опасности жизнь для своей цели. Таков должен быть и монах[1618].

104. Никто не может повредить тому, кто находится возле императора: так и сатана нисколько не может повредить нам, если дух наш будет прилеплен к Богу. Говорит Писание: обратитеся ко Мне, и обращуся к вам[1619]. Но так как мы часто увлекаемся превозношением, — враг легко низвергает окаян­ные души наши в плотские скверные страсти[1620].

105. Брат сказал некоторому старцу: «Никакой брани не вижу в моем сердце». Старец на это: «Ты подобен четверов-ратной храмине; всякий, хотящий войти в тебя, входит, откуда бы он ни пришел, и всякий, хотящий выйти, выходит, куда хо­чет, а ты не понимаешь, что делается в тебе. Если 6 твои двери затворялись и запирались и ты не позволил бы посредством их входить в тебя помышлениям греховным, тогда бы ты увидел стоящих вне и борющихся с тобою»[1621].

106. Некоторому старцу говорили помышления его: оставь сегодня; завтра займешься принесением покаяния. Он отве­чал помышлениям: «Нет! сегодня займусь принесением покаяния, а завтра — что Господь устроит по воле Своей»[1622].

107. Если не будем осторожно вести себя по внешнему че­ловеку, то не возможем сохранить и внутреннего человека[1623].

108. Три силы сатаны предшествуют всем грехам: первая — забвение, вторая — нерадение, третья — греховное вожде­ление. От забвения рождается нерадение, от нерадения — преступное вожделение; человек, увлеченный греховным вож­делением, падает. Если ум столько будет трезвен, что воспро­тивится забвению, то он не впадет в нерадение; если не вознерадит, то не подчинится вожделению; если не подчинится вожделению, то никогда не падет, вспомоществуемый 6лагодатию Христовою[1624].

109. Постарайся приучиться молчанию, не помышляй ни о чем суетном, занимайся внимательно в страхе Божием поучени­ем твоим (умною молитвою) и в бодром состоянии и успокаи­ваясь сном. Совершая это, не убоишься нападения лукавых[1625].

110. Сказал старец некоторому брату: «Диавол есть враг твой, а ты — дом. Враг не престает бросать в тебя всякий сор, какой бы ни нашел, ввергая в тебя всевозможные нечистоты. Но ты тщательно извергай из себя влагаемое им; если же вознерадишь, то дом твой наполнится сором и тебе невозможно будет войти в него. С самого начала, когда диавол начнет засорять тебя, ты постепенно выкидывай сор, и дом твой пребу­дет чистым благодатию Христовою»[1626].

111. Когда завяжут животному глаза, тогда оно ходит по колесу мельничному; если же не завязать ему глаз, то оно не будет ходить по колесу; таким образом и диавол, если возмо­жет закрыть очи у человека, то ввергает его во все виды греха. Когда у человека глаза открыты, он удобно избегает козней диавола[1627].

112. Брат, безмолвствовавший в келлии, пришел к одному из Отцов и исповедал ему о побеждении своем помыслами. Старец сказал на это: «Ты поверг на землю великое оружие -страх Божий — и взял в руки слабую тростниковую ветвь -препирательство с греховными помышлениями! Оставь ее, во­оружись огненным мечом — страхом Божиим, и когда приблизятся к тебе греховные помышления, то огонь страха Божия попалит их, как хворост. Страсти не могут преодолеть тех, которые имеют в себе страх Божий»[1628].

113. Если прежде не возненавидишь, то не возможешь воз­любить. Если не возненавидишь грех, то не возможешь быть делателем правды, как говорит Писание: уклонися от зла, и сотвори благо[1629]. Для всего этого требуется произволение. Адам, находясь в раю, преступил заповедь Божию, а Иов, сидя на гноище, сохранил ее: из этого следует, что Богом взыскуется от человека благое произволение, чтоб человек постоянно со­хранял в себе благое произволение[1630].

114. Прилежная молитва скоро исправляет ум[1631].

115. Как невозможно видеть лицо свое в возмущенной воде, так невозможно и душе, если она не очистится от чуждых помышлений, достичь духовной молитвы[1632].

Духовною молитвою называется молитва благодатная, когда ум, по причине чистоты своей и всецелого устремления к Богу, сподобится соединиться Святому Духу и вступить под водительство Святого Духа[1633].

116. Говорили старцы: «Если брат имеет доверенность к старцу и вдаст себя ему в послушание, с такого брата уже не взыскивается исполнение заповедей Божиих по его разуме­нию, но он должен отречься от всей воли своей пред своим духовным отцом: повинуясь во всем, он не может согрешить пред Богом»[1634].

117. Сказал старец: «Бог требует от христиан, чтоб каждый из них повиновался Священному Писанию, из Писания почер­пал образы (форму) для слов и дел своих и единомудрствовал с православными пастырями и Отцами»[1635].

118. Говорили старцы: «Бог ничего так не требует от ново­начальных в монашеском жительстве, как подвига послуша­ния»[1636].

119. Старец сказал: «Когда придет тебе помышление гор­дости или превозношения, — ты исследуй совесть твою: со­храняешь ли все Божественные заповеди? любишь ли врагов твоих? радуешься ли, когда возвышается и прославляется че­ловек, действующий против тебя? огорчает ли тебя унижение его? Признаешь ли себя рабом неключимым[1637]? признаешь ли себя грешнейшим всех грешников? Если же, в противополож­ность этому, ты находишься в таком настроении, что готов всех учить и исправлять, то знай, что это настроение духа разруша­ет все твои добродетели»[1638].

120. Не вознеси сердца твоего над братом твоим, что ты выше его, трезвеннее, воздержнее, разумнее; будь покорен бла­годати Божией в духе нищеты и нелицемерной любви; не будь напыщен духом гордости, чтоб не потерять тебе труда твоего; будь осолен духовною солию во Христе[1639].

121. Почитаемый и похваляемый превыше достоинства сво­его терпит от этого вред. Но тот, кого человеки вовсе не хва­лят, прославится Богом[1640].

122. Брат спросил старца: «Хорошо ли постоянно пребы­вать в покаянии?» Старец отвечал: 4Видим, что когда Иисус, сын Навинов, пал лицом на землю, тогда явился ему Бог»[1641].

123. Старец на вопрос, почему так беспокоят нас бесы, отве­чал: «Потому что мы отвергли оружие наше, самоукорение, смирение, нищету и терпение»[1642].

124. Старец на вопрос, в чем заключается смирение, отве­чал: «В том, если простишь брату, согрешившему против тебя, прежде нежели он попросит у тебя прощения»[1643].

125. Во всяком искушении не обвиняй человеков, но един­ственно себя самого, говоря: «Это случилось со мною за грехи мои»[1644].

126. Сказал старец: «Никогда я не нарушал моего чина, не ходих в высоких паче мене; постоянно углубленный в смире­ние, я никогда не подвергался смущению; все помышления мои сосредоточивались в молитве к Богу, чтоб Он совлек с меня ветхого человека»[1645].

127. Некоторый брат спросил старца: «Что есть смирение?» Старец отвечал: «Смирение состоит в том, чтоб делать добро тем, которые делают нам зло». Брат возразил: «Если человек не достиг той меры, чтоб мог исполнить это, — что ему де­лать?» Старец сказал: «Да бегает людей, избрав в свой подвиг молчание»[1646].

128. Говорили старцы: «Когда подвергаемся искушениям, тогда должны более смиряться, потому что Бог, зная немощь нашу, покроет нас. Если будем возноситься, то Бог отымет от нас помощь Свою и мы погибнем»[1647].

129. Сказал старец: «Лучше люблю побеждение со смире­нием, нежели победу с гордостию»[1648].

130. Не имей презрения к предстоящему тебе, потому что не знаешь, на ком почивает Святой Дух, на нем ли или на тебе. Предстоящим называю того, кто служит тебе[1649].

131. Брат спросил старца: «В чем заключается преуспея­ние человека?» Старец отвечал: «Преуспеяние человека зак­лючается в смирении. Сколько кто погрузится в смирение, столько возвысится в преуспеянии»[1650].

132. Сказал старец: «Если кто, смиряясь, скажет прости меня, тот опаляет демонов-искусителей»[1651].

133. Сказал старец: «Если стяжешь молчание, не подумай, что ты стяжал какую-либо добродетель, но скажи: я молчу, потому что недостоин говорить»[1652].

134. Сказал старец: «Лучше желаю учиться, нежели учить». Также сказал: «Не начни учить преждевременно, иначе во все время жизни твоей пребудешь недостаточным по разуму»[1653].

135. Некоторый старец, будучи спрошен, что есть смирение, отвечал: «Смирение — дело великое и Божественное. Путь же к смирению состоит в том, чтоб человек возложил на себя иго телесных трудов, чтоб считал себя грешником, чтоб при­знавал себя низшим всех». Брат спросил: «Что значит быть низшим всех!» Старец отвечал: «Быть низшим всех — зна­чит не обращать внимания на согрешения ближних, взирать непрестанно на свои согрешения и непрестанно молиться Богу»[1654].

136. Брат сказал старцу: «Укажи мне на какое-либо дело, исполняя которое я мог бы при посредстве его стяжать жизнь». Старец на это: «Переноси благодушно, если возможешь, ос­корбления. Подвиг этот велик, он выше всех добродетелей»[1655].

137. Кто терпеливо переносит презрение, бесчестие и убы­ток, тот может спастись[1656].

138. Не имей короткого знакомства с настоятелем и частых свиданий с ним: из этого рождается дерзость и желание на­чальства[1657].

139. Некоторому старцу сказали о том, что иные сподобля­ются видеть Ангелов. На это старец сказал: «Блаженны те, которые непрестанно видят грех свой»[1658].

140. Спросил некто старца: «Почему имеющиеся ныне между монахами подвижники не получают благодатных даров по­добно древним?» Старец отвечал: «Потому что тогда была любовь, и каждый подымал ближнего своего вверх; ныне лю­бовь охладела и каждый влечет ближнего своего вниз. По этой причине мы не удостаиваемся получить благодати».

141. Сказал старец: «Я никогда не желал дела, полезного мне и неполезного брату моему, верую, что приобретение брата моего есть мое приобретение»[1659].

142. Слова Писания за три нечестия Тирова и за четы­ре не отвращуся его[1660] имеют следующее значение: помыш­лять о грехе, соглашаться с помышлением, выражать словом греховное помышление; четвертое же — исполнить это по­мышление делом. В последнем случае уже не отвращается гнев Божий[1661].

143. Писание говорит: праведник яко финике (пальма) про­цветет[1662]. Этим изречением изображается, что плод добрых дел высок, прям и сладок. В пальме одна сердцевина, и вся внутренность ее белая: то же обретаем и в праведнике. У не­го несложное, простое сердце, всецело устремленное к Богу. Белизне тела пальмы подобно в нем осияние веры. Все дела­ние праведного — внутри его сердца; там и меч его для сра­жения с диаволом[1663].

144. Суманитяныня приняла Елисея по той причине, что не имела расположения пристрастного ни к какому челове­ку. Суманитяныня есть образ души, а Елисей есть образ Свя­того Духа. Когда душа отступит от смешения с миром и его попечений, тогда приходит к ней Дух Божий, и она, доселе бесплодная, соделывается способною к чадорождению[1664].

145. Некоторый брат спросил старца, должно ли ему упот­реблять пищу вместе с братиями, которых он намеревается посетить? «Вместе с женщиною, — сказал старец, — не по­зволяй себе употреблять пищу»[1665].

146. Сказал старец: «Человек, имеющий смерть пред очами, постоянно побеждает уныние»[1666].

147. Хранящий в душе своей памятозлобие подобен тому, кто хранит огнь в соломе[1667].

148. Спросил .брат старца: «Что значат грехи?» Старец отвечал: «Грехи значат, когда человек свои нарушения зако­на считает за ничто и покушается учить других. Такому ска­зал Господь: Лицемере, изми первее бревно из очесе твоего, и тогда узриши изъяти сучец из очесе брата твоего»[1668].

149. Говорили старцы: «Когда Моисей входил в облако, то говорил с Богом; когда же выходил из облака, то говорил с народом; так и монах, когда находится в келлии своей, то беседует с Богом; когда же выйдет из келлии, то приступают к нему демоны »[1669].

150. Сказал старец другому старцу, имевшему любовь и занимавшемуся странноприимством как монахов, так и мирян: «Лампада светит многим, но для этого нужно, чтоб ее светиль­ня была возжжена»[1670].

151. Некоторый брат спросил старца: «Авва! окажи лю­бовь, дай мне наставление, что мне собрать в юности моей, чтоб иметь в старости?» Старец отвечал: «Или приобрести Христа, и Он будет промышлять о тебе, или деньги, чтоб тебе не бед­ствовать от нищеты. От тебя зависит избрать или Господа Бога, или мамону»[1671].

152. В Писании не сказано о нищем Лазаре, чтоб он имел какую-либо добродетель: видно только то, что он никогда не роптал на богача, но с благодарением носил бремя нищеты своей. За это Лазарь принят на лоно Авраама[1672].

153. Нам не должно иметь никаких помышлений, кроме помышлений страха Божия. Если кто принужден будет оза­ботиться о потребностях тела, никак не должен попустить себе размышления об этом прежде времени[1673].

154. Гнев возбуждается по четырем причинам: по причине скупости, выражающейся в даянии и принимании, и похище­нии чужого; и если кто любит защищать собственное мнение; и если кто хочет удостоиться почестей; и если кто хочет быть учителем, думая о себе, что он разумнее всех. Гневом омрача­йся ум человека в следующих четырех случаях: если человек имеет ненависть к ближнему своему, если ставит его за ничто, или если завидует ему, или если худо говорит о нем. В дока­зательство этого привожу изречение святого евангелиста Иоанна Богослова: ненавидяй брата своего во тме есть, и во тме ходит, и не весть, камо идет, яко тма ослепи очи ему[1674] Страсть гнева выражается четырьмя образами: во-первых, в сердце, во-вторых, на лице, в-третьих, языком, в-четвертых, де­лом. Если кто возможет перенести зло настолько, чтоб оно не вошло в сердце, то страсть гнева не изобразится и на лице. Если ж она у кого выразится на лице, тот да сохранится, чтоб не выразить ее языком. Кто выразит ее языком, тот по край­ней мере да удержится, чтоб не выразить ее на деле, да по­тщится немедленно извергнуть из сердца. Человеки бывают трех устроений по отношению к страсти гнева. Кто произ­вольно не делает вреда никому, не поносит противников своих и щадит ближнего своего, тот действует по естеству, обновлен­ному Христом. Кто другим не вредит, но вместе не хочет, чтоб и ему делали зло, тот подобен Адаму. Кто же вредит другим, кто бесчестит ближних, кто вводит их в напасти, или кто тре­бует лихвы, тот подобен диаволу[1675].

155. Насколько человек погрузится в смирение, настолько преуспеет и вознесется. Гордость, если б приблизилась к небу, то низводится даже до ада; так, напротив, смирение, если б низошло до ада, — оттуда возводится даже до неба[1676].

156. Подвиг без смирения суетен. Смирение — предтеча любви. Как Иоанн был предтечею Иисуса и всех привлекал к Иисусу, так и смирение привлекает к любви, то есть к Самому Богу, потому что Бог есть любовь[1677].

157. Некоторый брат спросил у старца: «Что есть смире­ние?» Старец отвечал: «Древо жизни, возрастающее до не­бес»[1678].

158. Некоторого старца спросили: 4Каким образом душа может стяжать смирение?» Он отвечал: «Если она будет смотреть только на свои грехи». Этот старец говорил: «Совершенство человека — смирение»[1679].

159. Некоторый брат сказал старцу: «Помышление мое говорит мне, что я хорош». Старец отвечал: «Невидящий грехов своих всегда признает себя хорошим (благим); тому же, кто видит свои грехи, не может прийти помышление, что он хорош: потому что он признает себя таким, каким видит. Нужно много трудиться каждому, чтоб увидеть себя: нерадение, неве­дение и расслабление ослепляют очи сердца»[1680].

160. Монах тогда сделается свободным от всего, когда при­лежит единственно благим деланиям (иноческому умному деланию). Диавол, приходя к нему и находя его в занятии благим деланием, не находит себе места в нем и отступает от него. Если же монах занят чем-либо суетным и греховным, то диавол начинает часто приходить к нему, нападает на его, низвергает в худшее[1681].

161. Великий старец сказал: «Нисколько не преуспевает и не стяжевает постоянного, истинного покаяния тот монах, ко­торый в течение нескольких дней подвизается, а потом впадает в расслабление, потом снова подвизается и снова позволяет себе нерадение»[1682].

162. Человек дотоле трудится, доколе стяжет в себе Хрис­та. Однажды навсегда стяжавший Его уже находится вне опас­ности. Однако ему предоставляется трудиться, чтоб он, вспо­миная подвиг в состоянии смущения от страстей, всячески ох­ранял себя, страшась потерять плод толиких трудов. И сынов Израиля Бог водил по пустыне в течение сорока лет, чтоб они, вспоминая тяжесть путешествия, не захотели возвратиться на­зад[1683].

163. Некоторый брат спросил старца: «Каким образом трудятся ищущие получить прощение в грехах своих?» Ста­рец отвечал: «Прежде нежели осенит их благодать, которая
подвизается и своим подвигом заменяет их подвиг, они на­ходятся в труде; бледностию покрыты лица их. Цветут уже те, которых осенила благодать Христова за совершенное ими
покаяние; души их находятся в радости; лица их светлы, как солнце, когда оно не закрыто облаками и сияет. Когда солн­це покроется облаками, тогда погода делается пасмурною;
такою делается и душа, когда помрачают ее страсти и иску­шения. Душа, очищенная благодатию Божиею, сияет, по сви­детельству Писания: велия слава его спасением Твоим[1684].

164. Тот же старец сказал: «Святые мужи хотя и трудятся здесь; однако имеют и некоторый покой, потому что они сво­бодны от попечений сего мира»[1685].

165. Монаху не должно любопытствовать, каков тот или как живет другой; потому что такими изысканиями и таким любопытством он отвлекается от молитвы в рассеянность и многословие. По этой причине молчание лучше всего[1686].

166. Великий старец имел обычай говорить ученику свое­му: «Если понуждаешь себя к молчанию, то не думай, что совершаешь добродетель, но признавай себя недостойным го­ворить»[1687].

167. Брат спросил старца: «Отец, доколе должно сохранять молчание?» Старец отвечал: «До того времени, как спросят тебя. Если будешь молчалив, то во всяком месте сохранишь мир душевный»[1688].

168. Странничество ради Бога хорошо, когда ему споспеше­ствует молчание, потому что странничество, соединенное с сво­бодным обращением, не есть странничество[1689].

169. Брат спросил великого старца: «Бог, на всем простран­стве Писания, обетовал блага душе; каким же образом душа не хочет пребывать в добре, этом условии получения благ, но уклоняется в преступления, в падения и нечистоту?» Великий отвечал: «Не вкусивший еще сладости небесной, влагающей всецелое стремление к Богу в сердце, обращается к нечисто­там. Но кто может открыто сказать о себе: скошен бых у Тебе, и аз выну с Тобою?»[1690]

170. На пути, по которому ходят и ездят, не растет никакой травы, хотя бы тут и посеяны были семена, так как это место непрестанно утаптывается; и в нас не возрастают добродетели, когда мы преданы развлечению, будучи попираемы развлече­нием, производимым тленными страстями. Устранись от вся­кого парения, тогда увидишь добродетели возрастающими в тебе.

171. Некоторый брат пошел к искусному старцу и сказал ему: «Авва! я скучаю, пребывая в пустыне». Старец сказал ему: «Чадо! живи и безмолвствуй в келлии твоей; молись час­то, и Бог поможет тебе, подаст силу и спокойствие».

172. Брат спросил старца: «Хорошо ли жить в пустыне?» Старец сказал: «Сыны Израилевы, когда оставили дела еги­петские и вышли в пустыню, тогда узнали, как должно бояться Бога. Равным образом и корабли, доколе находятся среди волн моря, остаются без производства купли; когда же придут в пристань, тогда производят торговлю. Так и инок, если не пре­терпит в одном месте, то не получит познания истины: Бог предпочел молчание всем деланиям. На кого воззрю, говорит Писание, точию на кроткаго и молчаливого и трепещущаго словес Моих». — Брат сказал: «Как возможет кто жить на­едине?» Старец отвечал ему: «Воин, если прежде не будет подвизаться со многими, то не возможет научиться искусству побеждать и бороться с супостатом на поединке; так и инок, если не научится прежде жить с братиею и не навыкнет искус­ству, как отгонять помыслы и блюсти ум свой, то не возможет жить наедине и сопротивляться всем помыслам». Опять брат вопросил старца: «Что должен делать человек, чтоб стяжать добродетели?» Старец отвечал: «Если кто хочет научиться какому-либо художеству, тот оставляет всякое другое дело, внимает только одному этому художеству и пребывает при учителе своем, смиряясь и повинуясь со многим терпением; таким образом он научается художеству. Так и инок, если не оставит попечений человеческих, не уничижит и не смирит себя так, чтоб никогда не думать о себе, что он лучше кого или равен кому, то не может стяжать ни одной, ниже малейшей добродетели. Если же смирит себя во всяком деле, тогда доб­родетели приходят сами собою и бывают крепки».

173. Согрешивший должен отлучить себя от всякой любви человеческой, доколе не известится, что Бог принял его покая­ние: любовь мира сего отлучает от любви Божией.

174. Как кто-либо, умерший в городе, уже более не слышит ни голоса, ни молвы, ни беседы человеческой, но, однажды умерши, уходит в другое место, где нет ни голосов, ни молвы, так и инок, облекшись в святой образ и отрекшись сего мира, должен ос­тавить родителей своих и сродников, уйти в место, где нет ни развлечения, ни смущения, производимых суетным миром. Если же он, отрекшись, не уйдет из города своего или села, то упо­добляется мертвецу, лежащему в храмине и смердящему, от которого отвращаются и которым гнушаются обонявающие зловоние его. Бог отвращается от иноков, живущих в миру с родителями и сродниками.

175. Мясо, если не будет хорошо посолено, то согнивает, и все отвращают от него лица свои, чтоб не обонять его запаха; ^так и инок, прилепляющийся к земным вещам, вдающийся в Развлечение мира и не пребывающий в своей келлии, что ограждало бы его страхом Божиим, согнивает, как не осоленный: отвращается от него Бог и Ангелы Его. Когда же инок прибег­нет к Богу, отвратится от мирской молвы и уверит себя, что Бог может пропитать его, тогда посылается ему духовная соль, при­ходит к нему Дух Божий, всеблагой и человеколюбивый, и страсти бегут от него.

176. Не должно иноку входить в попечение о садах благоветвенных, о источниках благоструйных, о огородах со всяким овощем, о покоях украшенных; не должно быть ему торгов­цем; не должно ему занимать ум свой стадами овец и чредами волов; напротив того, он должен иметь житие безмолвное, ан­гельское; должен непрестанно славословить и благодарить Бога; проходить путь жизни сей странником; быть чуждым всякой плотской любви. Если же, ослабев, он приблизится к плотским вещам, то не возможет быть возлюбленным Богу, ниже избе­жать поношения человеческого. Будут тревожить его споры о нивах, о селах, о межах, о границах, о красных зданиях, о вер­тоградах, о властях и началах. Все это бывает причиною его смущения: и раб он стад, и печалится о повреждении огородов и садов, и умножить их желает. Таким образом, он пребывает всегда в смущении от многого развлечения и всегдашней мол­вы, и должен он призывать князей к себе на помощь для уставления своих желаний. Какая польза иноку, отрекшемуся сего мира, опять развлекаться предметами мира? Сказал Апо­стол: никтоже воин бывая обязуется куплями житейскими, да воеводе угоден будет[1691]. Итак, оставим греховный сребролю­бивый нрав и все, что погружает и потопляет ум наш, низводя
душу во дно адово; отложим бремя греховное, чтоб и корм­чий — ум наш с пловцами — помыслами — возмог безмолв­но достигнуть пристанища.

Это наставление относится к частной жизни инока, а не к хозяй­ству общежительных монастырей, которое, впрочем, должно удовлет­ворять нуждам монастыря, а не прихотям и тщеславию[1692].

177. Если часто отверзаются двери в покое, то удобно выходит из него теплота. Так и душа, когда будет много говорить, хотя бы говоримое было и доброе, теряет теплоту свою дверями слова. Почему хорошо и полезно молчание в разуме, когда занимается помышлениями премудрыми и ду­шеспасительными .

Очевидно, здесь предлагается умное делание, в котором главное место занимают умная молитва и плач сердца при воспоминании о смерти, о Суде Божием, о вечной муке ада и о вечном блаженстве рая.

178. Брат вопросил старца: «Как должно безмолвствовать в келлии своей?» Старец отвечал ему: «Безмолвствовать в келлии своей значит повергать себя ежечасно пред Богом, на­блюдать за помыслами, всеваемыми от врага; в этом состоит бегство от мира». Брат спросил: «Что есть мир?» Старец от­вечал: «Мир состоит в деянии нижеестественном и в исполне­нии своей воли; мир — когда кто печется о теле более, нежели о душе и хвалится имением. Сказал Апостол, возлюбленный ученик: не любите мира, ни яже в мире».

179. Безмолвствующий должен ежечасно истязывать себя: прешел ли он удерживающих его на воздухе? освободился ли от них, находясь еще в теле? или еще в чем повинуется и работает им и еще не освобожден?

180. Старец сказал: «Желающий безмолвствовать должен поселиться или в пустыню или в лавру, где много братии. Если же он поселится в месте близком и малоудаленном, то впадает в большое развлечение. Когда кто, посетив такое место, и, не имея где успокоиться, придет к нему и скажет: мне негде успокоиться, а также и многие будут приходить и говорить так, то от пришествия странных по необходимости безмолвствующий инок будет впадать в развлечение. Если ж будешь жить близ других братии, то и в таком случае, когда не примешь странника, мысль твоя пребудет без сму­щения, потому что он может найти себе успокоение у друго­го брата. И так во множестве братии ты будешь иметь покой и возможность сохранить безмолвие свое о Господе.

181. Пребывать в келлии и воспоминать непрестанно Бога — вот темница! О ней-то сказано: в темнице бех, и посетисте Мене[1693]

182. Брат вопросил старца: «Что есть молчание? и какая его польза?» Старец сказал ему: «Молчание состоит в том, чтоб пребывать в келлии со страхом и разумом Божиим, отвращаясь злопомнения и высокоумия. Такое молчание рождает прочие добродетели и соблюдает инока от разжженных стрел вражиих, не допуская его быть уязвленным ими. О без­молвие — лествица к небу! О безмолвие — мать умиления! О молчание — просвещение души! О молчание — собесе­дование Ангелам! О молчание — озарение сердца! О мол­чание — родитель всего доброго, крепость для поста, узда для языка, воздержание для чрева! О безмолвие —: празд­ность, способствующая заниматься молитвою и чтением! О безмолвие, пекущееся только о себе, всегда беседующее со Христом, непрестанно имеющее пред очами смерть и соблю­дающее светильник неугасающим. Любя безмолвие, мы непрестанно поем: Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое!»[1694].

183. О умном делании двенадцати отшельников.

Однажды мудрые, святые и духовные отшельники, числом двенадцать, сошлись вместе и просили друг друга поведать, какое каждый из них имеет поучение в келлии своей и каким духовным деланием объемлется ум.

Первый, который был и старейшим между ними, сказал: «Братия! я, с того времени, как начал безмолвствовать, впол­не распял самого себя для всех внешних дел, вспоминая изречение Писания: расторгнем узы их и отвержем от нас иго их[1695]. Как бы устроив стену между умом моим и деяниями вещественными, я сказал самому себе: как тот, кто окружен отвсюду стеною, не видит стоящих вне, так и ты не обращай внимания ни на что внешнее, ежедневно содержа себя в на­дежде Божией. К греховным помышлениям и греховным вожделениям имей такой залог сердечный, как бы к породе змей и скорпионов. Если когда почувствую, что они начинают воз­никать в сердце моем, то устремляюсь против них с решительным противоречием и с гневом, истребляю их и не пре­стаю гневаться на тело и душу мою, чтоб они не сделали чего-либо неправедного».