Неопубликованные источники 4 страница

Настоящее время неблагоприятно и для внешнего и для внутреннего монашества. Для внешнего монашества неблагоприятно тем, что нет монастырей, нет соответ­ствующей обстановки. Для внутреннего — тем, что при слабости телесной многие не могут подвигов нести так, как должно. Остается одно — смирение. Пророк Давид говорит: «Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушен­но и смиренно Бог не уничижит» (Пс. 50, 19). Лучше смиренный грешник, чем гордый праведник (преп. Никон, 8, с. 321).

Монах не должен устраивать свою жизнь по своему смышлению. Он должен идти путем послушания. Нет ни­чего пагубнее для монаха, как устраивать свою жизнь по своему усмотрению (преп. Никон, 8, с. 322).

Монашество падает не только потому, что не прохо­дится молитва Иисусова, но и оттого, что не следим за собой, за чистотой своего сердца (преп. Никон, 8, с. 305).

Если иноки последних времен не будут иметь монашеского делания, то в чем же они должны устоять при на­плыве скорбей, чтобы улучить преславное и вожделенное спасение? Чтобы непогрешительно ожидать спасения себе от терпения скорбей, надо решить и уяснить себе этот вопрос. Его и решает епископ Игнатий: надо устоять в вере православной. «Течение скончах, веру соблюдох» (2Тим. 4,7) - это и есть непременное условие для получения венца небесного и исполнения Евангельских заповедей, не отрекаясь и монашеского подвига. Читая жития святых и писания святых отцов, мы ясно видим, что их делание на­столько возвышенно, что для нас грешных, слабых, оно непостижимо, и даже иногда кажется невероятным нашему маловерию. Мы должны веровать, что подвиг этот, это див­ное иноческое делание существовало некогда, мы должны благоговеть перед ним и признать смиренно, что мы отнюдь не имеем этого монашеского делания. Не говоря уже о сокровенном душевном делании, непостижимом для нас, о великих молитвенных делах и других, мы не видим ныне ни столпников, ни безмолвников, ни послушников, ни всецелого отречения от мира, ни истинного покаяния, ни смирения, ни любви истинной, ни исполнения прочих добродетелей. Все ослабело, оскудело. Смиренно признавая, что всего этого делания в нас нет, мы все же должны посильно себя понуждать на все эти делания в доступной для нашей немощи мере. Мы должны себя понуждать на всякую добродетель, бороться со вся­ким видом греха, не отдаваясь ему добровольно ни внешне, ни внутренне, хотя бы за эту борьбу со грехом и пришлось потерпеть скорби, мы должны остаться, хотя недостойны­ми, слабыми, но все-таки чадами, отдаленными благоговение и преклонение пред их великим подвигом, как некиим идеалом, хотя и непостижимым для нас, но влекущим нас к себе. Если в борьбе с грехом и соблазном мы не сдадимся, то есть не бросим посильного подвига, посильного подражания примеру святых Божиих, не отка­жемся от него, то мы устоим, по слову аввы Исхириона (преп. Никон, 20, с. 14—15).

...Ты единственный путь монашеский разветвляешь на многие стези, так ты мне и написала в письме своем... в котором говоришь: «я не знаю и недоумеваю, каким я иду путем: путем ли молитвенным, но не вижу его, путем ли послушания и отсечения своей воли, — и это не заметно, путем ли безмолвия и уединения, — но сестра и келейница мне мешают». И еще каких-то пути два или более насчита­ла, забывая, что путь монашеский один, а все остальное его принадлежности для монаха, как Апостол говорит: «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских» (Еф.6, 11). А если кто захотел довольствоваться одним только оружием, тем или другим, оставляя прочие, такой уподобился бы человеку, ко­торый вместо правильного хождения прыгает то на одной, то на другой ноге, а когда устанет, ложится совсем и пых­тит и, видя, что неудобно такое прыгание, придумывает, нельзя ли ползти на руках и волочить ноги. Само собою разумеется, и такое ползание неудобно, а только без толку утомляет. — Тогда такой чудотворец взывает: недоумеваю, как после этого ходить? На что ему просто отвечают: ходи обеими ногами, делай обеими руками, смотри обоими глаза­ми, слушай обоими ушами и не придумывай прыгать на одной ноге или ходить на руках: то и не будешь без толку утомляться и избежишь нерассудных недоумений (преп Амвросий, 23, ч. 2, с. 76—77).

...На это именно мы и на свет рождены, для этого и живем, для этого-то особенно и в монастырь пошли. То есть, чтобы терпеть скорби, напраслины, труды, болезни и уничижения — а там получить неизреченная благая, их же око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеческое не взыдоша (преп. Анатолий, 7, с. 250).

Уединение

Необходимо углубляться в себя, в свой внутренний мир, т. к. в нем таится источник утешения. Ученые для отдыха уезжают за границу, под южное небо Сицилии, а мы углу­бимся в свое сердце, в коем заключается целый чудный мир, может быть, многим неизвестный. Но как войти в него? Единственный ключ есть Иисусова молитва, которая откры­вает нам дверь в этот мир. Но чтобы углубиться во внут­ренний мир, необходимо уединение. Некоторые святые для обретения уединения бежали в глубочайшие пустыни и ос­тавляли всех и вся, чтобы только упражняться в Иисусовой молитве. Известный подвижник Лука Элладский, подвизав­шийся сначала в одном из греческих монастырей, бежал в пустыню для усовершенствования в молитве, т. к. постоян­ные толпы народа, приходившего за советом и утешением, мешали ему сосредоточиться. Поступил он подобно Арсе­нию Великому, который был научен Самим Богом: «Бегай людей и спасешься». Является вопрос: законно ли посту­пил Лука, оставив народные массы для спасения только своей собственной души? Вполне законно. Ученые, чтобы издать какой-нибудь научный труд, удаляются от общества и углубляются в свою работу. Ученик, приготовляясь к экзамену, уходит в отдельную комнату, а если нет таковой, то часто, закрыв уши, чтобы не слышать чего-либо посто­роннего, зубрит свои предметы; не тем ли более святой для приготовления себя к вечной жизни имеет право на уеди­нение? И удаляется он от людей не из ненависти к ним, не по эгоизму, но и там, в пустыне, служит тому же миру молитвой о нем ко Господу. Одному схимнику явилась однажды Матерь Божия и спросила его: «Кто ты такой?» — «Я грешнейший и недо­стойнейший раб Твой, Владычица», — ответил он. «Но ка­кое твое звание?» — «Я схимник». — «А что значит — схимник?» Старец затруднился ответить. Тогда Сама Вла­дычица Матерь Божия объяснила ему: «Схимник — есть молитвенник за весь мир». Итак, святые, удаляясь от людей, не перестают любить их и молитвами своими отвращают от грешных гнев Бо­жий (преп. Варсонофий, 3, с. 284—285, от 06.01.1913).

Монашеская жизнь

Говорить: прости, да поможет тебе Господь — при­учишься. Это основание монашеской жизни. Если в чем и не виновата, то объяснить истину можно, но если видишь, что не принимают твоего оправдания, скорее надо сми­ряться и брать на себя вину, и говорить — прости. Этим умиротворишь и свое сердце, и того, кто с тобой говорит. А самооправдание только смущение на смущение прилага­ет, и пользы от него никогда не бывает. От страстей терпением и трудом излечиваются, а наипаче помощью Божиею, которая ниспосылается смиренным. Но помнить надо, что не вдруг страсти исторгаются, но требуется на это труд и время, и поэтому не надо смущаться при восстании в нас страстей, но молиться, приносить пока­яние Богу, просить помощи и более всего — смиряться (преп. Иосиф, 108).

Уходить из монастыря своего не следует, и напраши­ваться на дела не должно. А когда Матушка отъезжает, расспроси у нее получше, какое дело без нее делать и как вести дело: и как она скажет, такого порядка и придерживайся (преп. Иосиф, 98).

Батюшка как-то говорил, что одному святому было ви­дение, как вкушает братия пищу: кто ест и ропщет, тот вкушает пищу, как навоз; кто не ропщет, но и не благода­рит, для того пища ни то и ни се, а кто ест и благодарит, тот вкушает пищу, как мед. То же самое относится и монашеской жизни. Только тому хорошо жить в монасты­ре, кто благодарит Бога за Его милосердие, за то, что Он вселил его в монастырь, что оторвал от мира. А кто роп­щет на свою жизнь, тому и в монастыре очень тяжело жить... (преп. Варсонофий, 5, с. 82, от 16.11.1908).

...Упадок и запустение обителей и начинается с забве­ния своих основателей и подвижников (преп. Варсонофий, 5, с. 84, от 01.12.1908).

Постепенно нужно проходить иноческое житие — это наука из наук. Как всякую науку необходимо проходить, изучать под руководством более или менее опытного в сей науке человека, так и здесь необходимо держаться своего старца. Но «единого достоит вопрошати», ибо может про­изойти духовное разделение (преп. Варсонофий, 5, с. 8, от 13.01.1908).

Помню, поступая в монастырь, я воображал, что там все только и знают, что вот так (отец Варсонофий молитвенно воздел руки). Ну, а когда поступил, оказалось совсем дру­гое. Мало молитвы, мало труда молитвенного, на одной молитве не проживешь, нужен еще труд послушания. Если же труд молитвенный и исполнение послушаний чередуются, сменяя один другим, так и хорошо, этим путем легко достичь спасения (преп. Варсонофий, 3, с. 133—134, от 19.06.1911).

Когда мне дали келью и я в ней поселился, у меня была самая простая обстановка: кровать из трех тесинок, покры­тых войлоком, свернутым вдвое, табуретка, простой некра­шеный стол, простые разножки с холстом, немного белья, иконы... и мне было гораздо лучше, чем теперь. У монаха вся радость состоит в смирении, смирении... и простоте (преп. Варсонофий, 5, с. 43, от 14.03.1908).

Ни на минуту не подумайте, что вы сами пришли сюда <в скит>, если что-либо есть и было с вашей стороны, то это только то, что вы не противились (преп. Варсонофий, 5, с.53, от 04.05.1908).

Живите по совести и просите помощи у Царицы Не­бесной, и все будет хорошо (преп. Исаакий, 15, с. 136).

Любите Бога и ближних, любите Церковь Божию, в службе церковной, в молитве ищите благ не земных, а небесных; здесь, в этой святой обители, где вы положили начало иноческой жизни, и оканчивайте дни свои (преп. Исаакий, 15, с. 140).

...Сколько можно, удаляйся от молвы, уклоняйся от суетных людей, употреби волю свою и ревность на взыс­кание угодного пред Господом и на приобретение вечных вещей. Все временное изменится, но вечное пребудет веч­но. Не позволяй рассеиваться добрым мыслям, все там сует­но, где не назидается душа во спасение и не просвещается страхом Божиим (преп. Лев, 12, с. 392).

Вопрос: «...Иногда приходит помысл, особенно за службой на правиле, что монашеская жизнь безотрадна, день идет за днем, главное, ожидать впереди нечего, все те же службы, та же трапеза и прочее». Ответ: «Это один из самых ядовитейших помыслов... Монах все время должен быть как бы в муках рождения, пока не придет в меру возраста совершения Христова. А пока еще жив наш ветхий человек, он и дает себя знать всякими страстями, тоской, унынием... и что теперь для такого человека отяготительно, впоследствии будет для не­го великим утешением, например, хождение к службам и утрени, — тогда применимо будет к такому человеку псаломское слово: «Возвеселихся о рекших мне: в дом Господень пойдем» (Пс. 121, 1). Тогда уже в нем будет все исполнено света и радования о Господе. Когда жена рож­дает, говорят, она терпит страшные муки, а когда родит, то уже не помнит от радости мук, что родился человек в мир. Этот закон рождения в муках наблюдается и в духовной жизни. И как жена не знает, как у нее в утробе зреет плод, как идет плодоношение и возрастание, так и в ду­ховной жизни человек не замечает своего духовного рос­та... Это вы хорошо сделали, что сказали мне этот помысл, он многих заклевывал, так и уходили из обители...» (преп. Варсонофий, 5, с. 145, от 14.02.1910).

«Како воспоем песнь Господню на земли чуждей?.. Прильпни язык мой гортани моему, аще забуду тебе, Иерусалиме» (Пс. 136, 4, 6). Подобную скорбь, подобную печаль переживаем и мы — иноки — в настоящее время. Нас гонят из монастырей, хотят, чтобы мы забыли свои святые обители, чтобы мы оставили образ иноческого жития, чтобы начали иную жизнь, жизнь мирскую, чтобы мы пре­небрегли своими монашескими обетами. Но... нет. Пусть и наш язык прилипнет к гортани нашей, если мы забудем свою иноческую жизнь, если забудем свои монашеские обеты, оставим служение Господу, пренебрежем Его святыми запо­ведями и пойдем по широкому и пространному пути мира сего в забвении и грехах (преп. Никон, 6, с. 193—194).

...Благодари Его <Бога>, что Он сподобил тебя призва­ния к сей жизни духовной (монашеской) и не попустил тебе опутаться мирскими прелестями и удовольствиями, а от них и могшими произойти грехами. Мир опутывает своих любителей и ослепляет даже не видеть сего, а ты всего сего избежала, яко птица от сети ловящих (Пс. 123, 7) (преп. Макарий, 24, т. 4, с. 275—276).

...Можно быть добрым человеком и в мире, и много есть таковых, и исполнить заповеди Божий, хотя и не­возможно обойтись без крестов и скорбей, но тем, кои позваны от Бога, гораздо труднее быть в мире, нежели в обители (преп. Макарий, 24, т. 1, с. 50—51).

Кто тебе сказал, что в миру люди лучше и скорбей меньше? Ведь ты была моложе, здоровая, малосмысленная; все тебе нравилось, а теперь ужели ты думаешь, мир­ская жизнь такая же розовая? Нет, М., ты судишь, как дитя. А диавол пользуется твоим глупеньким разумом и надувает тебя мнимыми удовольствиями, где их нет. Святи­тель Димитрий <Ростовский> поумней и поопытней тебя, да еще великий учитель Российской Церкви — что говорит о мирских удовольствиях и заманчивых обещаниях? Он го­ворит: «Мир обещает злато, а дает блато!» Вот тебе твой мир-то! Поверь ему! Да больному и в царских чертогах томно и нестерпимо. А здесь, по крайней мере, есть вели­кая, ничем не покупаемая надежда, что Господь наградит за все наши болезни, за каждую болячку, за каждую скорбь, за каждый вздох! Веришь мне? Будь же мирна! Будь рассудительна! Будь же благодарна Богу! Ведь если бы ты, своим куриным умом, могла хоть тысячную долю уви­дать от тех благ, которые отложены Милосердым Господом за болезни и скорби Его возлюбленным невестам-монахи­ням, — ты бы ужаснулась и отдала себя всю на сожжение в огонь!.. Спасайся! (преп. Анатолий, 7, с. 134—135).

А что касается речей миролюбцев — оставь их. О них Господь — самая вечная Любовь — сказал: «остави мерт­вых погребсти своя мертвецы» (Мф. 8, 22). Им не дано разуметь тайны Царствия, от земли их радости и наслаж­дения — в землю с ними и отыдут. А ты хотя юная и слабая, но по любви к тебе Отца Небесного, и сама того не ведая, познала и возлюбила жизнь ангельскую, богоподоб­ную, и ждет тебя жребий святых и веселие вечное! (преп. Анатолий, 7, с. 167).

Смиряйся с условиями жизни и только себе внимай. Не принимай к сердцу проступки и дела других. Тогда бу­дешь мирна и покойна. Иначе не научишься иноческой жизни (преп. Никон, 8, с. 375—376).

...Ты монашеский прияла образ и житие, обещалась подражать Христу — Жениху своему, Который послушлив был даже до смерти — смерти же крестной! Благодари, от души благодари Бога, что Он послал тебе вовремя помощь и ты увидала свою немощь (преп. Анатолий, 7, с. 179).

О Матушке не беспокойся, она спасется и без тебя. И как она о тебе думает, не испытывай! Ты пришла в монастырь служить Богу, а не другому кому. И жди от Него от Единого Его велиих наград! (преп. Анатолий, 7, с. 75)

Родных оставь. «Остави мертвых погребсти своя мертвецы» (Мф. 8, 22). Они, если захотят, без тебя спа­сутся!... (преп. Анатолий, 7, с. 197).

А ты все скорбишь? О чем? О мамаше? Если так, то дважды нехорошо: «Аще кто любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин» (Мф. 10, 37). Она, гово­ришь, бедна: ну, а если этим-то именно — бедностью, а не довольством и спокойствием Господь хочет привести ее в Царство Свое вечное. А ты, по неразумию, томишься — зачем мамаша идет прямо в Царство? (преп. Анатолий, 7, с. 240—241).

А если Бог сделает по-твоему и даст ей иной путь, желаемый тобою, — и мать не войдет в Чертог Небес­ный? Что тогда ты сделаешь? Смирись, девочка! Бог не только премудрее тебя, но и в тысячу крат милостивее. Ты за мать еще не умирала, а Он Святой умер за нас грешных. За эту-то непокорность твою воле Божией и страсти тебя мучают... (преп. Анатолий, 7, с. 241).

Не монашеское дело думать и заботиться о мирских, хотя бы и родственниках. Господь прямо сказал: «Ищите прежде Царствия Божия и правды, и сия вся (т. е. блага мира) приложатся вам» (Мф. 6, 33) (преп. Анатолий, 7, с. 85).

«Сия измена десницы Вышняго» (Пс. 76, 11), что ты не скучаешь в теперешний раз, приехавши из миру, и любишь свою обитель, благодари Господа, а не превозносись о сем, ибо всяк, кто в чем похвалится, в том после искушение постраждет (преп. Макарий, 24, т. 5, с. 653).

...Как тебе достигнуть внутреннего христианского со­вершенства, так как твое старание об этом идет безуспеш­но? Ежели желаешь, чтобы дело это у тебя шло с успехом, то требуется первое условие — оставить всех с делами их на Промысл и суд Божий, на собственную их волю, — пусть действуют, как знают, как хотят и как разумеют. Апостол Павел пишет: «кийждо извествуется своею мыслию, ов сице, а ов еще» (Ср.: Рим. 14, 5), то есть один рассуждает так, а другой так, и каждый действует по своему намере­нию. А Един Судия живых и мертвых, ведая намерения каждого, воздаст комуждо не по делам, а по намерению дел. Прибавление к сказанному условию то, чтобы всегда помнить, что мы живем в монастыре для собственного ис­правления, а не для исправления других. Второе условие — заботиться о смиренном и искреннем покаянии, и не так поверхностно приносить покаяние, как привыкли мы в мире от ложного стыда и самолюбия. На чужие грехи и недостатки мы зорко смотрим, а на свои немощи душевные и случающиеся прегрешения смотрим как бы сквозь туск­лое стекло. Чтобы научиться смиренному искреннему рас­каянию, должно внимательно читать, кроме других книг, книги Ефрема Сирина, где и увидим, что прежде всего нужно оставить ревность не по разуму, которую святой Исаак Сирин называет ревностию буиею и которая под благовидными предлогами более всего вредит в духовной жизни (преп. Амвросий, 23, ч. 1, с. 74).

Борьба с немощами

Старайся с леностью бороться и прогонять ее, и понуж­дать себя на труды молитвенные. Помни, что понуждение себя непременно нужно для получения спасения. К утрени приучайся ходить и стоять ее всю. В 5 часов встать не трудно, разве когда больна бываешь, ну, тогда дело другое. Пятисотницу непременно надо справлять, это Господь с монаха взыщет, а сто поклонов можно и не класть, разве только заповедь имеешь от духовного отца. На исповеди грехи не надо утаивать. Заочно и письменно грехи не разрешают. — Запрещено церковными правила­ми.... Кому завидуешь, за того Богу молись! Пристрастия старайся ни к кому не иметь, но люби всех равно (преп. Иосиф, 95).

Только тогда хорошо жить в монастыре, когда живешь внимательно... (преп. Варсонофий, 5, с. 75, от 26.10.1908).

Старайся избавиться от разных страстей, и когда серд­це станет ко всем мирное, тогда всюду будет жить легко. Если напрасно гневаешься на кого, то, по слову святого Апостола, — человекоубийца. Нужно за обижающих нас, за тех, которые почему-либо не нравятся, — молиться по примеру Самого Спасителя. В церковь ко всякой службе спеши прийти до начала и до конца не уходи, иначе не получишь в помощь Божией благодати и будешь всегда с окаменелым нечувствием сердца. Во время службы старай­ся ничего из читаемого и поемого не пропускать, иначе будешь рассеянна. Сама знаешь, что плохо, а что хорошо, а поэтому и старайся хорошего держаться, а от дурного уклоняться. Проси всегда помощи Божией, ибо сказано: «Без Мене не можете творити ничесоже» (Ин. 15, 5). Будешь удерживать чрево от пресыщения и услаждения, а также и тело от излишнего покоя, то Господь вскоре поможет тебе более работать для души, чем для тела. Сама за себя дашь ответ Господу, а потому смотри, слиш­ком не угождай телу, иначе уготовишь ему вечный огонь (преп. Иосиф, 11, с. 265—266).

...Со своим сном надо бороться. Надо иметь желание и решение встать, тогда вы встанете вовремя. А если нет желания и решения встать во что бы то ни стало, то если бы над тобой колокольня была, и то проспишь. А кроме того, молитесь своему Ангелу-хранителю и святителю Варсонофию, епископу Тверскому и Казанскому, коему дана благодать помогать от многоспания... (преп. Варсонофий, 5, с. 160, от 13.06.1910).

Если пробудишься раньше положенного часа, то, не обленяся, восстани и мало помолися Богу твоему и святому возбудившему тебя Хранителю. Веруй же точно, что Храни­тель твой возбуждает тебя на сие, посему ты и не должен лениться. Помолися, дабы ты не отгнал его от себя, а помолясь, паки возляжи, творя молитву до прикосновения сна (преп. Варсонофий, 4, с. 23).

К утрени нам благодать помогает вставать... а вот уже после утрени в 6 часов мы сами должны вставать (преп. Варсонофий, 5, с. 69, от 27.09.1908).

Старайтесь всегда прийти в церковь до звона, лишь раздастся первый удар, а вы уже в церкви. Так учили наши старцы, батюшки о. Макарий, о. Амвросий, о. Анатолий, — так и я говорю вам, так и делайте (преп. Варсонофий, 5, с. 71-72, от 14.10.1908).

Вопрос: «Надо ли идти к обедне, если я просплю боль­шую ее часть?» Ответ: «Обязательно!» (преп. Варсонофий, 5, с. 75, от 25.10.1908).

Просыпание утрени и другие немощи происходят от недостатка решимости. Надо решить сделать дело во что бы то ни стало, тогда Господь помогает за такую реши­мость. Вот, например, вы решили оставить мир, и Господь вам помог, вы его оставили, и так во всяком деле и всег­да... (преп. Варсонофий, 5, с. 117, от 14.07.1909).

...Нужно быть во всем аккуратным и внимательным. Внимательность, точность и аккуратность в делах и своих обязанностях даже будут способствовать утренней душев­ной собранности вашей, когда вы привыкнете ко внима­тельности (преп. Варсонофий, 5, с. 140, от 10.01.1910).

За трапезой кушайте, но не до пресыщения. Пост и воздержание — необходимые впоследствии, для вас совсем необязательны (преп. Варсонофий, 5, с. 3, от 10.01.1908).

Всякий человек начинает учение с азбуки, заучивая постепенно букву за буквой. Вот и вы подошли к первой букве. Первая буква в азбуке «а». По-славянски она про­износится «аз», что же это значит? — «Аз» значит «я», т. е. вам теперь представляется рассмотреть самого себя, свое собственное «я». Всмотритесь вы и увидите в себе все пороки, страсти, которых вовсе в себе не предполагали. Вы увидите и гордость — мать всех пороков, и уныние, и леность, а там, вглядываясь со вниманием, вы увидите и осуждение, гнев, и сребролюбие, и зависть, и злобу. Да неужели я злой? Вот уж не думал! А злоба есть. А там, глядишь, встанет исполин — блуд... Все прочее, все стра­сти во мне есть. Господи! Какой я грешный! Нет надежды на спасение, я не могу бороться, нет сил!.. Но что же я отчаиваюсь, Христос приходил призвать не праведных, но грешных на покаяние. «Господи! Немощен есмь «аз», помоги! На Тебя вся надежда, Господи! Я вижу теперь, что я сам по себе ничего не могу!» Тут вы, познав свою немощь, выучив первую букву, обращаетесь за помощью к Богу, переходите ко второй букве, «буки», — это древлеславянское слово, значащее «Бог», собственно не «буки», а «Бук». Здесь вы, сознавая свою немощь, будете надеяться на Бога, жить по Божию велению, по заповедям. Будете падать, спотыкаться, но ничего, не надо терять на­дежды на Бога. Упали, так не лежите, надо скорее встать и опять в путь, и так дальше и дальше. Вы больше и больше будете смиряться, видя свою немощь. Вот это вторая буква. Затем идут буквы «веди», «глаголь», «добро»! Итак, вы по мере того, как будете преуспевать в богоугодном житии, вы будете подходить к третьей букве, «веди», т. е. вы постепенно начнете ведать истину. Ваш разум будет мало-помалу проясняться, очищаться. А затем «глаголь», «добро», т. е от избытка сердца начнут уста глаголить. Так вот видите, что не все сразу делается, а постепенно (преп. Варсонофий, 5, с. 8—9, от 13.01.1908).

...Если лег хоть на минуту после того, как позвонил будильник, обязательно проспал. Это бесы нам говорят, чтобы мы еще полежали самую чуточку, как ляжем — моментально засыпаем (преп. Варсонофий, 5, с. 9—10, от 15.01.1908).

Если плохо живешь, то тебя никто и не трогает, а если начинаешь жить хорошо — сразу скорби, искушения и оскорбления... Монахи, вообще вся наша братия, тоже люди, а раз люди, то есть обязательно свои страсти, поро­ки: один гордый, другой злой, третий блудник и т. д. Все эти люди пришли сюда в больницу лечиться, кто от чего, — и вылечиваются при помощи Божией. Я это говорю потому, что вы будете видеть пороки братии, но надо стараться не осуждать, — это у нас девиз. Все люди немощные, у всех есть страсти, мы должны прощать (преп. Варсонофий, 5, с 11, от 20.01.1908).

...Надо вставать до службы, даже до звона... Колокольный звон изображает глас Архангела. Блажен, его же обрящет бдяща. Надо встать заранее, приготовиться, умыться, необходимо умыть руки, лицо как хотите, главным образом руки надо содержать в чистоте, как вы, например, за обед­ней грязными руками антидор возьмете? Затем, приго­товившись, ожидать звона или будильника, и тотчас же идти. А к обедне даже идите до звона, как только проч­тете утренние молитвы (преп. Варсонофий, 5, с. 29, от 18.02.1908).

Есть маленький секрет, чтобы вставать легко к утрени и не просыпать: не осуждать тех, кто просыпает и опазды­вает. Если не будете осуждать других, и вам будет легко. К обедне вставать за час до начала. Я думаю, полчаса хватит, чтобы умыться, одеться и прочесть утренние молит­вы, а затем, не дожидаясь звона, идти в церковь, посидите, а как зазвонят, начинайте читать синодики. За всенощной теперь сначала привыкайте не выходить, а то потом трудно будет... (преп. Варсонофий, 5, с. 42, от 10.03.1908).

Спите шесть часов, и три из них должны быть непре­рывного сна, так нужно для монаха (т. е. три часа непре­рывного сна), а если проспите и семь часов, ничего, не смущайтесь, а то враг будет говорить: «А, что, проспал? проспал?..» (преп. Варсонофий, 5, с. 42, от 14.03.1908).

..Во избежание «угрызений» сахара... батюшка благо­словил купить конфет. Это не грех, только надо меру знать, а то некоторые, когда поступают, чуть ли не по весу пищу едят, а потом в излишество впадают, так лучше укорять себя и иметь конфеты, зная меру (преп. Варсонофий, 5, с. 47, от 22.04.1908).

<Если случится проспать утренние молитвы>, то можно делать так: начните читать молитвы в келье, а окончите их на дороге (ведь вы знаете их на память). Утренние молитвы можно так, а вечерние неудобно, ибо их надо с открытой головой читать, даже клобуки снимают во время чтения их (преп. Варсонофий, 5, с. 50, от 04.05.1908).

Вопрос: «...Если пропустишь утром и вечером провер­ку себя... а если проверяешь, то вам потом не говорить, что было или нет?» Ответ: «Пропустил, так пропустил. Что делать. Не сра­зу можно привыкнуть. Цель такой проверки себя — полу­чить навык в этом. Сначала будете пропускать, может быть, по три дня, потом эти пробелы будут все меньше и меньше, и через десять лет вы уже приобретете этот на­вык — всегда проверять себя. А после проверки говорить мне не надо, только самое важное, только грубые отступ­ления...» (преп. Варсонофий, 5, с. 50, от 04.05.1908).

...Всегда так бывает: начнут как бы о хорошем, а кончат пустословием и осуждением, начнут за здравие, а кончат за упокой. Потому-то наши старцы и запрещали справлять именины или ходить когда-либо в кельи к другим пить чай... (преп. Варсонофий, 5, с. 56, от 28.06.1908).

В случае предложения ее поместиться тебе в началь­нические кельи, — погоди соглашаться, как сказал святой Пророк: «не учащай ногу твою к другу твоему, да не насыщься» (Притч. 25, 17), — возненавидит тебя, в купно-житии скорее можно друг другу надоесть, да и тебе особо жить будет покойнее, можешь иногда и поуединиться (преп. Иларион, 25).

...Мы слышали, что ты <вышла> от сестры опять в свою келью, напрасно это сделала — вы должны друг другу в скорби быть подпорою и утешением, да ты же и испытала вред, живши одна в келье (преп. Лев, 171).

...Говорить Матушке о сестрах нужно с рассуждением, нужно сказывать ей о них то, от чего может произойти вред обители, а от чего вреда обители не может быть, о том — помалкивать. Обличать сестер и старших надо, но так, как пророк Нафан обличал царя Давида (преп. Иларион, 50).

Послушание

Вопрос: «Мне теперь дано очень спешное послуша­ние... посещать ли мне церковные и общекелейные служ­бы?». Ответ: «Обязательно, обязательно, хотя послушание и выше поста и молитвы, но это понимать надо с рассуждени­ем. Потом — лет через семь — тогда дело другое, а теперь обязательно. Монашеское дело прежде всего, а главнее все­го — молитва» (преп. Варсонофий, 5, с. 25, от 10.02.1908).

...Сегодня (т. е. в день чистки храма и всех принад­лежностей) у всех что-нибудь, да случилось; это диавол нам мстит за чистку храма... (преп. Варсонофий, 5, с. 58, от 29.06.1908).