Теоретические основы нейропсихологии 9 страница

В основе этой новой тестовой батареи лежат не только Луриевские представления, но и опыт 25 лет собственных исследований. Батарея позволяет получить не только количественные данные об этих важных ментальных факторах, но и формализовать использо­ванные детьми стратегии, применяемые для решения задач, требующих планирования, Нейропсихологичес-кая батарея «Лурия—Небраска»; конечно, является наиболее известной попыткой создать психометричес­кую версию Луриевских методов. Она оказалась очень противоречивой и имела плохое начало, учитывая про­блемы, связанные с ее дальнейшим развитием и, в частности, со стандартизацией. Возникла также про­блема валидности. Ее факторная структура (фактор — не в Луриевском смысле) остается неясной. Приме­чательно, что многие публикации по поводу этой батареи содержат обсуждение различных интерпре­таций отдельных ее проб, а не то, как надо использо­вать Луриевский клинико-теоретический подход к интерпретации всей батареи.

Другие, менее прямые тесты и пробы, основан­ные на Луриевских методах обследования, содержатся в батарее «Executive Interview—EXIT», которая является компиляцией заданий Луриевского типа для клинического обследования, а также в «Кауфма-новском тесте оценок интеллекта подростков и взрослых» (KAIT), который представляет собой аль­тернативный набор тестов на интеллект, произволь­но основанный на теориях Кетелла/Хорна, Лурия и Пиаже. Батарея NEPSY или «Нейропсихологическое обследование детей» — это находящаяся в последней стадии подготовки батарея тестов нейропсихологи-ческого обследования детей, непосредственно осно­ванная на трудах Лурия. Это будет первая формальная адаптация Луриевских идей оценки развития ребен­ка. Из этого перечня очевидно, что Луриевские ме­тоды оказали глубокое влияние на нейропсихологию Северной Америки.

Говоря о том, в каких именно областях нейро­психологии Луриевские концепции и методики ока­зали влияние на развитие нейропсихологии США и на взаимоотношения с другими подходами, при­нятыми в Северной Америке, нам следует кратко остановиться на истории развития и возможных пер­спективах нейропсихологии.

В нейропсихологии Северной Америки наблюда­ется переход от статического рассмотрения взаимо­отношения «мозг—поведение» к более динамическому и контекстно-зависимому рассмотрению. На ранних стадиях развития нейропсихологии (между 1945 и 1960 гг.) предпринимались попытки более или ме­нее статического связывания характеристик инди­видуального выполнения проб с фиксированными, хорошо известными поражениями коры. Акцент тогда делался именно на поражении мозга, на его харак­теристиках и особенностях. С конца 1960-х до начала 1970-х гг. усилия были направлены на то, чтобы про­анализировать и лучше понять природу психологи­ческих измерений, которые использовались для выяснения особенностей функционирования мозга. Это и есть так называемый этап когнитивной нейро­психологии. Конечно, Луриевские работы лежали в основе и предвосхитили следующую фазу в разви­тии нейропсихологии — фазу динамической нейропси­хологии 80-х гг., где акцент делался на понимании и изучении динамики взаимодействия между невро­логическими факторами и психологическими (когни­тивными) процессами. Динамическая нейропсихология, так, как она предстает пред нами в Луриевских рабо­тах, рассматривает также и развитие мозга, развитие индивидуальных стратегий научения и выполнения действий и является, таким образом, в большей сте­пени генетическим подходом, чем это было харак­терно для предыдущих этапов.

В настоящее время наблюдается также тяготение к новой, более экологической стадии в развитии ней­ропсихологии, при этом в Северной Америке делаются попытки разработать такие пробы, которые имеют прогностическую и экологическую валидность и ко­торые рассматривают более явно те типы когнитив­ных трудностей, которые испытывают пациенты в реальной жизни, а не только в тестах. "Такая экологи­ческая нейропсихология по необходимости должна быть динамической, функционально-ориентирован­ной и иметь хорошо разработанный теоретический фундамент для того, чтобы объяснять и предсказы­вать соотношение между мозгом и поведением в реальных жизненных условиях. Возможно, некото­рые из нас уже сегодня могут попытаться использо­вать Луриевское наследие на этом пути.

Позвольте мне кратко суммировать некоторые теоретические и методические различия между клас­сическим Луриевским и классическим североамери­канским подходами к нейропсихологии с той целью, чтобы обсудить, почему и как поднятые Лурия воп­росы продолжают оказывать влияние на современную нейропсихологию. Луриевские теоретические поло­жения не направлены только на клинику. В действи­тельности многие из его исследований представляли собой попытки развить и синтезировать некоторую метатеорию психологических функций. Он был высоко образован в вопросах клинической неврологии, а также в психологии, и поэтому многие из его проб были ориентированы на качественный анализ про­цессов у пациентов. Уточнение симптома и иденти­фикация нарушенных связей в функциональной системе являлись целями обследования. Напротив, североамериканская нейропсихология в большинстве своем берет начало в строгих психометрических и количественных традициях. В силу ее направленнос­ти на стандартизованные тесты и применение ста­тистических методов акцент делался на групповых исследованиях аналитического характера. К сожале­нию, североамериканская нейропсихология в боль­шинстве своем не стремится к более формальным или ориентированным на теорию концептуальным схемам, иными словами, предполагаемая априори теория или метатеория просто отсутствует.

Учитывая большую важность концепции Лурия в нейропсихологии, не удивительно, что Лурия продолжает и сейчас оказывать большое влияние на североамериканскую нейропсихологию. Наиболее значимая часть его наследия состоит в клинико-теоретическом подходе к пониманию проблемы «мозг—поведение». Некоторые его работы являются уникальными примерами применения нейропсихо-логического мышления в клинике. Даже те североа­мериканские нейропсихологи, кто традиционно ориентирован на психометрические методы, отда­ют себе отчет в преимуществах Луриевского подхо­да. Поэтому нет ничего удивительного в том, что много новых проб, создаваемых в нейропсихологии, по существу представляют собой попытки операци-онализовать Луриевские тесты для будущих поколе­ний нейропсихологов. В этом отношении Лурия сыграл роль необходимого связующего звена между нейропсихологами разных стран и поколений.

Работы Лурия привлекают представителей новых поколений североамериканской нейропсихологии, и его подход способствует развитию основного клинико-теоретического направления не только в профессиональной североамериканской нейропси­хологии, но и во всемирной нейропсихологии. Мно­гочисленные продолжатели идут вслед за ним и экспериментально проверяют выдвинутые им тео­рии и гипотезы.

Е.Д.Хомскля нейропсихологическая школа А.Р.ЛУРИЯ1

Вот уже 20 лет как ушел из жизни А.Р.Лурия (1902—1977). Время все расставило по своим местам. Оно, как известно, отсеивает истинные ценности от мнимых. Созданное А.Р.Лурия направление психо­логической науки — нейропсихология — выдержало испытание временем и сейчас, через 20 лет, по-прежнему принадлежит к одной из наиболее эврис-тичных, продуктивных наук о мозге. Эту высшую оценку нейропсихологической школы А.Р.Лурия дала и наша, и международная научная общественность, свидетельством чего являются переиздание трудов ученого на разных языках, публикация работ о нем как ученом и человеке, многочисленные конферен­ции в разных странах, посвященные различным раз­делам Луриевской нейропсихологии. Одна из них — Международная конференция памяти А.Р.Лурия — недавно прошедшая в стенах Московского универ­ситета2.

А.Р.Лурия — основоположник отечественной нейропсихологии нового типа, не имеющей анало­гов За рубежом. В отличие от западной нейропсихо­логии, которая в значительной степени «выросла» из медицины и до сих пор является своеобразной частью медицины — «высшей неврологией», изуча­ющей психологические симптомы поражения мозга аналогично неврологическим симптомам и непо­средственно сопоставляющей их с очагами пора­жения мозга, Луриевская нейропсихология берет свое начало в психологии, ее источником являются общепсихологические представления о структуре и строении психических функций3. Клиническая, ме­дицинская «парадигма» западных нейропсихологи-ческих работ удерживает их в собственном русле, независимом от общепсихологических идей. В них отсутствует внутренняя теоретическая связь с пси­хологическими концепциями, и это давняя тради­ция западной нейропсихологии. Другая традиция — непосредственное перенесение в клинику методов экспериментального исследования, разработанных для изучения здорового человека (в основном пси­хометрических), и увлечение количественными, а не качественными аспектами изучаемых дефектов (т.е. примат математических, статистических методов над качественным анализом, на котором настаивал А.Р.Лурия).

Новизна и оригинальность Луриевской нейро­психологии в том, что она, будучи синтезом трех

1 Вопросы психологии. 1997, № 5, С.79—91, 94—96.

2 Международная конференция, посвященная 95-ле­
тию со дня рождения А.Р.Лурия, состоялась 24—26 сен­
тября 1997 г. в Москве, (см. I Международная конференция
памяти А.Р.Лурия. Сб. докладов / Под ред. Е.Д.Хомской,
Т.В.Ахутиной. М.: РПО, 1998; I Международная конферен­
ция памяти А.Р.Лурия, 24—26 сентября 1997 г, Тезисы до­
кладов. М.: РПО, 1997.

3 А.Р.Лурия был доктором и медицинских, и психоло­гических наук, но считал себя прежде всего психологом, учеником и последователем Л.С.Выготского.

наук (психологии, медицины, физиологии), явля­ется прежде всего отраслью психологической науки, непосредственно связанной с общепсихологически­ми идеями А.Р.Лурия (как представителя школы Выготского—Леонтьева). Поэтому успехи Луриевской нейропсихологии в значительной степени связаны с адекватностью психологических идей, использо­ванных А.Р.Лурия для изучения проблемы «мозг и психика».

Как известно, центральной проблемой нейро­психологии как одной из наук о мозге является проблема мозговой организации (локализации) пси­хических функций. Ее решение зависит от понима­ния следующих вопросов:

—что такое психическая функция как психоло- "•
гическое явление?;

—что такое мозг как субстрат психических функ­
ций, т.е. каковы принципы его организации?;

—как именно соотносятся психические функ­
ции с мозговыми структурами, т.е. что именно «под­
лежит» локализации и что именно надо понимать
под мозговыми механизмами психических функций?

А.Р.Лурия по-новому подошел к решению этих вопросов.

Высшая (т.е. прижизненно возникающая, опосред­ствованная, произвольно регулируемая) психическая функция представляет собой не «психическую способ­ность» — целостное и неразложимое на составные части психологическое явление, а сложную форму психи­ческой деятельности, включающую в свой состав дви­жущие мотивы, цели (программу), исполнительные звенья (действия и осуществляемые ими операции) и контролирующие механизмы. Это сложная психологи­ческая система, состоящая из многих звеньев и характе­ризующаяся определенными параметрами (аспектами). Психическая функция не может сопоставляться с моз­гом как единым целым.

Мозговые структуры, ответственные за реали­зацию психических функций, — высокодифференци­рованные образования, объединенные в различные взаимодействующие между собой системы, которые объединяют и корковые, и подкорковые уровни мозга. Мозг как субстрат психических процессов организован по системному принципу, вернее, по многим системным принципам: проекционным, ас­социативным, регуляторным и др. С определенными мозговыми структурами следует соотносить не пси­хическую функцию как единое целое, а ее отдельные звенья, параметры (аспекты), реализация которых осуществляется с помощью соответствующих физи­ологических процессов.

Общие и локальные физиологические процессы (закономерности работы соответствующих нейро­нов) «ответственны» за различные аспекты психи­ческих функций и различные формы их нарушений при локальных поражениях мозга. Именно они и яв­ляются конкретными мозговыми механизмами выс­ших психических функций.

Мозг как субстрат психических процессов участвует в реализации психических функций как сложное единое целое, состоящее из высокодиф­ференцированных компонентов, организованных по системному принципу, где различные мозговые структуры и специфичные для них физиологичес­кие процессы «отвечают» за различные звенья (ас­пекты) функции.

Эти и другие положения вошли в сформулиро­ванную А.Р.Лурия теорию системной динамической локализации (мозговой организации) высших пси-хических функций человека (1962 и др.) — на со­временном этапе изучения проблемы наиболее эв-ристичную и продуктивную по сравнению с другими концепциями, объясняющими соотношение мозга и психики.

Как всякая хорошая теория, она успешно приме­няется на практике (для диагностики состояния мозга и его отдельных структур и восстановления нару­шенных функций). Предложенные А.Р.Лурия методы нейропсихологической диагностики и восстановле­ния психических функций, основанные на данной теории, пользуются большой популярностью во всем мире как одни из наиболее эффективных. Таким образом, Луриевская нейропсихология объединяет в себе высокий научный и практический потенциал, чем и объясняется ее признание у нас и за рубежом.

А.Р.Лурия — не только основоположник нейро­психологии нового типа, он создал отечественную нейропсихологическую школу — коллектив учеников, единомышленников, продолжающих разрабатывать его идеи.

Научная школа — особое, весьма ценное и срав­нительно редкое явление в науке. Далеко не все круп­ные ученые оставили после себя научную школу, что объясняется, по-видимому, и объективной значимос­тью научных взглядов ученого, и его личными каче­ствами. А.Р.Лурия сочетал в себе и высокий научный авторитет, и выдающиеся способности Учителя, вос­питателя молодежи. Он трудился не в одиночку, а всегда с коллективом сотрудников-учеников. На протяжении почти 50 лет работы в области нейропсихологии он воспитал многих учеников; некоторые из них ушли в другие области психологии, но большинство сохранило верность нейропсихологическим интересам и соста­вило Луриевскую нейропсихологическую школу. В эту школу входят не только отечественные, но и зарубеж­ные ученые; учениками А.Р.Лурия считают себя такие известные ученые, как М.Коул, Н.Гольдберг (США), Ж.Дас (Канада), Л.Вайзкранц (Англия), А.Л.Кристен-сен (Дания), М.Климковский, М.Кочмарек (Польша), Э.Андриевска (Франция) и многие другие. Ученика­ми А.Р.Лурия являются и многие нейропсихологи, работающие теперь в странах СНГ, учившиеся в свое время на факультете психологии МГУ или подгото­вившие под его руководством диссертации по нейро­психологической тематике. Можно дискутировать о степени принадлежности того или иного ученого к Луриевской нейропсихологической школе, однако, бесспорно, их объединяет признание высокого науч­ного авторитета А.Р.Лурия и общее понимание ос­новных проблем нейропсихологии и способов их решения.

В данной статье я ограничусь изложением резуль­татов работы в постлуриевский период тех представите­лей нейропсихологической школы Лурия, которые работают в МГУ и связанных с ним учреждениях. Их мож­но рассматривать в качестве «ядра» школы. Эта группа состоит из «первых» учеников А.Р.Лурия, работавших непосредственно под его руководством, и учеников его учеников (т.е. второй и третьей генерации нейропси-хологов Луриевской школы). В основном это сотрудни­ки кафедры нейро- и патопсихологии и лаборатории нейропсихологии факультета психологии МГУ, а так­же нейропсихологи, работающие в контакте с ними в различных медицинских учреждениях Москвы (Инсти­туте нейрохирургии им. Н.Н.Бурденко, Клинике не­рвных болезней ММА им. И.М.Сеченова, Институте неврологии ПАМН, НИИ психиатрии. Центре психи­ческого здоровья МЗ РФ, Центре патологии речи и нейрореабилитации (ЦПРиН) и др.). Работы петер­бугских представителей нейропсихологической шко­лы А.Р.Лурия, несмотря на их тесные контакты с московскими нейропсихологами, не вошли в данную статью (как и работы нейропсихологов других городов России), что ни в коем случае не умаляет их значимо­сти. Направления работы московской группы в целом отражают основные тенденции развития Луриевской нейропсихологической школы, наблюдаемые в дру­гих городах России и отчасти за рубежом. Деятельность московских представителей Луриевской нейропсихо­логической школы за период 1977—1997 гг. протекала в следующих основных направлениях: научном, мето­дическом, практическом и учебно-педагогическом.

научная работа

Научно-исследовательская работа подразделялась на следующие разделы:

—теоретические исследования в области ней­
ропсихологии;

—работа в области клинической и эксперимен­
тальной нейропсихологии;

—исследования в области реабилитационной
нейропсихологии.

Разработка теоретических проблем нейропсихоло­гии была посвящена анализу методологических основ Луриевской нейропсихологии, ее связи с естествен­нонаучными традициями отечественной психологии, физиологии, философии; с психологическими воззре­ниями Л.С.Выготского и его школы. Они были посвя­щены анализу ее истории и места в системе наук; оценке вклада нейропсихологии в решение общепси­хологических проблем, в частности — в проблему де­ятельности; анализу понятийного аппарата Луриевской нейропсихологии (таких понятий, как «фактор», «сис­темность», «уровневая организация функций», «бло­ки мозга» и др.). Помимо этого в рассматриваемый период были подготовлены к печати и отредактирова­ны рукописи А.Р.Лурия, не опубликованные при его жизни: «Язык и сознание» (1979), «Этапы пройденно­го пути. Научная автобиография» (1982). Была опубли­кована также первая на русском языке научная биография А.Р.Лурия, где в хронологическом порядке изложены основные научные достижения А.Р.Лурия и дан анализ его вклада в различные области психоло­гической науки: общую, детскую психологию, де­фектологию, нейропсихологию, психофизиологию (Е.Д.Хамская, 1992). Таким образом, за годы, прошедшие после кончины А.Р.Лурия, продолжа­лось теоретическое осмысление методологического, теоретического, понятийного аспектов Луриевской нейропсихологии, ее отличия от западных нейро-психологических школ, проводился анализ жизнен­ного пути А.Р.Лурия, биографии его идей.

Разработка проблем клинической нейропсихологии (или синдромологии) велась в нескольких направ­лениях.

Продолжалось изучение нейропсихологических синдромов в контексте проблемы межполушарной асимметрии и межполушарного взаимодействия, про­водилось сопоставление левосторонних и правосто­ронних синдромов, изучались их динамика, различия синдромов у праворуких и леворуких испытуемых (Н.А.Филиппычеваидр., 1982; Л.И.Московичюте, 1995 и др.). Анализировались нейропсихологические синд­ромы, возникающие при нарушении межполушарно­го взаимодействия вследствие поражения комиссур — мозолистого тела и др. Многие работы по данной тематйке опубликованы в сборнике «Нейропсихоло-гический анализ межполушарной асимметрии моз­га» (1986).

Продолжалось изучение нейропсихологических синдромов, наблюдаемых при поражении глубоких подкорковых структур левого и правого полушарий; выяснялось отличие «подкорковых» синдромов от «корковых»; роль различных подкорковых образова­ний в возникновении вербальных и невербальных нейропсихологических симптомов. Сопоставлялись клинические, нейропсихологические и компьютер­ные данные. Результаты исследования обобщены в монографии Н.Н.Корсаковой, Л.И.Московичюте «Подкорковые структуры мозга и психические про­цессы» (1985).

Продолжалось изучение нейропсихологических синдромов травматического и сосудистого генеза. Выяснялись их специфика, отличие опухолевых син­дромов, особенности динамики на разных стадиях восстановления психических функций. Нейропсихо­логические синдромы травматического и сосудистого генеза описаны в учебном пособии Н.Н.Корсако­вой, Л.И.Московичюте «Клиническая нейропсихо­логия» (1988).

Интенсивно разрабатывалось новое направление клинической нейропсихологии — детская нейропси­хология (или нейропсихология детского возраста). Проводилось исследование детей с трудностями в обучении. Причины школьной неуспеваемости ана­лизировались с позиций нейропсихологии (Э.Г.Си-мерницкая, 1985; Т.В.Ахутина, А.В.Семенович, А.А.Цыганок, 1995 и др.). На основе нейропсихоло-гического анализа создавались методические реко­мендации по коррекции школьной неуспеваемости.

Началось формирование геронто-нейропсихо-логии (или нейропсихологии позднего возраста). Изучались нейропсихологические синдромы, возни­кающие при различных поражениях мозга: болезнях Паркинсона, Альцгеймера, дисциркуляторной эн­цефалопатии и др. Сопоставлялись симптомы нару­шения высших психических функций, характерные для нормального и патологического старения. Пред­ложены нейропсихологические критерии деменции в старческом возрасте и методы ее диагностики (Н.К.Корсакова, 1996 и др.).

Началось формирование новой отрасли клини­ческой нейропсихологии, связанной с изучением влияния вредных экологических факторов на состоя­ние ЦНС. На материале Чернобыльской аварии изучалось влияние малых доз радиационного воздей­ствия на функции головного мозга. Описывались нейропсихологические синдромы, типичные для «чернобыльской болезни» (Е.Д.Хамская, 1996 и др.).

Разрабатывалось психофармакологическое на­правление клинической нейропсихологии, С помо­щью нейропсихологических методов исследовалось изменение нейропсихологических синдромов, их структуры под влиянием различных фармакоагентов в процессе лечения. Оценивалось влияние фармако­логических веществ на различные мозговые струк­туры (О.А.Кроткова, Т.А.Карасева, 1986;Е.Д.Хомская, 1995 и др.).

Таким образом, в клинической нейропсихологии в постлуриевский период наряду с традиционными работами, посвященными изучению нейропсихологи­ческих синдромов при локальных поражениях мозга (преимущественно левого полушария у взрослых па­циентов), разрабатывались новые направления иссле­дований, связанные с межполушарными различиями синдромов, с нарушениями межполушарного взаимо­действия, с влиянием на характер нейропсихоло­гических синдромов таких факторов, как возраст больного, генез заболевания, фармаколечение и др.

Иными словами, существенно расширилась сфе­ра интересов клинической нейропсихологии. Однако во всех случаях основу клинико-нейропсихоло-гических работ составляли Луриевские принципы синдромного анализа психических функций, направ­ленного на поиск радикала, определяющего харак­тер синдрома (нейропсихологического фактора). Описания различных синдромов представлены в сборниках «Функции лобных долей мозга» (1982), «А.Р.Лурия и современная психология» (1982), «Ней­ропсихология сегодня» (1995).

В постлуриевский период разрабатывались раз­личные проблемы экспериментальной нейропсихоло­гии, основной задачей которой является изучение психологических и мозговых механизмов нарушений различных психических функций (у взрослых и де­тей). Изучались когнитивные, двигательные функ­ции и эмоционально-личностная сфера.

Продолжался нейропсихологический анализ гно­стических процессов: зрительного (предметного, цветового), тактильного, пространственного гнози-са, восприятия времени у больных с локальными поражениями мозга. Описывались латеральные раз­личия гностических процессов, нарушения различ­ных уровней их организации, в частности речевого. Оценивалась роль лобных долей мозга в гностичес­кой деятельности. Изучались особенности движений глаз при нарушениях чтения у больных с поражени­ем теменно-затылочных отделов левого и правого полушарий головного мозга (Т.В.Тимофеева, А.Д.Вла­димиров, 1986 и др.).

Продолжалось изучение нейропсихологии памяти (т.е. мозговой организации различных мнестических функций), начатое под руководством А.Р.Лурия. Оценивалась роль левого и правого полушарий моз­га в обеспечении различных форм и параметров мнестической деятельности (Л.И.Московичюте, 1995). Изучались мозговая организация вербальной памя­ти (Ю.В.Микадзе, 1986 и др.), семантическая орга­низация памяти и виды ее нарушений при локальных поражениях мозга (Ю.В.Микадзе, 1986; Н.К.Корса­кова, Ю.В.Микадзе, 1982). Исследовались нарушения различных модально-специфических форм памяти: звуковой (Н.В.Гребенникова, А.Д.Владимиров, 1989), цветовой, тактильной, пространственной и др. Ана­лизировалась специфика нарушений мнестических функций в онтогенезе; изучались особенности на­рушений памяти при «чернобыльской болезни» с первичной диэнцефальной симптоматикой (Е.Д.Хом­ская, 1992 и др.).

Продолжалось экспериментальное изучение моз­говой организации интеллектуальных процессов. Ана­лизировались структурные и динамические аспекты интеллектуальной деятельности, их связь с латерали-зацией очага поражения; особенности семантических связей при поражении лобных долей мозга, их устойчи­вость, избирательность; интеллектуальные нарушения при различных формах афазии; мозговая организация вербального и невербального интеллекта у больных с поражением корковых и подкорковых мозговых струк­тур (Л.С.Цветкова, 1996 и др.).

Продолжалось изучение мозговой организации речевых процессов в контексте проблем афазиоло-гии и нейролингвистики. Анализировались граммати­ческие нарушения речи при разных формах афазии,

различные формы экспрессивного иимпрессивного аграмматизма, оценивалась роль грамматики в пони-Мании речи. Проводилось нейролингвистическое исследование афазий. Изучались механизмы порожде­ния речи, проводился лингвистический анализ син­таксиса. Исследовались изменения лексикона при корковой и подкорковой патологии речи мозга при афазии, особенности межполушарного взаимодейст­вия в речевых процессах при билингвизме, особен­ности личности больного с речевыми нарушениями в контексте проблем межполушарной асимметрии мозга (Т.В.Ахутина, 1989; Б.С.Котик, 1989; Ж.М.Глозман, 1996;Л.С.Цветкова, Ж.М.Глозман, 1978 и др.).

Проводилось экспериментальное изучение мозго­вой организации эмоционально-личностной сферы при локальных поражениях мозга. Анализировались прояв­ления эмоциональных состояний в когнитивных про­цессах (памяти, мышления, восприятия), изучались особенности нарушений эмоциональной сферы при локальных поражениях мозга, связанные с латерали-зацией очага поражения, роль левого и правого полу­шарий в реализации эмоций разного знака. Уточнялась роль лобных долей в обеспечении эмоционально-лич­ностных явлений (Н.Н.Привсыова, Е.Д.Хомская, 1995). Изучалась скорость восприятия базальных эмоций, отличия в восприятии эмоциональных и нейтральных стимулов (Н.Я.Батова, 1985). Исследовались особен­ности личности, проявляющиеся в нарушениях обще­ния (Е.Д.Хомская, Н.Я.Батова, 1992), особенности невербальной коммуникации у больных с афазией (Ж.М.Глозман, 1987). Оценивались нарушения эмоци­онального развития детей с разными формами дизон-тогенеза (В.В.Лебединский, 1985 и др.).

Продолжалось экспериментальное изучение мозговых механизмов произвольной регуляции различных психических функций (двигательных и когнитивных) на материале больных с локальными поражениями мозга. Определялись роль передних и задних отделов мозга в произвольной регуляции саккадических движений глаз, межполушарные раз­личия произвольной регуляции движений рук, свя­занные с модальностью стимула (А.Д.Владимиров, Т.В.Тимофеева, 1986). Оценивались возможности произвольного контроля движений правой и левой рук в норме и у пациентов с «чернобыльской болез­нью». Экспериментально доказано существование латеральных различий механизмов произвольного контроля двигательных реакций в норме и их ослаб­ление у таких пациентов. Изучались возможности выполнения серийных произвольных движений у детей с трудностями обучения. С помощью метода сопоставления серийных интеллектуальных опера­ций в оптимальном и максимально быстром темпе изучалась произвольная регуляция интеллектуальной деятельности в норме и у больных с поражениями левого и правого полушарий мозга (Е.В.Ениколопо-ва, 1992 и др.).

Продолжалось изучение психофизиологических механизмов нарушений когнитивных, двигательных и эмоциональных процессов у больных с локальными поражениями мозга. Были сформулированы основ­ные задачи психофизиологии локальных поражений головного мозга, ее место в системе психофизиоло­гических дисциплин (Е.Д.Хомская, 1978). С помощью методов пространственной синхронизации биопотен­циалов проведена оценка структуры функциональных состояний мозга при различных типах когнитивных процессов, проанализирована пространственная синхронизация биопотенциалов в норме и у боль­ных с локальными поражениями мозга. Методом вызванных потенциалов показаны корреляты про­извольных движений в норме и у больных с локаль­ными поражениями мозга. Проведено ЭЭГ-изучение лиц, участвовавших в ликвидации последствий ава­рии на Чернобыльской АЭС (Е.Д.Хомская и др., 1992). Результаты психофизиологических исследований в клинике локальных поражений головного мозга пред­ставлены в сборниках «Проблемы нейропсихологии» (1977), «Функции лобных долей мозга» (1982) и др.

Разрабатывалось новое направление эксперимен­тальной нейропсихологии — нейропсихология инди­видуальных различий, основной задачей которого является изучение психических процессов и состоя­ний у здоровых лиц с позиций нейропсихологии. Дано теоретическое обоснование возможности нейропсихо-логического подхода к типологии через использова­ние типа межполушарной организации мозга (т.е. интегрального модально-специфического фактора, от­ражающего мозговую организацию анализаторных сис­тем) в качестве основы нейропсихологической типологии нормы. Разработана классификация типов межполушарной организации в норме. Проведено эк­спериментальное исследование распределения типов межполушарной асимметрии в разных выборках (сту­денты МГУ, студенты Консерватории, технический персонал). Показана связь особенностей протекания различных психических функций (когнитивных, дви­гательных) и эмоциональных состояний с типами меж­полушарной организации мозга. Показана зависимость механизмов адаптации («внутренней картины здоро­вья») от типа межполушарной организации мозга. Результаты исследования нормы были обобщены в коллективной монографии Е.Д.Хомской и др. «Ней­ропсихология индивидуальных различий» (1997).

Наши рекомендации